This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Никогда не равен нулю))
Соседи подбросили на полчаса своего пятилетнего сына.
Не знаю, чем его занять. Взяла с полки первую попавшуюся книгу, читаю с выражением:
– И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гёте, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе...
Антоша, задумчиво:
– А за ними раки на хромой собаке…
Марина Клепикова
Не знаю, чем его занять. Взяла с полки первую попавшуюся книгу, читаю с выражением:
– И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гёте, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе...
Антоша, задумчиво:
– А за ними раки на хромой собаке…
Марина Клепикова
У каждого человека есть свои тайные, чудесные воспоминания — детства, или молодости, или даже зрелости, какие-то особенно драгоценные клочья прошлого. Какой-то летний день, берег моря, чьи-то слова, или чье-то молчание, или разговор. Мы знаем, что от этого воспоминания в реальной жизни не осталось ничего: молодые и старые его участники либо умерли, либо неузнаваемо изменились, самый дом сгорел, сад вырублен, местность трижды переменила название, может быть, на том месте разросся дремучий лес или наоборот — сделали новое море. Мы с этим своим воспоминанием совершенно одни на свете, с ним наедине (точно сон, когда мы тоже со сном наедине), мы с ним с глазу на глаз.
И когда мы умираем, то эти прелестные, тонкие, тайные, только в нас существующие видения тоже умирают. Их никто никогда не восстановит. Каждый человек есть сосуд, в котором живут эти мгновения. Аквариум, в котором они плавают.
Нина Берберова, "Курсив мой
И когда мы умираем, то эти прелестные, тонкие, тайные, только в нас существующие видения тоже умирают. Их никто никогда не восстановит. Каждый человек есть сосуд, в котором живут эти мгновения. Аквариум, в котором они плавают.
Нина Берберова, "Курсив мой