Этим рассказом мы начинаем целый цикл публикаций из воспоминаний наших инструкторов и нашего командира об их работе на СВО. Несмотря ни на что, в каждом бойце всегда сохраняется человечность и сострадание. Это то, что присуще именно русским воинам!

"Джерико"

Хочу рассказать про Джерико. Это парнишка – корректировщик из Вагнера. Мы виделись два раза, но я вижу его в мыслях почти каждый день.

Он пробыл на передовой 10 дней. На седьмой день его отправили учиться корректировщиком в пару к птичнику. Птичники штурмовых взводов работают прямо на передовой линии окопов. Это было на окраине Бахмута. Джерико работал третий день. Им дали приказ поднять мавик, чтобы навести наш огонь СПГ на укрепление немцев. Да еще и артразведчик к ним пристал, просил найти с птички АГС противника, который кошмарил штурмов.

Холодно было, лежал снежок и мавик мог работать только 15 минут. Старший в их двойке был опытный птичник, а Джерико был ещё зеленый и только учился. И вот, как назло, когда они подняли птичку в морозное небо, их позицию начала долбить арта. И нельзя спрятаться – есть боевая задача, нужно выполнять. Ещё этот артразведчик тоже вылез из окопа и ноет все о своем АГС. Первый разрыв снаряда упал метрах в 70. Эти трое работают. Джерико было сыкливо как новичку, но он работает... Второй снаряд упал метрах в 30. Эти трое продолжают работать. Джерико только оглянулся на артразведчика – ну щас, щас найдём мы твой АГС.

Третий снаряд вошел в стылую землю совсем рядом. Джерико упал как подкошенный, артразведчик рядом. И только птичник невридим. Джерико прилетело в затылок через каску. Когда его выносили, он был без сознания, его несли на носилках. Артразведчику попало в плечо, он прижал переломанные кости рукой и шел рядом. А молодой Джерико лежал как мертвый. Никто не верил, что он выживет. Дыра была большая в голове.

Джерико эвакуировали без сознания в Первомайское. Там я потерял его след. Да, артразведчик это был я.

Я потом все время думал – как он, где он и не знал что с ним. Но он выжил. Я встретил его в очереди в бухгалтерию Вагнера через три месяца. Я не узнал его. Это он позвал меня. У него в затылке была глубокая выемка, он три недели не приходил в себя. Теперь ходит с тетрадкой, потому что краткосрочная память не работает.

10 дней на фронте.
За 10 дней Джерико успел отдать своей Родине здоровье.
За 10 дней Джерико сделал для Родины больше чем большинство людей за всю жизнь.

"Пардус"

#историифронта #какэтобыло #мыизстали

Продолжаем цикл рассказов-воспоминаний наших инструкторов.

"Летун"

До сих пор, как кость в горле. На фоне всего не могу ей не поделиться.

В июне прошлого года был в Молькино. На этапе доподготовки познакомился с настоящим героем и человеком с большой буквы – только так могу описать его!

Его звали Рома, позывной "Летун", мы проходили подготовку вместе и, как это бывает в таких местах, очень сильно сдружились, но судьба разделила нас. Он уехал раньше, чем я на неделю. И вот, прибыв на передок, я естественно начал искать его, но никто не знал где он и кто это. Так бывает – людей много и невозможно угадать в какое подразделение попал человек.

Я уже успел повоевать на Угледарском направлении, месяц спустя нас перекинули в Попасную, где шло наступление в сторону Артёмовска, а также брались все попутные населённые пункты. Я работал на 120 миномете и вторым номером ходил в артразведку. Шел бой за Покровское, и тут в рацию я слышу до боли знакомый голос. В голове: "Брат "Летун" живой, он жив!!!". Потом я выяснил ,что оказывается мы были в одном подразделении, просто на разных участках фронта.

И вот так сложились звезды, что как-то раз мы встретились на ПВД – я приехал на отдых, а он уезжал на боевую задачу. Мы пили чай, много болтали, и я ему подсказал где на передовой есть отличный наблюдательный пункт, откуда хорошо видно позиции хохлов. Я сам недавно корректировал оттуда арту. А он попросил позвонить его жене и сестре, так как сам не смог дозвониться. На этом мы и разошлись – он на передок, а я в город на звонки.

Приехали в Первомайск и я позвонил родным "Летуна", опущу подробности насколько это было эмоционально. Жены и родные по другому не могут, переживают ведь и все чувствуют. Слёзы, всхлипывания в трубку телефона и только один вопрос – а с Ромой точно все в порядке, точно все в порядке!? Я с уверенностью отвечал – конечно, не беспокойтесь, я пол часа назад с ним пил чай, из трубки сквозь слезы – "угу,передайте пожалуйста, что мы его очень любим и ждем домой, дети ждут!"

Вернувшись на ПВД я узнаю, что он 200. Узнаю, что он пошёл на тот НП который я ему посоветовал, и они попали под миномётный огонь. Ему и товарищу 120-я залетела прямо в окоп, его не довезли он "вытек", не смогли остановить кровотечение.

