Во-первых, "Иерусалим" Алана Мура совершенно гениальный и божественный. Именно по этой причине читать его человеку с температурой невозможно. Открывающие книгу сны про Христа в заштатной лавке и его подручных, ангелов--плотников. Безумные оживающие под кистью реставратора фрески. Загадочные сущности, которые мечтают затащить тебя в потолок, как эльфы прежних времён в полый холм... Это все такое настоящее, что ох.
Проблема в том, что если у вас температура, все они заботливо переселяются в вашу квартиру, реальность, голову, и обитают в вас наглядно, настойчиво и ощутимо.
***
Я практически уверена, кстати, что и у здорового может произойти то же самое, но здоровому чего, ему если и жутковато от подобного проникновения в его мир, это должно быть в радость все равно? А больные - нет, е мое, так мы решительно не выздоровеем(
Так что подожди, пожалуйста, "Иерусалим", пока я оклемаюсь окончательно (пока ты - это что-то, что мне хочется поставить на полочку между "Улиссом", "Петровыми в гриппе" и Айрис Мердок, но как знать, как знать, я ещё и 10% не прочитала из твоей тысячи с лишним страниц).
Проблема в том, что если у вас температура, все они заботливо переселяются в вашу квартиру, реальность, голову, и обитают в вас наглядно, настойчиво и ощутимо.
***
Я практически уверена, кстати, что и у здорового может произойти то же самое, но здоровому чего, ему если и жутковато от подобного проникновения в его мир, это должно быть в радость все равно? А больные - нет, е мое, так мы решительно не выздоровеем(
Так что подожди, пожалуйста, "Иерусалим", пока я оклемаюсь окончательно (пока ты - это что-то, что мне хочется поставить на полочку между "Улиссом", "Петровыми в гриппе" и Айрис Мердок, но как знать, как знать, я ещё и 10% не прочитала из твоей тысячи с лишним страниц).
Во-вторых, если Тана Френч прочитана, а вам хочется болеть уютно и чувствовать себя счастливым, берите с полки любой из томов Дика Френсиса, не ошибётесь.
Я вот цапнула "Движущую силу", и теперь с удовольствием слежу за тем, как бывший жокей, а ныне владелец конторы по перевозке лошадей разбирается с подозрительной фигнёй у себя в офисе, а переводчики с переменным успехом пытаются мне объяснить, что такое кокни. Прекрасно, просто прекрасно. И вот я честно заявляю - все в пень, все предыдущие книжные планы, концепт на октябрь сложился. Буду читать Дика Френсиса либо а) пока он у меня из глаз и из ушей не потечет, либо б) пока не перечитаю все свои любимые романы))
А это мнооого: про архитектора, который строил дом вокруг дерева, про мамашу чертовой уймы детей, которая прибиралась и ставила чай одним экономным движением, про первую жену Сида Холли, которая автоматически перекладывала масло в маслёнку, в то время как он так же на автомате оставлял его в обёртке, про высокомерную юную аристократку, которая врезалась в служащего своего отца, про учительницу в алом пальто и про специалистку по проблемным переговорам в бабушкиной вязаной кофте и в платье в цветочек, и про секретаршу, которая стоит жемчужины с себя весом
* поскольку названий я практически не помню, то буду честно грести все подряд)))
Либо в) пока не наткнусь на невнятные и мне лично совсем-совсем не похожие на правду романы про Советский Союз и Новую Зеландию, которых я терпеть не могу. Как повезет))
#детективы
Я вот цапнула "Движущую силу", и теперь с удовольствием слежу за тем, как бывший жокей, а ныне владелец конторы по перевозке лошадей разбирается с подозрительной фигнёй у себя в офисе, а переводчики с переменным успехом пытаются мне объяснить, что такое кокни. Прекрасно, просто прекрасно. И вот я честно заявляю - все в пень, все предыдущие книжные планы, концепт на октябрь сложился. Буду читать Дика Френсиса либо а) пока он у меня из глаз и из ушей не потечет, либо б) пока не перечитаю все свои любимые романы))
А это мнооого: про архитектора, который строил дом вокруг дерева, про мамашу чертовой уймы детей, которая прибиралась и ставила чай одним экономным движением, про первую жену Сида Холли, которая автоматически перекладывала масло в маслёнку, в то время как он так же на автомате оставлял его в обёртке, про высокомерную юную аристократку, которая врезалась в служащего своего отца, про учительницу в алом пальто и про специалистку по проблемным переговорам в бабушкиной вязаной кофте и в платье в цветочек, и про секретаршу, которая стоит жемчужины с себя весом
* поскольку названий я практически не помню, то буду честно грести все подряд)))
Либо в) пока не наткнусь на невнятные и мне лично совсем-совсем не похожие на правду романы про Советский Союз и Новую Зеландию, которых я терпеть не могу. Как повезет))
#детективы
Ну что, я честно пока следую зароку.
