В международной науке о городах наметился серьёзный теоретический поворот. Надир Кинассиан в статье Rethinking the post-socialist city, вышедшей прошлым ноябрём в журнала Urban Geography пишет о том, что нам пора бы уже по-другому относится к постсоциалистическим странам и городам.
Тезис Кинассиана в том, что существующее в науке представление о постсоциалистических городах как о периферии для анализа и теоретизирования уже не отвечает актуальным вызовам. Социалистический блок распался и претерпевает капиталистическую трансформацию вот уже более 30 лет. И почему-то постсоциалистические города так и не стали образцовыми западными капиталистическими городами. А значит логика вертикальной эволюции - от городов переходного периода, к городам развивающимся и наконец к городам капиталистическим - не работает.
Из этого следует довольно простой вывод - если раньше было не принято сравнивать постсоциалистические города с западными городами, то теперь нам просто обязательно нужно это делать. Постсоцилистические города - это не недоразвитые города, но города со своими особенностями и закономерностями развития. И чтобы их понять нам придётся сравнивать Пекин с Нью-Йорком и Нижний Новгород с Дюссельдорфом.
И, разумеется, нам придётся отказаться от самой идеи "нормального" города. Идеи того, что существует какой-то "правильный" путь развития городов и разные города по-разному отклоняются от этого "правильного" пути. А постсоциалистические города особенно. Нам придётся признать, что существуют различные пути развития городов, формирующиеся в различных общественно-политических условиях.
Скажем, для постсоциалистических городов характерно развитие в условиях государственного капитализма. И этот государственный капитализм - один из распространённых вариантов среды, в которых города формируются и развиваются. Это накладывает определённый отпечаток на форму и функции города, делают его отличным от западного капиталистического города. Впрочем, современный поворот европейской политики в сторону госкапитализма приводит к тому, что постсоциалистические города становятся в свою очередь ресурсом теоретизирования относительно глобального урбанистического процесса.
В общем, Кинассиан предвосхищает, что в ближайшее время нас ждёт большое количество работ, посвящённых сравнению капиталистических и постсоциалистических городов в новой модальности. И слово "Россия" мы будем гораздо чаще встречать на страницах научных журналов по урбанистике. Что не может не радовать.
#глобальныймир #всякаяурбанистика #географиягорода
Тезис Кинассиана в том, что существующее в науке представление о постсоциалистических городах как о периферии для анализа и теоретизирования уже не отвечает актуальным вызовам. Социалистический блок распался и претерпевает капиталистическую трансформацию вот уже более 30 лет. И почему-то постсоциалистические города так и не стали образцовыми западными капиталистическими городами. А значит логика вертикальной эволюции - от городов переходного периода, к городам развивающимся и наконец к городам капиталистическим - не работает.
Из этого следует довольно простой вывод - если раньше было не принято сравнивать постсоциалистические города с западными городами, то теперь нам просто обязательно нужно это делать. Постсоцилистические города - это не недоразвитые города, но города со своими особенностями и закономерностями развития. И чтобы их понять нам придётся сравнивать Пекин с Нью-Йорком и Нижний Новгород с Дюссельдорфом.
И, разумеется, нам придётся отказаться от самой идеи "нормального" города. Идеи того, что существует какой-то "правильный" путь развития городов и разные города по-разному отклоняются от этого "правильного" пути. А постсоциалистические города особенно. Нам придётся признать, что существуют различные пути развития городов, формирующиеся в различных общественно-политических условиях.
Скажем, для постсоциалистических городов характерно развитие в условиях государственного капитализма. И этот государственный капитализм - один из распространённых вариантов среды, в которых города формируются и развиваются. Это накладывает определённый отпечаток на форму и функции города, делают его отличным от западного капиталистического города. Впрочем, современный поворот европейской политики в сторону госкапитализма приводит к тому, что постсоциалистические города становятся в свою очередь ресурсом теоретизирования относительно глобального урбанистического процесса.
В общем, Кинассиан предвосхищает, что в ближайшее время нас ждёт большое количество работ, посвящённых сравнению капиталистических и постсоциалистических городов в новой модальности. И слово "Россия" мы будем гораздо чаще встречать на страницах научных журналов по урбанистике. Что не может не радовать.
#глобальныймир #всякаяурбанистика #географиягорода
Сегодня посещал удивительное место в Красноярске - сквер "Светлый". Его проектировала Алёна Парфенова и её коллеги. Сквер прилегает к библиотеке, являющейся центром поддержки для людей с инвалидностью по зрению. Поэтому сквер разработан с серьезной ориентацией на таких людей.
В ходе проектирования Алёна Парфенова изучала потребности людей с инвалидностью по зрению, общалась с жителями близлежащих домов, выстраивала работу с городскими службами. В результате сквер наполнен самыми разнообразными и интересными решениям, с тем, чтобы сделать его по настоящему инклюзивным.
В сквере не используется тактильная плитка, вместо неё используются тактильные железные нашлепки на плитку или асфальт. Это решение более эстетично, чем привычная нам плитка и более адаптивно для разных типов поверхностей. Для навигации помимо этого используется контрастное мощение, благодаря которому интуитивно понятно, что одно пространство сменяется другим.
В озеленении сквера использовано более 50 различных видов растений с акцентом на их ароматические и тактильные свойства. В основном это многолетники, но также есть и клумбы с однолетними растениями для того, чтобы было удобно менять облик пространства. Есть аптекарский огород со съедобными растениями вроде базилика и свёклы.
Детские игровые и спортивные элементы сделаны так, чтобы ими комфортно могли пользоваться как дети с инвалидностью по зрению, так и нормотипичные дети. Особый акцент сделан на домики, специально разработанные для этого сквера. Они просторные и уютные, в них хочется находиться, прятаться, общаться. Также большую роль играют музыкальные инструменты - колокольчики, ксилофоны и барабаны.
Но физическое благоустройство пространства это только половина истории. Не менее важной частью этой истории является то, что Алёна Парфенова внимательно подходит к продюсированию этого сквера. По её словам ей понадобится лет пять, чтобы пространство по-настоящему заработало. Чтобы соседи начали ухаживать за растениями в сквере, чтобы не пустовал небольшой лекторий, чтобы дети с инвалидностью приходили на занятия и настольные игры в беседку, чтобы вокруг ёлки проходили ярмарки и выставки ледяных скульптур, чтобы дети из детских садов выходили на лужайку на зарядку, чтобы разнообразие растений в сквере действительно служило экологическому просвещению. Чтобы это пространство, далеко не центральное по своему расположению, жило самостоятельной и самоподдерживающейся жизнью.
Я уверен, что одна из городских профессий будущего - это как раз профессия продюсера городских пространств. Архитекторы могут закладывать физические предпосылки для активностей в пространстве, но по-настоящему, на 100% пространство начинает работать только тогда, когда в него вложена работа продюсера. В противном случае сцена будет пустовать большую часть времени, а подростки так и буду продолжать заниматься вандализмом. Только тонкая продюсерская настройка социальных процессов в пространстве позволит нам полностью раскрыть его архитектурно-средовой потенциал.
#соучастие #енисейскаясибирь #территориальноеразвитие
В ходе проектирования Алёна Парфенова изучала потребности людей с инвалидностью по зрению, общалась с жителями близлежащих домов, выстраивала работу с городскими службами. В результате сквер наполнен самыми разнообразными и интересными решениям, с тем, чтобы сделать его по настоящему инклюзивным.
В сквере не используется тактильная плитка, вместо неё используются тактильные железные нашлепки на плитку или асфальт. Это решение более эстетично, чем привычная нам плитка и более адаптивно для разных типов поверхностей. Для навигации помимо этого используется контрастное мощение, благодаря которому интуитивно понятно, что одно пространство сменяется другим.
В озеленении сквера использовано более 50 различных видов растений с акцентом на их ароматические и тактильные свойства. В основном это многолетники, но также есть и клумбы с однолетними растениями для того, чтобы было удобно менять облик пространства. Есть аптекарский огород со съедобными растениями вроде базилика и свёклы.
Детские игровые и спортивные элементы сделаны так, чтобы ими комфортно могли пользоваться как дети с инвалидностью по зрению, так и нормотипичные дети. Особый акцент сделан на домики, специально разработанные для этого сквера. Они просторные и уютные, в них хочется находиться, прятаться, общаться. Также большую роль играют музыкальные инструменты - колокольчики, ксилофоны и барабаны.