У меня внутри, как будто образовалась дыра. И до сих пор я чувствую вину и ответственность за его гибель. А его родные будто бы чувствовали в момент моего с ними разговора, что он был уже мёртв.

Берегите себя и близких!

"Шорох"

#историифронта #какэтобыло #мыизстали

Перед вами новый текст из цикла рассказов-воспоминаний.

"Поединок"

Сумерки. Я стою с прижатым к глазам биноклем на своем НП (наблюдательном пункте) в посадке под Бахмутом. Сумерки в ту осень под Бахмутом были наполнены звуками: разрывы снарядов, мин, свист пуль, очереди пулеметов. Вся эта непрекращающаяся какофония, как адский оркестр, сошедший с ума, разъедала души всех слушателей. Этим звукам отлично аккомпанировали дождь и ветер. Дождь въедается в кожу, подсумки, одежду, затекает под бронежилет и в обувь. Такой приятный на гражданке дождь, здесь грозил смертью от замерзания и истощения сил. И только надежному и такому родному автомату было плевать на дождь и эти звуки. Только он – АК-74 – вечный и безотказный солдат – переносил любые тяготы легко.

Было бы холодно и страшно, если бы я пустил тогда эти мысли в себя. Но мне нельзя. Мне нужно вычислить пулемет противника. Прямо сейчас он огнем прижал наших к земле. ШтурмА не могут поднять голову и гибнут. Если я не вычислю точно его позицию, штурм захлебнется. Каждый день несут раненых и убитых, каждый день смерть обильно собирает урожай под Бахмутом. Но сегодня я ее слуга. Сегодня я весь день направляю свинец наших орудий в мясо и кости противника. И вот сейчас я замер, сосредоточен и дрожу от предвкушения.

У меня в руках восьмикратный бинокль времен великой отечественной. Мы с ним, как с немым свидетелем еще той войны, ищем пулеметное гнездо “пидоров”. Пулеметчика в густой посадке не видно, выходы хорошо замаскированы. Я встал в полный рост, чтобы быть выше и лучше видеть. Вокруг свистят пули от прострелов, в моей посадке рвутся мины противника. Это не прицельный огонь по мне . Пока не по мне, я могу продолжать работу . Ну где ты "пидор", ты мне нужен, мне нужна твоя смерть. Твоя или моя. Это честный поединок.

Вот он! Сверкнул короткий отсвет выхода! В сумерках блеснула искра, я засекаю его позицию.

"Хилер - Гепарду, Хилер - Гепарду, вижу пулеметчика, наводись на Р68!!!", – ору в рацию.

"Хилер для Гепарда, принято навожусь. Гепард у нас расход пять!", – отвечает командир приданного мне орудия Д-30.

Сегодня со мной работает Хилер – снайперская винтовка Атланта, так мы его зовём за меткость огня. Атлант – командир отрядной арты.

"Гепард - Хилеру, выстрел!", – орет Хилер.

"Принял, наблюдаю", – подтверждаю и вглядываюсь.

Когда жду выстрел, я смотрю не в бинокль, чтобы угол зрения захватил больше пространства и не просмотреть точку попадания. Слышу выстрел орудия и свист снаряда из за спины. Взрыв! Мимо. Но первый выстрел редко бьет в цель. Для того и нужен я, чтобы скорректировать стрельбу точно в цель.

Быстро смотрю в гаджет, отмечаю точку разрыва и считаю корректировку.

"Хилер - Гепарду, север 70, Восток 30", – кричу первую корректуру.

"Север 70, Восток 30", – обязательно повторяет Хилер, чтобы я проверил верно ли он услышал.
"Верно, верно!" – подтверждаю Хилеру.

"Гепард - Хилеру, выстрел!"

"Принял, наблюдаю!"

Снова жду выстрел, напряженно жду. Сзади в окопе стоят штурма и тоже, как и я, переживают. В дерево из-за которого я смотрю впиваются пули, вверху свистят осколки. Я ничего этого не слышу, я сосредоточен. Только потом, после поединка, я это осознаю и выну пулю из рюкзака.

Свист снаряда из за спины. Есть! Рядом! Попадание уже очень близко.

"Хилер - Гепарду, Юг 20, Запад 20", – даю новую корректуру.

"Принял. Юг 20, Запад 20".

Так я встречаю все пять снарядов, утюжу тот район где предполагаю пулеметчика. Пулемётчик заткнулся. После пятого выстрела я выдыхаю. Наконец могу укрыться в окоп. Прыгаю к штурмам, меня хлопают по плечу, протягивают горячий чай.

Штурма говорят: "Перехватили пидорскую рацию, доложили что расчет пулемета контужен, требуется эвакуация".

Контужен?! Контужен – значит живы. Разочарование и радость. Рад что расчёт подавлен, расстроен что не убит.

Думал ли я, еще два месяца назад, обычный гражданский предприниматель, что буду переживать, что не добил контуженный расчет пулемета. Не думал. Сейчас мне на это плевать. Сейчас я – корректировщик арты Вагнера.

"Пардус"

#историифронта #мыизстали