То есть Дик Фрэнсис, Дик Фрэнсис и ещё один Дик Фрэнсис.
"Миллионы Стрэттон-парка" (учитывая, что у Фрэнсиса это называется Decider, в этом месте, как мне хочется верить, локализатор корчится от стыда и прячется под стол).
Это как раз тот, где архитектор сногсшибательно перестраивает старые дома и воспитывает шестерых сыновей. Интересно может быть тем, кто думает про воспитание собственных мальчиков-девочек, тем, кто грезит о лофтах и перестроенных амбарах, и тем, кто залипает на тот же тип внешности снова и снова, даже помня, чем кончилось в прошлый раз.
Удивительно, но ещё там про семейное насилие ещё в те времена, когда про это особо вроде и не писали, коротко, но вполне емко.
"Расследование" (окей, оно хотя бы Enquiry). Жокея, который далеко ушёл от своих крестьянских валлийских корней, и тренера, который считает себя аристократом (просто, черт, это никак не застегнется формально, но скоро, скоро, вот-вот, подождите), - и, соответственно, кто относится к жокею как жуткий сноб, - разом подставляют и лишают лицензии. У тренера красавица-дочка, которая высокомерно задирает нос, - ясен пень, влюблена в жокея по уши.
Конечно, про несправедливые расследования мы, боюсь, понимаем побольше Фрэнсиса, - но про классовые предрассудки, жизнь в квартире класса люкс на конюшне и про уверенность в том, что справедливость будет рано или поздно восстановлена... Эх, в этот раз под стол рыдать иду я((
Забавно, что я была уверена, что фифа-дочка заходит в квартиру жокея, видит офигенный дизайн и старые игровые автоматы в гостиной и выдыхает, мол, вау, как стильно. Я к тому, что мне-то это логично, в интерьере моей мечты был бы псевдопчел-рабовладелец с Татуина, в натуральный размер, - хозяин Энакина, как там его звали?
Но здесь у жокея красота и бархатные кресла в разных оттенках зелёного, все серьезно. Значит, игровые автоматы в гостиной были в другом романе и мне его искать(
"Торговец забвением" (Proof, но локализатор уже не может плакать под столом, там занято, там все еще я переживаю, что не верю в восстановление справедливости). Изначально в моем списке отсутствовал, но напомнили люди добрые. Ну что, маленький ликбез про виски и вино (поскольку я в этом дуб дубом... Ой нет, глупа как пробка... Оооо, где ж его найти, нормальный образ, не имеющий отношения к дубовым бочкам и виски? и к пробкам и винным бутылкам?) - короче, поскольку это не входит в сферу моих обычных интересов, читала с удовольствием и искренним любопытством. А так-то, конечно, у Фрэнсиса в детектив всегда завернута совершенно жизненная тематика. Тут это страх оказаться недостойным отцов, дедов и все такое, и попытка смириться с потерей, очень человечно.
... Короче, вот не писал бы ту ужасную хрень про Россию и Новую Зеландию - был бы самым безукоризненным из авторов английских детективов. А так просто остаётся моим любимчиком) #детективы
То есть Дик Фрэнсис, Дик Фрэнсис и ещё один Дик Фрэнсис.
"Миллионы Стрэттон-парка" (учитывая, что у Фрэнсиса это называется Decider, в этом месте, как мне хочется верить, локализатор корчится от стыда и прячется под стол).
