​​Ух ты!

Сегодня вечером число подписчиков канала преодолело психологический рубеж в 1000 человек!

Спасибо что читаете канал, делитесь постами, обсуждаете. Ваш интерес очень радует меня и мотивирует! Спасибо, что вы есть!

Буду продолжать в том же духе!

Продолжаю читать Шарон Зукин и ее «Обнаженный город». Вторая глава называется «Город, потерявший душу», и она такая большая и интересная, что довольно сложно выделить какой-то короткий набор смыслов, не пытаясь пересказать все. Но я попробую)

Итак, в главе через описания градостроительных изменений Нью-Йорка за последний век, мы многое узнаем про аутентичность, потребление, джентрификацию, появление градозащиты, конфликт Джекобс и Мозеса и его результаты, несправедливую природу городских обновлений и как город теряет душу.

Чтобы понять, что же не так с душами городов, надо снова вернуться к понятию аутентичности и истории его появления. Если кратко, то аутентичностью как моральным превосходством начали пользоваться немецкие интеллектуалы ещё в XVIII веке по отношению к более богатым и властным аристократам. Подчеркивали так разницу. Дальше это передалось первому «креативному классу» — богеме — которые творили и жили очень бедно, не как эти богачи, зато по-настоящему. Так творческий маргинальный образ жизни был романтизирован. И ведь до сих пор мы можем вздыхать над пьянством знаменитых поэтов и писателей, и не дышать на экскурсиях по каморкам, где они жили.

Дальше разные популярные блогеры и СМИ нам рассказывают, как жить не как все и где получать аутентичный городской опыт. Все мы хотим отличаться, поэтому стараемся потреблять что-то уникальное, редкое и настоящее: исторические здания, а не панельки; необычные бары и кафе, а не столовки; крутые события, а не унылые городские праздники. Так закрепляются наши вкусы к городу.

Почему аутентичность так важна? Потому что создаёт моду на образ жизни, а мода имеет огромное влияние на городские изменения. Художники и писатели в Нью-Йорке стали селиться в зданиях бывших фабрик в плохих районах и делать там мастерские потому, что это было дёшево, но их аутентичный образ жизни привлёк туда людей, а потом и капитал. Так привлёк, что пришлось съезжать, а на их место заехали уже более богатые люди, открылись большие галереи и модные бутики — так срабатывает джентрификация. Модный образ жизни делает модными и более дорогими места этой жизни.

В чем же тут конфликт и несправедливость? Для русских эти механизмы не очень понятны, потому что страна в основном живет в своём жилье, а не в съемном. Кроме того, у нас не выражена резко классовость общества. В Америке же все подчинено цене на аренду и классовости, поэтому натурально с приходом в район сетевых магазинов, модных кафе и баров —местные небогатые жители уже не могут себе позволить там жить. Развитие района ведёт за собой рост цен на аренду, рост цен в магазинах и люди оказываются выдавлены с привычного места. Это большая проблема.

Но, казалось бы, уходят бедные и мигранты, район становится более чистым, безопасным и благоустроенным, в чем беда? Во-первых, не все могут себе позволить в таких жить. Во-вторых, район лишается настоящей жизни. Потому что настоящая городская жизнь, по Зукин, — это разнообразие. Разнообразие людей: классовое, этническое, культурное. Разнообразие бизнесов и других практик, которые эти люди организуют. Джентрификация убивает это. Все становится для среднего класса, все становится одинаковым. Типа район заполняется дорогими бутиками, а в аптеку за лекарствами или обувь отремонтировать некуда сходить.

И парадокс в том, что это одинаковое не ценно, хоть и чистое и безопасное. И начинается новая погоня за аутентичностью, которая уехала в бедные районы, и новое распространение джентрификации. Серьёзно, разве мы не посещаем кафе, где работают мигранты и можно поесть настоящую вьетнамскую или китайскую кухню, и все очень дёшево? На такие заведения даже обзоры в городских журналах выходят.