Но физическое благоустройство пространства это только половина истории. Не менее важной частью этой истории является то, что Алёна Парфенова внимательно подходит к продюсированию этого сквера. По её словам ей понадобится лет пять, чтобы пространство по-настоящему заработало. Чтобы соседи начали ухаживать за растениями в сквере, чтобы не пустовал небольшой лекторий, чтобы дети с инвалидностью приходили на занятия и настольные игры в беседку, чтобы вокруг ёлки проходили ярмарки и выставки ледяных скульптур, чтобы дети из детских садов выходили на лужайку на зарядку, чтобы разнообразие растений в сквере действительно служило экологическому просвещению. Чтобы это пространство, далеко не центральное по своему расположению, жило самостоятельной и самоподдерживающейся жизнью.
Я уверен, что одна из городских профессий будущего - это как раз профессия продюсера городских пространств. Архитекторы могут закладывать физические предпосылки для активностей в пространстве, но по-настоящему, на 100% пространство начинает работать только тогда, когда в него вложена работа продюсера. В противном случае сцена будет пустовать большую часть времени, а подростки так и буду продолжать заниматься вандализмом. Только тонкая продюсерская настройка социальных процессов в пространстве позволит нам полностью раскрыть его архитектурно-средовой потенциал.
#соучастие #енисейскаясибирь #территориальноеразвитие
Если говорить о том, какими теоретическими инсайтами нас может порадовать изучение постсоциалистических городов, то надо обраться к статье Яны Козиной, Дэвида Боула и Йернея Тирана Forgotten values of industrial city still alive: What can the creative city learn from its industrial counterpart?, вышедшей в журнале City, Culture & Society.
В статье на материале 23 глубинных интервью с представителями разных секторов авторы рассказывают нам историю словенского городка Веленье - родины бытовой техники марки Gorenje. По меркам Словении это город среднего масштаба, по нашим меркам малый. В Веленье проживает порядка 30 000 человек. Но дело не в масштабе, дело в том, что на примере Веленья авторы показывают каким образом могут сосуществовать реалии индустриального и креативного города и каким образом они могут друг друга обогащать.
Появившись в середине XIX века как шахтерский городок Веленье постепенно развивался и после Второй Мировой Войны стал важным центром разработки и производства бытовой техники. После событий 1991 года городок не сдал своих позиций и продолжил добывать уголь и изготавливать электрочайники. Тем не менее производства модернизировались и высвобождались индустриальные площади, которые постепенно начали занимать креативные индустрии. В городке появился технопарк регионального значения.
При этом в городе бурно развивались разнообразные городские сервисы. Появился велопрокат, служба социального такси, разнообразные программы для детства и юношества. Волонтерское движение, наследуя социалистической культуре ударных строек активно включалось в благоустройство города. Действовали программы добровольного обложения, когда на добровольные пожертвования жителей строились детские площадки и уличные кинотеатры.
Социалистическая и индустриальная культура в Веленье никуда не делись, но наоборот стали важным драйвером развития креативной экономики. Заложенный в социалистической культуре мультикультурализм, толерантность, уважение к территориальному и трудовому сообществу предотвращали межэтнические конфликты в городе. А заодно создавали общее поле ценностей для представителей различных секторов в городе. Что, в свою очередь, упрощало инновации на производстве и социальные инновации.
На примере Веленья видно, что креативная экономика может развиваться не только за счёт эффекта масштаба в крупных городах, но и за счёт эффекта близости (proximity effect) помноженного на общее ценностное поле. Горожанам Веленья проще договариваться друг с другом, включаться в коллективное действие, поддерживать друг друга. А за счёт малого масштаба каждая инновация, каждое новое креативное производство становится заметным и превращается в общегородское достояние.
Также социалистические и индустриальные ценности сглаживают и нивелируют негативные эффекты развития креативной экономики, такие как рост неравенства, снижение доступности сервисов, территориальное вытеснение через джентрификацию. Общность судьбы и ценностей горожан Веленья удерживают их от того, чтобы вести себя как агрессивные акулы капитализма.
Конечно, не всё так радужно, есть свои недостатки социалистической культуры. Например, коррупция и непотизм на производствах, где зачастую руководящие должности занимают не самые успешные и эффективные менеджеры, а те, кому повезло иметь нужные знакомства. Да еще плюс к этому потенциал экономического роста Веленья сдерживается низким уровнем амбиций горожан. Число предпринимателей в Веленье хоть и высоко, но не настолько, как могло бы было быть.
В общем, у социалистического и индустриального наследия есть как свои плюса, так и свои минусы. Но главный момент в том, что это наследие играет архиважную роль в развитии Веленья и без понимания этого невозможно объяснить происходящие в городке социально-экономические процессы.
#малыегорода #глобальныймир #социологиягорода
В статье на материале 23 глубинных интервью с представителями разных секторов авторы рассказывают нам историю словенского городка Веленье - родины бытовой техники марки Gorenje. По меркам Словении это город среднего масштаба, по нашим меркам малый. В Веленье проживает порядка 30 000 человек. Но дело не в масштабе, дело в том, что на примере Веленья авторы показывают каким образом могут сосуществовать реалии индустриального и креативного города и каким образом они могут друг друга обогащать.
Появившись в середине XIX века как шахтерский городок Веленье постепенно развивался и после Второй Мировой Войны стал важным центром разработки и производства бытовой техники. После событий 1991 года городок не сдал своих позиций и продолжил добывать уголь и изготавливать электрочайники. Тем не менее производства модернизировались и высвобождались индустриальные площади, которые постепенно начали занимать креативные индустрии. В городке появился технопарк регионального значения.
При этом в городе бурно развивались разнообразные городские сервисы. Появился велопрокат, служба социального такси, разнообразные программы для детства и юношества. Волонтерское движение, наследуя социалистической культуре ударных строек активно включалось в благоустройство города. Действовали программы добровольного обложения, когда на добровольные пожертвования жителей строились детские площадки и уличные кинотеатры.
Социалистическая и индустриальная культура в Веленье никуда не делись, но наоборот стали важным драйвером развития креативной экономики. Заложенный в социалистической культуре мультикультурализм, толерантность, уважение к территориальному и трудовому сообществу предотвращали межэтнические конфликты в городе. А заодно создавали общее поле ценностей для представителей различных секторов в городе. Что, в свою очередь, упрощало инновации на производстве и социальные инновации.
На примере Веленья видно, что креативная экономика может развиваться не только за счёт эффекта масштаба в крупных городах, но и за счёт эффекта близости (proximity effect) помноженного на общее ценностное поле. Горожанам Веленья проще договариваться друг с другом, включаться в коллективное действие, поддерживать друг друга. А за счёт малого масштаба каждая инновация, каждое новое креативное производство становится заметным и превращается в общегородское достояние.
Также социалистические и индустриальные ценности сглаживают и нивелируют негативные эффекты развития креативной экономики, такие как рост неравенства, снижение доступности сервисов, территориальное вытеснение через джентрификацию. Общность судьбы и ценностей горожан Веленья удерживают их от того, чтобы вести себя как агрессивные акулы капитализма.
Конечно, не всё так радужно, есть свои недостатки социалистической культуры. Например, коррупция и непотизм на производствах, где зачастую руководящие должности занимают не самые успешные и эффективные менеджеры, а те, кому повезло иметь нужные знакомства. Да еще плюс к этому потенциал экономического роста Веленья сдерживается низким уровнем амбиций горожан. Число предпринимателей в Веленье хоть и высоко, но не настолько, как могло бы было быть.
В общем, у социалистического и индустриального наследия есть как свои плюса, так и свои минусы. Но главный момент в том, что это наследие играет архиважную роль в развитии Веленья и без понимания этого невозможно объяснить происходящие в городке социально-экономические процессы.
#малыегорода #глобальныймир #социологиягорода
Известно, что архитектура – одно из самых экологически «грязных» видов человеческой деятельности. Поэтому правило Reduce, Reuse and Recycle здесь особенно актуально. Reduce – намекает, что стоит отказываться от лишних перестроек, если можно их избежать. Таких примеров множество: каждая новая компания, въезжающая в офисный центр и переделывающая все заново, плодит тонны мусора, как и бесконечно сменяющиеся точки общепита.
Recycle – призывает перерабатывать то, что можно переработать. Увы, в стройке таких материалов не так много – в первую очередь к ним относятся металлоконструкции и стекло, сейчас появляются технологии переработки бетона, пока не получившие большого распространения.
