Чисто формально книжный 2020 начался с горьких сожалений о всем, что было не прочитано в 2019, и пылких обещаний себе начать новое десятилетие ну сколько-нибудь бодрее. Неформально — с комиксов он начался, свеженького импринта DC, но об этом в другой раз, потому что фреймы я еще не нарезала, а вот "жемчужину творчества" Лео Перуца прочитать за пару поездок в метро успела.
Итак, роман «Мастер Страшного суда». Если говорить об экспрессионизме в литературе, то это такой прямо классический пример, вписывающийся в жанровые, географические и хронологические рамки, потому что тут и преобладание мистического с духовным над реальным, и Вена начала двадцатого века, и публикация произведения в 1922 году — аккурат во время расцвета австро-немецкого экспрессионизма. Пока читала, не могла отделаться от впечатления, что у меня в руках не то Кафка, не то ранний готический роман — ненадежный рассказчик от первого, достаточно линейная структура и где-то словно наивная для искушенного читателя мистика — от второго.
Завязка, на самом деле, простая: в узких кругах прогремела череда самоубийств, последнее из которых самым непосредственны образом задело главного героя — обстоятельства произошедшего были столь не очевидны, что на него падают подозрения в убийстве. Здесь должен был бы начаться обещанный детектив, но его не случилось, потому что ГГ оказался рассказчиком, во-первых, ненадёжным, во-вторых, во многом зацикленном на самом себе, отсюда не слишком светлым. Автор тоже молодец — большую часть улик он скрыл и от самого читателя, поэтому расследования совсем не выйдет, и единственное, что нам остается — досадливо наблюдать за развитием событий, которое, к счастью, с середины книги набирает оборот и под конец трансформируется в максимальную концентрацию мистического и подсознательного.
Итак, роман «Мастер Страшного суда». Если говорить об экспрессионизме в литературе, то это такой прямо классический пример, вписывающийся в жанровые, географические и хронологические рамки, потому что тут и преобладание мистического с духовным над реальным, и Вена начала двадцатого века, и публикация произведения в 1922 году — аккурат во время расцвета австро-немецкого экспрессионизма. Пока читала, не могла отделаться от впечатления, что у меня в руках не то Кафка, не то ранний готический роман — ненадежный рассказчик от первого, достаточно линейная структура и где-то словно наивная для искушенного читателя мистика — от второго.
Завязка, на самом деле, простая: в узких кругах прогремела череда самоубийств, последнее из которых самым непосредственны образом задело главного героя — обстоятельства произошедшего были столь не очевидны, что на него падают подозрения в убийстве. Здесь должен был бы начаться обещанный детектив, но его не случилось, потому что ГГ оказался рассказчиком, во-первых, ненадёжным, во-вторых, во многом зацикленном на самом себе, отсюда не слишком светлым. Автор тоже молодец — большую часть улик он скрыл и от самого читателя, поэтому расследования совсем не выйдет, и единственное, что нам остается — досадливо наблюдать за развитием событий, которое, к счастью, с середины книги набирает оборот и под конец трансформируется в максимальную концентрацию мистического и подсознательного.
For fun так for fun, гайз, как насчёт комиксов?
После закрытия DC импринта Vertigo приходится искать утешения в каких-то других историях великого издательства, и почему бы теперь не обратить внимание на более-менее свеженький DC Black Label, который в головах поклонников жанра проходит со знаком "равно" с прежним импринтом. Ребята взяли курс на раскрытие всем знакомых персонажей с более... "зрелой" точки зрения, если можно так выразится, причём в достаточно лаконичном формате — 100500 синглов ждать не придётся, нас ждут короткие, но ёмкие истории.
Изданий у импринта пока совсем немного, можно потихонечку включаться и следить за развитием событий, и я начала с истории «Harleen» — три главы по 64 страницы, в феврале обещают выход под одной обложкой, кайф.
Итак, Харлин Квинзель, она же — Харли Квинн, верная спутница Джокера, отчаянная девица в трико с широкой улыбкой, безумным огоньком в глазах и весьма выразительным характером. Всё знакомо до оскомины, но у Степана Седжика вышла действительно гораздо более тонкая и интересная история о надломе, кризисе жизни взрослых людей в безумном мегаполисе, поиске дороги, которая приведёт если не в какое-то светлое будущее, то хотя бы понятное. Харли прекрасна — умная женщина, саркастичная, запутавшаяся, очень живая; в кои-то веки мы видим её как абсолютно самостоятельную героиню, история которой тесно связана с Джокером, но не растворяется в нём бесследно. Разумеется, Джокера здесь тоже много, и за случайной химией наблюдать волнительно и здорово, хотя всем знакомой развязки не избежать: пусть звучит старый-добрый мотив сказки о Красавице и Чудовище, но рано или поздно ленту проигрывателя зажуёт, и рваным осколком отражения блеснёт застывшая улыбка новоиспеченного арлекина, попавшего в сети гениального манипулятора.