Мы, как активные потребители, особенно если есть деньги — мощно транслируем свои вкусы на город. И город постепенно им подчиняется. На разных уровнях. Где-то это делает застройщик, строя многоэтажки на месте деревянных развалюх — это соответствует его вкусу.

​​Сегодня провел первое занятие курса "Урбанистическая лаборатория для детей", который мы придумали вместе со Светланой Тетериной и Школой искусств им. А.Г. Поздеева. Тут ведь как? Все всегда начинается с личной истории.

Однажды мне повезло познакомиться с замечательным географом Виктором Крысовым. Я тогда работал в Высшей школе урбанистики и хотел, чтобы мои студенты лучше знали географию во всей своей соврменной сложности. Я пригласил дядю Витю провести семинар для моих студентов. И для погружения уже магистрантов и уже без пяти минут урбанистов в когнитивную географию дядя Витя использовал рассказ Иенса Сигсгорда "Палле один на свете".

Выпускники не дадут соврать, что этот захотд был бомбическим. Да и я не дам соврать - он был бомбическим и для меня.

Поэтому когда мы начали придумывать с Поздеевкой курс "Урбанистическая лаборатория для детей" я сразу сказал, что первое занятие должно крутиться вокруг рассказа "Палле один на свете". Этот коротенечкий рассказ задает идеальную оптику для того, как и зачем устроен город.

На первое занятие пришли самые юные поздеевцы - ученики начальных классов. Но читая вместе с ними рассказ "Палле один на свете" мы смогли поднять вопросы, которые зачастую не поднять на серьезных конференциях. Мы вместе штурмили над вопросом "Палле не смог покачаться на качелях, когда оказался один на свете. Что еще невозможно сделать, если ты один на свете?"

1. Невозможно учиться. Учиться можно только у кого-то, а если кроме тебя никого нет, то тебе не у кого научиться чему-то.
2. Невозможно есть без спроса шоколад. И вообще нарушать правила. Потому что когда ты один на свете, то правил нет, и тебе не у кого спросить можно ли.
3. Невозможно получить поддержку, сочувствие и помощь.
4. Невозможно жениться - жениться не с кем и никто не поженит
5. Невозможно дружить
6. Невозможно находить новые игрушки, новые ролики на ютубе, новые песни - когда ты один на свете, для тебя не будет никогда ничего нового, только старое, уже тебе известное
7. Невозможно работать, потому, что работа - она всегда на кого-то и ради кого-то

Это всё плюс-минус точные цитаты из рассуждений детей на лаборатории. Тут не всё, пунктов еще много, некоторые контекстуальные. Например, в процессе работы одна из участниц рассказала, что у самого популярного чувака в классе целых 14 скрепышей и мы с коллегами, обсудив, пришли к выводу, что если ты один на свете, то не будет ни популярности, ни её связи с количеством скрепышей.

Но, если честно, я приятно поражен тем, какие сложные абстракциии схвачены младшими научными сотрудниками нашей урбанистической лаборатории. Я многие из них лет до 25 пяти даже близко не чувствовал.

#гражданскаяинженерия #поздеевка #детиздесь #социологиягорода #социологияпространства

​​Вчера читал в пространстве Yushin Brothers лекцию "Психические расстройства: социологический этюд". Одной из ключевых тем лекции было то, как жизнь в городах связана со стрессом и какие стратегии копинга (от английского to cope with - справляться) могут возникать в городе.

На картинке вы видите результаты исследования All In The Mind, проведенного в 8 американских городах. В исследовании приняли участих 2 463 человека, которые на протяжении трех месяцев отмечали свой уровень стресса в специальном онлайн-приложении.