Это как раз тот, где архитектор сногсшибательно перестраивает старые дома и воспитывает шестерых сыновей. Интересно может быть тем, кто думает про воспитание собственных мальчиков-девочек, тем, кто грезит о лофтах и перестроенных амбарах, и тем, кто залипает на тот же тип внешности снова и снова, даже помня, чем кончилось в прошлый раз.
Удивительно, но ещё там про семейное насилие ещё в те времена, когда про это особо вроде и не писали, коротко, но вполне емко.
"Расследование" (окей, оно хотя бы Enquiry). Жокея, который далеко ушёл от своих крестьянских валлийских корней, и тренера, который считает себя аристократом (просто, черт, это никак не застегнется формально, но скоро, скоро, вот-вот, подождите), - и, соответственно, кто относится к жокею как жуткий сноб, - разом подставляют и лишают лицензии. У тренера красавица-дочка, которая высокомерно задирает нос, - ясен пень, влюблена в жокея по уши.
Конечно, про несправедливые расследования мы, боюсь, понимаем побольше Фрэнсиса, - но про классовые предрассудки, жизнь в квартире класса люкс на конюшне и про уверенность в том, что справедливость будет рано или поздно восстановлена... Эх, в этот раз под стол рыдать иду я((
Забавно, что я была уверена, что фифа-дочка заходит в квартиру жокея, видит офигенный дизайн и старые игровые автоматы в гостиной и выдыхает, мол, вау, как стильно. Я к тому, что мне-то это логично, в интерьере моей мечты был бы псевдопчел-рабовладелец с Татуина, в натуральный размер, - хозяин Энакина, как там его звали?
Но здесь у жокея красота и бархатные кресла в разных оттенках зелёного, все серьезно. Значит, игровые автоматы в гостиной были в другом романе и мне его искать(
"Торговец забвением" (Proof, но локализатор уже не может плакать под столом, там занято, там все еще я переживаю, что не верю в восстановление справедливости). Изначально в моем списке отсутствовал, но напомнили люди добрые. Ну что, маленький ликбез про виски и вино (поскольку я в этом дуб дубом... Ой нет, глупа как пробка... Оооо, где ж его найти, нормальный образ, не имеющий отношения к дубовым бочкам и виски? и к пробкам и винным бутылкам?) - короче, поскольку это не входит в сферу моих обычных интересов, читала с удовольствием и искренним любопытством. А так-то, конечно, у Фрэнсиса в детектив всегда завернута совершенно жизненная тематика. Тут это страх оказаться недостойным отцов, дедов и все такое, и попытка смириться с потерей, очень человечно.
... Короче, вот не писал бы ту ужасную хрень про Россию и Новую Зеландию - был бы самым безукоризненным из авторов английских детективов. А так просто остаётся моим любимчиком) #детективы
Да, как-то вот так я себе представляла его квартиру на конюшне, пока не перечитала) и прошу заметить - на той доске в пинтересте, где у меня это висит, куча зелёных бархатных кресел, так что вполне бы гармонировало)
Ещё, в рамках моего #НемножкоТеатр: ходили на чеховского "Иванова" в постановке Тимофея Кулябина, с Евгением Мироновым.
У моего обожаемого Бутусова в спектакле Иванов был страдающей и запутавшейся деткой человеческой, и его было жалко, и больно за него, и за себя, и за всех, и страшно хотелось помочь, - тем более, что Бутусов расстриг действие на сцены, которые запустил в обратном порядке, и в конце каждой, - каждой! - Иванов стрелялся, то есть его желание прекратить эту длящуюся муку было ощутимей некуда, и для него это бесспорно была трагедия.
Очарование Иванова в том и было, что он действительно в чем-то очень хороший человек.
У Кулябина Иванов-Миронов невероятно прелестный и абсолютно пустой эгоист. Воспоминания о том, что вокруг тоже люди, даются ему через мучительное физическое усилие, а их страдания ему недоступны. Трагическое завершение действия - его единственный Поступок, - но симпатичным его это не делает. А так-то Театр Наций помнит, что во времена Театра Корша на их сцене шла та версия, которая была комедией, - ну так? вот, пожалуйста, насладитесь комедийными нотками.