Самый интересный пункт Reuse – ведь повторно можно использовать как целые ненужные здания, перестраивая их под новые функции, и это отдельная большая история, так и строительные материалы – дерево, кирпич, окна, двери, паркет и керамику. И от материалов «с историей» часто выигрывает не только экология, но и облик здания.
Один из самых заметных проектов в этой области - Resource Rows от компании Lendager Group’s, которая взялась построить не просто концептуальный павильон из старых рам, а возвела из кирпича, дерева и бетона повторного использования целый квартал в пригороде Копенгагена. Технология работы со старым материалом придала фасадам характерный вид, напоминающий на пэчворк: он весь как из лоскутков состоит из фрагментов разномастной кирпичной кладки 1х1 метр. Это связано с тем, что именно такой фрагмент легко демонтировать из стены здания под снос.
Больше информации про повторное использование в девелопменте вы найдёте на канале Марины Юшкевич ReuseArch
#устойчивоеразвитие #гостевойматериал
Recycle – призывает перерабатывать то, что можно переработать. Увы, в стройке таких материалов не так много – в первую очередь к ним относятся металлоконструкции и стекло, сейчас появляются технологии переработки бетона, пока не получившие большого распространения.
Самый интересный пункт Reuse – ведь повторно можно использовать как целые ненужные здания, перестраивая их под новые функции, и это отдельная большая история, так и строительные материалы – дерево, кирпич, окна, двери, паркет и керамику. И от материалов «с историей» часто выигрывает не только экология, но и облик здания.
Один из самых заметных проектов в этой области - Resource Rows от компании Lendager Group’s, которая взялась построить не просто концептуальный павильон из старых рам, а возвела из кирпича, дерева и бетона повторного использования целый квартал в пригороде Копенгагена. Технология работы со старым материалом придала фасадам характерный вид, напоминающий на пэчворк: он весь как из лоскутков состоит из фрагментов разномастной кирпичной кладки 1х1 метр. Это связано с тем, что именно такой фрагмент легко демонтировать из стены здания под снос.
Больше информации про повторное использование в девелопменте вы найдёте на канале Марины Юшкевич ReuseArch
#устойчивоеразвитие #гостевойматериал
Продолжая разговор о постсоциалистических городах обратимся к статье Саны Ким и Роберты Комуниан Arts and the city in post-Soviet contexts: Policy pathways and interventions in urban cultural development in Kazakhstan, вышедшей недавно в журнале Journal of Urban Affair.
В этой статье авторы на материале 48 глубинных интервью раскрывают тему культурной политики и её влияния на городское развитие в Алматы и Нур-Султане. Алматы на протяжении всего советского периода и части постсоветского был столицей Казахстана. Поэтому, как и полагается республиканской столице, Алматы был не обделён советскими объектами культуры. Там было построено множество театров, библиотек, кинотеатров и других культурных институций. Нур-Султан же был провинциальным городом, гораздо менее оснащенным учреждениями культуры.
Но всё начало меняться, когда был объявлен перенос столицы из Алматы в Нур-Султан. Во-первых начал серьезно меняться культурный ландшафт Алматы - в интервью говорят о том, что до этого над культурными институциями Алматы висело ресурсное проклятье. Множество культурных площадок, большие ресурсы, выделяемы государством на культуру в столице - всё это расхолаживало культурных продюсеров и препятствовало реальной конкуренции. С переносом столицы же конкуренция активизировалась. А заодно снизилось давление цензуры - чиновникам от творческих индустрий стало по большому счёту не так важно что происходит в Алматы.
Во-вторых, начал трансформироваться культурный ландшафт Нур-Султана. Город стремительно рос и, как это не часто бывает с постсоциалистическими городами, росло число учреждений культуры. В особенности музеев, которые должны были транслировать национализирующие идеи. Большую роль стали играть крупные площадки для проведения мегасобытий. А мегасобытия в свою очередь стали драйвером развития творческих индустрий Нур-Султана.
Тем не менее, и в обоих случаях важно, что в значительной степени культурные индустрии в постсоциалистических городах развиваются не в рыночных условиях, но в условиях государственного заказа и на государственных площадках. Успех творческого предприятия во многом завязан на том, как продюсер этого предприятия выстраивает отношения с органами власти. Авторы приводят пример, что некоторые художники с тем чтобы повысить стоимость своих работ специально рисовали портреты Нурсултана Назарбаева. Это, конечно, доведённый до абсурда принцип взаимодействия культурной индустрии с властью, но иллюстративный.
Важно также отметить, что такой режим бытования культурных индустрий накладывает свой отпечаток на то, каким образом культурные индустрии взаимодействуют с городами и горожанами. По большому счёту никак - на зрителя, потребителя эти индустрии не завязаны. Они повёрнуты лицом к чиновникам и ориентируются на их мнение. И конкуренция ведётся за их внимание. Что приводит к тому, что культурные индустрии в таком режиме инкапсулируются и для постороннего наблюдателя представляются как недружелюбные, закрытые. Продюсеры и творцы говорят на каком-то своём языке и не стремятся быть понятыми, не стремятся к контакту. Отсюда возникают большие сложности с партисипаторным искусством в постсоциалистических городах - художникам и кураторам просто не понятно о чём разговаривать с людьми.
#глобальныймир #постсоциализм #креативныеиндустрии
В этой статье авторы на материале 48 глубинных интервью раскрывают тему культурной политики и её влияния на городское развитие в Алматы и Нур-Султане. Алматы на протяжении всего советского периода и части постсоветского был столицей Казахстана. Поэтому, как и полагается республиканской столице, Алматы был не обделён советскими объектами культуры. Там было построено множество театров, библиотек, кинотеатров и других культурных институций. Нур-Султан же был провинциальным городом, гораздо менее оснащенным учреждениями культуры.
Но всё начало меняться, когда был объявлен перенос столицы из Алматы в Нур-Султан. Во-первых начал серьезно меняться культурный ландшафт Алматы - в интервью говорят о том, что до этого над культурными институциями Алматы висело ресурсное проклятье. Множество культурных площадок, большие ресурсы, выделяемы государством на культуру в столице - всё это расхолаживало культурных продюсеров и препятствовало реальной конкуренции. С переносом столицы же конкуренция активизировалась. А заодно снизилось давление цензуры - чиновникам от творческих индустрий стало по большому счёту не так важно что происходит в Алматы.
Во-вторых, начал трансформироваться культурный ландшафт Нур-Султана. Город стремительно рос и, как это не часто бывает с постсоциалистическими городами, росло число учреждений культуры. В особенности музеев, которые должны были транслировать национализирующие идеи. Большую роль стали играть крупные площадки для проведения мегасобытий. А мегасобытия в свою очередь стали драйвером развития творческих индустрий Нур-Султана.
Тем не менее, и в обоих случаях важно, что в значительной степени культурные индустрии в постсоциалистических городах развиваются не в рыночных условиях, но в условиях государственного заказа и на государственных площадках. Успех творческого предприятия во многом завязан на том, как продюсер этого предприятия выстраивает отношения с органами власти. Авторы приводят пример, что некоторые художники с тем чтобы повысить стоимость своих работ специально рисовали портреты Нурсултана Назарбаева. Это, конечно, доведённый до абсурда принцип взаимодействия культурной индустрии с властью, но иллюстративный.
Важно также отметить, что такой режим бытования культурных индустрий накладывает свой отпечаток на то, каким образом культурные индустрии взаимодействуют с городами и горожанами. По большому счёту никак - на зрителя, потребителя эти индустрии не завязаны. Они повёрнуты лицом к чиновникам и ориентируются на их мнение. И конкуренция ведётся за их внимание. Что приводит к тому, что культурные индустрии в таком режиме инкапсулируются и для постороннего наблюдателя представляются как недружелюбные, закрытые. Продюсеры и творцы говорят на каком-то своём языке и не стремятся быть понятыми, не стремятся к контакту. Отсюда возникают большие сложности с партисипаторным искусством в постсоциалистических городах - художникам и кураторам просто не понятно о чём разговаривать с людьми.
#глобальныймир #постсоциализм #креативныеиндустрии
Писал уже про то, насколько важно администрациям общаться на понятном для горожан языке. В связи с этим не могу не поделиться пабликом городской администрации Кодинска, что в Красноярском крае. Это наверное лучший официальный паблик с которым я когда либо сталкивался.