Исследование показало, что 48% взрослого населения изучаемых городов за эти три месяца сталкивались с серьезным уровнем стресса, требующего профессионального вмешательства психолога или психиатра. 22% участников исследования испытывали средний уровень стресса, который требовал от них навыков копинга, чтобы побороть развивающуюся тервожность. 15% участников исследования испытывали стресс связанный с физическими заболеваниями, в остальных случаях стресс носил другую (социальную или психологическую) природу. 79% участников указывали в качестве причины своего стресса отсуствие у них правильных навыков копинга, особенности их личных механизмов по преодолению стресса. И только 30% не испытывали за эти три месяца трудностей с преодолением стресса, которые бы требовали какого-либо дополнительного психологического вмешательства.

Эти цифры говорят нам о том, что в современных городах, даже в странах с развитой культурой психологической и психиатрической помощи, проблема регулярного стресса стоит очень серьезно. Стресс ассоциирован с сердечно-сосудистыми заболеваниями, снижением иммунитета, развитием психических заболеваний. В патогенезе депрессии, БАР, пограничного расстройства личности стресс является одним из ключевых внешних факторов. А для, например, депрессии, неверный механизм копинга является одним из ключевых психологических факторов, препятствующих выходу в ремиссию.

Уровень стресса и ассоциированных с ним заболеваний у горожан может стать хорошим KPI для пространственного развития. Когда мы говорим о комфортной городской среде важно реалистично операционализировать понятие комфортности. Если городская среда позволяет нам, горожанам, лучше справляться со стрессом, или, хотя бы, не доводит нас до высоких показателей стресса, когда требуется профессиональное вмешательство психолога, психотерапевта или психиатра - это комфортная городская среда. И уже второй вопрос - сколько для этого потребовалось километров велодорожек и квадратных метров ремонта газона.

#социологиягорода #общественноездоровье #депрессия #комфортнаягородскаясреда #никакогосуецыда

Команда инфографики ТАСС выпустила невероятный проект о картографии Меркатора. Герард Меркатор, тот самый человек, которому обязана вся современная веб-картография, он предложил способ проекции сферы на плоскость:

«В XVI веке фламандский картограф Герард Меркатор нашёл новый способ показать мир на плоскости. Мы изучили его карту, описали самые грубые ошибки, отыскали курьёзные факты и объяснили преимущества, благодаря которым это изображение земного шара остаётся востребованным и сейчас.»

https://merkator.tass.ru

Ребята попали в шортлист конкурса визуализации информации — Information Beautiful Awards

Поддержите 💪💪💪 кнопочкой «Vote»
https://www.informationisbeautifulawards.com/showcase/4196-mercator-it-s-a-flat-flat-world

Как городской модератор я иногда провожу эксперименты с заданиями для городских команд. Сегодня в Уфе я провел эксперимент, который оставил тяжелый, но поучительный для меня и команд след. Упражнение было такое. Я задал вводную - у вас есть пять минут, чтобы подготовить свой проект для презентации лично Президенту Российской Федерации. Владимиру Владимировичу Путину. В роли Путина выступил Дмитрий Шевкунов (Dmitry Shevkunov). За пять минут каждой команде нужно было рассказать про свой проект чтобы... А чтобы что - хороший вопрос. Что бы вы сделали, что бы сказали, если бы у вас была возможность занять пять минут первого лица государства?

Жуть эксперимента в том, что если обобщать, то каждая из команд просила Владимира Владимировича Путина обеспечить им людей, которые разделяют ценности их проекта.

Мне от этого немного страшно, Даже безотносительно моего личного отношения к Путину. Что мне с Путина. Жутковато, что мы, горожане, настолько боимся непонимания, настолько боимся, что наш сердечный, ценностный порыв будет не понят соседом, согражданином, другом, близким, что просим о близких, друзьях и соратниках Владимира Владимировича Путина.

#всякаяурбанистика #рокэтомолодостьрокэтопутин #социологиягорода

Я очень редко подписываю открытые письма, но сегодня сделал исключение: мне кажется, это открытое письмо жителей Академического района в Москве очень важное и хорошо продуманное.

