Самый тяжело больной в мире Карлсон дочитал наконец-таки пшехштовского "Губернатора".

Я вам больше скажу, я бы сейчас и третью часть прочитала, если б был шанс, то есть русский вариант в наличии.

То есть вот трилогию я освоила на две трети, понимаете, да? И никто (никто, никто, никто!!!) из героев так и не стал живым человеком. Ладно, может, княгиня Марья под вопросом. Остальные у меня на глазах женились, воевали на одной стороне и друг против друга, теряли соратников, - и я так про них ничего и не знаю.

Книга вся напичкана русскими военными, женатыми на польках, российские войска штурмуют Варшаву, полегли тысячи с обеих сторон - всем фиолетово, жены никак не "выстреливают", хотя, прости Господи, на стене этих ружей пяток.

Польский маг превращает в труху пару русских дивизий, а русский жжет заживо несколько польских. После этого польский маг и начальник русского мага (а польскому магу друг и почти что родственник) встречаются ровно так, как будто те, кто умер, были картонными фигурами, а не друзьями и однополчанами.

И так всё, всё. В жизни бы не сказала, что такое буду читать, а вот поди ж ты, от осенней хандры прекрасно. И ещё в одном смысле хорошо, почти бесценно даже: получилась какая-то очень наглядная демонстрация того, что писать надо как умеешь, - кхм, если умеешь хоть как-то. То есть умеешь про шпионаж и про развлекать- так и не лезь в психологию, а отыгрывай свое*. Умеешь, как Лавкрафт, ужасы (и не умеешь, как мы помним из анализа Стивена Кинга, строить нормальные диалоги) - концентрируемся на атмосфере, а диалоги в пень. Не могу сейчас сообразить, у кого была чистая неразвлекательная психология, но в принципе вот они, эссе Яны Вагнер, которые сильно, на мой вкус, проигрывают, одеваясь сюжетом и превращаясь в "Вонг-озеро".

*Конечно, Сомерсет Моэм и Юлиан Семёнов зубами в этом месте скрежещут, но ой.

В целом-то мысль очень соблазнительная для начинающих писателей, и здравая, и полезная, да?) Всего-то надо понять, что ты умеешь, отсечь все остальное и херачить.

...И даже несмотря на то, что упорный т9 подпихивает мне вместо "херачить" - "закрасить", всё-таки выше было не про Микеланджело)

А ещё зато я немножечко тут снова почитала про красоту и ужас итальянского Возрождения. Обнаружила среди прочего, что Америго Веспуччи таки был отдаленным родственником Симонетты Веспуччи. Что после его смерти осталось несколько домашних рабов, одна из рабынь - с двумя детьми, и историкам страшно интересно, его это были дети или не его. И вот не помню, а я уже писала, что Лукреция Борджиа создала фабрику по производству моццареллы, пока Альфонсо д'Эсте играл в царя Петра задолго до того, как это стало трендом, и работал в кузнице? Что на роль первооткрывателя Нового Света претендовали не только Америго Веспуччи и Колумб, но и англичанин по фамилии Кэбот, и мы, в общем-то, на волосок прошли от мира, где бы существовали Южная Кэботия, Северная Кэботия и Соединённые Штаты Кэботии?
#культурненько

В эти выходные я щедро раздаю советы человека с насморком.

Во-первых, "Иерусалим" Алана Мура совершенно гениальный и божественный. Именно по этой причине читать его человеку с температурой невозможно. Открывающие книгу сны про Христа в заштатной лавке и его подручных, ангелов--плотников. Безумные оживающие под кистью реставратора фрески. Загадочные сущности, которые мечтают затащить тебя в потолок, как эльфы прежних времён в полый холм... Это все такое настоящее, что ох.
Проблема в том, что если у вас температура, все они заботливо переселяются в вашу квартиру, реальность, голову, и обитают в вас наглядно, настойчиво и ощутимо.