Простым и понятным языком, с шутеечками и мемасами паблик рассказывает о дежурных новостях Кодинска, вроде строительства новых объектов, благоустройства, ремонтных работ. При этом не забывает о локальных новостях, вроде погодных условий, появления новых видов грибов в лесах, праздниках. Отдельно стоит отметить, что паблик рассказывает про локальный бизнес - кофеточки, производство крафтового варенья и тому подобное. Настоящий local first.
Так же бодро паблик реагирует на комментарии, создаёт новые форматы, адаптируется к аудитории. В результате - много лайков и комментариев, по-настоящему живое и интересное сообщество.
В общем, всем бы городским администрациям так.
#всякаяурбанистика #енисейскаясибирь #цифровойгород
Простым и понятным языком, с шутеечками и мемасами паблик рассказывает о дежурных новостях Кодинска, вроде строительства новых объектов, благоустройства, ремонтных работ. При этом не забывает о локальных новостях, вроде погодных условий, появления новых видов грибов в лесах, праздниках. Отдельно стоит отметить, что паблик рассказывает про локальный бизнес - кофеточки, производство крафтового варенья и тому подобное. Настоящий local first.
Так же бодро паблик реагирует на комментарии, создаёт новые форматы, адаптируется к аудитории. В результате - много лайков и комментариев, по-настоящему живое и интересное сообщество.
В общем, всем бы городским администрациям так.
#всякаяурбанистика #енисейскаясибирь #цифровойгород
По предложению Артёма Гебелева сделал обзор социологических работ, посвящённых взаимодействию человека с домашними питомцами.
Если вас интересует тема питомцев в урбанистике - подписывайтесь на канал Артёма Собакин Город!
https://telegra.ph/Sociologiya-domashnih-pitomcev-08-06
#гостевойпост #природныефакты #всякаяурбанистика #социологиягорода
Если вас интересует тема питомцев в урбанистике - подписывайтесь на канал Артёма Собакин Город!
https://telegra.ph/Sociologiya-domashnih-pitomcev-08-06
#гостевойпост #природныефакты #всякаяурбанистика #социологиягорода
Поддержать канал, чтобы посты выходили регулярнее можно на boosty - https://boosty.to/ukszh
#урбанизмкаксмыслжизни #поддержатьканал
#урбанизмкаксмыслжизни #поддержатьканал
Boosty.to
Урбанизм как смысл жизни - Телеграм-канал про науку о городах
Телеграм-канал Петра Иванова про науку о городах "Урбанизм как смысл жизни"
Урбанизм как смысл жизни pinned «Поддержать канал, чтобы посты выходили регулярнее можно на boosty - https://boosty.to/ukszh #урбанизмкаксмыслжизни #поддержатьканал»
А еще можно звать меня читать публичные лекции или лекции для трудовых коллективов. А то что-то в последнее время я не часто это делаю, хочется почаще.
Про что я умею интересно и полезно рассказывать?
1. Социология Чикагской школы
2. Стратегии развития малых территорий
3. Территориальные ассоциации бизнеса как инструмент развития территорий
4. Теория социального капитала в практике развития территорий
5. Теория и практика соучаствующего проектирования
6. Как быть компетентным заказчиком социологического исследования
7. Природа и город: история идей
8. Тактический урбанизм и развитие территорий
9. Социология баров, пабов и алкоголя
10. Социология и урбанистика ментальных заболеваний
11. Качественные методы социологических исследований в развитии территорий
12. Актуальная повестка образования и практики в современной урбанистике
В общем, если вам что-то из этого показалось интересным - зовите. С радостью всё расскажу и покажу.
#петриванов #всякаяурбанистика #урбанизмкаксмыслжизни
Про что я умею интересно и полезно рассказывать?
1. Социология Чикагской школы
2. Стратегии развития малых территорий
3. Территориальные ассоциации бизнеса как инструмент развития территорий
4. Теория социального капитала в практике развития территорий
5. Теория и практика соучаствующего проектирования
6. Как быть компетентным заказчиком социологического исследования
7. Природа и город: история идей
8. Тактический урбанизм и развитие территорий
9. Социология баров, пабов и алкоголя
10. Социология и урбанистика ментальных заболеваний
11. Качественные методы социологических исследований в развитии территорий
12. Актуальная повестка образования и практики в современной урбанистике
В общем, если вам что-то из этого показалось интересным - зовите. С радостью всё расскажу и покажу.
#петриванов #всякаяурбанистика #урбанизмкаксмыслжизни
Меня часто спрашивают почему я так редко пишу про российские городские исследования. А я вам скажу почему я так редко про них пишу - потому, что их редко делают. Серьёзно, это прям какое-то проклятье.
В России интересно с какими-то отдельными узкими направлениями. Например, исследования домовых чатов. Или исследования арктических сжимающихся городов. Или районирование Москвы. Раньше было хорошо с агломерационными исследованиями, сейчас что-то подутихло. Краешком тема города затрагивается в мигрантоведении, а мигрантоведов у нас целых два центра. Есть какие-то неплохие попытки делать исследования креативных индустрий, но они не складываются в школу мысли и каждое исследование начинается от Адама.
Вот я сейчас набросал первое что пришло в голову, когда речь заходит о городских исследованиях в России и вроде бы даже неплохо звучит. Что-то имеется, и это что-то вроде бы даже небезынтересное. Да вот только всё это живёт, по сути дела, вне активной дискуссии. Исследования по-хорошему не обсуждаются, они просто выходят в виде журнальных публикаций или монографий. И, в лучшем случае, презентуются на какой-нибудь конференции. А могут и просто выйти без всякой презентации. Дескать, кому надо сам найдёт.
Так вот, я ни разу не встречал в отечественных научных работах двух вещей - дискуссии или полемики авторов друг с другом и продолжения работ друг друга. Как будто за каждым автором застолблена какая-то тема и заходить на неё со своими данными и интерпретациями то ли просто не вежливо, то ли действует какой-то негласный запрет. Один учёный - одна тема. В крайнем случае, заходя в чужую епархию исследователь делает вид, что российских публикаций на эту тему нет и ссылается только на зарубежные.
Я конечно слегка преувеличиваю институциональные особенности нашей науки. И в целом да, можно увидеть в российских публикациях ссылки на российские работы. Но опять же, это ссылки по типу "вот была работа, я в курсе, но бог бы с ней", т.е. ссылки не нужные для развития аргумента, не нужные для полемики. Ссылка да и всё, в научной работе же принято делать ссылки.
В общем, я бы с радостью больше рассказывал про российскую науку о городах, будь её самой побольше и будь бы она больше интегрирована сама в себя и в международный контекст. А так - что имеем, то имеем.
#forscience #всякаяурбанистика #социологиягорода
В России интересно с какими-то отдельными узкими направлениями. Например, исследования домовых чатов. Или исследования арктических сжимающихся городов. Или районирование Москвы. Раньше было хорошо с агломерационными исследованиями, сейчас что-то подутихло. Краешком тема города затрагивается в мигрантоведении, а мигрантоведов у нас целых два центра. Есть какие-то неплохие попытки делать исследования креативных индустрий, но они не складываются в школу мысли и каждое исследование начинается от Адама.
Вот я сейчас набросал первое что пришло в голову, когда речь заходит о городских исследованиях в России и вроде бы даже неплохо звучит. Что-то имеется, и это что-то вроде бы даже небезынтересное. Да вот только всё это живёт, по сути дела, вне активной дискуссии. Исследования по-хорошему не обсуждаются, они просто выходят в виде журнальных публикаций или монографий. И, в лучшем случае, презентуются на какой-нибудь конференции. А могут и просто выйти без всякой презентации. Дескать, кому надо сам найдёт.
Так вот, я ни разу не встречал в отечественных научных работах двух вещей - дискуссии или полемики авторов друг с другом и продолжения работ друг друга. Как будто за каждым автором застолблена какая-то тема и заходить на неё со своими данными и интерпретациями то ли просто не вежливо, то ли действует какой-то негласный запрет. Один учёный - одна тема. В крайнем случае, заходя в чужую епархию исследователь делает вид, что российских публикаций на эту тему нет и ссылается только на зарубежные.
Я конечно слегка преувеличиваю институциональные особенности нашей науки. И в целом да, можно увидеть в российских публикациях ссылки на российские работы. Но опять же, это ссылки по типу "вот была работа, я в курсе, но бог бы с ней", т.е. ссылки не нужные для развития аргумента, не нужные для полемики. Ссылка да и всё, в научной работе же принято делать ссылки.
