Владимир Фридман. Господство и равенство в жизни общества. Часть 2 — ВЕКТОР
https://youtu.be/iNJYMKFkc-Q 17:32

Первая мировая война должна была стать лебединой песней Германии. Перебив хребет Франции Наполеона III, 18 января 1871 года канцлер Бисмарк и король Вильгельм I провозгласили Германскую империю и отжали у Парижа пять миллиардов франков. Империя должна расширяться… Первыми жертвами алчного империалистического Берлина стали Эльзас и Лотарингия. Потом были Африка, Тихий океан, Океания и многострадальный Китай… Интересы Германии распространялись на весь мир, сталкиваясь с интересами Англии, Франции, США, Японии; разгоралась борьба за колонии и германское континентальное лидерство.

Всем известно о том, как закончилась Первая мировая, обозначим немного политическое положение ведущих держав: Германия торопливо подписывает Компьенское перемирие 11 ноября 1918 года, пытаясь остановить социалистическую революцию; Франция, еще толком не восстановившаяся после Соммы и Вердена, хищнически поглядывает на Германию и Советскую Россию; Англия теряет свое мировое экономическое господство, но в первую очередь ее беспокоит возможное усиление Франции на материке и в колониях; США только-только примеряют на себя роль мирового третейского судьи (которым они будут вплоть до Второй мировой войны).

Изменившаяся политическая обстановка требовала изменений в международных отношениях, Компьенское перемирие нельзя было продлевать бесконечно. И первый шаг делает президент США Томас Вудро Вильсон. Он разрабатывает проект мирного договора, названный позднее «Четырнадцать пунктов», с которым он выступает в Конгрессе 8 ноября 1918 года. Союзники достаточно прохладно отнеслись к проекту президента США.

Тут надо уточнить, что у «Четырнадцати пунктов» была альтернатива по урегулированию международных конфликтов, Декрет о мире, предложенный Владимиром Ильичом Лениным. Но вполне понятная неприязнь мировых капиталистов к коммунизму и провал интервенции в Советской России привели к тому, что выбор был очевиден.
После предварительных переговоров, были приняты основные контуры будущей мирной конференции. По предложению премьер-министра Франции Жоржа Клемансо, в качестве места проведения был определен Париж. Это была уступка французам как наиболее пострадавшей стороне.

18 января 1919 года Парижская мирная конференция была официально открыта. В ней приняли участие более 1000 участников из 27 государств. Руководство осуществляли представители пяти государств: США, Франции, Англии, Италии и Японии. Но главными действующими лицами, определяющими ход конференции, были три человека: президент США Томас Вудро Вильсон, премьер-министр Англии Дэвид Ллойд Джордж и премьер-министр Франции Жорж Клемансо. Представителей Германии и Советской России не допустили на конференцию. Советам было не до возмущений, а вот для Берлина это было форменное унижение.

Так как устав конференции опирался на «Четырнадцать пунктов», основные вопросы касались:
1. Каким территориальным, экономическим и политическим санкциям подвергнуть Германию?
2. Какие установить границы в балканском регионе и центральной Европе?
3. Что делать с Советской Россией?

По результатам переговоров было подписано несколько договоров, главным из которых стал Версальский мирный договор, подписанный 26 июня 1919 года. По нему Германия была признана главным виновником войны, лишена всех колоний, ее военный контингент был ограничен до 100 000 человек, а все международные отношения Берлина отныне были под контролем. Стоит отметить, что стороны не смогли договориться о размере репараций, их предстояло определить далее.

Договор не подписали две страны: Китай, несогласный с судьбой некоторых своих территорий, бывших в протекторате у Германии, и… США. Здесь стоит упомянуть, что результатом Парижской конференции стало образование Лиги Наций как попытки установить международные правовые отношения. И именно Конгресс США заблокировал ратификацию договора из-за нежелания вступать в Лигу Наций.

Парижская мирная конференция в целом историками оценивается отрицательно. Атмосфера и принятые решения привели к возрождению реваншистких настроений в проигравших странах, особенно в Германии.