Иванова в бутусовской постановке хотелось спасти даже мне, и я бегала с идеями, мол, ухаживай за Саррой, не думая, из любви это или из чувства долга, заказывай кухарке грибной суп и куриные котлетки, по вечерам музицируйте, пусть бы даже за окном и сова ухала, пейте чай с травами, - и страдай, Иванов, как страдаем мы все, и через это всё найдись, и не будешь больше потерянным человеком. То есть прям Саша из меня лезет, из всех щелей(
Кулябинского мне спасать не хочется, а хочется отойти подальше, даже когда его жалко(
И это я ещё не видела ефремовской постановки со Смоктуновским, который, я так понимаю, был ни дать ни взять снова Гамлет, Гамлет, Гамлет.
Короче, Чехов очень загадочный.
У моего обожаемого Бутусова в спектакле Иванов был страдающей и запутавшейся деткой человеческой, и его было жалко, и больно за него, и за себя, и за всех, и страшно хотелось помочь, - тем более, что Бутусов расстриг действие на сцены, которые запустил в обратном порядке, и в конце каждой, - каждой! - Иванов стрелялся, то есть его желание прекратить эту длящуюся муку было ощутимей некуда, и для него это бесспорно была трагедия.
Очарование Иванова в том и было, что он действительно в чем-то очень хороший человек.
У Кулябина Иванов-Миронов невероятно прелестный и абсолютно пустой эгоист. Воспоминания о том, что вокруг тоже люди, даются ему через мучительное физическое усилие, а их страдания ему недоступны. Трагическое завершение действия - его единственный Поступок, - но симпатичным его это не делает. А так-то Театр Наций помнит, что во времена Театра Корша на их сцене шла та версия, которая была комедией, - ну так? вот, пожалуйста, насладитесь комедийными нотками.
Иванова в бутусовской постановке хотелось спасти даже мне, и я бегала с идеями, мол, ухаживай за Саррой, не думая, из любви это или из чувства долга, заказывай кухарке грибной суп и куриные котлетки, по вечерам музицируйте, пусть бы даже за окном и сова ухала, пейте чай с травами, - и страдай, Иванов, как страдаем мы все, и через это всё найдись, и не будешь больше потерянным человеком. То есть прям Саша из меня лезет, из всех щелей(
Кулябинского мне спасать не хочется, а хочется отойти подальше, даже когда его жалко(
И это я ещё не видела ефремовской постановки со Смоктуновским, который, я так понимаю, был ни дать ни взять снова Гамлет, Гамлет, Гамлет.
Короче, Чехов очень загадочный.
Здравствуйте-здравствуйте, дорогие любители Дика Фрэнсиса, заходите, и давайте уютненько вспомним очередную порцию любимых романов. Да и те, кто терпеть не может, тоже присоединяйтесь, я вас помучаю.
Из ушей у меня он уже лезет, но нет, не надоело, так что продолжаю забег.
«Риск» (он и по-английски Risk). Роман начинается с того, что аудитора, жокея-любителя, похищают, а когда сбежал, еще раз похищают, - и вот он разбирается, кто ж это был, и что ж это за ё-мое, а попутно объясняет собеседникам (а заодно и читателям), что у аудиторов-то порой жизнь поинтереснее, чем у жокеев и полиции, вместе взятых, а еще что 98%-ные налоги – зло, они становятся причиной преступлений. То ли дело была бы мягкая, гуманная, человечная 50%-ная ставка…
Нервно сглотнула.
И да, это в этом романе он купил внешне неприметной мышке с решительным характером алое пальто. Правда, она была не учительница, а директриса, и открытым остается вопрос, носила ли она его потом.
Отдыхательно-занимательно)
«Перелом» (Bonecrack). Торговца антиквариатом и сына тренера похищают. Но только один раз, и сразу понятно, кто и зачем. Совсем не про аудиторов) про отношения между отцами и сыновьями на примере двух пар: главного героя и его папеньки-тренера, а еще мафиозо-похитителя и его сына-жокея.