В общем, я бы с радостью больше рассказывал про российскую науку о городах, будь её самой побольше и будь бы она больше интегрирована сама в себя и в международный контекст. А так - что имеем, то имеем.
#forscience #всякаяурбанистика #социологиягорода
Продолжая разговор про науку о городах, хочу остановиться на роли университетов в городском и региональном развитии. Есть две традиционные роли университетов - образование и научная деятельность. Университеты аккумулируют, производят и транслируют знания. В университетах люди получают образование, которое по идее должно повышать их положение на рынке труда. Ну или становиться пропуском в определённые сферы на рынке труда.
С этими двумя традиционными функциями связан наиболее очевидный импакт университета на городское и региональное развитие. Университеты собирают вокруг себя молодёжь, которая обладает определёнными требованиями к городской среде. Там где размещается университет появляются кофейни, бары, ботейоны и всё такое прочее, что отвечает требованиям молодёжи. Молодёжь получает образование и поэтому на рынке труда в регионе присутствия университета больше шансов найти квалифицированные кадры, что по идее приводит к большей капитализации территории. Но это не точно, предприятия на территории также должны адаптироваться под более высоко квалифицированный персонал.
Также университет занимается наукой. Это не только важный сегмент рынка труда для высококвалифицированных специалистов, но и важный ресурс для локальной экономики. В идеале теоретические и прикладные разработки идут рука об руку и присутствие университета ассоциировано с высокотехнологичными и наукоёмкими производствами. И речь далеко не только об эффекте от технических наук. Гуманитарные разработки также могут результировать в виде новых индустрий, в первую очередь креативных.
Но есть еще третья роль университета. Она гораздо менее "автоматически", нежели первые две, влияет на территориальное развитие, поскольку требует создания специальных институтов. Это роль политического консультанта по городскому и региональному развитию. Университет может включаться в управление территориальным развитием, разрабатывать научно-обоснованные стратегии и программы, помогать вести доказательную политику (evidence-based policy).
Третья роль университета - дело сложное. Во-первых, городским и региональным чиновникам и политикам нужно верить, в то, что может существовать доказательная политика. Это довольно сложно, потому как многим чиновникам и политикам зачастую кажется, что управление развитием территорий - это что-то про сильную политическую волю и решительность, а не про глубокий анализ и реалистичное отношение к возможностям и рискам. Во-вторых, это требует от университета смены регистра деятельности. Академические исследования могут себе позволить некоторую эфемерность и избыточность, в то время как прикладные подчиняются жёсткой временной логике и строгому запросу на прагматику. В-третьих, сама по себе доказательная политика требует политической преемственности. Городские режимы могут сменяться, но доказательная база-то остаётся прежней. И если мы идём по пути доказательной политики нам необходимо серьёзно относиться к рискам популистских решений.
В общем, университет для города и региона может быть крайне полезной штукой. Но этой штукой нужно уметь пользоваться, причём как изнутри университета, так и снаружи. Обращаясь к российским реалиям можно сказать, что исполняющих все три роли университетов не так много. Но они есть, например Петрозаводский государственный университет. Тем не менее, большинству университетов еще далеко до того, чтобы сполна отыгрывать третью роль. Как, впрочем, к тетьей роли не готовы большая часть городских и региональных администраций.
#forscience #территориальноеразвитие #городскиеполитики #городскиестратегии
С этими двумя традиционными функциями связан наиболее очевидный импакт университета на городское и региональное развитие. Университеты собирают вокруг себя молодёжь, которая обладает определёнными требованиями к городской среде. Там где размещается университет появляются кофейни, бары, ботейоны и всё такое прочее, что отвечает требованиям молодёжи. Молодёжь получает образование и поэтому на рынке труда в регионе присутствия университета больше шансов найти квалифицированные кадры, что по идее приводит к большей капитализации территории. Но это не точно, предприятия на территории также должны адаптироваться под более высоко квалифицированный персонал.
Также университет занимается наукой. Это не только важный сегмент рынка труда для высококвалифицированных специалистов, но и важный ресурс для локальной экономики. В идеале теоретические и прикладные разработки идут рука об руку и присутствие университета ассоциировано с высокотехнологичными и наукоёмкими производствами. И речь далеко не только об эффекте от технических наук. Гуманитарные разработки также могут результировать в виде новых индустрий, в первую очередь креативных.
Но есть еще третья роль университета. Она гораздо менее "автоматически", нежели первые две, влияет на территориальное развитие, поскольку требует создания специальных институтов. Это роль политического консультанта по городскому и региональному развитию. Университет может включаться в управление территориальным развитием, разрабатывать научно-обоснованные стратегии и программы, помогать вести доказательную политику (evidence-based policy).
Третья роль университета - дело сложное. Во-первых, городским и региональным чиновникам и политикам нужно верить, в то, что может существовать доказательная политика. Это довольно сложно, потому как многим чиновникам и политикам зачастую кажется, что управление развитием территорий - это что-то про сильную политическую волю и решительность, а не про глубокий анализ и реалистичное отношение к возможностям и рискам. Во-вторых, это требует от университета смены регистра деятельности. Академические исследования могут себе позволить некоторую эфемерность и избыточность, в то время как прикладные подчиняются жёсткой временной логике и строгому запросу на прагматику. В-третьих, сама по себе доказательная политика требует политической преемственности. Городские режимы могут сменяться, но доказательная база-то остаётся прежней. И если мы идём по пути доказательной политики нам необходимо серьёзно относиться к рискам популистских решений.
В общем, университет для города и региона может быть крайне полезной штукой. Но этой штукой нужно уметь пользоваться, причём как изнутри университета, так и снаружи. Обращаясь к российским реалиям можно сказать, что исполняющих все три роли университетов не так много. Но они есть, например Петрозаводский государственный университет. Тем не менее, большинству университетов еще далеко до того, чтобы сполна отыгрывать третью роль. Как, впрочем, к тетьей роли не готовы большая часть городских и региональных администраций.
#forscience #территориальноеразвитие #городскиеполитики #городскиестратегии
Forwarded from URBAN PLANNING TIMES
10 августа 1844 года (то есть, 178 лет назад ровно) Николай Некрасов опубликовал первую часть своей статьи ЧЕРТЫ ИЗ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПЕТЕРБУРГСКОГО НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ. Вообще Некрасов - громкий голос российской урбанистики раннего периода, в этом нет сомнений. Но эта статья так явственно обсуждает социальные и организационные аспекты городской действительности, что нельзя пройти мимо. Привожу вам для интереса первые абзацы и настоятельно рекомендую найти минуты, чтобы погрузиться основательнее сюда
"Нравы столицы нашей,-- говорит один из петербургских нравоописателей,-- при беглом, поверхностном взгляде на оные, представляют общие черты сродства с нравами многочисленного семейства европейских столиц". В этом, конечно, нет сомнения. С первого взгляда Петербург не поражает наблюдателя никакою особенностию, никакою оригинальною, чисто русскою чертою, которой нигде, кроме Петербурга, нельзя было бы встретить. Поэтому многие иностранные описатели Петербурга, изучившие его в течение десятидневного пребывания, называют Петербург городом совершенно нерусским по нравам, по привычкам и быту. Но подобное заключение, как и все заключения, выведенные без надлежащего познания фактов, более чем неосновательно. Так, если вы будете судить о русских нравах и русской жизни по внешним признакам -- покрою платья, убранству комнат, форме экипажа и привычкам общежития, перенятым в известном кругу у иностранцев,-- вы ничего не найдете в петербургском народонаселении оригинального, характеристического, ему одному свойственного; но вглядитесь в физиономию Петербурга попристальнее, уловите на ней всю разнообразную игру света и теней, все бесчисленные, ускользающие движения, поймите все выражения, ежеминутно меняющиеся,-- и вы поймете, что нигде, быть может, не заключается столько оригинальных оттенков, столько особенностей, как в разнородной массе представителей Петербурга -- его разнокалиберных, разноязычных жителей.
