Начало👆

Тем не менее, мне кажется важной мысль «Острога» о том, что России «важно выработать адекватное самосознание и как следствие — целеполагание». Правящий режим, кажется, не вполне понимает даже собственные цели в украинском конфликте — однако и большинство тех, кто претендует на «выработку смыслов», мыслят идеологемами родом из совсем других эпох, когда Россия находилась в совсем другом международном положении. Сама постановка вопроса типа «Россия — региональная держава, утрачивающая влияние в собственном приграничье; чего мы хотим и что нам важно для этого сделать в первую очередь, а что во вторую?», похоже, кажется многим оскорбительной, недостаточно масштабной, неуважительной по отношению к стране, к предкам и их достижениям и т.п.

Образно говоря, такая постановка вопроса выглядит для этих мыслителей, наверное, как вот эта реклама из 90-х. Кто-то хочет разрушить американскую гегемонию в союзе с глобальным Югом, кто-то хочет создать русскую империю как новую сверхдержаву, кто-то хочет домик в Лос-Анджелесе... В роли Владислава Угольного — Евгений Стычкин😁

#внешняя_политика #политология
@verdachtig

В общем, добавить по Шмитту здесь вроде бы нечего, кроме двух моментов:

🔹 Про воздушное пространство у Шмитта как раз есть — он отмечает, что оно является чем-то отдельным по своей сути, но на практике регулируется скорее как суша (т.е. разделено согласно сухопутным границам), чем как море (которое является общим для всех).
🔹 Не читал ван ден Брука, но предположу, что у него понятие «рейха» всё же означает несколько не то, что у Шмитта, у которого «рейх» — это, по сути, великая держава, но с подчёркиванием роли особого уклада, особенностей социально-политической жизни.

Другой вопрос — то, что Шмитт, осуждая нормативизм в международном праве, сам проповедовал нормативный идеал, а не описывал современную ему реальность. Скажем, та же идея «запрета на вмешательство сил, принадлежащих чужому пространству» — т.е., говоря простым языком, запрета на применение «мягкой силы» одной великой державой в отношении другой державы или её сферы влияния — это неосуществимая фантазия, которая предполагает либо джентльменский мир, либо честное «иду на вы», без полутонов. Не очень понятно, с чего бы такой принцип вообще работал, особенно если международное право будет создаваться «право имеющими» рейхами.

Есть ли сегодня вообще «суверенные государства» и «рейхи» в шмиттовском понимании — это большой вопрос. По меркам ХХ в. весьма странно выглядят не только российско-украинские взаимоотношения, но и, например, ирано-израильские.

Страна А убивает генерала страны Б в третьей стране и не скрывает этого. Страна Б в ответ громко объявляет об ударах возмездия по стране А, которые больше похожи на символическую сатисфакцию. Страна А в ответ наносит удары — такие же ограниченные — по стране Б. Казалось бы, мы три раза наблюдали очевидный казус белли — но страны будто бы действуют не в логике суверенитета обр. XIX-ХХ вв., а в логике «необходимой самообороны»: задача состоит не в том, чтобы вбомбить противника в каменный век в ответ на агрессию — а в том, чтобы не перегнуть палку, ответить так, чтобы публика удовлетворилась, а элиты не чувствовали себя оскорблёнными, но при этом оппонент (не враг) на этом успокоился, а не продолжил раскручивать спираль насилия.

В общем, если бы Шмитт был жив, у него было бы много поводов подумать о международных отношениях и международном праве...

#внешняя_политика
@verdachtig

Если трактовать шмиттовский концепт рейха в таком ключе, то он, конечно, будет соответствовать (в привычных терминах) не концепту великой державы, а концепту региональной державы.

В каком-то смысле СВО — это действительно утверждение России в статусе региональной державы, который её руководство так скептически воспринимало в прошлые годы, заявляя о себе как о державе глобальной. Насколько Россия в нулевые-десятые глобальной державой на самом деле была, зависит от того, какими критериями мы это измеряем — но трудно поспорить, что после 2014 г. она явно усилила своё присутствие на Ближнем Востоке и в Африке, т.е. за пределами «контура»/«лимитрофов».

С другой стороны, в современном мире сами концепты глобальной и региональной державы размываются. Скажем, Турция является ближневосточной (MENA) региональной державой — однако она действует и на европейском, и на центральноазиатском, и на других направлениях, а также прямо претендует на глобальную роль. С другой стороны, глобальные амбиции той же России являются хорошим способом создать локальные проблемы державам, которые вмешиваются в российскую сферу влияния (см. Франция и Западная Африка).

На мой взгляд, роль глобальной державы подразумевает предварительное достижение соответствующего статуса в своём регионе — едва ли можно играть значимую роль в мировой политике, не контролируя собственный «контур». Нынешняя обстановка — яркая тому иллюстрация. «Силою вещей» российскому руководству всё же пришлось бороться за статус в регионе, но оно, кажется, само пока полностью этого не осознало. Вопрос в том, какие действия оно предпримет, когда/если всё-таки это осознает.

#внешняя_политика #политология
@verdachtig

🌏🔥 Помимо вопросов по СВО, респондентам также задали несколько вопросов о перспективе новой мировой войны в ближайшие пять-десять лет. Эти вопросы были вдохновлены аналогичными опросами в США и Великобритании: как выяснилось, мнения в трёх странах не сильно отличаются друг от друга, а россияне по уровню «военной тревоги» располагаются посередине между американцами и британцами.

🔹 57% респондентов полагают, что такая война может начаться, 36% считают, что это невозможно. Интересно, что о возможности Третьей Мировой в обозримом будущем чаще говорят обеспеченные, образованные респонденты, жители крупных и средних городов, аудитория интернет-СМИ — то есть те группы, которые в среднем настроены более оппозиционно и антивоенно. А вот аудитория телевидения гораздо реже верит в возможность всемирного конфликта — несмотря на многолетнее повторение нарративов «Запад хочет уничтожить Россию» и «Америке нужна война» в официозных медиа.
🔹 Те, кто ожидают Третью Мировую в пределах ближайших десяти лет, считают, что на одной стороне с Россией в ней будут сражаться Китай (58%) и Белоруссия (48%), реже упоминаются Иран (21%), КНДР (20%), Индия (15%) и Казахстан (13%). Далее следуют множество стран, каждую из которых назвали до 8% опрошенных. Ещё 6% полагают, что Россия будет воевать без союзников, а 0,3% — что Россия вообще не будет участвовать в мировой войне.
🔹 В качестве противников России в мировой войне респонденты чаще всего видят США (71%), Великобританию (40%), Францию (39%) и Германию (37%). Интересно, что Украину упомянули лишь 12% (десятое место, аж после Японии и Эстонии) — но это, возможно, связано с тем, что она то ли уже воспринимается как воюющее против России государство, то ли, наоборот, не воспринимается как самостоятельный актор вообще.
🔹 Почти две трети (64%) из тех, кто считает Третью Мировую в ближайшие десять лет возможной, полагают, что в ней победит та сторона, на которой будет Россия. На втором месте по популярности ответ «победителей не будет» (18%). Ещё 11% затруднились ответить и лишь 6% сказали, что победит коалиция противников России. Главные оптимисты — женщины, жители малых городов и сёл.

#внешняя_политика #социология
@verdachtig