Обнаружила, что в этом я ужасный сноб, гораздо хуже Фрэнсиса, мне вот как-то всегда казалось, что мерзкие родители отражаются в детях, и у людоеда никого хорошего среди отпрысков не найти, а он искренне считает – давайте, мол, каждого оценивать отдельно и по-честному.
Поучительно, - и щемяще для тех, у кого, как у меня, с отцом так и остались непроговоренными некоторые главные вещи.
«Высокие ставки» (High Stakes). Инженер, всю жизнь придумывающий сложные и занятные игрушки, его лошади и его жулик-тренер.
Вот, оказывается, откуда я помнила хитрые механические устройства, которые восхищенно перебирала зашедшая в гости девушка (не в гостиной, а в мастерской рядом, прошу заметить, и львиная доля ее восхищения объяснялась тем, что она младше главного героя и успела в его творения поиграть в детстве, которое было вот только что).
Еще там очень пуританская на современный взгляд история отношений, забавно.
Развлекательно и толкает помечтать о стимпанковском ремонте))))
«Игра по правилам» (Straight). У жокея внезапно погибает брат, и теперь ему, кроме того, чтоб лелеять недавно сломанную на скачках ногу, надо руководить ювелирной фирмой.
Наверно, скажем так, если по-честному, то у Фрэнсиса все, кроме лошадей, то есть и вино, и бухгалтерские книги, и полудрагоценные камни, и живопись – это все довольно поверхностно и можно было бы в википедии найти за полчасика – но у него это оооочень увлекательно и каким-то образом создает впечатление глубокого знакомства с предметом. Сейчас вон добралась наконец до перечитывания первого из романов про Сида Холли, там читаешь, понимаешь, что знаешь, что такое жеода, - и чувствуешь себя на седьмом небе)
#детективы
Из ушей у меня он уже лезет, но нет, не надоело, так что продолжаю забег.
«Риск» (он и по-английски Risk). Роман начинается с того, что аудитора, жокея-любителя, похищают, а когда сбежал, еще раз похищают, - и вот он разбирается, кто ж это был, и что ж это за ё-мое, а попутно объясняет собеседникам (а заодно и читателям), что у аудиторов-то порой жизнь поинтереснее, чем у жокеев и полиции, вместе взятых, а еще что 98%-ные налоги – зло, они становятся причиной преступлений. То ли дело была бы мягкая, гуманная, человечная 50%-ная ставка…
Нервно сглотнула.
И да, это в этом романе он купил внешне неприметной мышке с решительным характером алое пальто. Правда, она была не учительница, а директриса, и открытым остается вопрос, носила ли она его потом.
Отдыхательно-занимательно)
«Перелом» (Bonecrack). Торговца антиквариатом и сына тренера похищают. Но только один раз, и сразу понятно, кто и зачем. Совсем не про аудиторов) про отношения между отцами и сыновьями на примере двух пар: главного героя и его папеньки-тренера, а еще мафиозо-похитителя и его сына-жокея.
Обнаружила, что в этом я ужасный сноб, гораздо хуже Фрэнсиса, мне вот как-то всегда казалось, что мерзкие родители отражаются в детях, и у людоеда никого хорошего среди отпрысков не найти, а он искренне считает – давайте, мол, каждого оценивать отдельно и по-честному.
Поучительно, - и щемяще для тех, у кого, как у меня, с отцом так и остались непроговоренными некоторые главные вещи.
«Высокие ставки» (High Stakes). Инженер, всю жизнь придумывающий сложные и занятные игрушки, его лошади и его жулик-тренер.
Вот, оказывается, откуда я помнила хитрые механические устройства, которые восхищенно перебирала зашедшая в гости девушка (не в гостиной, а в мастерской рядом, прошу заметить, и львиная доля ее восхищения объяснялась тем, что она младше главного героя и успела в его творения поиграть в детстве, которое было вот только что).
Еще там очень пуританская на современный взгляд история отношений, забавно.
Развлекательно и толкает помечтать о стимпанковском ремонте))))
«Игра по правилам» (Straight). У жокея внезапно погибает брат, и теперь ему, кроме того, чтоб лелеять недавно сломанную на скачках ногу, надо руководить ювелирной фирмой.