Г-н Башуцкий, в своей "Панораме Петербурга", три части которой изданы им лет десять назад, разделяет петербургских жителей на пять отличительных разрядов. К первому относит он так называемый "высший круг", или "большой свет"; ко второму многочисленный разряд людей среднего и даже ограниченного (?) состояния, служащих или неслужащих, ученых, художников, некоторых иностранцев и образованных русских купцов, словом, то, что называют "публикою". Третий -- есть наши tiers-état, {Третье сословие {франц.).} -- амальгама людей различного состояния, смешивающихся гораздо больше понятиями, образом жизни, занятий и узами родства и дружбы, нежели нравами. Четвертый, и некоторым образом единственно Петербургу принадлежащий разряд, есть разряд иностранцев всякого состояния, наиболее промышленников, мастеров, ремесленников и пр<очих>. Они мешаются с третьим разрядом и во многом с ним сходствуют; не менее того сохраняют, однако же., в быте своем черты чрезвычайно оригинальные. К пятому разряду г-н Башуцкий относит смесь людей всякого звания: все то, что называется народом или чернью.
Это разделение довольно верно; но можно допустить и другое, менее захватывающее отдельных частностей, зато полнее характеризующее сплошную массу петербургского народонаселения. Мы, не вдаваясь в подробности, разделили бы жителей Петербурга на четыре разряда -- на чиновников, офицеров, купцов и так называемых петербургских немцев. Кто не согласится, что эти четыре разряда жителей нашей столицы суть настоящие, главнейшие представители Петербурга, с изучения которых должно начинаться ближайшее физиологическое знакомство с Петербургом? В каждом из них выражается какая-нибудь сторона петербургской жизни, и слияние резких противоположностей и даже мельчайших оттенков, которыми разнится один разряд от другого, составляет физиономию Петербурга. Чтоб изучить эту физиономию, нужно изучить черты, ее составляющие, отдельно познакомиться с каждым представителем петербургского народонаселения.
"Нравы столицы нашей,-- говорит один из петербургских нравоописателей,-- при беглом, поверхностном взгляде на оные, представляют общие черты сродства с нравами многочисленного семейства европейских столиц". В этом, конечно, нет сомнения. С первого взгляда Петербург не поражает наблюдателя никакою особенностию, никакою оригинальною, чисто русскою чертою, которой нигде, кроме Петербурга, нельзя было бы встретить. Поэтому многие иностранные описатели Петербурга, изучившие его в течение десятидневного пребывания, называют Петербург городом совершенно нерусским по нравам, по привычкам и быту. Но подобное заключение, как и все заключения, выведенные без надлежащего познания фактов, более чем неосновательно. Так, если вы будете судить о русских нравах и русской жизни по внешним признакам -- покрою платья, убранству комнат, форме экипажа и привычкам общежития, перенятым в известном кругу у иностранцев,-- вы ничего не найдете в петербургском народонаселении оригинального, характеристического, ему одному свойственного; но вглядитесь в физиономию Петербурга попристальнее, уловите на ней всю разнообразную игру света и теней, все бесчисленные, ускользающие движения, поймите все выражения, ежеминутно меняющиеся,-- и вы поймете, что нигде, быть может, не заключается столько оригинальных оттенков, столько особенностей, как в разнородной массе представителей Петербурга -- его разнокалиберных, разноязычных жителей.
Г-н Башуцкий, в своей "Панораме Петербурга", три части которой изданы им лет десять назад, разделяет петербургских жителей на пять отличительных разрядов. К первому относит он так называемый "высший круг", или "большой свет"; ко второму многочисленный разряд людей среднего и даже ограниченного (?) состояния, служащих или неслужащих, ученых, художников, некоторых иностранцев и образованных русских купцов, словом, то, что называют "публикою". Третий -- есть наши tiers-état, {Третье сословие {франц.).} -- амальгама людей различного состояния, смешивающихся гораздо больше понятиями, образом жизни, занятий и узами родства и дружбы, нежели нравами. Четвертый, и некоторым образом единственно Петербургу принадлежащий разряд, есть разряд иностранцев всякого состояния, наиболее промышленников, мастеров, ремесленников и пр<очих>. Они мешаются с третьим разрядом и во многом с ним сходствуют; не менее того сохраняют, однако же., в быте своем черты чрезвычайно оригинальные. К пятому разряду г-н Башуцкий относит смесь людей всякого звания: все то, что называется народом или чернью.
Это разделение довольно верно; но можно допустить и другое, менее захватывающее отдельных частностей, зато полнее характеризующее сплошную массу петербургского народонаселения. Мы, не вдаваясь в подробности, разделили бы жителей Петербурга на четыре разряда -- на чиновников, офицеров, купцов и так называемых петербургских немцев. Кто не согласится, что эти четыре разряда жителей нашей столицы суть настоящие, главнейшие представители Петербурга, с изучения которых должно начинаться ближайшее физиологическое знакомство с Петербургом? В каждом из них выражается какая-нибудь сторона петербургской жизни, и слияние резких противоположностей и даже мельчайших оттенков, которыми разнится один разряд от другого, составляет физиономию Петербурга. Чтоб изучить эту физиономию, нужно изучить черты, ее составляющие, отдельно познакомиться с каждым представителем петербургского народонаселения.
Австралийцы очень ответственно подходят к исследованиям, посвященным социальной инклюзии и вопросам заботливого города. Так например Джером Рашель, Илан Вайзел, Еллен ван Холстейн, Нике Феритопоулос, Тесса де Ври, Селия Грин и Эллен Бикнелл в своей статье Feasibility and the care-full just city: Overlaps and contrasts in the views of
people with disability and local government officers on social inclusion, вышедшей недавно в журнале Cities показывают, как сочетаются концепции "заботы" и "делаемости".
Что за проблема с этими концептами? Проблема лежит в морально-этическом и управленческом полях. С одной стороны, когда мы говорим про заботу в городе мы вроде как приходим к моральным императивам. Все остановки общественного транспорта должны быть доступны для людей с инвалидностью. Все здания должны быть удобны для людей с инвалидностью. Все должны иметь равный доступ к городским медицинским сервисам. И так далее. И вроде бы если эти императивы не выполняются, до городские администраторы должны посыпать голову пеплом.
Но есть и другое измерение. Управленческое измерение "делаемости". Довольно странно нести ответственность за то, что что-то невозможно сделать. Поэтому с точки зрения моральной философии далеко не факт, что городским администрациям нужно стыдиться, что они например, не могут повлиять на федеральную систему здравоохранения. Или не могут повлиять на архитектуру зданий, построенных задолго до того, когда появилась идея инклюзии людей с различными типами инвалидности. Или не могут разрешить конфликт между потребностями людей с двигательной инвалидностью и людей с инвалидностью по зрению.
В общем, идея в том, что на управленческом уровне необходима всегда рефлексия "заботы" в контексте "делаемости". И это было бы самой лучшей формой ответственности за заботу в городе со стороны городских администраций. Но тут опять возникают нюансы. Чтобы их изучить авторы провели несколько масштабных воркшопов в методологии Group concept mapping с людьми с разными типами инвалидности, собрали 240 идей того, как можно сделать город Мельбурн более заботливым о людях с инвалидностью и предложили чиновникам оценить эти идеи с точки зрения делаемости.
Так выяснилось, что несмотря на важность для людей с инвалидностью таких вещей как равенство при найме на работу, равный доступ к здравоохранению, большее количество социального жилья, доступность зданий, единый инклюзивный дизайн для общественных пространств, снижение конфликтов между пешеходами и велосипедистами в общественных пространствах и .т.д, по многим из этих вопросов городские чиновники ничего сделать не могут. Даже если понимают значимость этой проблемы. Потому как понимают ограниченность своих компетенций и полномочий и не могут заходить в зону ведения государственных властей, девелоперов, профессиональных организаций.
Мораль истории довольно простая - всегда когда мы хотим от кого-то каких-то решительных действий, нам нужно сперва понять делаемы ли эти решительный действия тем, от кого мы их ждём. Возможно мы заблуждаемся и навешиваем на человека или структуру ответственность за то, за что они не могут отвечать. Пусть даже из самых лучших побуждений, этого лучше не делать.
#инклюзия #социологиягорода #городскиеполитики
people with disability and local government officers on social inclusion, вышедшей недавно в журнале Cities показывают, как сочетаются концепции "заботы" и "делаемости".
Что за проблема с этими концептами? Проблема лежит в морально-этическом и управленческом полях. С одной стороны, когда мы говорим про заботу в городе мы вроде как приходим к моральным императивам. Все остановки общественного транспорта должны быть доступны для людей с инвалидностью. Все здания должны быть удобны для людей с инвалидностью. Все должны иметь равный доступ к городским медицинским сервисам. И так далее. И вроде бы если эти императивы не выполняются, до городские администраторы должны посыпать голову пеплом.