[1/2]

Последствия решений союзников привели к новой мировой войне. Как сказал французский маршал Фош: «Это не мир, а перемирие на 20 лет». И он не ошибся

[2/2]

4 февраля 1839 года в Лондоне собрался первый национальный конвент чартистов. За этим малоизвестным сейчас событием стоит достаточно значимое явление, оформившееся вследствие бурных процессов, сопровождавших английскую промышленную революцию. Свое название чартизм получил от слова «хартия», то есть петиция из 6 пунктов, направленная для рассмотрения в парламент. Это был еще не задействованный рабочими рычаг, с помощью которого рабочие пытались добиться улучшения своего положения. А положение в это время было самое бедственное. 1820е-30е годы – это годы тяжелых промышленных кризисов, вызвавшие невероятное число безработных и снижение заработной платы для работающих. В основном, это затронуло текстильных рабочих, в основных «текстильным» графствах в эти годы периодически прокатывается волна восстаний, «шелковые» ткачи бунтуют против экспорта французских тканей и требуют от правительства введения протекционистских законов. «Когда 1 марта [1826 года] стало известно, что правительство не согласно на отсрочку [запрета ввоза импортных шелковых тканей], толпа в ярости бросилась разбивать фонари и грабить съестные лавки. На другой день беспорядки возобновились. Безработные ткачи разбивали окна и грабили булочные и съестные лавки. Мятеж был усмирен только прибытием драгун». (1)

Ткачи хлопчатобумажных тканей, работавших, в основном, на внутренний рынок и на дешевый экспорт в колонии, корень проблем видели в другом – в техническом переоснащении фабрик. Они громят ткацкие цеха, ломают станки и поджигают фабрики.

Но движение луддитов в это годы уже идет на спад – правительственные меры по пресечению таких акций и наказанию виновных были самыми жестокими, вплоть до смертной казни. (Подробнее о движении луддитов здесь - ВЕКТОР (vk.com)). Безработные ищут новые способы найти работу и вырваться из нужды. Ткачи города Болтон пишут петицию министру колоний лорду Бэдгортсу с просьбой оказать им содействие в эмиграции:

«Желание эмигрировать из родной страны, -заявлялось в петиции, - не есть минутное решение, вызванное край­ностью переживаемого нами в данный момент, но основано на самом зрелом размышлении. Некоторые из нас помнят время, когда они могли заработать достаточно, чтобы поддержать себя в старости и содержать семью. Причины, от нас не зависящие, превратили это благополучие в состояние крайнего обнищания и крайней бедности… Мы стоим теперь на самой низкой ступени, на которую спускались когда-либо чело­веческие существа, и глубже погрузились в нищету, чем, как показы­вает история, какая-либо группа промышленного населения в прежнее время… Помощь, которая оказывается добровольными пожертво­ваниями, слишком незначительна, а получение ее, сверх того, несов­местимо с естественным чувством независимости… Это ужасное со­стояние, когда свободный человек не может заработать своим трудом достаточно для своего пропитания; но еще ужаснее, когда даже такого скудно оплачиваемого занятия нельзя найти и когда общественные отношения таковы, что средств к существованию нельзя добыть никаким другим способом». (2)

Проблему безработицы уже нельзя было игнорировать, и реакцией правительства стал «Новый закон о бедных» (1834г), а реакцией самих бедных на этот закон – новые протесты.

Суть закона состояла с следующем. Согласно законодательству времен королевы Елизаветы, помощь бедным до сих пор осуществлялась в церковном приходе по месту жительства нуждающегося. Священник и местная община были обязаны оказывать необходимую поддержку: собирать пожертвования, находить работу. Новый закон переводил социальную помощь полностью в «федеральное» ведение, и оказывалась она теперь исключительно через посредство так называемых «работных домов» - заведений тюремного типа, где нуждающиеся получали питание, крышу над головой, возможность (вернее, обязанность) работать и лишались при этом всех прав.

