Скорая подъезжает к самому входу в больницу, из неё поспешно выскакивает врач и отец с ребёнком на руках — они торопятся внутрь, с ребёнком явно что-то очень не в порядке, случилось какая-то беда. Но у жизни нет саундтрека, жизнь не кинематографична. На дворе отличная погода, поют птицы, спокойно ходят люди — действительность не даёт визуальных подсказок к сути происходящих событий. Но события от этого не становятся ни менее напряженными, ни менее трагичными.

Этот будничный эпизод показался мне зловещей аллегорией всей войны на Украине.

В одной части Мариуполя, на «Азовстали», идёт война — снайперы высматривают друг друга в окнах разрушенных зданий, рвутся снаряды, люди отчаянно сражаются. В другой части города, почти что за углом, уже нормальная жизнь, открываются магазины и магазинчики.

В Москве дыхание войны уже совсем слабо, почти неощутимо. Большинству людей планеты нет дела до этой войны. И все же война идёт. И от ее исхода может зависеть весь мир. Больной ребёнок может оказаться нулевым пациентом.

Сергей Бойко — начмед (бывшей) Областной больницы интенсивной терапии — одной из двух работающих больниц в Мариуполе.

В его рабочем кабинете разместились пять аккуратно заправленных кроватей — врачи живут на работе.

Ползи, ползи, улитка

Кухня у лифта, костёр на балконе, каждый этаж — коммуналка, иначе никак, только вместе

МАРИУПОЛЬ СЕГОДНЯ, 14 МАЯ 2022 ГОДА. ЕСТЬ СВЕТ В МНОГОЭТАЖКАХ!!!

В Мариуполе с понедельника дети снова пойдут в школы

Так держать! Было бы здорово, чтобы каждый из 85 регионов проявил инициативу и мы бы всей страной восстановили и развили освобождённые территории! Люди здесь нуждаются во всех видах помощи и поддержки, и раз уж они оказались невинными заложниками нашей праведной войны, наша коллективная ответственность состоит в том, чтобы они зажили лучше, чем до спецоперации.

Почему Россия не должна забирать памятники своим воинам

Недальновидные политики, предлагающие «забрать» Монумент Воинам-Освободителям из Латвии, должны прямо ответить на вопрос: они что, смирились и с внешнеполитическим (неспособность обеспечить выполнение двустороннего договора с второстепенной страной), и с историческим поражением России? Этого наши отцы, деды и прадеды им не простят. И мы не простим, если они смирились.

Не помогайте латышским и любым другим нацистам избавляться от памятников! Не облегчайте им это подлое дело! Помогите лучше борцам за то, чтобы этот монумент и другие памятники солдатам Великой Отечественной войны продолжали стоять там, где их поставили победители! Вывезете один, не навозитесь потом!

Пусть разрушенный Монумент, если ему суждено быть разрушенным, лежит в Латвии и на Латвии тяжёлым грузом! Пусть там ждёт нашего возвращения! Как у Симонова в «Ты помнишь, Алёша…» об отступлении 1941 года: «Мы подождём, говорили нам пажити. Мы подождём, говорили леса…» Они вернулись, и мы должны вернуться. И вернуть Россию в Прибалтику!

И ещё важное: не мешайте своим неумным вмешательством федеральной власти – МИДу, Минобороны, Президенту России – добиваться от Латвии выполнения соглашения о выводе наших войск из этой страны, которое латыши собираются нарушить. Если же это МИД или Минобороны вам подкинули эту гнилую идею, так осознайте, что они сделали это, чтобы снять с себя ответственность за дальнейшее бездействие!

Воин-освободитель дошёл до Риги и поставил там себе памятник, а вы, прогибаясь под напором латышских нацистов, предлагаете его забрать! Да им это только на руку будет – ещё и покочевряжиться повод появится, потребовать себе чего-то.