Наверно, скажем так, если по-честному, то у Фрэнсиса все, кроме лошадей, то есть и вино, и бухгалтерские книги, и полудрагоценные камни, и живопись – это все довольно поверхностно и можно было бы в википедии найти за полчасика – но у него это оооочень увлекательно и каким-то образом создает впечатление глубокого знакомства с предметом. Сейчас вон добралась наконец до перечитывания первого из романов про Сида Холли, там читаешь, понимаешь, что знаешь, что такое жеода, - и чувствуешь себя на седьмом небе)
#детективы
…
Про что я помнила из того, что меня коробит: про боль и физические повреждения. Все герои вечно на костылях, со сломанными ключицами или в синяках по всему телу, потому что их отпинали ногами. Еще там унижения, связывания в неудобной позе, разгром в домах и порча автомобилей. У меня, зараза, живое воображение и периодически от чтения физический прямо дискомфорт, так настойчиво описаны их ощущения.
А про что я НЕ помнила – это про вечные убийства и покушения на убийство лошадей. Явно за последние полвека мы стали в этом отношении куда чувствительнее, воспринимается как что-то очень брутальное.
Вот этот зашкаливающий градус видимого и ощутимого насилия я в нежной юности абсолютно уверенно воспринимала как то, что автор вставил как своеобразную прививку для читателя, мол, не бойтесь, это не самое страшное, есть вещи и поважнее боли, достоинство и все такое прочее. Понадобилось прожить прям огого сколько лет, прежде чем появилось ощущение, что это автор не столько для меня старается, сколько разговаривает сам с собой.
Про что я помнила из того, что меня коробит: про боль и физические повреждения. Все герои вечно на костылях, со сломанными ключицами или в синяках по всему телу, потому что их отпинали ногами. Еще там унижения, связывания в неудобной позе, разгром в домах и порча автомобилей. У меня, зараза, живое воображение и периодически от чтения физический прямо дискомфорт, так настойчиво описаны их ощущения.
А про что я НЕ помнила – это про вечные убийства и покушения на убийство лошадей. Явно за последние полвека мы стали в этом отношении куда чувствительнее, воспринимается как что-то очень брутальное.
Вот этот зашкаливающий градус видимого и ощутимого насилия я в нежной юности абсолютно уверенно воспринимала как то, что автор вставил как своеобразную прививку для читателя, мол, не бойтесь, это не самое страшное, есть вещи и поважнее боли, достоинство и все такое прочее. Понадобилось прожить прям огого сколько лет, прежде чем появилось ощущение, что это автор не столько для меня старается, сколько разговаривает сам с собой.
Forwarded from greenlampbooks+
Книжный зоопарк
Белка
Начинает читать десяток книг сразу, перепрыгивает с одной на другую, в итоге о половине забывает, половину бросает, но одну-две всё же дочитывает.
Сорока
Собирает на полке самые красивые книжки с изумительными обложками, ходит вокруг, как Понасенков, нежно гладит по корешкам и на всякий случай не читает, чтобы не разочароваться в красоте.
Удав
Так долго думает над покупками, что тираж заканчивается, и он годами лежит в тенёчке и терпеливо ждёт, когда книга переиздастся и сама заползёт ему в пасть. Зачастую тщетно.
Бультерьер
Мёртвой хваткой вцепляется в книгу, прочитывает сначала её, потом всю информацию об авторе, все рецензии о книге, всю литературу и биографии автора, смотрит десять тысяч видео о книге — и в итоге с трудом может отличить своё первоначальное мнение от чужих мыслей.
Долгопят
Так мало читал, что любая книга из списка «10 лучших книг по версии кого-угодно» напрочь выбивает почву из-под ног и удивляет донельзя.
Хомяк
Тащит в дом всё околокнижное, что плохо лежит. Читать нет времени, потому что нужно тащить новые книги и бесконечно перекладывать уже накопленное.
Медоед
Читает книги, о которых никто никогда не слышал, потому что у него своя атмосфера. По итогу не с кем о них поговорить.
Гриф
С таким упоением раскладывает книгу на литературные составляющие и анализирует каждую запятую, что не оставляет пространства для личного непосредственного впечатления и малейших эмоций.