***
Я практически уверена, кстати, что и у здорового может произойти то же самое, но здоровому чего, ему если и жутковато от подобного проникновения в его мир, это должно быть в радость все равно? А больные - нет, е мое, так мы решительно не выздоровеем(

Так что подожди, пожалуйста, "Иерусалим", пока я оклемаюсь окончательно (пока ты - это что-то, что мне хочется поставить на полочку между "Улиссом", "Петровыми в гриппе" и Айрис Мердок, но как знать, как знать, я ещё и 10% не прочитала из твоей тысячи с лишним страниц).

Во-вторых, если Тана Френч прочитана, а вам хочется болеть уютно и чувствовать себя счастливым, берите с полки любой из томов Дика Френсиса, не ошибётесь.

Я вот цапнула "Движущую силу", и теперь с удовольствием слежу за тем, как бывший жокей, а ныне владелец конторы по перевозке лошадей разбирается с подозрительной фигнёй у себя в офисе, а переводчики с переменным успехом пытаются мне объяснить, что такое кокни. Прекрасно, просто прекрасно. И вот я честно заявляю - все в пень, все предыдущие книжные планы, концепт на октябрь сложился. Буду читать Дика Френсиса либо а) пока он у меня из глаз и из ушей не потечет, либо б) пока не перечитаю все свои любимые романы))

А это мнооого: про архитектора, который строил дом вокруг дерева, про мамашу чертовой уймы детей, которая прибиралась и ставила чай одним экономным движением, про первую жену Сида Холли, которая автоматически перекладывала масло в маслёнку, в то время как он так же на автомате оставлял его в обёртке, про высокомерную юную аристократку, которая врезалась в служащего своего отца, про учительницу в алом пальто и про специалистку по проблемным переговорам в бабушкиной вязаной кофте и в платье в цветочек, и про секретаршу, которая стоит жемчужины с себя весом
* поскольку названий я практически не помню, то буду честно грести все подряд)))

Либо в) пока не наткнусь на невнятные и мне лично совсем-совсем не похожие на правду романы про Советский Союз и Новую Зеландию, которых я терпеть не могу. Как повезет))
#детективы

Ну что, я честно пока следую зароку.
То есть Дик Фрэнсис, Дик Фрэнсис и ещё один Дик Фрэнсис.

"Миллионы Стрэттон-парка" (учитывая, что у Фрэнсиса это называется Decider, в этом месте, как мне хочется верить, локализатор корчится от стыда и прячется под стол).
Это как раз тот, где архитектор сногсшибательно перестраивает старые дома и воспитывает шестерых сыновей. Интересно может быть тем, кто думает про воспитание собственных мальчиков-девочек, тем, кто грезит о лофтах и перестроенных амбарах, и тем, кто залипает на тот же тип внешности снова и снова, даже помня, чем кончилось в прошлый раз.
Удивительно, но ещё там про семейное насилие ещё в те времена, когда про это особо вроде и не писали, коротко, но вполне емко.

"Расследование" (окей, оно хотя бы Enquiry). Жокея, который далеко ушёл от своих крестьянских валлийских корней, и тренера, который считает себя аристократом (просто, черт, это никак не застегнется формально, но скоро, скоро, вот-вот, подождите), - и, соответственно, кто относится к жокею как жуткий сноб, - разом подставляют и лишают лицензии. У тренера красавица-дочка, которая высокомерно задирает нос, - ясен пень, влюблена в жокея по уши.
Конечно, про несправедливые расследования мы, боюсь, понимаем побольше Фрэнсиса, - но про классовые предрассудки, жизнь в квартире класса люкс на конюшне и про уверенность в том, что справедливость будет рано или поздно восстановлена... Эх, в этот раз под стол рыдать иду я((
Забавно, что я была уверена, что фифа-дочка заходит в квартиру жокея, видит офигенный дизайн и старые игровые автоматы в гостиной и выдыхает, мол, вау, как стильно. Я к тому, что мне-то это логично, в интерьере моей мечты был бы псевдопчел-рабовладелец с Татуина, в натуральный размер, - хозяин Энакина, как там его звали?
Но здесь у жокея красота и бархатные кресла в разных оттенках зелёного, все серьезно. Значит, игровые автоматы в гостиной были в другом романе и мне его искать(