[1/4]

Во второй половине 30-х в сельском хозяйстве несколько лет подряд оказываются неурожайными. «Неурожаи не только вызвали обеднение деревни, но косвенным образом влияли и на промышленных рабочих, удорожая хлеб и создавая усиленную эмиграцию сельского населения в города, что не могло не действовать угнетающим образом на плату городского рабочего». (1)

На фоне этой, можно без преувеличения сказать, катастрофической ситуации, «Новый закон о бедных» стал последней каплей. Законопроект обсуждали везде, сомнительность таких мер была очевидна для многих, даже тех, кто руководствовался чисто прагматическими соображениями. Тем не менее, закон был принят. Красочную речь в защиту этого билля произносит лорд Брум, автор этого проекта. «При крайней непопулярности Мальтуса в широких кругах английского общества, требовалось из­вестное мужество, чтобы открыто признать себя его последователем, как это сделал Брум.

…“Всякая благот­ворительность, за немногими исключениями, - заявил далее Брум, -противоречит принципам политической экономии. Даже старики не заслуживают помощи, так как старость наступает для каждого, то все предусмотрительные люди должны, пока они в силах, достаточно сбе­регать, чтобы поддерживать себя в старости. Поэтому убежища для стариков и для старых женщин, строго говоря, должны быть при­знаваемы вредными для общества… Те, кто создал законы о бедных Елизаветы, не были опытны в общественной науке: они не знали истинного закона народонаселения, они не могли предвидеть, что явится Мальтус и просветит человеческий род отно­сительно этой важной, но до сих пор плохо понятой отрасли знания; они не знали истинного принципа, на котором следует построить преду­предительные препятствия для чрезмерного размножения народа”.

Цинизм этих заявлений равнялся только их наивности. Если бы и согласиться с Брумом, что люди, не желающие работать и сберегать, не заслуживают помощи, оставался очень важный вопрос, которым почтенный лорд нисколько не интересовался, но который был самым важным для рабочего - как найти работу, если предприниматель не желает ее давать.». (1)

Годы массовой безработицы отметились движением вспять тред-юнионов, эта система мало что могла дать рабочим в тех условиях, многие союзы закрывались, будучи не в состоянии оказывать поддержку своим безработным членам.

И на место тред-юнионизма приходит чартизм. Поводом для массового объединения стал «Новый закон» и всеобщее желание противодействовать ему. Петиции по поводу этого закона отправляются в парламент в заметном количестве, «в палату общин поступило в течение одной сессии 1838 г. 333 петиции с 268 тыс. подписей в пользу полной или частичной отмены закона». (1) Но это не помогало, закон начал работать.

«Администрация законов о бедных немедленно после своего возник­новения стала практиковать в широких размерах транспортирование рабочих из сельских округов в промышленные по заказам фабрикантов.

В Манчестере была устроена особая контора, в которой фабрикант мог заказать нужное ему число рабочих, которые и доставлялись из сельских округов, как живой товар. Правда, эти переселения рабочих были “добровольны” - сельские рабочие соглашались на это. Но, в сущности, добровольное согласие на переселение было вполне фиктивно, так как администрация имела полную возможность прину­дить рабочего к переселению угрозой лишить его пособий от прихода и поместить в рабочем доме. Само собою разумеется, что для про­мышленных рабочих такие массовые выселения рабочих из сельских округов в города были равносильны ухудшению условий существования в городе, если и не до уровня деревни, то все же весьма значительному ухудшению». (1)

[2/4]

В 1936 году члены общества “The London Working Men’s Association” и несколько присоединившихся к ним парламентариев разрабатывают форму противодействия «Закону о бедных», так постепенно формируются 6 пунктов «хартии»: «всеобщее мужское избирательное право, тайная подача голосов, уничтожение имуще­ственного ценза для депутатов, равные избирательные округа, возна­граждение депутатов и ежегодный парламент - вот в чем заключались эти пункты… По своему внутреннему содержанию чартизм бы не политическим, а всецело социальным движением. Знаменитые 6 пунк­тов хартии приобрели такую быструю популярность среди английских рабочих лишь благодаря тому, что законодательная деятельность преобразованного парламента вызвала в народных массах убеждение, что только путем участия в парламентских выборах народ может добиться смягчения нужды, которая достигла поистине ужасающих размеров».(1)

В парламент эта петиция попала только в 1839 году, в течение трех лет чартистское движение формировалось, его активисты вели массовую агитацию и собирали подписи. Уже в 1837 году в движении наметились два крыла, левое, более радикальное, и правое, всячески убеждавшее рабочих в том, что их интересы и интересы буржуазии одни и те же.