Возможно, памятник солдатам Победы в Риге, как и многие освободители Латвии от нацизма, погибнет, но он, как и они в 1944-м и 1945-м, не должен отступить с тех рубежей, на которых его поставили. Хоть совесть своей смертью в ком надо у нас пробудит за то, что политика, которую проводили в 2000-е годы на прибалтийском направлении, довела до того, чему мы сегодня являемся свидетелями!

https://regnum.ru/news/polit/3590700.html

Глаза привыкают к ужасу

Я нахожусь в зоне СВО больше месяца. С ужасом понял, что я привык. Как и жители Донецка, я не прерываю спокойной беседы с коллегами, когда слышу отдаленные разрывы украинских снарядов. Проезжая по улицам Мариуполя, я уже различаю разные степени повреждения домов, а не просто замираю от ужаса зияющего чёрными окнами людского горя.

Часто я бываю где-то и уже почти не понимаю, что то, что я вижу, должно быть, выглядит совершенно дико для зрителя в Челябинске, в Новосибирске, даже в Ростове. Так получилось и с этой школой. Я ходил по ней и подмечал не разрушения и следы боев, а то, как ее аккуратно прибирали, как ее используют сейчас. Разрушения и ненормальность ситуации стали для меня ужасным, но фоном. И только спустя время понимаешь — это не норма, это та самая военная жизнь, которую надо показывать, чтобы все знали, как выглядит война, что остаётся после неё.

Сейчас, конечно, война и всё с ней связанное - на первом месте. И говорим, и думаем, и пишем... В войне не радует ничего, даже победы, потому что они сопровождаются потерями и разрушениями - делаем свою работу, потому что так надо.

А вот всё, что связано с возрождением жизни - радует чистой, искренней радостью. Увидел, что шиномонтажка заработала - класс! Увидел, как линию электропередач восстановили - здорово!!! Больше всего радуют сейчас эмчеэсники - и наши, и российские. Особенно российские, потому что они как будто олицетворяют, как большая держава берёт пострадавшую землю в ладони и отогревает.

В Мариуполе работы ведутся уже полным ходом. Заскочил в Новоазовске на рынок, купил фруктов, чтобы отвезти той замечательной семье, где вон та девочка Арина - она жила месяц у меня в кабинете в Донецке с мамой, пока мама лечилась, а потом решили вернуться домой, - иду по их разбитому двору и вижу российских спасателей, разбирающих руины. Подхожу
и начинаю предостерегать: смотрите, - в том здании куча неразорвавшихся, а в этом, когда мы там сидели в осаде, мы минировали входы через подъезды...

Спасатель внимательно слушает, запоминает, а потом говорит: а я вас читаю, - давайте все вместе сфотографируемся? Честно говоря, я даже опешил от неожиданности, но стало приятно. Приятно не от того, что польстило самолюбию, а от того, что командир этого отряда, молодой парень не просто так, по команде приехал к нам и только и ждёт, когда закончится срок командировки, а он вникает в происходящее, всё понимает и участие его очень даже осознанное. Так что, друзья, - слава нашим спасателям, которые всего в километре от линии фронта возрождают жизнь.

Работаю над интервью с врачом-героиней, которая не прекращала работать с ранеными и больными на протяжении всех боев в Мариуполе. Она рассказывает, кроме прочего, про 10-летнюю девочку, всю «посеченную» мелкими ранениями. И знаете, что это значит? С учетом роста продолжительности жизни это значит, что с хорошей вероятностью и после 2100 года, в двадцать втором веке, все ещё можно будет услышать: «А вот эти шрамы у меня от боев в Мариуполе».

Город отстроить куда проще, чем восстановить тело и дух. Я надеюсь, что когда война закончится, создадут общества и ассоциации жертв битвы за Мариуполь, по аналогии с блокадниками и чернобыльцами, и что всем этим людям будут положены льготы, лекарства, лечение, санаторный отдых.

«100 выдающихся украинцев»

В одной книге оказались Гоголь и Шевченко, Куинджи и Малевич, Ковпак и Бандера

Я доволен, когда они сдаются в плен, - вы думаете, меня радует их смерть, даже азовцев? И здесь вопрос не только пропагандистского выигрыша, но и человеческого: в конце концов, мы тоже несем ответственность за то, что Украина стала такой.