"Торговец забвением" (Proof, но локализатор уже не может плакать под столом, там занято, там все еще я переживаю, что не верю в восстановление справедливости). Изначально в моем списке отсутствовал, но напомнили люди добрые. Ну что, маленький ликбез про виски и вино (поскольку я в этом дуб дубом... Ой нет, глупа как пробка... Оооо, где ж его найти, нормальный образ, не имеющий отношения к дубовым бочкам и виски? и к пробкам и винным бутылкам?) - короче, поскольку это не входит в сферу моих обычных интересов, читала с удовольствием и искренним любопытством. А так-то, конечно, у Фрэнсиса в детектив всегда завернута совершенно жизненная тематика. Тут это страх оказаться недостойным отцов, дедов и все такое, и попытка смириться с потерей, очень человечно.

... Короче, вот не писал бы ту ужасную хрень про Россию и Новую Зеландию - был бы самым безукоризненным из авторов английских детективов. А так просто остаётся моим любимчиком) #детективы

Да, как-то вот так я себе представляла его квартиру на конюшне, пока не перечитала) и прошу заметить - на той доске в пинтересте, где у меня это висит, куча зелёных бархатных кресел, так что вполне бы гармонировало)

Ещё, в рамках моего #НемножкоТеатр: ходили на чеховского "Иванова" в постановке Тимофея Кулябина, с Евгением Мироновым.

У моего обожаемого Бутусова в спектакле Иванов был страдающей и запутавшейся деткой человеческой, и его было жалко, и больно за него, и за себя, и за всех, и страшно хотелось помочь, - тем более, что Бутусов расстриг действие на сцены, которые запустил в обратном порядке, и в конце каждой, - каждой! - Иванов стрелялся, то есть его желание прекратить эту длящуюся муку было ощутимей некуда, и для него это бесспорно была трагедия.
Очарование Иванова в том и было, что он действительно в чем-то очень хороший человек.

У Кулябина Иванов-Миронов невероятно прелестный и абсолютно пустой эгоист. Воспоминания о том, что вокруг тоже люди, даются ему через мучительное физическое усилие, а их страдания ему недоступны. Трагическое завершение действия - его единственный Поступок, - но симпатичным его это не делает. А так-то Театр Наций помнит, что во времена Театра Корша на их сцене шла та версия, которая была комедией, - ну так? вот, пожалуйста, насладитесь комедийными нотками.

Иванова в бутусовской постановке хотелось спасти даже мне, и я бегала с идеями, мол, ухаживай за Саррой, не думая, из любви это или из чувства долга, заказывай кухарке грибной суп и куриные котлетки, по вечерам музицируйте, пусть бы даже за окном и сова ухала, пейте чай с травами, - и страдай, Иванов, как страдаем мы все, и через это всё найдись, и не будешь больше потерянным человеком. То есть прям Саша из меня лезет, из всех щелей(

Кулябинского мне спасать не хочется, а хочется отойти подальше, даже когда его жалко(

И это я ещё не видела ефремовской постановки со Смоктуновским, который, я так понимаю, был ни дать ни взять снова Гамлет, Гамлет, Гамлет.

Короче, Чехов очень загадочный.

Здравствуйте-здравствуйте, дорогие любители Дика Фрэнсиса, заходите, и давайте уютненько вспомним очередную порцию любимых романов. Да и те, кто терпеть не может, тоже присоединяйтесь, я вас помучаю.

Из ушей у меня он уже лезет, но нет, не надоело, так что продолжаю забег.

