👆Начало
Чем были действия России на Украине за последние десять лет? Да примерно тем же. Пока украинский национализм креп и пестовался сверху, Москва продолжала верить, что сможет удержать Украину за счёт договорняков с местными олигархами, и с общественным мнением практически не работала (не говоря уже о продвижении русской идентичности на Юго-Востоке). Когда при участии тех же олигархов снесли Януковича, неожиданно оказалось, что у России нет никакой полноценной сети влияния даже на востоке — и опираться пришлось на скромный местный актив, усиливая его стрелковцами и «ихтамнетами» (от которых всегда можно было откреститься); Крым так и остался нетипичным исключением, но там был фактор морской базы, сдать которую РФ уж никак не могла. Когда дошло до референдумов мая 2014 г. в ЛДНР — Путин тут же начал убеждать отложить их на неопределённый срок, надеясь, что можно будет сторговаться с «президентом мира» Порошенко (помните, как его пиарили в таком качестве официозные СМИ?) Когда «президент мира» пообещал детям Донбасса сидение в подвалах и организовал полномасштабное наступление ВСУ в Донбассе — спасать республики пришлось уже при негласном (но очевидном) участии ВС РФ. Дальше были надежды на «замерзание Украины зимой», «безальтернативные Минские соглашения» и прочее. Нетрудно заметить, что Донбасс для Кремля был чемоданом без ручки, просто сдать который Украине было неудобно, а реинтегрировать в неё на удобных для себя условиях не получалось.
Можно было бы ожидать, что после начала СВО этот modus operandi сменился на другой — но он никуда не делся. Изначально на Украину вводилась группировка войск меньшая по численности, чем обороняющиеся ВСУ — предполагалось, что уже сам факт ввода войск приведёт к панике и быстрой капитуляции. Когда этого не произошло, Кремль попытался перейти к переговорам и даже совершил «жест доброй воли» в виде отвода войск от Киева. Когда Украина ожидаемо не согласилась на российские условия, конфликт перешёл в позиционную стадию. Выхода из неё не было, кроме мобилизации — и ряд лидеров мнений вроде Стрелкова призывал к ней ещё с конца весны. Однако Кремль опять же до последнего оттягивал решение о мобилизации, поскольку оно было очень проблематичным (и в этом он не ошибался). «Непростое решение» об оставлении Херсона также потребовало немало времени, поскольку было сложным как минимум с информационной точки зрения, особенно на фоне отступления в Харьковской области двумя месяцами ранее. Из-за этого эвакуация была объявлена лишь в самые последние дни украинского наступления на Херсон — и здесь надо отдать должное покойному вице-губернатору Кириллу Стремоусову, который не постеснялся призвать граждан уезжать ещё до официального заявления об уходе войск из города. Это лишь наиболее известные примеры такого поведения российского руководства.
Другими словами, Кремль по-прежнему даёт противнику фору из-за своей склонности к оттягиванию сложных и неприятных решений — даже тогда, когда ясно, что принимать их в итоге всё равно придётся, просто уже в других обстоятельствах и, возможно, со слишком большим запозданием.
#история #политология #армия #внешняя_политика #Чечня #Украина
@verdachtig
Чем были действия России на Украине за последние десять лет? Да примерно тем же. Пока украинский национализм креп и пестовался сверху, Москва продолжала верить, что сможет удержать Украину за счёт договорняков с местными олигархами, и с общественным мнением практически не работала (не говоря уже о продвижении русской идентичности на Юго-Востоке). Когда при участии тех же олигархов снесли Януковича, неожиданно оказалось, что у России нет никакой полноценной сети влияния даже на востоке — и опираться пришлось на скромный местный актив, усиливая его стрелковцами и «ихтамнетами» (от которых всегда можно было откреститься); Крым так и остался нетипичным исключением, но там был фактор морской базы, сдать которую РФ уж никак не могла. Когда дошло до референдумов мая 2014 г. в ЛДНР — Путин тут же начал убеждать отложить их на неопределённый срок, надеясь, что можно будет сторговаться с «президентом мира» Порошенко (помните, как его пиарили в таком качестве официозные СМИ?) Когда «президент мира» пообещал детям Донбасса сидение в подвалах и организовал полномасштабное наступление ВСУ в Донбассе — спасать республики пришлось уже при негласном (но очевидном) участии ВС РФ. Дальше были надежды на «замерзание Украины зимой», «безальтернативные Минские соглашения» и прочее. Нетрудно заметить, что Донбасс для Кремля был чемоданом без ручки, просто сдать который Украине было неудобно, а реинтегрировать в неё на удобных для себя условиях не получалось.
