С праздником Федора Ушакова! Сегодня день памяти святого русской церкви, житие которого тесно связано с городом Севастополем и Черноморским флотом!
Прославленный флотоводец и человек с глубоким христианским мировоззрением был одним из отцов основателей нашего города.🇷🇺⚓️⛵️

Пригород

В пригород рая случайно зайти…
Как здесь легко в можжевеловой роще.
В памяти всё перебрав по пути –
Лучшее в жизни…
Что может быть проще?
Гор вулканических видим хребты,
Мы не боимся теперь высоты;
Знаем мерцающих птиц имена.
Нам не страшна никакая волна.
Не одурманит сухое вино.
Всё как в давно позабытом кино.
Встретим подсолнухов жарких поля,
Чёрных колючих акаций скелеты;
Примут как братия нас тополя,
В русское небо и крымское лето.
Стыдно болеть здесь горючей тоской.
Чувствуем дар или драйв приключенья!
Пригород рая – посёлок морской,
Дай нам намёки на предназначенье.

Трагичный уход Вячеслава Киктенко – очень печальная, горькая, ужасная новость. Искренне жаль мне его. Этот поэт, несколько раз был мастером в школе литературного мастерства, где я был в качестве ученика. Я ему благодарен за советы и добрые слова.
Светлая ему память. Нашел фото, где он запечатлён таким, каким был в молодости.

Вячеслав Киктенко:

* * *

Человек в предчувствии свиданья
Видит сон, туманный, как мираж:
Где-то в самом центре мирозданья
Спит ржаным калачиком мураш,
Спит и видит сон о том, что имя
Всякое означится в огне,
Спит мураш, антеннами своими
Ловит смутный сон о Судном дне.
Ну а божья пчелка, божья птица
Избегут, крылатые, суда?..
Спит мураш, и человеку снится
То, что и не снилось никогда:
Стебель крови в чащах неземного,
Хвощ антенны в земляной норе
И на влажном гребне позывного
Солнышко личинкой в янтаре.
Видит он, что центра у вселенной
Вовсе нет и доложить нельзя
Центру то, что всякою антенной
С ним на связь выходят все и вся...

Бражник и менотаксис

Одна из загадок заключается в том, почему по ночам бабочки и другие крылатые насекомые фанатично стремятся к источнику света? Например, к ярко горящей лампе. Известно, что свечение помогает насекомым ориентироваться в пространстве. Существует такой феномен, как менотаксис.
Более корректно это явление опрелеляют как фототаксис насекомых.
Животные движутся к источнику света под определённым углом.
Пока размышляю над этим, появляется крупный бражник. Новый для меня. Такого я раньше не видел. Бабочка беспокойно делает виражи вокруг головы, норовит присесть на плечо, забавно плюхается рядом с горящей лампой.
Ливорнский бражник – красивое яркое насекомое. Оказывается, отечественное имя бабочки связано с тем, что бражники, кроме нектара, могут также лакомиться забродившим фруктовым соком или потёками на деревьях. При тревоге гусеницы бражников застывают в позе «сфинкса». Это дало импульс для возникновения латинского имени бражника – «Sphingidae».

