Почему рекордная прибыль банковской системы США – это фейк?
Во-первых, перед любым кризисом банки публикуют замечательную отчетность (даже у обанкроченного SVB отчетность была на загляденье, ну почти).
Во-вторых, любая макроэкономическая дестабилизация моментально вышибает банки из седла – буквально молниеносно. Вся эта дутая прибыль превращается в парад банкротов и очередь к деньгам ФРС.
В кризис 2008-2009 фактические списания доходили до 0.8% в квартал от объема кредитного портфеля – это в 6-7 раз выше нормы (в 2014-2019 средние списания по кредитам составляли 0.12% и столько же в 2 кв 2023). Кстати, с 2004 по 3 кв 2007 списания по кредитам тоже были 0.12%.
Ситуация начала деградировать с 4 кв 2007, а уже в 2 кв 2008 списания составляли 0.34% за квартал от объема кредитного портфеля. В острую фазу банковского кризиса с 4 кв 2008 по 4 кв 2010 средние списания по кредитам составляли 0.64 (в 5.3 раза выше нормы), а для стабилизации потребовалось более 6 лет.
На каждый списанный один доллар кредита в среднем создается 4 доллара резервов на кредитные потери в условиях жестких кризисов.
Сейчас банки имеют сформированные резервы на кредитные потери в 1.72% от объема кредитного портфеля по сравнению с 1.1% перед кризисом 2008 и 1.5% в 2019. Это позволяет им отчислять в среднем около 1.7 доллара на каждый доллар списаний, однако, в кризис необходимо иметь покрытием, как минимум 2.5% от кредитного портфеля (в кризис 2008 было 3.6%).
Текущий объем кредитов составляет почти $12 трлн, если списания выйдут на 0.4-0.5% за квартал – это около $55 млрд, что потребует, как минимум $150 млрд на создание резервов - это выше текущих, что в 7 раз (!!!) и почти сопоставимо с чистыми процентным доходами ($174 млрд).
Прибыль в 70 млрд испарится моментально, а это еще без учета убытков от рынка активов, которые будут неизбежно при реализации кризисных процессов.
Долговые проблемы имеют накопительный эффект, а реализуются внезапно и скачкообразно. С 4 кв 2023 могут быть первые пробные прострелы.
Во-первых, перед любым кризисом банки публикуют замечательную отчетность (даже у обанкроченного SVB отчетность была на загляденье, ну почти).
Во-вторых, любая макроэкономическая дестабилизация моментально вышибает банки из седла – буквально молниеносно. Вся эта дутая прибыль превращается в парад банкротов и очередь к деньгам ФРС.
В кризис 2008-2009 фактические списания доходили до 0.8% в квартал от объема кредитного портфеля – это в 6-7 раз выше нормы (в 2014-2019 средние списания по кредитам составляли 0.12% и столько же в 2 кв 2023). Кстати, с 2004 по 3 кв 2007 списания по кредитам тоже были 0.12%.
Ситуация начала деградировать с 4 кв 2007, а уже в 2 кв 2008 списания составляли 0.34% за квартал от объема кредитного портфеля. В острую фазу банковского кризиса с 4 кв 2008 по 4 кв 2010 средние списания по кредитам составляли 0.64 (в 5.3 раза выше нормы), а для стабилизации потребовалось более 6 лет.
На каждый списанный один доллар кредита в среднем создается 4 доллара резервов на кредитные потери в условиях жестких кризисов.
Сейчас банки имеют сформированные резервы на кредитные потери в 1.72% от объема кредитного портфеля по сравнению с 1.1% перед кризисом 2008 и 1.5% в 2019. Это позволяет им отчислять в среднем около 1.7 доллара на каждый доллар списаний, однако, в кризис необходимо иметь покрытием, как минимум 2.5% от кредитного портфеля (в кризис 2008 было 3.6%).
Текущий объем кредитов составляет почти $12 трлн, если списания выйдут на 0.4-0.5% за квартал – это около $55 млрд, что потребует, как минимум $150 млрд на создание резервов - это выше текущих, что в 7 раз (!!!) и почти сопоставимо с чистыми процентным доходами ($174 млрд).
Прибыль в 70 млрд испарится моментально, а это еще без учета убытков от рынка активов, которые будут неизбежно при реализации кризисных процессов.
Долговые проблемы имеют накопительный эффект, а реализуются внезапно и скачкообразно. С 4 кв 2023 могут быть первые пробные прострелы.