После закрытия DC импринта Vertigo приходится искать утешения в каких-то других историях великого издательства, и почему бы теперь не обратить внимание на более-менее свеженький DC Black Label, который в головах поклонников жанра проходит со знаком "равно" с прежним импринтом. Ребята взяли курс на раскрытие всем знакомых персонажей с более... "зрелой" точки зрения, если можно так выразится, причём в достаточно лаконичном формате — 100500 синглов ждать не придётся, нас ждут короткие, но ёмкие истории.
Изданий у импринта пока совсем немного, можно потихонечку включаться и следить за развитием событий, и я начала с истории «Harleen» — три главы по 64 страницы, в феврале обещают выход под одной обложкой, кайф.
Итак, Харлин Квинзель, она же — Харли Квинн, верная спутница Джокера, отчаянная девица в трико с широкой улыбкой, безумным огоньком в глазах и весьма выразительным характером. Всё знакомо до оскомины, но у Степана Седжика вышла действительно гораздо более тонкая и интересная история о надломе, кризисе жизни взрослых людей в безумном мегаполисе, поиске дороги, которая приведёт если не в какое-то светлое будущее, то хотя бы понятное. Харли прекрасна — умная женщина, саркастичная, запутавшаяся, очень живая; в кои-то веки мы видим её как абсолютно самостоятельную героиню, история которой тесно связана с Джокером, но не растворяется в нём бесследно. Разумеется, Джокера здесь тоже много, и за случайной химией наблюдать волнительно и здорово, хотя всем знакомой развязки не избежать: пусть звучит старый-добрый мотив сказки о Красавице и Чудовище, но рано или поздно ленту проигрывателя зажуёт, и рваным осколком отражения блеснёт застывшая улыбка новоиспеченного арлекина, попавшего в сети гениального манипулятора.
Пока @linguisticmadness уговаривала меня поставить на место мемуары Сноудена — его полный по этому поводу укора взгляд прожигает нас со второго плана фотографии — нашла интересное издание «Одного дня Ивана Денисовича». По-моему, хорошо
Отличное я выбрала время для чтения «Вонгозера» Яны Вагнер. Дополненная, блин, реальность.
«Вонгозеро» Яны Вагнер оказался очень правильным романом-постапокалиптикой в том отношении, что главный фокус здесь не на глобальной катастрофе, а на человеческой природе в условиях этой самой катастрофы. И хотя я ждала размаха, история зацепила как раз некой камерностью.
Что у нас обычно происходит в случае зомби-апокалипсиса или какого-нибудь другого страшного бедствия? Группа незнакомых людей собирается в кучку и выживает как может, пытаясь побороть в голове установку "человек человеку волк" и раз за разом совершая "прыжок веры". Яна Вагнер же поступила несколько иначе, собрав вместе компанию из одиннадцати знакомых друг другу людей, и именно за счёт этого повысила градус осознанности и напряжённости — одно дело выстраивать отношения с нуля, и совсем другое — распутывать уже существующие. И ладно бы это был, например, рабочий коллектив, где более-менее все притёрлись за время просиживания штанов в офисе, а тут супружеская пара, бывшая жена с маленьким ребёнком, соседи, с которыми не особо поддерживалась дружеская связь, старые друзья, которых знаешь с юношеских лет, но на сегодняшний день — лучше бы, кажется, не знал, ещё двое детей и один-единственный оставшийся в живых родитель из старшего поколения. Вроде, близкие люди, но каждый готов кого-нибудь если не придушить собственными руками, то точно бросить на произвол судьбы, спасая собственную шкуру. Но нельзя — свои же.