Но есть и другое измерение. Управленческое измерение "делаемости". Довольно странно нести ответственность за то, что что-то невозможно сделать. Поэтому с точки зрения моральной философии далеко не факт, что городским администрациям нужно стыдиться, что они например, не могут повлиять на федеральную систему здравоохранения. Или не могут повлиять на архитектуру зданий, построенных задолго до того, когда появилась идея инклюзии людей с различными типами инвалидности. Или не могут разрешить конфликт между потребностями людей с двигательной инвалидностью и людей с инвалидностью по зрению.
В общем, идея в том, что на управленческом уровне необходима всегда рефлексия "заботы" в контексте "делаемости". И это было бы самой лучшей формой ответственности за заботу в городе со стороны городских администраций. Но тут опять возникают нюансы. Чтобы их изучить авторы провели несколько масштабных воркшопов в методологии Group concept mapping с людьми с разными типами инвалидности, собрали 240 идей того, как можно сделать город Мельбурн более заботливым о людях с инвалидностью и предложили чиновникам оценить эти идеи с точки зрения делаемости.
Так выяснилось, что несмотря на важность для людей с инвалидностью таких вещей как равенство при найме на работу, равный доступ к здравоохранению, большее количество социального жилья, доступность зданий, единый инклюзивный дизайн для общественных пространств, снижение конфликтов между пешеходами и велосипедистами в общественных пространствах и .т.д, по многим из этих вопросов городские чиновники ничего сделать не могут. Даже если понимают значимость этой проблемы. Потому как понимают ограниченность своих компетенций и полномочий и не могут заходить в зону ведения государственных властей, девелоперов, профессиональных организаций.
Мораль истории довольно простая - всегда когда мы хотим от кого-то каких-то решительных действий, нам нужно сперва понять делаемы ли эти решительный действия тем, от кого мы их ждём. Возможно мы заблуждаемся и навешиваем на человека или структуру ответственность за то, за что они не могут отвечать. Пусть даже из самых лучших побуждений, этого лучше не делать.
#инклюзия #социологиягорода #городскиеполитики
Иван Ильич - наставник молодых! Сегодня читал лекцию в рамках лагеря ТИМ "Юниор" для школьников и студентов колледжей из Красноярского края. Рассказывал про то, какие специальности востребованы в современной урбанистике и через какие образовательные траектории можно в урбанистику попасть.
Мой главный тезис был в том, что сейчас рынок труда в урбанистике только формируется. Есть какие-то более очевидные пути в работу с городами - через архитектуру, социологию, географию. Есть менее очевидные через юриспруденцию и математику. Есть кажущиеся не очевидными, но на самом деле очень реальные через менеджмент, ГМУ и социокультурное проектирование. Есть пока экзотические, но в скором времени очень востребованные - через общественное здоровье и криминалистику. Ну и конечно же всегда и везде нужны айтишники, в наше время без этого никуда.
Самое главное в наших urban affairs - определиться с объектом своего интереса, а именно городом. И накапливать опыт работы с ним в рамках своей специальности. Или смежной специальности. Или вообще в рамках городского активизма и далёких от собственной специальностях. Чётко очерченного и предзаданного пропуска в мир урбанистики нет, потому как это развивающийся рынок, причем экспансивно с точки зрения применяемых в нём знаний и компетенций. То, что казалось странным или немыслимым вчера - уже сегодня стандарт работы над общественным пространством или мастерпланом.
Было очень много вопросов от слушателей. Больше всего мне понравился вопрос - чем бы я занимался, если бы не было бы никакой урбанистики в том виде, в котором она есть сейчас. Честно - не знаю. Нашёл бы себя где-нибудь в маркетинге или политологии. Или как когда-то замышлял пошёл бы в академические исследования, разрабатывал бы теорию социальной стигмы. Но что-то мне подсказывает, что во всех этих сценариях я бы заметно меньше любил бы свою работу и заметно меньше хотел бы делиться своими знаниями. Ведь самое прекрасное в урбанистике - междисциплинароность и бесконечное поле, которое можно познавать с самых разных сторон.
#всякаяурбанистика #урбанизмкаксмыслжизни #тимюниор
Мой главный тезис был в том, что сейчас рынок труда в урбанистике только формируется. Есть какие-то более очевидные пути в работу с городами - через архитектуру, социологию, географию. Есть менее очевидные через юриспруденцию и математику. Есть кажущиеся не очевидными, но на самом деле очень реальные через менеджмент, ГМУ и социокультурное проектирование. Есть пока экзотические, но в скором времени очень востребованные - через общественное здоровье и криминалистику. Ну и конечно же всегда и везде нужны айтишники, в наше время без этого никуда.
Самое главное в наших urban affairs - определиться с объектом своего интереса, а именно городом. И накапливать опыт работы с ним в рамках своей специальности. Или смежной специальности. Или вообще в рамках городского активизма и далёких от собственной специальностях. Чётко очерченного и предзаданного пропуска в мир урбанистики нет, потому как это развивающийся рынок, причем экспансивно с точки зрения применяемых в нём знаний и компетенций. То, что казалось странным или немыслимым вчера - уже сегодня стандарт работы над общественным пространством или мастерпланом.
Было очень много вопросов от слушателей. Больше всего мне понравился вопрос - чем бы я занимался, если бы не было бы никакой урбанистики в том виде, в котором она есть сейчас. Честно - не знаю. Нашёл бы себя где-нибудь в маркетинге или политологии. Или как когда-то замышлял пошёл бы в академические исследования, разрабатывал бы теорию социальной стигмы. Но что-то мне подсказывает, что во всех этих сценариях я бы заметно меньше любил бы свою работу и заметно меньше хотел бы делиться своими знаниями. Ведь самое прекрасное в урбанистике - междисциплинароность и бесконечное поле, которое можно познавать с самых разных сторон.
#всякаяурбанистика #урбанизмкаксмыслжизни #тимюниор
Forwarded from Архитектурные излишества
Наш читатель сообщает, что производство лебедей из покрышек набирает популярность в небольшом городке в Техасе. ЖЭК-арт — во Всемирное наследие ЮНЕСКО!
Вчера отмечали день рожденья Маши Быстровой, а уже завтра отправляемся в экспедицию в один удивительный малый город. Поэтому есть риск, что ближайшие пару недель на канале будет меньше контента, чем обычно. Так что пока просто подписывайтесь на машин канал про красноярскую урбанистику и пожелайте нам удачи в поле!
#гражданскаяинженерия #урбанизмкаксмыслжизни
#гражданскаяинженерия #урбанизмкаксмыслжизни
Коллеги высказывают мнение, что урбанистика в России закончилась. Я тоже так считал. Сейчас я придерживаюсь другого мнения. Я уверен, что мы еще можем работать, можем действовать. Глобальные политические события конечно создают поправку, но на муниципальном, городском уровне - мало что меняется. Города будут развиваться, требовать специалистов по этому развитию. Особо отважная интеллигенция предлагает нам посыпать головы пеплом. Некоторые коллеги не верят в то, что может быть соучастие в стране, которая устроила специальную военную операцию. Мигранты прямо меня и таких как я обвиняют в том, что мы не достаточно радикальны.
Я же знаю, что только культуру нужно противопоставить варварству. И культура на локальном уровне более чем возможна. Пожиратели смерти работают на уровне геополитики. Орден Феникса - на уровне территорий.
Наш враг не Явгмот и не Саурон. Даже не Саруман. У него нет позитивной повестки развития, кроме экспансивной. А мы говорим, что лучше можно стать не только за счёт других.
Соучастие и реполитизация - единственно возможный и нужный ответ на текущие события. Мы должны думать в первую очередь о себе и помогать людям нашей страны думать о себе. Это разрешит многие конфликты.
Поэтому я вангую новую эру российской урбанистики. В эту эру мы научимся думать о себе и через это понимать других.
Каждый архитектор, социолог, ландшафтник, эколог, антрополог - участник этой великой борьбы.
И я планирую в этой борьбе победить.
#урбанизмкаксмыслжизни #социологиягорода #антропологиягорода #всякаяурбанистика
Я же знаю, что только культуру нужно противопоставить варварству. И культура на локальном уровне более чем возможна. Пожиратели смерти работают на уровне геополитики. Орден Феникса - на уровне территорий.
Наш враг не Явгмот и не Саурон. Даже не Саруман. У него нет позитивной повестки развития, кроме экспансивной. А мы говорим, что лучше можно стать не только за счёт других.