Удивительно живучим оказался этот американский потребитель.
ФРС долбит экономику процентной ставкой уже 1.5 года (ок, пусть будет один год, когда ставки оказались достаточно высоки), но потребитель не сдается – жрет все также активно.
Номинальный прирост розничных продаж за месяц составил 0.56%, но в структуре прироста топливо сформировало почти 0.4 п.п, а в реальном выражении рост в пределах нуля в совокупности по всем расходам.
Вообще, топливо не является существенной проблемой в структуре расходов американских домохозяйств. Сейчас ежемесячные расходы на топливо составляют 50-55 млрд долл – кажется много, но расходы распухли весьма значительно.
С начала 2023 средняя доля топлива в структуре расходов на товары составляет 7.9% и столько же в августе, несмотря на существенный прирост цен.
Максимальная доля составляла 10% в условиях инфляционного шторма (июнь 2022), средняя доля топлива в расходах с 2017 по 2019 была 8.4%, что значительно ниже, чем в 2011-2013 (11.4%), а максимальная доля за последние 35 лет была зафиксирована летом 2008 (12.5%).
Текущая доля расходов на топливо сопоставима с уровнями, которые наблюдались в 2003-2004, когда нефть была по 25-30 долларов за баррель.
Поэтому топливная проблема не столь актуальна для США с точки зрения издержек. Более актуальная проблема – как удержаться расходы в условиях сокращающихся темпов роста зарплат и при росте процентных издержек?
Номинальные розничные продажи с доковидного февраля 2020 выросли на рекордные 33%, но значительную часть прироста сожрала инфляция, т.к. реальные расходы выросли на 12.9%, но с марта 2021 роста нет – стагнация на протяжении 2.5 лет.
Чтобы удержать стагнацию в расходах, американский потребитель истощает сбережения до дна на фоне значительного роста процентных издержек. Весь запас ресурсов, сформированный в 2020-2021 уже израсходовали, поэтому с сентября умерят прыть, но … упрямые черти!
ФРС долбит экономику процентной ставкой уже 1.5 года (ок, пусть будет один год, когда ставки оказались достаточно высоки), но потребитель не сдается – жрет все также активно.
Номинальный прирост розничных продаж за месяц составил 0.56%, но в структуре прироста топливо сформировало почти 0.4 п.п, а в реальном выражении рост в пределах нуля в совокупности по всем расходам.
Вообще, топливо не является существенной проблемой в структуре расходов американских домохозяйств. Сейчас ежемесячные расходы на топливо составляют 50-55 млрд долл – кажется много, но расходы распухли весьма значительно.
С начала 2023 средняя доля топлива в структуре расходов на товары составляет 7.9% и столько же в августе, несмотря на существенный прирост цен.
Максимальная доля составляла 10% в условиях инфляционного шторма (июнь 2022), средняя доля топлива в расходах с 2017 по 2019 была 8.4%, что значительно ниже, чем в 2011-2013 (11.4%), а максимальная доля за последние 35 лет была зафиксирована летом 2008 (12.5%).
Текущая доля расходов на топливо сопоставима с уровнями, которые наблюдались в 2003-2004, когда нефть была по 25-30 долларов за баррель.
Поэтому топливная проблема не столь актуальна для США с точки зрения издержек. Более актуальная проблема – как удержаться расходы в условиях сокращающихся темпов роста зарплат и при росте процентных издержек?
Номинальные розничные продажи с доковидного февраля 2020 выросли на рекордные 33%, но значительную часть прироста сожрала инфляция, т.к. реальные расходы выросли на 12.9%, но с марта 2021 роста нет – стагнация на протяжении 2.5 лет.
Чтобы удержать стагнацию в расходах, американский потребитель истощает сбережения до дна на фоне значительного роста процентных издержек. Весь запас ресурсов, сформированный в 2020-2021 уже израсходовали, поэтому с сентября умерят прыть, но … упрямые черти!
Величайший стресс тест на устойчивость системы за всю историю Еврозоны. ЕЦБ повысил три ключевые ставки на 0.25 п.п, делая вид, что европейские банки бессмертные, а экономика железобетонная.
Сегодня ровно 15 лет, как рухнул Lehman Brothers и еще никогда за эти 15 лет система не была так близко к появлению «ядрёных» событий, как среди банковской системы, так и из экономики. Как обычно перед громкими новостями рынки пытаются вбуриться в свои исторические максимумы, создавая ложное ощущение устойчивости и благополучия.