Можно было бы ожидать, что после начала СВО этот modus operandi сменился на другой — но он никуда не делся. Изначально на Украину вводилась группировка войск меньшая по численности, чем обороняющиеся ВСУ — предполагалось, что уже сам факт ввода войск приведёт к панике и быстрой капитуляции. Когда этого не произошло, Кремль попытался перейти к переговорам и даже совершил «жест доброй воли» в виде отвода войск от Киева. Когда Украина ожидаемо не согласилась на российские условия, конфликт перешёл в позиционную стадию. Выхода из неё не было, кроме мобилизации — и ряд лидеров мнений вроде Стрелкова призывал к ней ещё с конца весны. Однако Кремль опять же до последнего оттягивал решение о мобилизации, поскольку оно было очень проблематичным (и в этом он не ошибался). «Непростое решение» об оставлении Херсона также потребовало немало времени, поскольку было сложным как минимум с информационной точки зрения, особенно на фоне отступления в Харьковской области двумя месяцами ранее. Из-за этого эвакуация была объявлена лишь в самые последние дни украинского наступления на Херсон — и здесь надо отдать должное покойному вице-губернатору Кириллу Стремоусову, который не постеснялся призвать граждан уезжать ещё до официального заявления об уходе войск из города. Это лишь наиболее известные примеры такого поведения российского руководства.
Другими словами, Кремль по-прежнему даёт противнику фору из-за своей склонности к оттягиванию сложных и неприятных решений — даже тогда, когда ясно, что принимать их в итоге всё равно придётся, просто уже в других обстоятельствах и, возможно, со слишком большим запозданием.
#история #политология #армия #внешняя_политика #Чечня #Украина
@verdachtig
😢7👍5❤1👎1🤣1
Начало👆
Части: один, два, три, четыре
Какие выводы можно сделать из всего вышеописанного?
🔹 «Голуби» (в широком смысле, т.е. сторонники скорейшего перехода к переговорам) являются самым большим кластером (почти половина опрошенных), однако едва ли не половина среди них (и 21% всей выборки) не имеет внятной и/или сколько-нибудь распространённой в обществе позиции по условиям мирного соглашения. Именно такие «неопределившиеся сторонники переговоров» являются самым большим подкластером — пятая часть респондентов.
🔹 Вторая по численности группа — это кластер «затруднившиеся» (12,7%), т.е. те, кто не знают, стоит ли продолжать боевые действия до достижения тех или иных целей или пытаться перейти к переговорам уже сейчас. Опять же, группа с неясной позицией. В сумме с предыдущим пунктом это уже треть респондентов.
🔹 Среди более внятных позиций наиболее популярной является «Партия торга» (10,8%), т.е. переговоры + достижение одних целей (главным образом территориальных) за счёт отказа от других (главным образом политических). Вместе со схожими по взглядам подкластером «голубей» «Взаимовыгодный мир» (4,8%) и подкластером «лоялистов» «Ожидающие» (2,4%) доля сторонников торга составляет 18% выборки.
🔹 Совокупная доля тех, кто видит завершение СВО только в победоносном для России формате (все «ястребы» + все «лоялисты», кроме «Ожидающих»), составляет 36,9%; однако нужно помнить, что 18% среди них — это «лоялисты», т.е. те, кто готовы поддержать мирное соглашение от Путина уже завтра. Таким образом, убеждённые сторонники войны до победы составляют 18,9% опрошенных — чуть менее пятой части россиян.
