На третьем графике “таймлайн” сроков погашения/рефинансирования основной массы корпоративного долга разной категории (от облигаций с инвестиционным рейтингом до займов). Если до конца 2023 года общая сумма не превышает $600 млрд (это менее 5% всего долга, и доля “мусорных” облигаций или займов в относительно высокой доходностью крайне мала), то уже в 2024 году она приблизится к $800 млрд, а в 2025-2027 годах будет превышать порог в 1 триллион в год.

Таким образом, можно смоделировать, что даже если ФРС начнет незначительно снижать ставки в середине 2024 года (это базовый сценарий, который является сейчас рыночным консенсусом), реальные чистые процентные расходы нефинансовых корпораций вырастут в следующем году на 2-3% (до уровней 2017-2019 годов), а в 2025 - еще на 6-7% до пороговых показателей, после которых фактически неминуема волна дефолтов, банкротств и существенного снижения деловой активности.

Рыночный оптимизм Уолл Стрита сейчас основан на простом допущении, что уже в 2025 году уровень ставок ФРС вернется к значениям 0,5-1,5%, и шокового увеличения процентных расходов удастся избежать. Это допущение основано на экстраполяции текущего тренда показателей инфляции - если она будет снижаться такими же темпами, то ФРС сможет спокойно опустить ставки, и экономика перейдет к взрывному росту при помощи ChatGPT, суперкомпьютеров и сверхновых чипов.

Это допущение, с большой долей вероятности, не материализуется. Повышение инфляции в Штатах носит более фундаментальный характер, чем просто временная реакция на беспрецедентное смягчение денежной и фискальной политики во время пандемии, и не лечится краткосрочным повышением ставок: у нее структурно-демографические, а также внешнеторговые драйверы. На последнем, четвертом, графике - динамика уровня “ядерной” (базовой) инфляции (за вычетом волатильных компонентов - еды и энергии/топлива) в виде красной линии и расчетный уровень использования доступных факторов производства (т.е. соотношение актуального ВВП к потенциальному, рассчитанному исходя из численности трудоспособного населения и доступного капитала/мощностей в экономике).

Красная линия в большинстве исторических периодов следует за синей: когда уровень (коэффициент) использования факторов производства приближался к 1 (100%) и “зашкаливал” выше, базовая инфляция повышалась следом, что опять же соответствует тому, что пишут в учебниках по экономике (экономика “перегревается”, существующие мощности и ресурсы не способны обеспечить уровень выпуска, удовлетворяющий растущий спрос). Исключение составляют лишь 1990-е годы, когда на фоне роста выпуска инфляция, напротив, снижалась. Это период интенсивной глобализации и структурной трансформации в экономике Штатов. Если очень упрощенно: американские корпорации переносили трудозатратные производства в Катай и другие развивающиеся рынки с дешевой рабочей силой, растущий потребительский спрос удовлетворялся за счет растущего импорта в товарном сегменте, а в сегменте услуг - за счет наплыва мигрантов. Это также совпало с пиком экономической активности когорты “бумеров”, продолжением тренда на включение женщин в рынок труда и замещением секторов с низкой производительностью труда (ручное производство, тяжелая промышленность), секторами с высокой (сфера услуг, финансовый сектор, информационные технологии и т.д.).

Сейчас можно наблюдать стагнацию или даже разворот этих трендов: геополитическая напряженность усилила тренд на сворачивание импорта из Китая и создание замещающих производств (особенно к таких секторах как чипы, солнечные панели, батареи и т.д.), антииммигрантские настроения приводят к усилению барьеров на пути притока рабочей силы, уровень трудового участия населения снижается - от пика в 2000 в 65% населения - к 60% сейчас (пузыри в стоимости активов, как в секторе жилой недвижимости, так и на рынке акций усилили процесс выхода “бумеров” на пенсию, ресурс трудовой эмансипации женщин практически исчерпан).

Чтобы решить проблему базовой инфляции, необходимо снять остроту фундаментальных дисбалансов, прежде всего связанных с номинальным избытком сбережений и дефицитом трудовых ресурсов, сократив реальный внутренний спрос на 2-3%. Это возможно либо за счет рецессии и удержания жесткой денежно-кредитной политики до завершения структурных изменений, либо за счет сохранения высокой инфляции (или скорее “стагфляции”), когда при росте номинального выпуска и доходов, реальные располагаемые доходы, а также уровень сбережений, будут снижаться.