Три автомобиля — это, считайте, замкнутое пространство. Выбранные на ночлег дома — тоже. Зима, холод, мировая катастрофа, которая так и не уложилась до конца в голове. Именно в этот момент вылезает всё самое страшное, что годами пряталось внутри и обкладывалось со всех сторон ватой. Оказывается, нет сил больше быть спокойным и рассудительным, не получается больше верить в хэппи-энд, решительно не выходит думать о людях, находящихся за пределами собственного уютного мирка, состоящего из двоих-троих. Когда две женщины, бывшая и нынешняя супруги одного из ГГ, сидят на крыльце, курят и прихлёбывают из склянки чистый спирт, очень звонко отдаётся в голове брошенная фраза
Самой эпидемии внимания уделяется не слишком много, здесь практически совсем нет graphic scenes (их додали ребята, отвечавшие за сериал «Эпидемия»), а вот психологии взаимоотношений хватает с головой. Под вопрос ставятся мораль, человечность и собственные пределы. Читать, чтобы пугаться обрушившегося на мир бедствия — наверное, нет. А вот на подумать — самое то.
Что у нас обычно происходит в случае зомби-апокалипсиса или какого-нибудь другого страшного бедствия? Группа незнакомых людей собирается в кучку и выживает как может, пытаясь побороть в голове установку "человек человеку волк" и раз за разом совершая "прыжок веры". Яна Вагнер же поступила несколько иначе, собрав вместе компанию из одиннадцати знакомых друг другу людей, и именно за счёт этого повысила градус осознанности и напряжённости — одно дело выстраивать отношения с нуля, и совсем другое — распутывать уже существующие. И ладно бы это был, например, рабочий коллектив, где более-менее все притёрлись за время просиживания штанов в офисе, а тут супружеская пара, бывшая жена с маленьким ребёнком, соседи, с которыми не особо поддерживалась дружеская связь, старые друзья, которых знаешь с юношеских лет, но на сегодняшний день — лучше бы, кажется, не знал, ещё двое детей и один-единственный оставшийся в живых родитель из старшего поколения. Вроде, близкие люди, но каждый готов кого-нибудь если не придушить собственными руками, то точно бросить на произвол судьбы, спасая собственную шкуру. Но нельзя — свои же.
Три автомобиля — это, считайте, замкнутое пространство. Выбранные на ночлег дома — тоже. Зима, холод, мировая катастрофа, которая так и не уложилась до конца в голове. Именно в этот момент вылезает всё самое страшное, что годами пряталось внутри и обкладывалось со всех сторон ватой. Оказывается, нет сил больше быть спокойным и рассудительным, не получается больше верить в хэппи-энд, решительно не выходит думать о людях, находящихся за пределами собственного уютного мирка, состоящего из двоих-троих. Когда две женщины, бывшая и нынешняя супруги одного из ГГ, сидят на крыльце, курят и прихлёбывают из склянки чистый спирт, очень звонко отдаётся в голове брошенная фраза
«<...>мы жили бы в этом чудесном деревянном доме, а ты бы сдохла в городе вместе со всеми своими родственниками».
Звучит так буднично, зло и оттого — страшно.Самой эпидемии внимания уделяется не слишком много, здесь практически совсем нет graphic scenes (их додали ребята, отвечавшие за сериал «Эпидемия»), а вот психологии взаимоотношений хватает с головой. Под вопрос ставятся мораль, человечность и собственные пределы. Читать, чтобы пугаться обрушившегося на мир бедствия — наверное, нет. А вот на подумать — самое то.
А ещё у Яны Вагнер потрясающий поток сознания. Вот, например, пересказ произошедшего с одними персонажами через призму восприятия другого. Обращаю внимание, что это одно предложение, через которое обособленно сейчас продираться тяжело, но во время чтения «Вонгозера» этот приём казался удивительно уместным и естественным:
«Андрей спал и ничего не видел, а она не сразу поняла, что происходит — сначала они проехали короткий мост через какую-то небольшую речку, где было тихо и пусто, и она вообще не обратила на него внимания — мост и мост, тем более что сразу за ним дорога была замечательная — несколько километров чудесного, безлюдного леса, они тоже ужасно устали от напряжения, от которого невозможно было отделаться, проезжая населенные пункты, и так же, как мы, радовались всякой передышке; а как только лес закончился, начались поля — деревень здесь не было (были, вмешался Андрей, просто чуть в стороне от трассы — не важно, закричала она тут же, ты вообще спал, дорога была пустая, и было темно, просто поле, и все — хорошо, просто поле, согласился он, там километр от силы до моста, он освещен, ты могла увидеть — не могла, до моста еще было далеко, дорога была темная, и потом, я подумала, может, она больная, она шла прямо по дороге, посередине, я чуть ее не сбила!) — и посреди этих полей свет фар вдруг выхватил из темноты человеческую фигуру; Наташа резко ударила по тормозам, из-за тяжелого прицепа пикап занесло, но она справилась и не вылетела с дороги».