Теперь депозитная ставка составляет 4% (в июле 2022 ставка была минус 0.5%), т.е. ход процентной ставки на 4.5 п.п за 14 месяцев, что является рекордным по скорости ужесточением не только в рамках Еврозоны, но и даже для периода инфляционного кризиса 70-80х годов.
Депозитная ставка показывает объем процентных доходов, которые банки получают, размещая избыточные средства в ЕЦБ, однако, депозитная ставка напрямую влияет на денежный рынок и является бенчмарком для всего европейского межбанка.
Кредитные ставки находятся в диапазоне 4.5-4.75%. Main refinancing operations (MRO) имеет более низкую ставку и отличается от Marginal lending facility тем, что MRO предоставляется на более длительные срок, как правило несколько месяцев, тогда как Marginal lending facility – это либо овернайт или до недели. Плюс небольшие отличия в залоговом обеспечении.
Для MRO ставка в 4.5% является рекордной, превзойдя максимум июля 2008 (4.25%), а для Marginal lending facility бывало и выше (5.75% в октябре 2000). Кредитные ставки означают стоимость заимствований банков у ЕЦБ.
Была реализована 10 подряд итерация повышения ставки и с высокой вероятностью – последняя. ЕЦБ оптимистичен в своих прогнозах, считая, что рекордное ужесточение ДКП будет лишь легким покалыванием в уязвимые места. Инфляция по оценкам ЕЦБ в 2023 – 5.9% и 3.2% в 2024, а рост ВВП – 0.7% в этом году и 1% в 2024.
Отсутствие негативной реакции системы воспринимается, как «удивительная устойчивость», но игнорируется эффект накопления дисбалансов.
Сегодня ровно 15 лет, как рухнул Lehman Brothers и еще никогда за эти 15 лет система не была так близко к появлению «ядрёных» событий, как среди банковской системы, так и из экономики. Как обычно перед громкими новостями рынки пытаются вбуриться в свои исторические максимумы, создавая ложное ощущение устойчивости и благополучия.
Теперь депозитная ставка составляет 4% (в июле 2022 ставка была минус 0.5%), т.е. ход процентной ставки на 4.5 п.п за 14 месяцев, что является рекордным по скорости ужесточением не только в рамках Еврозоны, но и даже для периода инфляционного кризиса 70-80х годов.
Депозитная ставка показывает объем процентных доходов, которые банки получают, размещая избыточные средства в ЕЦБ, однако, депозитная ставка напрямую влияет на денежный рынок и является бенчмарком для всего европейского межбанка.
Кредитные ставки находятся в диапазоне 4.5-4.75%. Main refinancing operations (MRO) имеет более низкую ставку и отличается от Marginal lending facility тем, что MRO предоставляется на более длительные срок, как правило несколько месяцев, тогда как Marginal lending facility – это либо овернайт или до недели. Плюс небольшие отличия в залоговом обеспечении.
Для MRO ставка в 4.5% является рекордной, превзойдя максимум июля 2008 (4.25%), а для Marginal lending facility бывало и выше (5.75% в октябре 2000). Кредитные ставки означают стоимость заимствований банков у ЕЦБ.
Была реализована 10 подряд итерация повышения ставки и с высокой вероятностью – последняя. ЕЦБ оптимистичен в своих прогнозах, считая, что рекордное ужесточение ДКП будет лишь легким покалыванием в уязвимые места. Инфляция по оценкам ЕЦБ в 2023 – 5.9% и 3.2% в 2024, а рост ВВП – 0.7% в этом году и 1% в 2024.
Отсутствие негативной реакции системы воспринимается, как «удивительная устойчивость», но игнорируется эффект накопления дисбалансов.
Пока ЕЦБ повышает ставки, европейская промышленность ускоряет снижение – чудес не бывает. Нельзя создать экстремальный стресс тест на устойчивость без последствий в крайне уязвимой системе. Европейская экономика, имеющая больше дисбалансов, значительно менее адаптивна, чем американская.
В июле европейская (для всех стран ЕС-27) промышленность (добыча + обработка + электроэнергия и услуги ЖКХ) снижается на 2.2% г/г, относительно двухлетней давности снижение на 1.1%, но пока еще рост в сравнении с доковидным февралем 2020.
За январь-июль 2023 европейская промышленность снизилась на 0.6% г/г, а относительно января-июля 2019 рост на 2.9%.