🔹 Если абстрагироваться от позиции по продолжению СВО, её цели в глазах россиян распределяются примерно так: 26,9% высказывают главным образом территориальные требования («Отдельные регионы», «Раздел Украины», «Абстрактные претензии», «Партия торга», «Взаимовыгодный мир»), 9,8% полностью или частично сосредоточены на политических требованиях («Денацификация», «Официальные претензии»), 15,8% хотят полного разгрома и/или присоединения Украины («Капитуляция», «Непримиримые», «Упорные»), 14% не высказывают или почти не высказывают каких-либо требований к Украине («Ожидающие», «Прекращение кровопролития», «Мир на любых условиях», «Уставшие»).
🔹 Напрямую скорейший мир на любых условиях поддерживают 2,3% опрошенных. К ним примыкают (хоть и с натяжкой) эмоционально заряженный подкластер «Прекращения кровопролития» (7,2%) и разочарованно-равнодушные «Уставшие» (2,1%), что в сумме даёт 11,6%. Это — текущий максимум для ядра поддержки «мира без аннексий и контрибуций». У остальных сторонников скорейшего подписания мирного соглашения (и даже у части этого ядра) есть условия, от которых они никак не готовы отказаться (например, Крым).
Таким образом, у нас сейчас есть (точнее, было по состоянию на конец октября):
🔹 11,6% тех, кто хочет подписать плюс-минус любой мир уже сейчас;
🔹 36,4% тех, кто за мирное соглашение уже сейчас, но не любой ценой;
🔹 20,4% тех, кто в целом за продолжение боевых действий, но готов принять и мирное соглашение, если так решат в Кремле;
🔹 18,9% тех, кто хочет воевать до победного конца, независимо от действий Путина;
🔹 12,7% неопределившихся с тем, нужно продолжать СВО или нет.
Крайне неустойчивое равновесие! Хотя, безусловно, трудно не заметить рост поддержки мирного соглашения — в первую очередь на условиях России, но не только.
#социология #Украина
@verdachtig
Части: один, два, три, четыре
Какие выводы можно сделать из всего вышеописанного?
🔹 «Голуби» (в широком смысле, т.е. сторонники скорейшего перехода к переговорам) являются самым большим кластером (почти половина опрошенных), однако едва ли не половина среди них (и 21% всей выборки) не имеет внятной и/или сколько-нибудь распространённой в обществе позиции по условиям мирного соглашения. Именно такие «неопределившиеся сторонники переговоров» являются самым большим подкластером — пятая часть респондентов.
🔹 Вторая по численности группа — это кластер «затруднившиеся» (12,7%), т.е. те, кто не знают, стоит ли продолжать боевые действия до достижения тех или иных целей или пытаться перейти к переговорам уже сейчас. Опять же, группа с неясной позицией. В сумме с предыдущим пунктом это уже треть респондентов.
🔹 Среди более внятных позиций наиболее популярной является «Партия торга» (10,8%), т.е. переговоры + достижение одних целей (главным образом территориальных) за счёт отказа от других (главным образом политических). Вместе со схожими по взглядам подкластером «голубей» «Взаимовыгодный мир» (4,8%) и подкластером «лоялистов» «Ожидающие» (2,4%) доля сторонников торга составляет 18% выборки.
🔹 Совокупная доля тех, кто видит завершение СВО только в победоносном для России формате (все «ястребы» + все «лоялисты», кроме «Ожидающих»), составляет 36,9%; однако нужно помнить, что 18% среди них — это «лоялисты», т.е. те, кто готовы поддержать мирное соглашение от Путина уже завтра. Таким образом, убеждённые сторонники войны до победы составляют 18,9% опрошенных — чуть менее пятой части россиян.
🔹 Если абстрагироваться от позиции по продолжению СВО, её цели в глазах россиян распределяются примерно так: 26,9% высказывают главным образом территориальные требования («Отдельные регионы», «Раздел Украины», «Абстрактные претензии», «Партия торга», «Взаимовыгодный мир»), 9,8% полностью или частично сосредоточены на политических требованиях («Денацификация», «Официальные претензии»), 15,8% хотят полного разгрома и/или присоединения Украины («Капитуляция», «Непримиримые», «Упорные»), 14% не высказывают или почти не высказывают каких-либо требований к Украине («Ожидающие», «Прекращение кровопролития», «Мир на любых условиях», «Уставшие»).