Таким образом, можно выделить три базовых сценария:

⁃ Относительно “мягкая” рецессия в первой половине 2024 года, ценовая коррекция в активах (цены на недвижимость, рынок ценных бумаг и т.д.). Этот сценарий реализуется при дальнейшем повышении ставок ФРС (хотя бы на 2 шага) и продолжением количественного ужесточения - сокращением баланса ФРС и объемов доступной ликвидности и ястребиных вербальных интервенциях ФРС про то, что ждать смягчения ДКП в 2024 не стоит. При краткосрочном болевом шоке в долгосрочном плане для экономики США он наименее болезненный. После структурной адаптации, постепенного снижения долговой нагрузки и ставок, уже на горизонте 2027 года начинается уверенный восстановительный рост.
⁃ Инерционный сценарий: продолжение игры в “мягкую посадку” (Goldilock scenario) под президентские выборы 2024 - завершение цикла повышения ставок на нынешнем уровне, неопределенность относительно уровня ставок в 2024-2025, которая будет интерпретироваться рынком как “голубиный” сигнал, снижение темпов продажи казначейских облигаций с баланса ФРС при расширении практики точечного вливания ликвидности при образовании кризисных явлений в банковской сфере. Повышенный уровень инфляции будет сохраняться еще несколько лет, подстегиваемый сохраняющимися высокими ценами на аренду (из-за пузыря в недвижимости), сохраняющимся дефицитом на рынке труда и экзогенными факторами в плане глобальных цепочек поставок. Попытки ФРС приступить к снижению ДКП в середине 2024 года приводят к ускорению инфляции, ставки остаются “на полпути” вниз - в районе 4,5-5% до 2025-2026 года (до истечения мандата Пауэлла). Не позднее осени 2025 года - т.е. на первой “стене рефинансирование” происходит масштабный финансовый кризис (с каскадом банкротств, дефолтами сферы “теневого” банкинга - хеджфонды, поставщики ликвидности/маркетмейкеры и т.д., и существенным стрессом для банковской сферы). На докризисную траекторию американская экономика выходит лишь к 2029-2030 годам.
⁃ “Лихие 1970-е”. ФРС поддается политическому давлению и временно (пусть и без официальных деклараций) отказывается от таргета в 2% инфляции. Начиная с весны 2024 года начинается постепенное снижение ставки и прекращается количественное ужесточение, к началу 2025 года ставка снижается до 1,5-2%, что создает относительно комфортные условия для рефинансирования, но приводит к разгону инфляции до 6-7%, она колеблется в районе этого уровня до окончания процесса сокращения реальных сбережений и ликвидации дисбалансов.

Интересно, что хотя по социологии электоральное преимущество Трампа над Байденом на гипотетических выборах, если бы они были сейчас, не превышает статистикой погрешности, статистика ставок у основных букмекеров дает немного другую картину. Те, кто ставят свои деньги на победу кандидатов, оценивают шансы Трампа в 38-40%, а вероятность победы Байдена в 32-34%. Четыре года назад социология давала примерно равные рейтинги, но ставки были примерно в таких же пропорциях в пользу Байдена.

В таблице представлена динамика ответов американцев на вопрос, готовы ли они были бы проголосовать на выборах президента за кандидата, который во всем остальном подходит для должности, если он или она принадлежит определенной расе, религии, группе по принципу этнической принадлежности, сексуальной ориентации, идеологии и т.д. За последнее 65 лет. Интересно, что динамика изменения «принятия» - разная. Католики и евреи в середине ХХ века по уровню «приемлемости» примерно соответствуют мусульманам сейчас. «Рейтинг» геев сейчас - примерно как у черных в 1980-х. А за атеистов и социалистов до сих пор не готовы голосовать порядка половины американцев. Источник: Gallup

То, что опросы при таких раскладах уже мало что помогают спрогнозировать, и ленивый уже написал. Я предпочитаю всегда смотреть на ставки букмекерские, они временами ловят то, что опросы в принципе поймать не могут. Любопытно, что по ним - еще 3 дня назад шансы Трампа на победу как примерно 65%, а у Харрис - 35%. Всего за пару дней ноября вероятность победы обоих кандидатов стала почти одинаковой: 54% - Трамп, 46% - Харрис.