В целом, смысл в том, чтобы защитить от сноса 9-й квартал Новых черемушек. Для меня этот конкретный квартал — один из главных памятников Советской архитектуры. Это был эксперимент, результаты которого стали основой для хрущевской программы массого производства жилья. Упрощая, можно сказать, что 9-й квартал — место рождения микрорайона. Я посвятил этому кварталу отдельную главу моей книги «Беляево навсегда».

Место, которое так сильно повлияло на облик сотен городов, должно стать памятником архитектуры. Даже если кто-то не любит хрущевки и микрорайоны, нельзя отрицать, что это ключевая часть городского ландшафта пост-советских городов.

Открытое письмо адресовано Аманде Левит — архитекторке, которая приложила руку к сносу важных зданий 9-го квартала. Мне кажется очень умно: архитекторы (как и чиновники, урбанисты, и другие) должны отвечать перед обществом за свои решения.

Если вы со мной согласны, подпишите письмо (ссылка на форму)

​​Я уже который день живу в центре Екатеринбурга. С сегодняшнего дня, слава Богу, началась работа над проектом Индустриальной Лаборатории. Скоро расскажу про это дело, оно очень важное и радуещее. А пока расскажу про свои впечатления от Екатеринбурга сейчас. Я первый раз был в городе четыре года назад и город производил впечатление чуть ли не лидера российских городов. Мускулистого, сурового, нахмуренного но лидера в области постиндустриального, постсоветского перехода. Посещенные в тот же период города казались запущенными, вторичными, несобранными.

Сейчас ох. Сложное ощущение.

Я живу ровно напротив городского "Пассажа". В самом центре, сосредоточении пешеходных улиц, ровно сбоку от Горсовета появился этот торговый центр. Под видом реконструкции исторического пассажа появился пятиэтажный бетонный гроб без единого окна. В первый день я пошел искать там офис Мегафона и оптику и поразился - спустя десять минут в этом здании я начал чувствовать себя в торговом центре Окотный Ряд под Манежной площадью в Москве. Мне казалось что я под землей и чтобы выйти - мне надо ехать по эскалаторам наверх. Оказалось, что я просто офигел от того, что в здании нет окон. Оно действительно кажется подземным. Офис и очки я так и не нашел.

И это отдельная проблема центра Екатеринбурга. Это центр, в котором комфортно только любителями небоскребов и отелей формата "все включено". Заливные поля коммерческих площадей, в которых нечего купить и нечего съесть. Можно только выпить - кофе в хипстерских кофейнях или алкоголя в дискаунтерах "Красное и Белое". Только с помощью проводников на третий день я нашел места, в которых можно поесть.

Для меня верхом краха градостроительной политики является то, что на самом потенциально проходном месте возникает магазин золота. В районе "Пассажа" это именно так.

Вокруг нависают небоскребы один другого ярче. Один из них носит имя Владимира Высоцкого. Представьте в центре своего города махину из стекла и бетона и назовите её именем музыканта, который ну как бы немного не про небоскребы. Называли бы "Вилли Токарев" - вопросов не было. Но я в нём постригся, там хорошая парикмахерская.

Между ними =- исторические дома, от купечества царского времени до сталинского ампира и конструктивизма. Красивые, уверенные, но потерянные между гигантской ширины улиц и пешеходных переходов, от каждого из которых идти минимум метров сто, а в норме все двести. А между ними - бесконечные уверенные заборы. Не заборчики из хлипких труб, а прям заборы, хоть и коренастые, по пояс.

Центр Екатеринбурга всем свои видом говорит "Я жду тебя, мой принц - тебе больше сорока, у тебя дорогая машина, спецпропуск чтобы ездить на дорогой машине по пешеходным улицам и ты не ешь в ресторанах, где могут оказаться плебеи, у которых меньше полутора ящиков денег".

Промежду этого в центре прекрасные культурные заведения типа Колизея, университетов, городка чекистов. И даже классные бары и рестораны, которые ты никогда не узнаешь, если не относишься к сообществу тех, кто знает.

Теперь у меня есть ночной кошмар - быть бедным в Екатеринбурге.