— А потом я иду смотреть театральную постановку в паб, — обозначала я заключительные планы на выходные, после чего приходилось пояснять, что, да, в паб, да, пьесу Мартина МакДонаха, да, того самого, и да, наливать будут. ⠀
«Палачи» в Abbey Players отыгрываются достаточно вольно, но задорно и с уместной поправкой на реалии две тысячи двадцатого и чуть-чуть — на понятное русское «авось». Неожиданно, интерактивно, хорошо, однако исключительно в разрезе нового культурного опыта — за драматургическим талантом МакДонаха придётся идти либо к первоисточнику, либо к ребятам TheatreHD, которые наверянка ещё вернут на экраны постановку Royal Court.
«Палачи» в Abbey Players отыгрываются достаточно вольно, но задорно и с уместной поправкой на реалии две тысячи двадцатого и чуть-чуть — на понятное русское «авось». Неожиданно, интерактивно, хорошо, однако исключительно в разрезе нового культурного опыта — за драматургическим талантом МакДонаха придётся идти либо к первоисточнику, либо к ребятам TheatreHD, которые наверянка ещё вернут на экраны постановку Royal Court.
«Гигантская борода, которая была злом» — комикс Стивена Коллинза, изданный у нас МИФом. Сюжет этой по-хорошему неочевидной истории не отпускает меня вот уже несколько недель, то и дело всплывая в памяти отдельными цитатами и панелями.
Существует весьма конкретное Здесь, в котором всё понятно, упорядочено, идёт своим чередом день за днём, кроны деревьев вписываются в идеальный овал, ушки кошки — в треугольнички, существующий мир с людьми — в пауэрпойнтовские графики и диаграммы.
Существует некое Там, отделённое водами Моря, подобно реке Стикс — отважившиеся на переправу единицы растворяются в черноте хаоса и неизвестности, оставаясь в памяти жителей Здесь растерзанными и ныне бесплотными духами, мечущимися и проклятыми. Редкий случай, когда хорошо, что Там нас нет.
В Здесь живёт Дейв. Работает, слушает на повторе одну и ту же песню, вслед за всеми раскладывает мир на геометрические фигуры, потому что так проще и безопаснее. В Дейве живёт борода, которая прорывается наружу, когда простота и безопасность набивает оскомину даже заинтересованному читателю, что тут говорить об одном маленьком притаившемся зле, обернувшимся... собственно, чем?
«Гигантскую бороду <...>» можно интерпретировать любым удобным способом. В глазах одних — это сатирическое отражение нашего мира, стремящегося к оптимизации; другим отзовется ноющей болью в груди, потому что узнают в Дейве и его Бороде себя и собственными руками возведённые гранички. Для меня это история о борьбе со страхом неизвестности и о влиянии любого "там" на меня "здесь", когда другие люди и места переворачивают что-то внутри, вытаскивают неожиданные вещи наружу, которые ты потом учишься принимать и встраивать в окружающую действительность.
Хотя, на деле всё может быть гораздо проще: это просто комикс о бороде, которая выросла гигантской и была злом. А ещё сегодня нулевое марта, пора отключить февральский репит и отыскать в плейлисте что-то новенькое.
Существует весьма конкретное Здесь, в котором всё понятно, упорядочено, идёт своим чередом день за днём, кроны деревьев вписываются в идеальный овал, ушки кошки — в треугольнички, существующий мир с людьми — в пауэрпойнтовские графики и диаграммы.
Существует некое Там, отделённое водами Моря, подобно реке Стикс — отважившиеся на переправу единицы растворяются в черноте хаоса и неизвестности, оставаясь в памяти жителей Здесь растерзанными и ныне бесплотными духами, мечущимися и проклятыми. Редкий случай, когда хорошо, что Там нас нет.
В Здесь живёт Дейв. Работает, слушает на повторе одну и ту же песню, вслед за всеми раскладывает мир на геометрические фигуры, потому что так проще и безопаснее. В Дейве живёт борода, которая прорывается наружу, когда простота и безопасность набивает оскомину даже заинтересованному читателю, что тут говорить об одном маленьком притаившемся зле, обернувшимся... собственно, чем?
«Гигантскую бороду <...>» можно интерпретировать любым удобным способом. В глазах одних — это сатирическое отражение нашего мира, стремящегося к оптимизации; другим отзовется ноющей болью в груди, потому что узнают в Дейве и его Бороде себя и собственными руками возведённые гранички. Для меня это история о борьбе со страхом неизвестности и о влиянии любого "там" на меня "здесь", когда другие люди и места переворачивают что-то внутри, вытаскивают неожиданные вещи наружу, которые ты потом учишься принимать и встраивать в окружающую действительность.