Муравей
Читает только бумажные книги, поэтому при переезде вынужден поднимать тяжести в пятьдесят раз больше собственного веса.
Пчела
Настолько зациклен на полезности литературы, что вряд ли читает что-то помимо нонфикшена. Очень боится показаться кому-то трутнем, поэтому всегда и везде первым делом заявляет о своей исключительно практической литературной позиции. Даже если разговор идёт о бутербродах и ромашках.
Акула
«Глотает» книги не пережевывая, в итоге через полгода не помнит почти ничего из прочитанного. Любит измерять прочитанное в страницах, книгах, килобайтах, килограммах и других количественных показателях.
Рыба-прилипала
Вместо того, чтобы читать, ходит за другими читателями и рассказывает им, что они выбирают неправильные книги, а если и выбирают правильные, то читают их совершенно неверно.
Попугай
Десять лет назад прочитал одну книгу из списка бестселлеров и до сих пор её везде припоминает к месту и не к месту, хотя уже основательно забыл, о чём она.
Белка
Начинает читать десяток книг сразу, перепрыгивает с одной на другую, в итоге о половине забывает, половину бросает, но одну-две всё же дочитывает.
Сорока
Собирает на полке самые красивые книжки с изумительными обложками, ходит вокруг, как Понасенков, нежно гладит по корешкам и на всякий случай не читает, чтобы не разочароваться в красоте.
Удав
Так долго думает над покупками, что тираж заканчивается, и он годами лежит в тенёчке и терпеливо ждёт, когда книга переиздастся и сама заползёт ему в пасть. Зачастую тщетно.
Бультерьер
Мёртвой хваткой вцепляется в книгу, прочитывает сначала её, потом всю информацию об авторе, все рецензии о книге, всю литературу и биографии автора, смотрит десять тысяч видео о книге — и в итоге с трудом может отличить своё первоначальное мнение от чужих мыслей.
Долгопят
Так мало читал, что любая книга из списка «10 лучших книг по версии кого-угодно» напрочь выбивает почву из-под ног и удивляет донельзя.
Хомяк
Тащит в дом всё околокнижное, что плохо лежит. Читать нет времени, потому что нужно тащить новые книги и бесконечно перекладывать уже накопленное.
Медоед
Читает книги, о которых никто никогда не слышал, потому что у него своя атмосфера. По итогу не с кем о них поговорить.
Гриф
С таким упоением раскладывает книгу на литературные составляющие и анализирует каждую запятую, что не оставляет пространства для личного непосредственного впечатления и малейших эмоций.
Муравей
Читает только бумажные книги, поэтому при переезде вынужден поднимать тяжести в пятьдесят раз больше собственного веса.
Пчела
Настолько зациклен на полезности литературы, что вряд ли читает что-то помимо нонфикшена. Очень боится показаться кому-то трутнем, поэтому всегда и везде первым делом заявляет о своей исключительно практической литературной позиции. Даже если разговор идёт о бутербродах и ромашках.
Акула
«Глотает» книги не пережевывая, в итоге через полгода не помнит почти ничего из прочитанного. Любит измерять прочитанное в страницах, книгах, килобайтах, килограммах и других количественных показателях.
Рыба-прилипала
Вместо того, чтобы читать, ходит за другими читателями и рассказывает им, что они выбирают неправильные книги, а если и выбирают правильные, то читают их совершенно неверно.
Попугай
Десять лет назад прочитал одну книгу из списка бестселлеров и до сих пор её везде припоминает к месту и не к месту, хотя уже основательно забыл, о чём она.
О, и конечно же, жемчужины с себя весом у Фрэнсиса стоила секретарша из того самого романа, где жокей унаследовал ювелирную контору брата. Мне осталось найти про мамашу чертовой уймы детей, про тетку, занимающуюся переговорами в бабушкиных кофтах, и (для удовольствия, а не потому, что они в списке) перечитать "По рукоять в опасности" и про Сида Холли) и тогда все, можно с чистой совестью говорить, что я молодец, все нашла)
Самая неожиданная книга этого года, "Я надеюсь... " Раисы Максимовны Горбачёвой.
