Мнительный жучок
Однажды мнительный жучок:
Решил, что в доме есть «жучок».
Всю информацию врагам
Передает он по слогам,
Вплоть до движенья усиков
И надеванья трусиков.
Недаром, очень странный фон
Дает простой магнитофон…
Чтобы не нервничать жучок
Сосал ночами коньячок,
Настоянный одним клопом,
Потом в отчаянье слепом
Вставал, качаясь у стены
И пел с душою гимн страны
Мол, не скажу за весь народ,
А я – последний патриот
Давно, мол, чую мозжечком,
Чьи силы скрыты за жучком…
Шло время. Мысли о «жучке»
Переоформились в жучке
В идею, что за ним следят
И скоро, бедного, съедят.
Причем одно его крыло
Возьмут посланцы НЛО,
А лапки, глазки и клешню
С ОМОНом вывезут в Чечню.
Наш друг все чаще был не в духе
И говорил знакомой мухе:
«Жучок» прослушки стал Жуком,
И жук, и ЖЭК под колпаком!!!»
Так напугал жучок подружку,
Что позвонила та в психушку,
И увезли туда жука
Два здоровенных мужика.
Мораль: навязчивость идей
Жуками делает людей.
А под конец за все расплата –
Ума больничная палата.
Однажды мнительный жучок:
Решил, что в доме есть «жучок».
Всю информацию врагам
Передает он по слогам,
Вплоть до движенья усиков
И надеванья трусиков.
Недаром, очень странный фон
Дает простой магнитофон…
Чтобы не нервничать жучок
Сосал ночами коньячок,
Настоянный одним клопом,
Потом в отчаянье слепом
Вставал, качаясь у стены
И пел с душою гимн страны
Мол, не скажу за весь народ,
А я – последний патриот
Давно, мол, чую мозжечком,
Чьи силы скрыты за жучком…
Шло время. Мысли о «жучке»
Переоформились в жучке
В идею, что за ним следят
И скоро, бедного, съедят.
Причем одно его крыло
Возьмут посланцы НЛО,
А лапки, глазки и клешню
С ОМОНом вывезут в Чечню.
Наш друг все чаще был не в духе
И говорил знакомой мухе:
«Жучок» прослушки стал Жуком,
И жук, и ЖЭК под колпаком!!!»
Так напугал жучок подружку,
Что позвонила та в психушку,
И увезли туда жука
Два здоровенных мужика.
Мораль: навязчивость идей
Жуками делает людей.
А под конец за все расплата –
Ума больничная палата.
Я возьму тебя без билета,
И от близости оробев,
Мы в последнем вагоне лета
Вдруг поедем к самим себе.
Мир качается, как кораблик.
Желтым выкрасили ветлу.
И катается стайка яблок
По некрашеному столу.
И танцует звезда от печки,
Что осталось ей, холостой?
А за окнами мост над речкой,
И рыбачит с него святой.
А за окнами лес парчовый
С тихим небом наедине,
И смиренными стали пчёлы
В августейшем уснув вине.
Ветер травы лесные косит
Завывая в углах полей.
Где-то там караулит осень
Неопознанных журавлей.
Удивленные птичьей кражей,
Облака продолжают плыть.
Кончен август, ну что тут скажешь?
Надо просто поближе быть.
30.08.19ВМ
И от близости оробев,
Мы в последнем вагоне лета
Вдруг поедем к самим себе.
Мир качается, как кораблик.
Желтым выкрасили ветлу.
И катается стайка яблок
По некрашеному столу.
И танцует звезда от печки,
Что осталось ей, холостой?
А за окнами мост над речкой,
И рыбачит с него святой.
А за окнами лес парчовый
С тихим небом наедине,
И смиренными стали пчёлы
В августейшем уснув вине.
Ветер травы лесные косит
Завывая в углах полей.
Где-то там караулит осень
Неопознанных журавлей.
Удивленные птичьей кражей,
Облака продолжают плыть.
Кончен август, ну что тут скажешь?
Надо просто поближе быть.
30.08.19ВМ
Школьная любовь
Учитель школьный муравьед
Стремился к детям с ранних лет.
Предмет свой, биологию
Любил он как немногие!
На переменах в лаборантской,
От страсти фыркая гигантской,
Он фотографии ребят
Перед собою ставил в ряд,
И томной нежностью влеком,
Их трогал мокрым хоботком…
Но, доходя до забытья,
Не забывал, что есть статья…
Он кодекс раньше въедливо
Учил и муравьедливо!