🔹 Напрямую скорейший мир на любых условиях поддерживают 2,3% опрошенных. К ним примыкают (хоть и с натяжкой) эмоционально заряженный подкластер «Прекращения кровопролития» (7,2%) и разочарованно-равнодушные «Уставшие» (2,1%), что в сумме даёт 11,6%. Это — текущий максимум для ядра поддержки «мира без аннексий и контрибуций». У остальных сторонников скорейшего подписания мирного соглашения (и даже у части этого ядра) есть условия, от которых они никак не готовы отказаться (например, Крым).
Таким образом, у нас сейчас есть (точнее, было по состоянию на конец октября):
🔹 11,6% тех, кто хочет подписать плюс-минус любой мир уже сейчас;
🔹 36,4% тех, кто за мирное соглашение уже сейчас, но не любой ценой;
🔹 20,4% тех, кто в целом за продолжение боевых действий, но готов принять и мирное соглашение, если так решат в Кремле;
🔹 18,9% тех, кто хочет воевать до победного конца, независимо от действий Путина;
🔹 12,7% неопределившихся с тем, нужно продолжать СВО или нет.
Крайне неустойчивое равновесие! Хотя, безусловно, трудно не заметить рост поддержки мирного соглашения — в первую очередь на условиях России, но не только.
#социология #Украина
@verdachtig
❤1👍1
👩🦰🪖 Украинка реагирует на предложение своего правительства поставить женщин под ружьё. Я уже писал про Германию в контексте постгендерной воинской службы как нормы для равноправного общества недалёкого будущего. Украина в силу обстоятельств идёт в авангарде этого сдвига. Как и в случае с Германией, не уверен, что женскую мобилизацию введут прямо сейчас, а не отложат широким предвыборным жестом на потом. Но вопрос поставлен, и это уже не откатить назад. Последний бастион патриархата нельзя проигнорировать: сокрушён будет либо он, либо государственно-корпоративный феминизм. Либо европейки выберут путь вандейских крестьян и попытаются отстоять «старый порядок», либо путём «из крестьян во французы» отправятся в окопы Вердена. Я драматизирую, но в пределе суть такова.
#армия #феминизм #культурные_войны #Украина
@verdachtig
#армия #феминизм #культурные_войны #Украина
@verdachtig
👍11🤔5🤮1
🎤🇷🇺 Посмотрел двухчасовое интервью Путина Карлсону, чтобы это не пришлось делать вам:
1. Я не ждал, что Путин там скажет что-то новое для российского зрителя. Однако получасовая историческая лекция на тему «От Рюриковичей до Януковичей» — это, конечно, было нечто. Впрочем, меня больше впечатлил момент с вручением папочки архивных материалов. У Путина в этот момент было такое довольное лицо, как будто в нём когда-то умер историк, но теперь, на президентском посту, он наслаждается доступом к архивам и возможностью давать публичные лекции.
Впрочем, это говорит и о том, что у Путина не нашлось никого, кто бы взял на себя смелость посоветовать ему не устраиватьразговоры о политике за ужином лекции по истории России в ходе интервью, даваемого с целью повлиять на американскую аудиторию, для которой этот получасовой брифинг едва ли что-то прояснил (хотя на фоне Байдена, конечно, впечатлил). После интервью Карлсон дипломатично отметил, что Путину «не так просто объясниться» и что «он проводит много времени в мире, в котором ему не нужно объясняться».
2. Карлсон задавал неудобные вопросы, но Путин показал, что всё ещё отлично умеет уходить от ответа.
3. Во многом интервью было монологом Путина — в принципе, Карлсон мог бы быть более активен, задавать больше вопросов, постараться лучше раскрыть собеседника, но, видимо, не хотел лишний раз раздражать Путина и ставить под угрозу диалог в целом. С точки зрения Путина такое интервью — безусловный успех. По сути, западной аудитории показали его двухчасовую речь.