Сравнение с 2021 и 2020 не имеет смысла из-за жестких антиковидных мер в 2020 и затяжного и неравномерного выхода из кризиса в 2021. Относительная устойчивость в 2022 связана с реализацией незавершенных заказов, сформированных в 2021, и постковидного отложенного спроса по всей цепочке контрагентов. 2019 год более репрезентативный.
Снижение промышленности обусловлено добычей полезных ископаемых (нефтегазовый кластер) и электроэнергией.
• Обрабатывающая промышленность выросла на 0.2% г/г за январь-июль 2023 (далее все сравнение будет за первые семь месяцев год), а к 2019 рост на 4.2%.
• Нефтегазовый комплекс снизился на 7.8% г/г и рухнул на 10% к 2019 за январь – июль.
• Электроэнергетика и коммунальные услуги – снижение на 7.4% г/г и минус 7.3% к 2019.
• Производство потребительских товаров длительного пользования – минус 5.2% г/г и плюс 4.4% к 2019.
• Производство потребительских товаров краткосрочного пользования – плюс 3% г/г и существенный рост на 12.6% к 2019.
• Производство капитальных товаров растет на 4.5% г/г и рост на 7.2% к 2019.
• Производство промежуточных товаров снижается на 5.9% и минус 3.2% к 2019.
Многие могут возразить, что в постиндустриальном обществе промышленное производство не является показательным, но это не так. Промышленность является опережающим сигналом бизнес-циклов и замыкает на себя значительную часть сферы услуг.
В июле европейская (для всех стран ЕС-27) промышленность (добыча + обработка + электроэнергия и услуги ЖКХ) снижается на 2.2% г/г, относительно двухлетней давности снижение на 1.1%, но пока еще рост в сравнении с доковидным февралем 2020.
За январь-июль 2023 европейская промышленность снизилась на 0.6% г/г, а относительно января-июля 2019 рост на 2.9%.
Сравнение с 2021 и 2020 не имеет смысла из-за жестких антиковидных мер в 2020 и затяжного и неравномерного выхода из кризиса в 2021. Относительная устойчивость в 2022 связана с реализацией незавершенных заказов, сформированных в 2021, и постковидного отложенного спроса по всей цепочке контрагентов. 2019 год более репрезентативный.
Снижение промышленности обусловлено добычей полезных ископаемых (нефтегазовый кластер) и электроэнергией.
• Обрабатывающая промышленность выросла на 0.2% г/г за январь-июль 2023 (далее все сравнение будет за первые семь месяцев год), а к 2019 рост на 4.2%.
• Нефтегазовый комплекс снизился на 7.8% г/г и рухнул на 10% к 2019 за январь – июль.
• Электроэнергетика и коммунальные услуги – снижение на 7.4% г/г и минус 7.3% к 2019.
• Производство потребительских товаров длительного пользования – минус 5.2% г/г и плюс 4.4% к 2019.
• Производство потребительских товаров краткосрочного пользования – плюс 3% г/г и существенный рост на 12.6% к 2019.
• Производство капитальных товаров растет на 4.5% г/г и рост на 7.2% к 2019.
• Производство промежуточных товаров снижается на 5.9% и минус 3.2% к 2019.
Многие могут возразить, что в постиндустриальном обществе промышленное производство не является показательным, но это не так. Промышленность является опережающим сигналом бизнес-циклов и замыкает на себя значительную часть сферы услуг.
За последние три года Европу накрыло четыре кризиса: жесткие антиковидные ограничения 2020-2021, в том числе разрыв цепочек поставок, инфляционный кризис, энергетический кризис и долговой кризис с 2023.
Трансформация европейской экономики и европейской промышленности происходит достаточно быстро, но любая система имеет естественный запас прочности, как и стабилизирующий антикризисный ресурс устойчивости.
Долговой кризис влияет с нескольких направлений: проблема в доступе к инструментам рефинансирования долгов и фондирования, удорожание стоимости обслуживания долгов и сопутствующий эффект падения спроса.
Понятно, что в первую очередь пострадают компании с высокой долговой нагрузкой и/или низкой маржинальностью. Учитывая специфику деятельности, промышленность является наиболее уязвимость из-за низкой гибкости в отличие от сферы услуг.
Какие тенденции актуальны на середину 2023?