Еще четыре года назад город был другим. Великие башни еще стояли в лесах и казалось, что они не всерьез. Улицы были спокойнее. Не было так много заборов. Не так часто пытались продать золото.

Что-то пошло не так в этом городе.

#всякаяурбанистика #мойтуризм #собственнаялогикагородов

Сегодня я был на Индустриальной биеннале в Екатеринбурге. Там одним из проектов был такой. Художник нашёл в Китае мужиков, которые несмотря на гонения продолжают культ Бога Лягушки. Был такой древний китайский культ в одном китайском райончике, у Бога Лягушки даже храм был. Но храм уничтожили в процессе Культурной Революции. Дескать что вы, какой материализм и бог лягушка. Но традиция в райончике осталась. Регулярно жители советовались с Богом Лягушкой тряся его деревянным троном над столом с меловой крошкой. Причём развили большую культуру коммуникации. Советовались не в режиме да-нет, а по сложным вопросам.

Художник долго наблюдал эти советования и создал нейросеть, которая даёт ответы на вопросы в соответствии с тем как жрецы Бога Лягушки интерпретируют меловые дорожки на столе, образующиеся в результате трясения троном.

А потом художник вместе с архитекторами начал допрашивать нейросеть Бога Лягушки как правильно воссоздать его храм. С каким количеством помещений? Какой крышей? Как помещения отличаются функционалом? Какое должно быть окружение храма?

Нейросеть Бога Лягушки оказалась требовательным, но конструктивным заказчиком.

Ждём храма.

​​Индекс качества городской среды Дом.рф продолжает удивлять. Ладно с высокими показателями качества городской среды в Москве и в Питере, но в Норильске-то как? Вполне резонный вопрос, ведь парадокс налицо - как так вышло, что качество городской среды заполярного города-завода из которого все уезжают по достижении пенсии в более благоприятные города, чтобы уж совсем не убивать и так пошатнувшееся здоровье, выше, чем у городов, в которых люди спокойно себе живут всю жизнь? Глядя на название индекса мы невольно начинаем искать ответ в человеческом измерении, в собственном опыте посещения городов и собственного проживания в них. От того и удивляемся. А ответ кроется не там, но в методике расчета индекса и в том, какую роль играет индекс в российской системе управления.

Комфортная городская среда о которой так много говорят в последнее десятилетие - это не то что мы думаем. Это не не про комфорт пользователя среды. Никакая психология, нейронаука или социология или какой еще наукой мы можем оценить комфорт пользователя среды тут рядом не валялись. Комфортная городская среда в руках государства - это в первую очередь объект административного управления.

Соответственно, критерии индекса качества городской среды подверстаны под административную логику. Это параметры, которыми могут управлять городские, краевые и федеральные чиновники, измеряемые с помощью данных, через призму которых чиновники воспринимают реальность. В качестве KPI выставлена цель к 2024 году сократить вдвое число городов с неблагоприятной городской средой и на 30% повысить среднее значение индекса. Очевидно, что самих по себе городов и пользователей городской среды в этой реальности нет. Есть чиновники, которые воздействуя на отдельные показатели в рамках своих полномочий изменяют общие значения индекса для всей страны.

Та городская среда, которую мы воспринимаем с вами каждый день - лишняя на этом празднике жизни. Если мы посмотрим на показатели индекса, то мы не обнаружим там ни экономических показателей, связанных с развитием бизнеса, ни показателей общественного здоровья, ни показателей миграции, ни показателей качества институтов, ни показателей инвестиционной привлекательности города, ни эффективности муниципального самоуправления, ни показателей счастья и доверия в городе. В общем, ничего, что говорило бы нам о том, что город хороший, в нём комфортно жить, можно быть счастливым и здоровым полноценно развивающимся и самореализующимся горожанином.