4. Хорошо заметны различия в мышлении и мировоззрении. Для Карлсона апелляция к истории XVII в. явно выглядела и малопонятной, и не особо убедительной — в конце концов, в XVII в. на месте США была россыпь британских и иных колоний. Тема Второй Мировой и нацизма, чувствительная для 71-летнего Путина, сына блокадников, не вызывала особых чувств у интервьюера — уроженца другой страны и представителя другого поколения («Гитлер уже 80 лет как мёртв»). Думаю, такое же непонимание вызывает на Западе значительная часть российского официального дискурса в принципе — и не похоже, чтобы кто-то старался перед интервью приспособить контент под аудиторию.
5. Лично мне больше всего понравилась история про то, как Путин в 1980-е ездил на Западную Украину и столкнулся там с венграми:
— Проезжаю по какой-то деревне, возле домов сидят мужчины в чёрных костюмах-тройках и цилиндрах чёрных. Я говорю: «Это что, артисты какие-то?» Мне говорят: «Нет, это не артисты никакие, это венгры». Я говорю: «А что они здесь делают?». «Как — чего? Это их земля, они здесь живут».
Прямо балабановский диалог, в духе «Брата» или «Жмурок»:
— А это ещё чё за клоуны?
— Это не клоуны, это венгры!
В общем, рассказы о своей жизни у Путина получаются явно интереснее — или, по крайней мере, свежее — чем его исторические экскурсы.
Итог: интервью смотрибельное, для западного зрителя — успокоительное, для российского — предсказуемое. Путин несколько раз повторил, что готов к переговорам, а не готовы к ним только Украина и Запад — но это тоже не новая тема.
#медиа #Украина
@verdachtig
1. Я не ждал, что Путин там скажет что-то новое для российского зрителя. Однако получасовая историческая лекция на тему «От Рюриковичей до Януковичей» — это, конечно, было нечто. Впрочем, меня больше впечатлил момент с вручением папочки архивных материалов. У Путина в этот момент было такое довольное лицо, как будто в нём когда-то умер историк, но теперь, на президентском посту, он наслаждается доступом к архивам и возможностью давать публичные лекции.
Впрочем, это говорит и о том, что у Путина не нашлось никого, кто бы взял на себя смелость посоветовать ему не устраивать
2. Карлсон задавал неудобные вопросы, но Путин показал, что всё ещё отлично умеет уходить от ответа.
3. Во многом интервью было монологом Путина — в принципе, Карлсон мог бы быть более активен, задавать больше вопросов, постараться лучше раскрыть собеседника, но, видимо, не хотел лишний раз раздражать Путина и ставить под угрозу диалог в целом. С точки зрения Путина такое интервью — безусловный успех. По сути, западной аудитории показали его двухчасовую речь.
4. Хорошо заметны различия в мышлении и мировоззрении. Для Карлсона апелляция к истории XVII в. явно выглядела и малопонятной, и не особо убедительной — в конце концов, в XVII в. на месте США была россыпь британских и иных колоний. Тема Второй Мировой и нацизма, чувствительная для 71-летнего Путина, сына блокадников, не вызывала особых чувств у интервьюера — уроженца другой страны и представителя другого поколения («Гитлер уже 80 лет как мёртв»). Думаю, такое же непонимание вызывает на Западе значительная часть российского официального дискурса в принципе — и не похоже, чтобы кто-то старался перед интервью приспособить контент под аудиторию.
5. Лично мне больше всего понравилась история про то, как Путин в 1980-е ездил на Западную Украину и столкнулся там с венграми:
— Проезжаю по какой-то деревне, возле домов сидят мужчины в чёрных костюмах-тройках и цилиндрах чёрных. Я говорю: «Это что, артисты какие-то?» Мне говорят: «Нет, это не артисты никакие, это венгры». Я говорю: «А что они здесь делают?». «Как — чего? Это их земля, они здесь живут».
Прямо балабановский диалог, в духе «Брата» или «Жмурок»:
— А это ещё чё за клоуны?
— Это не клоуны, это венгры!
В общем, рассказы о своей жизни у Путина получаются явно интереснее — или, по крайней мере, свежее — чем его исторические экскурсы.
Итог: интервью смотрибельное, для западного зрителя — успокоительное, для российского — предсказуемое. Путин несколько раз повторил, что готов к переговорам, а не готовы к ним только Украина и Запад — но это тоже не новая тема.
#медиа #Украина
@verdachtig
👍10🔥4