На 1м конгрессе чартистов 1839 года левые и правые с трудом находят общий язык, итогом их бурных дебатов стали весьма умеренные требования и невнятные цели:

«…Мы с полным почтением заявляем палате общин, что нельзя допустить продолжения такого порядка вещей… Капитал не должен быть лишен надлежащей прибыли, труд рабочего — надлежащего вознаграждения. Законы, которые делают пищу дорогою, и законы, которые делают деньги редкими и удешевляют труд, должны быть уничтожены; налоги должны ложиться на собственность, а не на производительную деятельность… Как предварительное условие этих и других необходимых преобразований, как единственное средство, при помощи которого интересы народа могут получить защиту, мы требуем, чтобы охрана интересов народа была вверена ему самому». (2)

Под петицией было собрано 1 280 000 подписей. 12 июля 1839 года она было рассмотрена на парламентской сессии и отвергнута большинством голосов – 235 против 46.

Протесты чартистов вызвали предсказуемую реакцию – разгон и запрет митингов, тюремные сроки для активистов. На время движение затихло, но в 1840 году из оставшихся на свободе собирается новый конгресс, на котором присутствует, в основном, умеренное крыло, его сторонники агитируют только за конституционные меры. Но вскоре голос радикалов зазвучал снова, из тюрем выходят лидеры левого крыла. Тем не менее, повестку диктуют все-таки «умеренные».

В 1842 году составлена и отправлена в парламент вторая хартия, ее тон уже заметно резче, «чувство почтения» сменилось «чувством негодования»:

«податели петиции, — говорилось в ней, — зная, что бедность вызывает преступления, смотрят с изумлением и тревогой на то, как плохо поставлена помощь бедным, престарелым и больным; с чувством негодования они видят, что парламент желает сохранить в действии новый закон о бедных, несмотря на его нехристианский характер и гибельное влияние»… Дурные законы объяснялись «стремлением безответственного меньшинства притеснять и довести до голодания большинство»; говорилось о господстве монополий, о недостаточности фабричного законодательства, о необходимости бороться с чрезмерным трудом и низкой заработной платой, о необходимости уничтожения государственной церкви». (2)

Парламент отверг и вторую редакцию – 287 голосов против 59.

В 1843-46 гг наблюдается некоторое промышленное оживление, и движение на время замирает. Новый кризис 47 года вновь пробуждает к активности чартистских активистов, повлияли на это, конечно, и события 1848 года во Франции. Третья попытка подать хартию в парламент была уже почти комичной: когда стали проверять собранные подписи, то среди них обнаружили автографы королевы Виктории, герцога Веллингтона и апостола Павла. После этого последнего всплеска чартизм исчез с политической сцены, он растворился в движении кооператоров (ВЕКТОР (vk.com)) и постепенно возрождающихся тред-юнионов.

[3/4]

«Причина неудачи чартизма заключалась в том, что …движение это заключало в себе внутреннее противоречие: будучи социальным по своему проис­хождению и по своей конечной цели, оно не могло создать никакой положительной социально-экономической программы. Попытки созда­ния такой программы (“аграрный план” О‘Коннора) имели не только утопический, но и романтически-реакционный характер. А за отсутст­вием положительной программы социальных реформ, чартизм не мог добиться осуществления и своей политической программы».(1)

Интересное замечание о последней стадии движения сделал Энгельс:

«Французская революция 1848 г. спасла английскую буржуазию. Социалистические прокламации победоносных французских рабочих испугали английскую мелкую буржуазию и внесли дезорганизацию в движение английских рабочих, совершавшееся в узких рамках чисто практических интересов. Как раз в тот момент, когда чартизм должен был развить всю свою силу, он потерпел внутреннее поражение, предшествовавшее его внешнему поражению 10 апреля 1848 г. Политическая деятельность рабочего класса была отодвинута на задний план. Класс капиталистов праздновал победу по всей линии».(3)

[4/4]