Хотя, на деле всё может быть гораздо проще: это просто комикс о бороде, которая выросла гигантской и была злом. А ещё сегодня нулевое марта, пора отключить февральский репит и отыскать в плейлисте что-то новенькое.
Помимо всего прочего, на английском это ещё и очень поэтичный текст. На русском я точно где-то с этого ритма сбивалась. И на второй странице — я и половина знакомых мне людей этой зимой (ребята, смотрите, мы почти переползли в март!)
Пока читаю Alice Isn't Dead, поняла, что ужасно скучаю по перебивкам в одноимённом подкасте с ответом на вопрос ‘Why did the chicken cross the road’:
Why did the chicken cross the road? Because she took each day as it came. Taken with many things, but never taking any of them. She never took any risks. Instead, she took care. She never took any opportunities, she took the safe way instead. Because she didn’t take it, you know? Grasp it, pull it toward her. Instead she just took it, you know? Let it happen, let it slip by. Until she stopped taking it. Wouldn’t take it for another second. Instead, she took it, you know? The next step, the necessary arrangements, her life in her hands. She took her life in her hands. She took it. She was taking, not taken. And she saw a road to cross, and she was taken by it. And she took it. She took it. That is why the chicken crossed the road.
— Alice Isn't Dead, Joseph Fink, 2016
#книги #подкасты
Why did the chicken cross the road? Because she took each day as it came. Taken with many things, but never taking any of them. She never took any risks. Instead, she took care. She never took any opportunities, she took the safe way instead. Because she didn’t take it, you know? Grasp it, pull it toward her. Instead she just took it, you know? Let it happen, let it slip by. Until she stopped taking it. Wouldn’t take it for another second. Instead, she took it, you know? The next step, the necessary arrangements, her life in her hands. She took her life in her hands. She took it. She was taking, not taken. And she saw a road to cross, and she was taken by it. And she took it. She took it. That is why the chicken crossed the road.
— Alice Isn't Dead, Joseph Fink, 2016
#книги #подкасты
Только что подарили книгу «Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой».
В оригинале — The Geography of Bliss: One Grump’s Search for the Happiest Places in the World.
[если дословно, то что-то вроде «География счастья: брюзга в поисках самого счастливого места на планете»]
Страшно интересно теперь две вещи:
1) действительно ли автор в процессе похудел (прочитаю — расскажу);
2) кто кого в итоге сломал бы сильнее, если бы Эрик Вайнер узнал о русскоязычном названии: наш тайтл — Вайнера? или все-таки оригинальный тайтл — переводчиков Эксмо?
#книги #лалаленг
В оригинале — The Geography of Bliss: One Grump’s Search for the Happiest Places in the World.
[если дословно, то что-то вроде «География счастья: брюзга в поисках самого счастливого места на планете»]
Страшно интересно теперь две вещи:
1) действительно ли автор в процессе похудел (прочитаю — расскажу);
2) кто кого в итоге сломал бы сильнее, если бы Эрик Вайнер узнал о русскоязычном названии: наш тайтл — Вайнера? или все-таки оригинальный тайтл — переводчиков Эксмо?
#книги #лалаленг
@bookninja подсыпал соли (пламенный привет тем москвичам, кто вместе со мной не идёт в ближайшие пару месяцев в отпуск), но хорошо-то как
#лалаленг
#лалаленг
Forwarded from Альпина Паблишер
С сегодняшнего дня и до конца апреля «Альпина» открывает доступ к 70 электронным книгам издательства. Мы хотим поддержать вас в это непростое время и знаем, что с хорошей книгой время пролетит незаметно.
Поделитесь этой новостью с друзьями, им будет приятно🙂
https://www.alpinabook.ru/blog/stay-home/
Поделитесь этой новостью с друзьями, им будет приятно🙂
https://www.alpinabook.ru/blog/stay-home/
Альпина
Пока все дома, «Альпина» открывает доступ к электронным книгам
Статья «Пока все дома, «Альпина» открывает доступ к электронным книгам» в блоге «Альпины». Интересные и полезные статьи в категории Новости
Том Голд выложил в твиттере небольшую историю, созданную им примерно в 2003 году, с милым постскрипутумом в поддержку малого бизнеса: «Берегите себя, а если решите на период самоизоляции купить что-то почитать, по возможности, сделайте заказ в местном книжном или магазине комиксов».