Энергетический кризис привел к форсированному отказу от энергоемкого производства, а инфляционный кризис способствовал замещению низкорентабельных производств в сегменте низких и средних переделов. К чему приведет долговой кризис? Посмотрим…
Отраслей промышленности слишком много, поэтому я привел графики и таблицу. Выделю ключевые моменты.
В наибольшей степени пострадали энергоемкие отрасли и/или связанные с высоким использованием энергии (металлургия, химическое производство – смотреть сравнение 2023 к 2019).
Долгосрочные проблемы в добыче нефти и газа, плюс актуализация зеленой повестки обрушили нефтегазовый сектор в Европе вместе с добычей угля.
Низкорентабельные производства под нож (деревообработка в полной составе, текстиль и производство одежды).
Рекордно растут маржинальные сегменты (фарма) и в полном составе наукоемкий сегмент (микроэлектроника, электрическое оборудование, машиностроение, транспорт любого вида и все, что связано с оборудованием).
Европа развивает наукоемкие отрасли высоких переделов с высокой добавленной стоимостью, которые сложно скопировать/клонировать и где конкурентные позиции Европы высоки.
Трансформация европейской экономики и европейской промышленности происходит достаточно быстро, но любая система имеет естественный запас прочности, как и стабилизирующий антикризисный ресурс устойчивости.
Долговой кризис влияет с нескольких направлений: проблема в доступе к инструментам рефинансирования долгов и фондирования, удорожание стоимости обслуживания долгов и сопутствующий эффект падения спроса.
Понятно, что в первую очередь пострадают компании с высокой долговой нагрузкой и/или низкой маржинальностью. Учитывая специфику деятельности, промышленность является наиболее уязвимость из-за низкой гибкости в отличие от сферы услуг.
Какие тенденции актуальны на середину 2023?
Энергетический кризис привел к форсированному отказу от энергоемкого производства, а инфляционный кризис способствовал замещению низкорентабельных производств в сегменте низких и средних переделов. К чему приведет долговой кризис? Посмотрим…
Отраслей промышленности слишком много, поэтому я привел графики и таблицу. Выделю ключевые моменты.
В наибольшей степени пострадали энергоемкие отрасли и/или связанные с высоким использованием энергии (металлургия, химическое производство – смотреть сравнение 2023 к 2019).
Долгосрочные проблемы в добыче нефти и газа, плюс актуализация зеленой повестки обрушили нефтегазовый сектор в Европе вместе с добычей угля.
Низкорентабельные производства под нож (деревообработка в полной составе, текстиль и производство одежды).
Рекордно растут маржинальные сегменты (фарма) и в полном составе наукоемкий сегмент (микроэлектроника, электрическое оборудование, машиностроение, транспорт любого вида и все, что связано с оборудованием).
Европа развивает наукоемкие отрасли высоких переделов с высокой добавленной стоимостью, которые сложно скопировать/клонировать и где конкурентные позиции Европы высоки.
ЦБ повысил ставку на 1 п.п до 13%, а мер валютного контроля нет. Заседание происходило в условиях крайней неопределенности рыночного консенсуса, которого просто не было – самое сильное, как минимум, за десятилетие распределение взглядов на траекторию ДКП, но в целом решение логичное.
Центробанк стал отчетливо маркировать разгон инфляции валютным фактором (резкое ослабление рубля с июня), но главное из пресс релиза ЦБ заключается в следующем:
• Высокие ставки надолго, т.е быстрого возврата к мягким ДКУ, как в 2022 не будет: «Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике»;
• Пространство для дальнейшего ужесточения открыто: «Банк России будет оценивать целесообразность дальнейшего повышения ключевой ставки на ближайших заседаниях».
Это можно интерпретировать, как дальнейшее усиление ДКП при появлении значимых дестабилизирующих событий, как, например, существенный разгон инфляционного импульса/инфляционных ожиданий или продолжение ослабления рубля.
Еще важное из пресс релиза ЦБ заключается в сохранении прогноза по росту ВВП в 1.5-2%, что означает нулевой рост экономики во втором квартале и мягкую рецессию в 4 кв 2023, т.к накопленный рост ВВП в 1П 2023 составил 1.6%, а инерционный рост в 3 кв 2023 оценивается в 0.2-0.3% кв/кв. Соответственно, в 4 кв будет либо стагнация, либо незначительное снижение ВВП в пределах 0.2-0.3%.