Ни за что бы не стала читать, если бы не #НемножкоТеатр и не спектакль "Горбачёв" в Театре Наций с Мироновым и Хаматовой.
Там начинается роль Хаматовой как раз с того, что она пытается с интонацией Раисы Максимовны говорить и расстроенно замечает, мол, фигня получается.
За следующие 3 часа всё-таки у неё выходит живой и не отталкивающий человек. Так что в общем-то это Хаматова, получается, меня уговорила на Горбачёву. Мне до ужаса захотелось посмотреть, что же я буду чувствовать к этой женщине сейчас, если прочту её книгу (что я чувствовала тогда, я помню, и мне, в общем-то, стыдно: она казалась мне ходульной, неискренней, нахальной, и раздражала тем, что лезет на передний план).
Мне тогда и в голову не приходили такие варианты объяснений, что иногда даже женщине такого статуса неловко, что она стесняется, что не знает, что сказать, и как это воспримут.
Конечно, и написано не ахти, и мемуары очень сдержанные. Наверно, не в последнюю очередь в этом виноват её "призрак", писатель Пряхин, который тут вовсе и не призрак, а лезет из всех щелей и себе уделяет внимания иногда чуть ли не столько же, сколько собеседнице. То есть как раз про личное, любовь, настоящие темы разговоров, решения - особо ничего и нет. С другой стороны, там куски из настоящих писем мужа, и сложно представить что-то более интимное.
Плюс ещё куча писем ей и Горбачёву от самых разных людей, - и, ёлки зелёные, это же ещё тех времён письма, которые надо было написать, причём наверняка в большинстве случаев ещё и рукой, вложить в конверт, заклеить, приляпать марку... Короче, даже если это письма от незнакомых людей, личного достаточно.
Через тридцать лет читается совсем по-другому, ничего бестактного я в этой женщине сейчас не вижу, а вот робость вижу.
Пройдёт еще немножко веков, и про эту пару будут писать исторические романы, от мелодрам до триллеров. Ну это уже в следующей жизни)
Короче, на самом деле спектакль лучше)
Ни за что бы не стала читать, если бы не #НемножкоТеатр и не спектакль "Горбачёв" в Театре Наций с Мироновым и Хаматовой.
Там начинается роль Хаматовой как раз с того, что она пытается с интонацией Раисы Максимовны говорить и расстроенно замечает, мол, фигня получается.
За следующие 3 часа всё-таки у неё выходит живой и не отталкивающий человек. Так что в общем-то это Хаматова, получается, меня уговорила на Горбачёву. Мне до ужаса захотелось посмотреть, что же я буду чувствовать к этой женщине сейчас, если прочту её книгу (что я чувствовала тогда, я помню, и мне, в общем-то, стыдно: она казалась мне ходульной, неискренней, нахальной, и раздражала тем, что лезет на передний план).
Мне тогда и в голову не приходили такие варианты объяснений, что иногда даже женщине такого статуса неловко, что она стесняется, что не знает, что сказать, и как это воспримут.
Конечно, и написано не ахти, и мемуары очень сдержанные. Наверно, не в последнюю очередь в этом виноват её "призрак", писатель Пряхин, который тут вовсе и не призрак, а лезет из всех щелей и себе уделяет внимания иногда чуть ли не столько же, сколько собеседнице. То есть как раз про личное, любовь, настоящие темы разговоров, решения - особо ничего и нет. С другой стороны, там куски из настоящих писем мужа, и сложно представить что-то более интимное.
Плюс ещё куча писем ей и Горбачёву от самых разных людей, - и, ёлки зелёные, это же ещё тех времён письма, которые надо было написать, причём наверняка в большинстве случаев ещё и рукой, вложить в конверт, заклеить, приляпать марку... Короче, даже если это письма от незнакомых людей, личного достаточно.
Через тридцать лет читается совсем по-другому, ничего бестактного я в этой женщине сейчас не вижу, а вот робость вижу.
Пройдёт еще немножко веков, и про эту пару будут писать исторические романы, от мелодрам до триллеров. Ну это уже в следующей жизни)
Короче, на самом деле спектакль лучше)