Соучастие и реполитизация - единственно возможный и нужный ответ на текущие события. Мы должны думать в первую очередь о себе и помогать людям нашей страны думать о себе. Это разрешит многие конфликты.
Поэтому я вангую новую эру российской урбанистики. В эту эру мы научимся думать о себе и через это понимать других.
Каждый архитектор, социолог, ландшафтник, эколог, антрополог - участник этой великой борьбы.
И я планирую в этой борьбе победить.
#урбанизмкаксмыслжизни #социологиягорода #антропологиягорода #всякаяурбанистика
Forwarded from Факультет антропологии ЕУСПб
Небольшая статья, рассказывающая о Ларисе Адлер-Ломниц — мексиканском антропологе французского происхождения, которая исследовала социальные связи жителей бедных районов Мексики.
Адлер-Ломниц в книге "Networks and Marginality: Life in a Mexican Shantytown" (1977) утверждает, что выживание среди бедных городских жителей обспечивается благодаря развитию социальных связей и разнообразных сетей обмена, которые служат страховкой от экономических трудностей.
Хотя социальные сети, которые создают жители бедных районов, могут состоять в основном из других обедневших людей, чем больше и разнообразнее сеть, тем больше вероятность того, что кто-то в ней сможет оказать материальную помощь. Помимо помощи близких членов семьи для расширения числа и диапазона связей мексиканцы также обращаются к традиции фиктивного родства, известной как «compadrazgo» — отношения крестных родителей и детей.
Исследования Ларисы Адлер-Ломниц считаются классическими в области городской антропологии.
Адлер-Ломниц в книге "Networks and Marginality: Life in a Mexican Shantytown" (1977) утверждает, что выживание среди бедных городских жителей обспечивается благодаря развитию социальных связей и разнообразных сетей обмена, которые служат страховкой от экономических трудностей.
Хотя социальные сети, которые создают жители бедных районов, могут состоять в основном из других обедневших людей, чем больше и разнообразнее сеть, тем больше вероятность того, что кто-то в ней сможет оказать материальную помощь. Помимо помощи близких членов семьи для расширения числа и диапазона связей мексиканцы также обращаются к традиции фиктивного родства, известной как «compadrazgo» — отношения крестных родителей и детей.
Исследования Ларисы Адлер-Ломниц считаются классическими в области городской антропологии.
Индустриальные достижения двух прошлых веков оставили современным городам большое количество промышленных объектов, расположенных как в центре, так и за его пределами. Несмотря на плотную застройку, более 17% территории «старой» Москвы - это промышленные зоны, занимающие тысячи гектаров.
Новую жизнь уже обрели бывший пивоваренный завод «Московская Бавария», где теперь находится центр современного искусства «Винзавод», «Хлебозавод №9» превратившийся в одноименное общественное пространство для прогулок, покупок и отдыха, а также «Флакон», «Арма» и другие. В ближайших планах преобразование Электрозавода, промзон «ЗИЛа» и завода «Серп и Молот».
Накопленный в Москве опыт позволяет сформулировать магистральные сценарии редевелопмента промышленных территорий, но появился ли универсальный алгоритм разрешения спорных вопросов и насколько он сегодня убедителен для градозащитников, местных жителей и других участников этого процесса?
Ответить на этот вопрос попытаются участники дискуссии «Снести нельзя сохранить: когда сверхусилие оправдано?», которую 18 августа на Moscow Urban FEST в «Манеже» организует Музей Москвы. Подробности по ссылке.
#гостевойпост
Новую жизнь уже обрели бывший пивоваренный завод «Московская Бавария», где теперь находится центр современного искусства «Винзавод», «Хлебозавод №9» превратившийся в одноименное общественное пространство для прогулок, покупок и отдыха, а также «Флакон», «Арма» и другие. В ближайших планах преобразование Электрозавода, промзон «ЗИЛа» и завода «Серп и Молот».
Накопленный в Москве опыт позволяет сформулировать магистральные сценарии редевелопмента промышленных территорий, но появился ли универсальный алгоритм разрешения спорных вопросов и насколько он сегодня убедителен для градозащитников, местных жителей и других участников этого процесса?
Ответить на этот вопрос попытаются участники дискуссии «Снести нельзя сохранить: когда сверхусилие оправдано?», которую 18 августа на Moscow Urban FEST в «Манеже» организует Музей Москвы. Подробности по ссылке.
#гостевойпост
На фотографии - Карабаш. Замечательный малый город в Челябинской области, в котором мы сейчас работаем. Город сложной судьбы. Еще недавно он считался одним из самых грязных городов, его марсианские пейзажи привлекали туристов и блогеров, которые только еще больше закрепляли испорченную идентичность Карабаша. Но в какой-то момент всё поменялось и теперь Карабаш это редкий пример успешно развивающегося малого города.
Обычно в малых городах большая беда с производством. В Карабаше же действует завод на 1500 работников и скоро появится еще один завод на 500 работников. Появляются одно за другим общественные пространства, некоторые из них разрабатывала не много не мало, а Проектная группа 8. Идёт жилое строительство, причём как видно по фотографии - очень симпатичное. Построен ФОК, заканчивается стройка бассейно-банного комплекса. Отремонтированы детские сады, планируется создание новой школы. Есть даже ТРЦ "Медь" с кинотеатром на три зала. Ведётся рекультивация следов промышленного присутствия. И это всё в городке населением чуть больше 10 000 человек.
Еще общественные пространства Карабаша очень хорошо обслуживаются. Здесь нет характерной для малых городов проблемы, что по конкурсу малых городов и исторических поселений пространства построили, а как потом их содержать - не понятно. Коммунальные службы аккуратно убирают город, восстанавливают благоустройство, пострадавшее от вандализма, стирают надписи. Найти мусор на улицах и в общественных пространствах - невыполнимая задача.
В общем, Карабаш - аномальный для российского ландшафта город. Такому развитию позавидуют на любой малой территории. Но есть некоторые проблемы, которые сложно преодолеть. В первую очередь это проблема негативного внешнего бренда. До сих пор если вбить в гугле "Карабаш", то большая часть выпадающих по этому запросу фото - фото экологической катастрофы. Частично производная от этого проблема, а частично самостоятельная - проблема кадрового голода. В городе остро не хватает учителей, врачей, чиновников. Люди не очень хотят ехать работать в Карабаш даже несмотря на предоставляемое жилье и подъемные до 1 миллиона рублей. Решение этих проблем - главный вызов для Карабаша сегодня. Со всеми прочими город в целом справляется.
#малыегорода #социологиягорода #заграницейенисейскойсибири #гражданскаяинженерия #ЛабГИ
Обычно в малых городах большая беда с производством. В Карабаше же действует завод на 1500 работников и скоро появится еще один завод на 500 работников. Появляются одно за другим общественные пространства, некоторые из них разрабатывала не много не мало, а Проектная группа 8. Идёт жилое строительство, причём как видно по фотографии - очень симпатичное. Построен ФОК, заканчивается стройка бассейно-банного комплекса. Отремонтированы детские сады, планируется создание новой школы. Есть даже ТРЦ "Медь" с кинотеатром на три зала. Ведётся рекультивация следов промышленного присутствия. И это всё в городке населением чуть больше 10 000 человек.
Еще общественные пространства Карабаша очень хорошо обслуживаются. Здесь нет характерной для малых городов проблемы, что по конкурсу малых городов и исторических поселений пространства построили, а как потом их содержать - не понятно. Коммунальные службы аккуратно убирают город, восстанавливают благоустройство, пострадавшее от вандализма, стирают надписи. Найти мусор на улицах и в общественных пространствах - невыполнимая задача.
В общем, Карабаш - аномальный для российского ландшафта город. Такому развитию позавидуют на любой малой территории. Но есть некоторые проблемы, которые сложно преодолеть. В первую очередь это проблема негативного внешнего бренда. До сих пор если вбить в гугле "Карабаш", то большая часть выпадающих по этому запросу фото - фото экологической катастрофы. Частично производная от этого проблема, а частично самостоятельная - проблема кадрового голода. В городе остро не хватает учителей, врачей, чиновников. Люди не очень хотят ехать работать в Карабаш даже несмотря на предоставляемое жилье и подъемные до 1 миллиона рублей. Решение этих проблем - главный вызов для Карабаша сегодня. Со всеми прочими город в целом справляется.
#малыегорода #социологиягорода #заграницейенисейскойсибири #гражданскаяинженерия #ЛабГИ