Отмечается высокий инфляционный импульс (ЦБ оценивает трехмесячный импульс в 9% SAAR, тогда как с июля цены по собственным расчетам растут на 11% SAAR и 15% в товарах) и высокие инфляционные ожидания, а проблема курса снова упирается в слабый экспорт и высокий импорт по версии ЦБ. Повышен прогноз инфляции на декабрь 2023 до 7%.
Более подробный анализ ДКП Центробанка, последствий ужесточения, ровно как и выступления Набиуллиной будет завтра.
Центробанк стал отчетливо маркировать разгон инфляции валютным фактором (резкое ослабление рубля с июня), но главное из пресс релиза ЦБ заключается в следующем:
• Высокие ставки надолго, т.е быстрого возврата к мягким ДКУ, как в 2022 не будет: «Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике»;
• Пространство для дальнейшего ужесточения открыто: «Банк России будет оценивать целесообразность дальнейшего повышения ключевой ставки на ближайших заседаниях».
Это можно интерпретировать, как дальнейшее усиление ДКП при появлении значимых дестабилизирующих событий, как, например, существенный разгон инфляционного импульса/инфляционных ожиданий или продолжение ослабления рубля.
Еще важное из пресс релиза ЦБ заключается в сохранении прогноза по росту ВВП в 1.5-2%, что означает нулевой рост экономики во втором квартале и мягкую рецессию в 4 кв 2023, т.к накопленный рост ВВП в 1П 2023 составил 1.6%, а инерционный рост в 3 кв 2023 оценивается в 0.2-0.3% кв/кв. Соответственно, в 4 кв будет либо стагнация, либо незначительное снижение ВВП в пределах 0.2-0.3%.
Отмечается высокий инфляционный импульс (ЦБ оценивает трехмесячный импульс в 9% SAAR, тогда как с июля цены по собственным расчетам растут на 11% SAAR и 15% в товарах) и высокие инфляционные ожидания, а проблема курса снова упирается в слабый экспорт и высокий импорт по версии ЦБ. Повышен прогноз инфляции на декабрь 2023 до 7%.
Более подробный анализ ДКП Центробанка, последствий ужесточения, ровно как и выступления Набиуллиной будет завтра.
Центробанк сделал попытку объяснить мотивы отказа от валютного контроля и вот, что получилось:
Обязательства по продаже валютной выручки ничего не дадут, т.к. экспортеры, продав валютную выручку, могут снова вернуться на внутренний валютный рынок, увеличивая спрос на валюту (отток капитала). В итоге на валютный рынок результирующий эффект будет нулевым (возрастет лишь оборот торгов без улучшения чистого сальдо продажи валюты), а издержки компаний от этого только вырастут.
Отмена обязательств по продаже валютной выручки с конца 2022 не повлияла на норму продажи этой выручки, оценивая долю продажи от объема валютного экспорта. Нормативы продажи валютной выручки имеют ограниченный эффект, т.к. более важное значение имеют объем экспорта, потребность компаний в валюте, налоговые аспекты и уровень неопределенности в экономике.
Если оценивать валютные запасы российских экспортеров, объем валюты, находящиеся за пределами российской финансовой системы, особо не изменился за 1.5 года вне зависимости от наличия или отсутствия нормативов продажи валютной выручки. ЦБ оценивает валютный кэш на счетах в иностранных банках около 1% от объема экспорта (хм, а не ошибся ли ЦБ в расчетах)?
Значительная часть валютной выручки в распоряжении российских компаний находится у международных трейдеров, имеющих другую юрисдикцию, поэтому обязательства по продаже валютной выручки никак их не касается и соответственно, никак не насытит внутренний валютный рынок.
Также нужно учесть, что около 42% валютной выручки по последним данным ЦБ – является рублевой, т.е помимо снижения самого экспорта еще снижается и валютная часть экспорта, т.е. доступной к продаже валютной выручки не так и много.
По поводу запрета вывода средств физлиц за границу (то самое снятие с валютных счетов в российских банках и перевод на валютные счета в иностранные банки) – данная мера не влияет на курс, т.к. не создается новый/дополнительный спрос на валюту, а спрос возникает тогда, когда эта валюта приобретается (рублевые счета переводятся в валютный).
С точки зрения курса не имеет значения направление дальнейшего распределения валютных сбережений, т.к. валюта может приобретаться с целью размещения на счетах в российских банках, так и в иностранных, но с точки зрения курса рубля – это эквивалентная операция. Повлиять на спрос можно только через повышение привлекательности рубля, как средства сбережений, в том числе через процентную ставку.
