Если вы задаетесь вопросом, как Саня тоже был здесь настолько внезапно — Модо его носил по Москве в чёрном ящике. Вместе с чайками.

Вы просто не представляете, насколько крики чаек решают в рабочих беседах.

#sanyakaput

Несу вам дневное море. Ставим на репит и слушаем, пацаны!

И вечернее море вам тоже несу. 🖤

Картинка с редакционными чертями для привлечения внимания. Сейчас будут горячие новости.

#art #moudor #sanyakaput

#story

Делимся ещё одной публикацией с "Котофея". 🖤
Кто читал, грешники? Поддержите царской рекомендацией под постом!

Потому что пишем про ад познанный и непознанный, про реальный, потусторонний и символический. Нежно любим этот рассказ за то, как по-разному читаете его вы, заставляя нас думать, что эксперимент удался.

#sanyakaput #art

Ну, спустя много месяцев, я наконец добил свой ежегодный арт. Не прошло и полгода, хе-хе. В прошлый раз мы с вами очень душевно обсуждали, что спрятано за артом в символическом смысле. Давайте повторим и разомнем творческую мышцу? Что здесь видите вы? Что спрятано за штрихами и формами? О чем повествует автор? А потом я вам расскажу, о чем говорил я.

А тут у нас замечательный черт этого года, который начал рисоваться под одно настроение и музон, а закончился под:
“Может, от других я отличаюсь тем, что псих, зато я молод и красив!”

Зато я молод и красив. А ты че-как, с какого района, а?

ВК в статике, как обычно.

Время: июль.

Мы: пишем работу, в которой январь.

Саня: закрывает гештальт по лепке снеговиков, потому что хотя бы в его собственной книжке нормальная зима со снегом.

☃️

#sanyakaput #art

Ну что, вы у нас дюже интеллектуальные и творческие. Спасибо вам за такой охкакой (охуенный) фидбек. Было очень круто, мне понравилось, а теперь расскажу, что туда положил я.

Первым делом мы натыкаемся с вами на взгляд Черта, который сидит в подъезде. На самом деле это действительно междумирье, в которое я буквально родился: между эпохами, между странами, между государственными строями, между поколениями. Считаю, что современные облагороженные падики — это буквально метафора к нынешнему социальному, экономическому и политическому строю нашей страны: вроде при входе чистенько и красивенько, а за каждой дверью… Но мы не будем об этом. Ушатанные в усмерть падики — это в любом случае мое детство.
В этом рисунке действительно много про боль: та самая лексика, кровь или краска (что остается открытым вопросом до самого конца зрительного контакта), болезненный зеленый цвет и не менее болезненный вид главного героя, уходящий под велением рук свет дневной, что уступает место его едва живому электрическому собрату, и сами тянущиеся страшные мрачные конечности. “Рыбий глаз”, в линзе которого плывет задний фон, тоже создает неуютное ощущение.
Но в противовес этому есть Черт и его выражение морды, довольно расслабленная поза, сложенные совсем не в борцовском жесте руки. Черт сидит на корточках, но в не очень устойчивой стойке на носочках. Зритель не чувствует уверенности в его положении, он сам не чувствует тоже — это баланс. Но мы не видим страха в выражении лица. Здесь вызов и даже надменность, наглость есть тоже. И мы чувствуем либо принятие, либо борьбу. Угадываются определенные субкультурные черты — это дань моему прошлому. Я не говорю о борьбе прямо, она не искажает тело главного героя, он не кидается с кулаками на амбразуру: борьба — она в голове. В голове Черта, который пошлость и боль превращает в искусство, где бы он ни был, а на зрителя смотрит с вызовом: смотри, оценивай. И, каждую секунду оставаясь в этом арте, мы должны чувствовать себя все более уютно.
Для этого есть буквальные постмодерновые заигрыши со знакомыми до коликов смыслами, что читаются легко: адидас с видоизмененной надписью “Hell”, кепка, пирсинг, знакомые многим людям из средненьких и ниже районов безобразные граффити, знакомый и очень понятный образ черта, “хуй”, что, пусть и не на заборе, но здесь тоже написан, чистый, но плохонький падик с ремонтом из прошлого двадцатилетия. Реверанс в сторону Врубеля и его “Демона сидящего” здесь правда читается, однако мой Черт не обращается взглядом вдаль, а смотрит прямо на зрителя и задает вопрос.
Отдельно место занимают, конечно, еще и символические кивки в сторону всякого мелкого развития персонажа и бесовщины. Например, раньше Черт всегда был где-то в руках, а теперь он в нормальном человеческом месте, существование которого, правда, ставится под сомнение: падик крайне упрощен, есть намек на время, но нет любимой линии краски на ступеньках, чисто, хотя стены изуродованы. Еще и руки имеют тени, то есть реально существуют на том же уровне, на котором существует Черт — ведь все мы знаем из мифов и легенд: если у беса нет тени, значит, он ненастоящий. Также всякая бесовщина никак не обходится без отсылок к Сатане, Люциферу или Иуде. Последний реже, но лично мне он ближе по личным соображением. Поэтому у нас здесь везде есть число тринадцать, совершенно не как проклятое, а в качестве игривой аллюзии на двенадцать апостолов, правда, вот этот гопник — тринадцатый из них. Ну вы поняли, да? Несуществующий. Поэтому здесь у нас с вами везде есть единица и тройка: три полоски на костюме — один черт; в лого кепки три короткие и одна длинная черты (что очень напомнило мне знак протеста-фак и понесла…); лампочка мигает сначала один — потом три раза; три руки — один глаз на стене. Что бы ни кричали про проклятое число тринадцать люди, а на деле в нумерологическом смысле это число перерождения и переосмысления, преодоления, что прекрасно ложится на фак. Такой вот символический заворот.