Тянулись дни, и как-то раз
Пошел в поход девятый класс.
Портвейн, гитара, лунный свет,
И старший группы – муравьед...
Спустилась ночь. Костер погас.
Как говорится – пробил час!
Сжимая в лапке шоколадку,
Биолог к деткам влез в палатку.
Вспотели брюшко и спина,
Из рыльца капала слюна.
Он снял спортивные рейтузы,
И придавил кого-то пузом...
Но как он пожалел потом,
Об этом действии своем!
Акселератов было много.
Они избили педагога.
Над ним глумились, между прочим,
Ему заклеив хобот скотчем.
А после, впав в амбицию,
Гуртом пошли в полицию.
Был суд: заявки, протоколы…
С позором изгнан был из школы
Тот муравьед. Судья-сурок
Ему влепил условный срок!
«Судья в законах знает толк!»-,
Сказал физрук-ушастый волк,
Кладя в постель проказницу –
Лису девятиклассницу.
Учитель школьный муравьед
Стремился к детям с ранних лет.
Предмет свой, биологию
Любил он как немногие!
На переменах в лаборантской,
От страсти фыркая гигантской,
Он фотографии ребят
Перед собою ставил в ряд,
И томной нежностью влеком,
Их трогал мокрым хоботком…
Но, доходя до забытья,
Не забывал, что есть статья…
Он кодекс раньше въедливо
Учил и муравьедливо!
Тянулись дни, и как-то раз
Пошел в поход девятый класс.
Портвейн, гитара, лунный свет,
И старший группы – муравьед...
Спустилась ночь. Костер погас.
Как говорится – пробил час!
Сжимая в лапке шоколадку,
Биолог к деткам влез в палатку.
Вспотели брюшко и спина,
Из рыльца капала слюна.
Он снял спортивные рейтузы,
И придавил кого-то пузом...
Но как он пожалел потом,
Об этом действии своем!
Акселератов было много.
Они избили педагога.
Над ним глумились, между прочим,
Ему заклеив хобот скотчем.
А после, впав в амбицию,
Гуртом пошли в полицию.
Был суд: заявки, протоколы…
С позором изгнан был из школы
Тот муравьед. Судья-сурок
Ему влепил условный срок!
«Судья в законах знает толк!»-,
Сказал физрук-ушастый волк,
Кладя в постель проказницу –
Лису девятиклассницу.
И еще два слова о великой Славиной.
Однажды в очередное время безвременья,
я Зинаиду Анатольевну отыскал и уговорил
на две документальных серии. Она согласилась.
Мы оказались во внутренним дворике Таганки,
где стоит бронзовый и единственный приличный
памятник Высоцкому в Москве. И тут ко мне пришла
неожиданная мысль: Я обратился ко всей съемочной
группе и сказал: «Ребята! Мы сейчас включим камеру
и все уйдем из двора вместе с оператором. Зинаида
Анатольевна, а Вы останетесь вдвоем с Вашим
товарищем и партнером. Вам есть что ему сказать.»
Мы ушли. Камера работала.
Дорогие мои! Поверьте, дальше было таинство и чудо.
Зинаида Славина легко коснулась плеча Владимира и начала
исповедь… Чудесные слова звучали. Спасибо, Зинаида
Анатольевна. Это бесценные кадры.
Однажды в очередное время безвременья,
я Зинаиду Анатольевну отыскал и уговорил
на две документальных серии. Она согласилась.
Мы оказались во внутренним дворике Таганки,
где стоит бронзовый и единственный приличный
памятник Высоцкому в Москве. И тут ко мне пришла
неожиданная мысль: Я обратился ко всей съемочной
группе и сказал: «Ребята! Мы сейчас включим камеру
и все уйдем из двора вместе с оператором. Зинаида
Анатольевна, а Вы останетесь вдвоем с Вашим
товарищем и партнером. Вам есть что ему сказать.»
Мы ушли. Камера работала.
Дорогие мои! Поверьте, дальше было таинство и чудо.
Зинаида Славина легко коснулась плеча Владимира и начала
исповедь… Чудесные слова звучали. Спасибо, Зинаида
Анатольевна. Это бесценные кадры.
С дерева рыжий падает
рубль.
Свитер ночью надень...
Вот самовары скрестили трубы,
Чтоб согреть перелётных людей.
Пар изо рта. Ты нашёл себе пару,
С кем отдавать концы?
Башлачев снимает с ольхи гитару,
В которой жили скворцы.
Где теперь ласточки и кукушки?