Зато мы видим множество показателей, связанных с обеспеченностью территорий инфраструктурными объектами, административными фикциями типа ОКН и ООПТ и прочими феноменами, существующими исключительно в рамках бюрократического документооборота. Здесь нет людей, нет зданий, нет улиц, нет транспортных средств, нет деревьев. Нет медицины, образования, воды, воздуха, еды. Нет ни внешнего мира с его экономикой и глобальными трендами, ни внутреннего с его собственной логикой. Вот такая комфортная городская среда.

Так что нет ничего удивительного, что тяжелые, мало пригодные для жизни города типа Норильска или Москвы в логике административного мышления оказываются обладателями высоких показателей комфортной городской среды. С такими городами пятилетку повышения качества городской среды - в три года!

#комфортныйгородскойчетверг #индексыгородов #собственнаялогикагородов #всякаяурбанистика #новыйурбанизм

В Уфе мы с @profgorozhanka сходили на подкаст "Городская среда". Поговорили с замечательными ведущими про экологию, мультимодальную мобильность, чем плохи чисто пешеходные улицы и почему любой дурак может развивать креативную экономику в городе, в то время как новая экономика острее всего нужна на селе.

#городскаясреда #заграницейенисейскойсибири #гражданскаяинженерия #ЛабГи

https://www.youtube.com/watch?v=6u_TFP8R5AI&feature=youtu.be&fbclid=IwAR1mGCQ9dDcXfcfJlsZE9LBRVdgSPCVVVv5SXbMuvQK_BzjvG2iKlEtE5Rw

​​Соучаствующее проектирование - как быть?

За последние дни прилетало множество поводов задуматься о соучаствующем проектировании. Как работает соучастие, как оно соотносится с архитектурой, демократией, программой формирования комфортной городской среды.

Я и задумывался.

Есть два полюса. На одном полюсе, назовем его ультралевым, жители всегда лучше знают что им нужно и поэтому результаты проектных сессий, пожелания жителей, должны быть законом для проектировщиков. На другом полюсе, назовём его ультраправым, лучше всего в среде для жизни разбираются эксперты-архитекторы, а мнение жителей это не более чем назойливый гул где-то в районе первого этажа башни из говяжьей кости.

На уровне такой поляризации я, разумеется, сторонник первой позиции. Я как социолог города и проектировщик знаю, что лучших экспертов по своей среде обитания нежели сами жители этой среды найти невозможно.

Но дальше начинаются нюансы.

Заседая в одной комиссии я с удивлением заметил, что в одном из малых городов подозрительным образом во всех проектах появляются скейтпарки и велодорожки. Даже там, куда казалось бы немыслимо впихнуть скейтпарк и велодорожку - они туда впихивались. Проектировщики разводили руками и говорили - жители просили скейтпарк и велодорожку, мы и впихнули. Сами видим, что им там места нет, но таково же мнение жителей.

Один мой коллега высказал гипотезу, что это связано с тем, какие карточки раздавали жителям для сессий соучаствующего проектирования. Я проверил. Да. Так и есть - в карточках был скейтпарк и велодорожки, жители их захотели и разместили на территории. Не пропадать же добру.

Значит ли это, что жители хотели скейтпарк и велодорожки до того, как увидели карточки с такими объектами?

Боюсь, что нет.

Нужно ли проектировщикам следовать мнению жителей, захотевших на сессии впервые увиденные скейтпарки и велодорожки?

Боюсь, что нет.

Я считаю, что в таких вопросах необходимо создавать среду информированного волеизъявления. Нельзя предлагать разместить на карте сквера велодорожку человеку, который узнал о существовании велодорожек десять минут назад.

Поэтому любые, повторюсь, любые сессии соучаствующего проектирования нужно предварять информационнными и образовательными кампаниями. Подробными лекциями по урбанистике для жителей, с примерами, с экскурсиями по соседним городам, где уже что-то интересное было. С обменом опытом.

Как социолог я знаю, что человек скорее выберет неведомый вариант ответа на вопрос, чем сознается, что не знает ответа.