«Риск» (он и по-английски Risk). Роман начинается с того, что аудитора, жокея-любителя, похищают, а когда сбежал, еще раз похищают, - и вот он разбирается, кто ж это был, и что ж это за ё-мое, а попутно объясняет собеседникам (а заодно и читателям), что у аудиторов-то порой жизнь поинтереснее, чем у жокеев и полиции, вместе взятых, а еще что 98%-ные налоги – зло, они становятся причиной преступлений. То ли дело была бы мягкая, гуманная, человечная 50%-ная ставка…
Нервно сглотнула.
И да, это в этом романе он купил внешне неприметной мышке с решительным характером алое пальто. Правда, она была не учительница, а директриса, и открытым остается вопрос, носила ли она его потом.
Отдыхательно-занимательно)

«Перелом» (Bonecrack). Торговца антиквариатом и сына тренера похищают. Но только один раз, и сразу понятно, кто и зачем. Совсем не про аудиторов) про отношения между отцами и сыновьями на примере двух пар: главного героя и его папеньки-тренера, а еще мафиозо-похитителя и его сына-жокея.
Обнаружила, что в этом я ужасный сноб, гораздо хуже Фрэнсиса, мне вот как-то всегда казалось, что мерзкие родители отражаются в детях, и у людоеда никого хорошего среди отпрысков не найти, а он искренне считает – давайте, мол, каждого оценивать отдельно и по-честному.
Поучительно, - и щемяще для тех, у кого, как у меня, с отцом так и остались непроговоренными некоторые главные вещи.

«Высокие ставки» (High Stakes). Инженер, всю жизнь придумывающий сложные и занятные игрушки, его лошади и его жулик-тренер.
Вот, оказывается, откуда я помнила хитрые механические устройства, которые восхищенно перебирала зашедшая в гости девушка (не в гостиной, а в мастерской рядом, прошу заметить, и львиная доля ее восхищения объяснялась тем, что она младше главного героя и успела в его творения поиграть в детстве, которое было вот только что).
Еще там очень пуританская на современный взгляд история отношений, забавно.
Развлекательно и толкает помечтать о стимпанковском ремонте))))

«Игра по правилам» (Straight). У жокея внезапно погибает брат, и теперь ему, кроме того, чтоб лелеять недавно сломанную на скачках ногу, надо руководить ювелирной фирмой.
Наверно, скажем так, если по-честному, то у Фрэнсиса все, кроме лошадей, то есть и вино, и бухгалтерские книги, и полудрагоценные камни, и живопись – это все довольно поверхностно и можно было бы в википедии найти за полчасика – но у него это оооочень увлекательно и каким-то образом создает впечатление глубокого знакомства с предметом. Сейчас вон добралась наконец до перечитывания первого из романов про Сида Холли, там читаешь, понимаешь, что знаешь, что такое жеода, - и чувствуешь себя на седьмом небе)
#детективы

…
Про что я помнила из того, что меня коробит: про боль и физические повреждения. Все герои вечно на костылях, со сломанными ключицами или в синяках по всему телу, потому что их отпинали ногами. Еще там унижения, связывания в неудобной позе, разгром в домах и порча автомобилей. У меня, зараза, живое воображение и периодически от чтения физический прямо дискомфорт, так настойчиво описаны их ощущения.

А про что я НЕ помнила – это про вечные убийства и покушения на убийство лошадей. Явно за последние полвека мы стали в этом отношении куда чувствительнее, воспринимается как что-то очень брутальное.

Вот этот зашкаливающий градус видимого и ощутимого насилия я в нежной юности абсолютно уверенно воспринимала как то, что автор вставил как своеобразную прививку для читателя, мол, не бойтесь, это не самое страшное, есть вещи и поважнее боли, достоинство и все такое прочее. Понадобилось прожить прям огого сколько лет, прежде чем появилось ощущение, что это автор не столько для меня старается, сколько разговаривает сам с собой.

Ой)