Ветром их сдуло с бала...
Раздеванием леса заведует Пушкин,
Чтобы в музыку попадало.
Слушая в записи птичьи арии,
Меда напившись густого,
Бесприютные души образуют гербарии,
Истончаясь в томах Толстого.
Бог вынимает солдат из цинка,
И наделяет их силою.
Слон, вчера сбежавший из цирка
Ест в лесу подосиновик.
2.9.18ВМ
рубль.
Свитер ночью надень...
Вот самовары скрестили трубы,
Чтоб согреть перелётных людей.
Пар изо рта. Ты нашёл себе пару,
С кем отдавать концы?
Башлачев снимает с ольхи гитару,
В которой жили скворцы.
Где теперь ласточки и кукушки?
Ветром их сдуло с бала...
Раздеванием леса заведует Пушкин,
Чтобы в музыку попадало.
Слушая в записи птичьи арии,
Меда напившись густого,
Бесприютные души образуют гербарии,
Истончаясь в томах Толстого.
Бог вынимает солдат из цинка,
И наделяет их силою.
Слон, вчера сбежавший из цирка
Ест в лесу подосиновик.
2.9.18ВМ
Религиозная лиса
Лиса не то чтобы устала кур таскать...
Ей с возрастом стал чаще слух ласкать
Звон с деревенской колокольни дальней.
"Я, как бы, стала высокоморальней",-
Она призналась,
лёжа на перине
Своей подруге бывшей
балерине,
Такой же Патрикеевне хитрющей,
Когда они в лесной болтали куще.
- Весь день, сестра, молюсь,
хожу в платочке,
Пощусь я и других не знаю дел!
Двух богомольцев-зайцев в закуточке
Держу чтоб их позорный волк не съел...
И тут лиса вторая как заржёт:
- Меня ты только, душенька, не путай!
Твой бизнес ведь по-прежнему цветёт!
Ты, как была в лесу "акулой" лютой,
Так и осталась! Даже волк сказал:
"У рыжей мне б ещё учиться впору!
А серому я, душка, верю вору!
Он слов своих на ветер не бросал!"
Мораль: Как много лис теперь со свечками
Себя считают кроткими овечками...
Лиса не то чтобы устала кур таскать...
Ей с возрастом стал чаще слух ласкать
Звон с деревенской колокольни дальней.
"Я, как бы, стала высокоморальней",-
Она призналась,
лёжа на перине
Своей подруге бывшей
балерине,
Такой же Патрикеевне хитрющей,
Когда они в лесной болтали куще.
- Весь день, сестра, молюсь,
хожу в платочке,
Пощусь я и других не знаю дел!
Двух богомольцев-зайцев в закуточке
Держу чтоб их позорный волк не съел...
И тут лиса вторая как заржёт:
- Меня ты только, душенька, не путай!
Твой бизнес ведь по-прежнему цветёт!
Ты, как была в лесу "акулой" лютой,
Так и осталась! Даже волк сказал:
"У рыжей мне б ещё учиться впору!
А серому я, душка, верю вору!
Он слов своих на ветер не бросал!"
Мораль: Как много лис теперь со свечками
Себя считают кроткими овечками...
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Финал вечера Басен Влада Маленко. За роялем Борис Березовский!
Халат
Умер махровый халат
И попал он в тряпичный ад.
А там в бурлящих котлах
Полно дырявых брюк и рубах.
На верёвках качаются половые тряпки,
Тлеют носки и шапки...
Ботинки разлагаются в растворителе,
А шинель Гитлера
Образца сорок третьего года
В роли распорядителя
Его встречает у входа...
Халат от ужаса в кафель врос,
Аж задымился ворс!
- Почему я здесь?- он спрашивает у шинели,
А сам колышется еле-еле
И выдыхает, сползая по стенке без сил:
- Разве вещи в ответе за тех, кто их раньше носил?
Разве боты, с блестящим воском
Управляют у насильника мозгом?
Разве шляпа Бандеры -
Это верх его мрачной карьеры?
- Это как посмотреть,-
Его в спину толкает шинель:
- Schnell!
Schnell!
Schnell!!!
В тебе, конечно, халат,
Ходил не Понтий Пилат,
А политик помельче рангом,
Вышагивал орангутангом,
Но и он успел струсить, предать и украсть,
Представляя верховную власть!
- Ну, а я тут при чем?- вдруг захныкал махровый,- пусть его приговор и коснётся суровый!
А шинель улеглась на железный настил,
И ответила так:
- Бог людской , к сожалению, всех злодеев простил!