Полностью согласен с позицией Александра Ходаковского: наша страна несёт свою долю ответственности за то, что Украина стала такой, какой мы видим её сегодня. Развал работы с соотечественниками, с русскими на Украине (как и в других бывших республиках СССР) – это только часть, но очень существенная часть, провальной политики, проводившейся Российской Федерацией на пространстве бывшего СССР в 1990-е и 2000-е. И вот что удивительно, даже после 2014 года эта ставка на «"ылиты", прогнившие, как трухлявый пень» продолжилась: одни игры с Медведчуком чего стоят!

Отказ от развития русского начала мы видели и продолжаем наблюдать не только на Украине. Но если говорить именно об Украине, то здесь полная профанация работы с соотечественниками, с друзьями и союзниками нашей страны в украинском обществе и политическом слое, в моём понимании, связана с деятельностью В. С. Черномырдина. О Зурабове даже и говорить не хочется – а ведь был у нас такой «посол» в стратегически важной для России (важнейшей!) стране! Кто его рекомендовал, кто его назначал, чем он занимался?

Некоторых из тех, кто несёт ответственность за такую политику на Украине и непосредственно за неблагоприятное начало СВО, уже задвинули и, дай бог, накажут. Но большинство остаются на местах, где они уже нанесли и могут ещё привести вред внешней политике нашей страны: в Администрации президента, МИДе, Госдуме, Совете Федерации… Когда вечером случайно попадаю на «Первый канал», всё хочется спросить Вячеслава Никонова, как у него с «русским миром» на Украине, в Казахстане, Армении… Чему такие приспособленцы – начал с помощника Бакатина, а теперь при Путине - могут научить студентов?

Александр Ходаковский сегодня озвучил очень важную вещь, которую я и такие, как я, жившие на Украине и видевшие всё своими глазами и исправить пытавшиеся, талдычат уже лет десять. В том, что Украина стала такой, безусловно, есть и доля нашей вины. 25 миллионов русских человек на Украине, по сути, оказались в блокаде, в осаждённых резервациях, которые бомбардировали чуждыми манифестами и установками. Их, русских людей Украины, ломали через колено — не только психологически, культурно, но и порой физически. Скольких из тех, кто боролся в 90-е за российский Крым, либо бросили в тюрьму, либо закопали, либо сделали инвалидами? Вспомнили ли о них, когда Крым наконец-таки стал российским?

В России любят рассказывать, как США вкладывались в Украину. После начинаются разговоры о том, что всех купили. Хорошо, но что делала Россия? Чем занималось на территории Украины, к примеру, Россотрудничество? И не воспринимать же было всерьёз послов на Украине вроде Михаила Зурабова и Виктора Черномырдина? То, что принято называть «мягкой силой», России на Украине катастрофически не хватало. И в конечном итоге не хватило.

Да, можно сказать, что Россия была вынуждена заниматься собственными проблемами. Это так. Но бросить 25 миллионов своих людей значит иметь проблемы новые, куда большие, значит быть готовым, если думаешь, конечно, что люди эти в конечном итоге либо откажутся от тебя, либо, что хуже, повернут против тебя. Так и произошло.

Ясно, откуда так много сегодня тех, кто говорит на русском языке, кто воспитан в русской культуре, но выступает против России. Ждать этого не просто стоило — ждать было необходимо. Ждать и готовиться. Потому что русские, оставленные на Украине, в чём-то оказались куда страшнее, нежели ставшие уже классическими нацисты и бандеровцы. Те без сюрпризов. 

А вот русские, отвернувшиеся от России на Украине — это новая угроза, потому что в основе их возмущения — не идеология, не кровь, а разочарование, переросшее в отчаяние. Эти люди были оставлены, брошены под пропагандистские танки — и постепенно в них вызрела ярость, а в ком-то — желание отомстить. И вот они - результаты.

Это ни в коем разе не апология одних и не обвинение других. Это лишь реалии, учитывать которые необходимо. И сейчас, конечно, уже многое поздно, но всё же многое ещё можно успеть. Нужно успеть. 

Принял участие в «Большой игре» на Первом канале. Темы все те же — Мариуполь, Авдеевка, НАТО, ОДКБ. Для меня главное в этом было — возможность лично познакомиться с Вячеславом Алексеевичем Никоновым, Иваном Павловичем Коноваловым, Андреем Александровичем Фефеловым.

Мой вклад в дискуссию: 25:20-27:15 и 44:15-45:05