Это висело сегодня, в день голосования, несколько часов под шапкой главной страницы сайта CNN, который по качеству журналистики уже давно сложно отличить от Fox. Перевод заголовка: «Трамп - осужденный уголовник. Объясняем, почему он все-таки может сегодня проголосовать». Повторюсь: в день голосования, главной новостью под шапкой. Хочется пересмотреть фильм «Предатели», где так трогательно объясняли, какой это был зашквар и кринж сравнить Зюганова с Гитлером и написать «Купи еды в последний раз».

Попозже напишу на Substack более развернуто, со ссылками, но это кампания в Штатах была кампанией микротаргетинга. И роль Маска с его Х (бывш Твиттер) была мега важной (конечно, она не сводилась к соцсетям только, но). Например, в swing states - по демографии - довольно много американцев арабского происхождения. А проблема Харрис, как и у любого демократического кандидата, на самом деле - в том, что за них обычно все арабы поголовно, а вот евреийское комьюнити- напополам, вторая полоивна за республикацев. Так вот Харрис пыталась через Facebook таргетинг и полевую кампанию от двери к двери доносить до арабского комьюнити, что она за то, чтобы прекратить геноцид в Газе, а до еврейского - рекламу и листовки, что Харрис поддерживает право Израиля на самооборону и борьбу с террором. И, чтобы бороться с Харрис, в Твиттере не нужно было, на самом деле, никаких фейков, просто был "органический" алгоритм, который показывал евреям посты от демпартии, где Харрис топила за спасение мирного населения Газы, а арабам - наоборот, в поддержку Израиля. Плюс на уровне поля и спецопераций была прокачка протестного голосования среди арабского электората: типа "надо послать демпартии месседж, что их бездействие по Палестине незабудутнепростят". Это очень важные сотни тысяч голосов, в штатах где счет шел на каждый голос. И так было на самом деле с целым рядом идентиченостей (этнических, религиозных и т.д.), не только, конечно, с арабскими голосами, но просто это очень показательный пример.

Мой неформатный лонгрид-эссе (англ) в отчаянной пробе жанра «все объяснить» про торговую войну и 100 дней Трампа https://vimvim.substack.com/p/crisis-as-a-plan («на любителя» и «если время есть читать»)

Не выходит из головы история как ИИ-боты переубеждали в порядке исследовательского эксперимента ничего не подозревавших пользователей Reddit и оказались эффективнее людей в переубеждении. Фактически это уже начало этапа на котором они проходят тест Тьюринга. Но важный момент, который за этими антиутопическими историями в стиле «Черного зеркала» упускается — это то, как эта история будет неизбежно вепонизироваться, т.е. использоваться в качестве нового типа оружия и механизма манипуляций. И политической реакции на это. У меня ощущение, что где-то в 2027-2028 Интернет как «всемирная сеть» перестанет существовать. Останется в истории. Будет несколько «суверенных» регулируемых сетей, практически изолированных. Вот увидите.

Британия уже давно не подходила так близко к порогу смены своей легендарной «двухпартийной» модели. И дело не только в Фараже и его партии Reform UK, которая по опросам оставляет позади и лейбористов, и консерваторов. Примерно половина британцев не считает двухпартийность адекватно отражающей предпочтения избирателей, и даже выступают за реформу избирательной системы, чтобы наряду с мажоритарной была бы и пропорциональная. Если это произойдет, масштаб последствий трудно переоценить. Именно мажоритарная система простого большинства (FPTP) и двухпартийность удерживали десятилетия популярных несистемных политиков (типа того же Фаража) от попадания в парламент. Именно даухпартиность повышала эффективность политической коммуникации, сводя вопросы повестки к «дилеммам»: бинарному выбору, да или нет, за или против. Именно двухпартийность придавала устойчивость «мейнстриму»: между двумя партиями - не война на уничтожение, а игра, и побежденный может выиграть в следующем матче. Это культурный код британского элитного образования - public schools, которые со времен Империи делали упор на командном спорте, наряду с академическими дисциплинами: бьетесь команда на команду, но пожимаете друг другу руки. Это культурный код состязательного суда: две стороны, защита и обвинение. Даже мизансценически, архитектора капелл, включая залы первых парламентов, и дебатов в школах и университетов - это длинные залы со скамейками, одни напротив других, через узкий коридор. Две стороны дискуссии. Но в периоды перехода бинарность не выдерживает. Дилеммы - не улавливают сложности, даже триллемы - не всегда. Как и 100 лет назад, когда фундаментальные изменяя привели к упадку Либеральной партии, смене координат и появлению Лейбористов.