И Нерона с Адольфом!
И даже Иуду!
Я сама очень долго не верила этому чуду...
Новый шанс им на новую жизнь обещан,
А проклятие перешло на вещи,
На мундштуки, сапоги, на тебя халатик.
А, впрочем, хватит!
Отправляйся в печь!
Я понимаю, что это бред,
Что это несправедливо...
Но другого выхода нет.
17.9.19ВМ
Умер махровый халат
И попал он в тряпичный ад.
А там в бурлящих котлах
Полно дырявых брюк и рубах.
На верёвках качаются половые тряпки,
Тлеют носки и шапки...
Ботинки разлагаются в растворителе,
А шинель Гитлера
Образца сорок третьего года
В роли распорядителя
Его встречает у входа...
Халат от ужаса в кафель врос,
Аж задымился ворс!
- Почему я здесь?- он спрашивает у шинели,
А сам колышется еле-еле
И выдыхает, сползая по стенке без сил:
- Разве вещи в ответе за тех, кто их раньше носил?
Разве боты, с блестящим воском
Управляют у насильника мозгом?
Разве шляпа Бандеры -
Это верх его мрачной карьеры?
- Это как посмотреть,-
Его в спину толкает шинель:
- Schnell!
Schnell!
Schnell!!!
В тебе, конечно, халат,
Ходил не Понтий Пилат,
А политик помельче рангом,
Вышагивал орангутангом,
Но и он успел струсить, предать и украсть,
Представляя верховную власть!
- Ну, а я тут при чем?- вдруг захныкал махровый,- пусть его приговор и коснётся суровый!
А шинель улеглась на железный настил,
И ответила так:
- Бог людской , к сожалению, всех злодеев простил!
И Нерона с Адольфом!
И даже Иуду!
Я сама очень долго не верила этому чуду...
Новый шанс им на новую жизнь обещан,
А проклятие перешло на вещи,
На мундштуки, сапоги, на тебя халатик.
А, впрочем, хватит!
Отправляйся в печь!
Я понимаю, что это бред,
Что это несправедливо...
Но другого выхода нет.
17.9.19ВМ
Увидев солнца рыжую колючку,
Цыганка вдруг заспорила с дождём:
"Сентябрь, позолоти дверную ручку!
И мы тогда сквозь эту дверь пройдём!"
А там, за ней осенние святые
На мокрых фресках в бежевых плащах,
И птицы как в молитве запятые,
И мы при звёздах будто при свечах.
Великие холмы темны как лоси.
И хочется людей на них постичь!
И снова парикмахерская осень
Спросила у кого-то:
"Как Вас стричь?"
21.9.19ВМ
Цыганка вдруг заспорила с дождём:
"Сентябрь, позолоти дверную ручку!
И мы тогда сквозь эту дверь пройдём!"
А там, за ней осенние святые
На мокрых фресках в бежевых плащах,
И птицы как в молитве запятые,
И мы при звёздах будто при свечах.
Великие холмы темны как лоси.
И хочется людей на них постичь!
И снова парикмахерская осень
Спросила у кого-то:
"Как Вас стричь?"
21.9.19ВМ
Политбасня
Власть - унтер-офицерская вдова.
Ее высокий слог «дели на два».
Она неоднородна как салат.
Тут дело не в количестве палат,
Не в том, что спит, пока не грянет гром,
А в том, происходит под ковром.
- Кого сначала за ворот на крюк?
- Давай-ка, одного из «журналюг»!
Они быстрее всех поднимут вой
И станут по судам ходить толпой.
Его отпустим через пару дней
И сцапаем студента помодней.
Волна вторая будет хороша
Работать дальше надо не спеша.
На камеру под общий громкий свист
Задержан должен быть любой артист!
О! Эти на эмоциях! Их брат
Перформансу любому будет рад!
Тут можно даже крови подпустить,
И вожжи аккуратно отпустить.
- А дальше?
- Дальше новое лицо
И лучше из среды лихих борцов!
Допустим блогер лет до сорока.
Мы выбираем из пяти пока…
Чтоб честный, чтоб открытый, чтобы свой,
Чтоб вдумчиво клеймил кровавый строй,
Чтобы ходил в кроссовках по грязи,
Чтоб ездил на трамвае в магазин,
Чтоб шел на митинг в ленинском пальто
И тут же был задержан не за что!
- А после?
- Бунт! Лицо его в пыли,
И лучше чтобы танки подошли.