Как проектировщик, я хочу, чтобы человек хорошо знал подробности нескольких вариантов ответа и выбирал наиболее ему подходящий.

#соучастие #комфортныйгородскойчетверг #гражданскаяинженерия #всякаяурбанистика

​​В августовском номере журнала Urban Studies вышла статья Роберта Розенбергера On hostile design: Theoretical and
empirical prospects ("К вопросу о враждебном дизайне: теоретические и эмпирические перспективы"), посвященная теме того, как с помощью инструментов городского дизайна осуществляется регулирование поведения людей в городской среде. Розенбергер пишет о том, что в современных городах мы сталкиваемся с широким арсеналом средств регулирования поведения людей через дизайн - это шипы на подоконниках магазинов, чтобы на них невозможно было сидеть, подлокотники по середине лавочек, чтобы на них было невозможно спать, антискейтерские накладки, генераторы назойливых шумов, работающие на частотах, различимых только детьми и подростками, с тем чтобы они не ошивались в торговых центрах - и многими другими устройствами.

Розенбергер пишет, что эти устройства требуют теоретического осмысления и эмпирического изучения. Когда мы создаем их в наших городах, мы пытаемся ответить на опредленные вызовы, которые стоят перед нами. Однако, являются ли эти устройства средством решения проблем, создающих эти вызовы, и насколько такой путь решения проблем успешен?

Так, например, размещая шипы на подоконниках и лавочки на которых невозможно спать мы вроде как решаем проблему того, что бездомные спят на лавочках и сидят на подоконниках. Однако решает ли это проблему бездомности в городе? Разумеется не решает. Более того, согласно Розенбергеру такие инструменты усугубляют проблему бездомности, поскольку делают бездомных менее видимыми в публичном пространстве. Если горожане не видят бездомных в публичных пространствах, то им сложнее мобилизоваться для политических действий, связанных с повышением доступности жилья и психиатрической помощи, сложнее почувствовать необходимость борьбы с неравенством.

При этом, сами по себе инструменты враждебного дизайна зачастую оказываются невидимыми для горожан. Не имея потребности спать на лавочке сложно сразу сообразить, что этот удобный для сидения подлокотник сделан в первую очередь для того, чтобы на лавочке не спали. А будучи взрослым сложно задаться вопросом почему в торговом центре почти нет подростков - нет и нет. Тем более что взрослое ухо не улавливает неприятного для подростков шума.

С другой стороны (тут уж я добавлю от себя, Розенбергер про это не писал), враждебный дизайн, направленный на исключение той или иной группы может приводить к исключению из публичного пространства вообще всех. Так, например, на площади перед Курским вокзалом в Москве для решения проблемы того, что бездомные используют фонтан в гигиенических целях его огородили высоким забором, сделав эстетически непривлекательным и отталкивающим решительно для всех. Точно так же, во многих дворах мы сталкиваемся с тем, что жители, опасаясь уличных алкоголиков, убирают лавочки и любые другие объекты, которые можно использовать для сидения. Тоже своего рода враждебный дизайн.

Проявления враждебного дизайна это по сути дела капитуляция перед решением реальных проблем. Грубое средство исключения определенных практик и социальных групп, инструмент отлучения от общего блага городской среды. И когда мы вдруг сталкиваемся с желанием прибегнуть к враждебному дизайну в своем проекте - нужно задать вопрос - а на какой вызов мы отвечаем? Можем ли мы, вместо того, чтобы устранять последствия, поработать с их причиной?

Можем ли мы внести вклад в решение настоящей проблемы?

#враждебныйдизайн #всякаяурбанистика #городскаясреда #городскойдизайн

Уже завтра будет встреча со мной в Доме Маклецкого в Екатеринбурге. Очень рад, что наконец то начались форматы не в духе "К нам приехал сибирский урбанист рассказать как нам спасти Россию", а форматы честного и спокойного обмена опытами, практиками и болями, а также теоретизирования опыта, практик и боли. http://dom-makletskogo.ru/urbanstudies