Свеллы сокровенной отмели

Сапы – это специальные доски для плавания. Управлять ими несложно. Делают их из прорезиненного пластика. Получается достаточно удобный «транспорт» для морских путешествий и приключений.
В августе нередко можно подловить роскошный накат волны, а если повезет, то и «свелл» – серию разрастающихся бурунов, волн, накатывающих одна за другой. Такие явления характерны для океана, но бывают и в Чёрном море.
Бесспорно счастлив тот, кому довелось – рассекать мелководный залив, управлять легким веслом, плавно скользить на закате в сторону горизонта. Навстречу к крохотному огрызку, тающего на глазах солнца и монументальным подсвеченным с тыла облакам. Полупрозрачные облака похожи в такие минуты на крылья огромных бабочек, на исполинских дельфинов и динозавров.
Давно позади – душные бетонные лабиринты прибрежных улиц, пыльная автотрасса и шумные пляжи. Далеко осталась – вся эта курортная надоедливая банальщина, пропахшая ядовитым кальяном и шашлыками. Вокруг – пустынно. Чувствую поток нарастающей свежести открытого моря. Вперёд, навстречу гаснущему светилу – на легковесной доске с веслом!
Набирается нужная скорость. Вода – прозрачная. По пути успеваю рассматривать, как на глубине покачиваются лиловые купола жгучих медуз. К поверхности поднимаются гирлянды пузырей, иногда видно мерцающих рыб. Море в сумерках – единое и дробное, разрозненное и сплочённое, притягательное и пугающее дикостью пространства. Запоминается переплетение контрастных холодных мазков волн, будто бы оживших на холстах импрессионистов. Под прозрачной пеной тянутся длинные салатовые водоросли. Всё организовано в единый ритмический рисунок.
Рядом на плавательной сап-доске – мой товарищ. Под нами – затопленный остров. Когда-то здесь были портовые постройки эллинов, романтиков греков. Островок, то оживал, то вновь пребывал в забвении в античности и во времена Византии. А потом клочок песка и камней посреди мелководного залива и вовсе исчез под солёными волнами. Крохотная гавань превратилась в сокровенную отмель, заросшую водорослями. Лишь осколки рыжих греческих амфор и битая черепица, разбросанные на морском дне –
напоминают о былом присутствии человека….
Я неуверенно встаю на прямые ноги и чувствую приятное лёгкое покалывание в коленях, ощущаю напряжение в мышцах спины. Горячий ветер сдувает остатки прилипшего песка с загорелых рук. Но вот, проходит несколько минут и я будто бы объединился с летящей по волнам доской. Она стала эфемерной, как пёрышко, которое заскользило по сияющим чешуйкам морской поверхности.
Я и раньше слыхал про подводный остров, но вот теперь оказался на нем сам. Я очутился в безмолвном оазисе. Далеко на темнеющем побережье уже отцвели розовые зонтики акаций, рядом с песком шелестят серебристые гривы крон диких маслин. Под лёгкой доской – зеленеет древний затопленный остров, а над головой –
сюрреалистическое сумеречное небо. Слегка начинает штормить. Сейчас главное сосредоточиться держать равновесие и следит за вектором подбегающих волн. Важно двигаться «со своей волной» синхронно, в едином ритме.
Нарастают гребешки волн: первая, вторая, третья… Меня внезапно круто подбрасывает перекрестной волной и переворачивает. Я беспомощно барахтаюсь, с трудом забираюсь на сап, потом импровизирую сальто и отчаянно хватаюсь рукой за доску. Рядом бушуют новые огромные волны, словно их рисовал японец Хоккусай. Очередной раз вынырнув, слышу смех и громкий клич моего товарища:
«Свеээээл!»
Он хохочет вместе с чайками. Товарищу удалось удержаться на волнах, сохранив равновесие. Он поймал рождающиеся волны, дождавшись своего «свелла».
Стихия тащит нас по мелководью, по каменистой отмели. Прочь от секретов затопленного острова в сторону берега. Сгущаются тёплые летние сумерки, а мы счастливые снова подыскиваем подходящую «самую главную волну». На потемневшем небе проявляются вспышки созвездий, зажигаются маяки и сигнальные огни, побережье похоже на поблескивающее ожерелье. Доносится музыка из пляжных рестораций. Легковесные сапы и мы – их хозяева предчувствуем очередной «свелл».

***
Уже продают у обочин кизил
Закончился август, похоже.
Как будто под кожу булавку вонзил
В толпе ненормальный прохожий.
Мерещатся фары в остывшей степи.
За домом – бурьян и ухабы…
Сова на кирпичной ограде сипит,
Застыв, как кипчакская баба…
Цикады прощаются на пустыре.
Их гулкая песня допета.
И смуглый парнишка грустит во дворе,
О том, что отобрано лето.

Выступление в Динопарке. Севастополь.

Керченские босяки

Пантикапейские Нью-Васюки:
Бараки и мазанки на берегу…
Как пляшут керченские босяки
Я точно теперь позабыть не могу.
В тельняшке скачет биндюжник шальной;
С бутылкой и крабьей клешнёй в руке.
Арбуз подсолен морской волной.
И оглушительно в солончаке
Цикады поют про жизнь босяков.
Кудлатый татарник цветёт в пыли.
Руины греческих городков –
Для них сияют из-под земли.
Морячка в парео машет рукой.
Хватает за джинсы лохматый пёс.
И южный говор течёт рекой
В горчащем мареве папирос.

2022

Медовый Спас. Сколько в этих словах –
детской радости и надежды. Ветер арбузного августа носится в кронах акаций. Донник, кипрей, коровяк, дикий лиловый шалфей – дарят спасительный мёд. Верить не хочется… в близкую осень.