Чтоб кто-нибудь под гусеницу лег,
Чтобы режим кровавый был жесток,
Чтоб наш бунтарь танкиста приобнял…
- Красиво, интересно, а финал?
- Ты не спеши! Мы крутим, мы не спим.
Все это надоело нам самим.
«Кто надо» в курсе. В целом, все путем.
Отмашки ждем. Отмашки только ждем.
24.9.19ВМ
Власть - унтер-офицерская вдова.
Ее высокий слог «дели на два».
Она неоднородна как салат.
Тут дело не в количестве палат,
Не в том, что спит, пока не грянет гром,
А в том, происходит под ковром.
- Кого сначала за ворот на крюк?
- Давай-ка, одного из «журналюг»!
Они быстрее всех поднимут вой
И станут по судам ходить толпой.
Его отпустим через пару дней
И сцапаем студента помодней.
Волна вторая будет хороша
Работать дальше надо не спеша.
На камеру под общий громкий свист
Задержан должен быть любой артист!
О! Эти на эмоциях! Их брат
Перформансу любому будет рад!
Тут можно даже крови подпустить,
И вожжи аккуратно отпустить.
- А дальше?
- Дальше новое лицо
И лучше из среды лихих борцов!
Допустим блогер лет до сорока.
Мы выбираем из пяти пока…
Чтоб честный, чтоб открытый, чтобы свой,
Чтоб вдумчиво клеймил кровавый строй,
Чтобы ходил в кроссовках по грязи,
Чтоб ездил на трамвае в магазин,
Чтоб шел на митинг в ленинском пальто
И тут же был задержан не за что!
- А после?
- Бунт! Лицо его в пыли,
И лучше чтобы танки подошли.
Чтоб кто-нибудь под гусеницу лег,
Чтобы режим кровавый был жесток,
Чтоб наш бунтарь танкиста приобнял…
- Красиво, интересно, а финал?
- Ты не спеши! Мы крутим, мы не спим.
Все это надоело нам самим.
«Кто надо» в курсе. В целом, все путем.
Отмашки ждем. Отмашки только ждем.
24.9.19ВМ
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Сегодня День рождения одного из лучших поэтов России. Недавно в Благовещенске я увидел китайских студентов, читающих по-своему есенинские строки: «Гой, ты Лусь моя ладная... не надо лая! Дайте Лодину мою». Слава Поэта!
Эти листья то пробы 958...
Но восьмёрку и осень тебе рифмовать западло.
Все трамваи толпятся в депо,
как пугливые лоси,
А над ними висят НЛО.
Распальцованной бабочкой мечется в праздничном ГУМе
Умерявшее лето под пыльным модерна стеклом.
А все буквы мои в Красной книге притихли, как в трюме...
И стоит в винном горлышке ком.
Как красивая женщина в роли двойного агента,
Так Москва этой осенью, всех обманула, прикинь?
И неловко под утро обрушив чугун постамента,
Вдруг по малой нужде забежал Маяковский в "Пекин".
Привечая октябрь, ты похожа опять на Незнайку,
Только солнечный город, при всём уважении, не тут.
И китайцы в метро фотовспышками метят мозаику,
А над ними святые в трубе по Неглинке плывут.
Мы все смотрим стриптиз, не платя этой осени денег,
Под окном мёрзнет тополь, как на митинге старый левак.
Так пускай на Остоженке ветер нас тоже разденет!
Сколько нежной любви в облетевших случайно словах...
17.10.18- 5.10.19
Но восьмёрку и осень тебе рифмовать западло.
Все трамваи толпятся в депо,
как пугливые лоси,
А над ними висят НЛО.
Распальцованной бабочкой мечется в праздничном ГУМе
Умерявшее лето под пыльным модерна стеклом.
А все буквы мои в Красной книге притихли, как в трюме...
И стоит в винном горлышке ком.
Как красивая женщина в роли двойного агента,
Так Москва этой осенью, всех обманула, прикинь?
И неловко под утро обрушив чугун постамента,
Вдруг по малой нужде забежал Маяковский в "Пекин".
Привечая октябрь, ты похожа опять на Незнайку,
Только солнечный город, при всём уважении, не тут.
И китайцы в метро фотовспышками метят мозаику,
А над ними святые в трубе по Неглинке плывут.
Мы все смотрим стриптиз, не платя этой осени денег,
Под окном мёрзнет тополь, как на митинге старый левак.
Так пускай на Остоженке ветер нас тоже разденет!
Сколько нежной любви в облетевших случайно словах...
17.10.18- 5.10.19