Для ЦБ важно повышать привлекательность рублевых сбережений – действовать экономическими методами, а не административными.
Валютный контроль действует ограниченное время и менее эффективен в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Валютный контроль может приводить к нарушению возможности и способности к выстраиванию новых экономических связей российских компаний.
Бизнес все равно найдет брешь (дыру в системе), выстраивая обходные маневры по выводу капитала, а валютный контроль будет лишь способствовать росту издержек бизнеса, но не устранит мотивы в выводе капитала. В свою очередь рост издержек бизнеса будет перекладываться на российскую экономику.
Сам по себе отток капитала в 2023 не оказал существенного влияния на курс рубля, т.к. за сопоставимый период он оказался в 8 раз меньше, чем в 2022. Да, влияние есть, но не доминирующее, т.к. слабость рубля обусловлена деградацией торгового баланса и спецификой валютных расчетов.
Перегретый внутренний спрос формирует высокий объем импорта, который при слабом экспорте обнуляет чистый приток валюты на внутренний валютный рынок. Именно импорт сейчас главная проблема для курса рубля.
Повышение ключевой ставки может несколько охладить импортный потенциал российской экономики.
У ЦБ нет «красной границы» для курса рубля, но ЦБ следит за курсом в контексте проинфляционных факторов, хотя не видит в ослаблении рубля рисков для финансовой стабильности.
Рост продажи валюты в 10 раз с 14 сентября лишь зеркалирует инвестиции и операции ФНБ и не направлен на изменение чистого баланса на валютном рынке, т.е операция нейтральная.
Обязательства по продаже валютной выручки ничего не дадут, т.к. экспортеры, продав валютную выручку, могут снова вернуться на внутренний валютный рынок, увеличивая спрос на валюту (отток капитала). В итоге на валютный рынок результирующий эффект будет нулевым (возрастет лишь оборот торгов без улучшения чистого сальдо продажи валюты), а издержки компаний от этого только вырастут.
Отмена обязательств по продаже валютной выручки с конца 2022 не повлияла на норму продажи этой выручки, оценивая долю продажи от объема валютного экспорта. Нормативы продажи валютной выручки имеют ограниченный эффект, т.к. более важное значение имеют объем экспорта, потребность компаний в валюте, налоговые аспекты и уровень неопределенности в экономике.
Если оценивать валютные запасы российских экспортеров, объем валюты, находящиеся за пределами российской финансовой системы, особо не изменился за 1.5 года вне зависимости от наличия или отсутствия нормативов продажи валютной выручки. ЦБ оценивает валютный кэш на счетах в иностранных банках около 1% от объема экспорта (хм, а не ошибся ли ЦБ в расчетах)?
Значительная часть валютной выручки в распоряжении российских компаний находится у международных трейдеров, имеющих другую юрисдикцию, поэтому обязательства по продаже валютной выручки никак их не касается и соответственно, никак не насытит внутренний валютный рынок.
Также нужно учесть, что около 42% валютной выручки по последним данным ЦБ – является рублевой, т.е помимо снижения самого экспорта еще снижается и валютная часть экспорта, т.е. доступной к продаже валютной выручки не так и много.
По поводу запрета вывода средств физлиц за границу (то самое снятие с валютных счетов в российских банках и перевод на валютные счета в иностранные банки) – данная мера не влияет на курс, т.к. не создается новый/дополнительный спрос на валюту, а спрос возникает тогда, когда эта валюта приобретается (рублевые счета переводятся в валютный).
С точки зрения курса не имеет значения направление дальнейшего распределения валютных сбережений, т.к. валюта может приобретаться с целью размещения на счетах в российских банках, так и в иностранных, но с точки зрения курса рубля – это эквивалентная операция. Повлиять на спрос можно только через повышение привлекательности рубля, как средства сбережений, в том числе через процентную ставку.
Для ЦБ важно повышать привлекательность рублевых сбережений – действовать экономическими методами, а не административными.
Валютный контроль действует ограниченное время и менее эффективен в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Валютный контроль может приводить к нарушению возможности и способности к выстраиванию новых экономических связей российских компаний.
Бизнес все равно найдет брешь (дыру в системе), выстраивая обходные маневры по выводу капитала, а валютный контроль будет лишь способствовать росту издержек бизнеса, но не устранит мотивы в выводе капитала. В свою очередь рост издержек бизнеса будет перекладываться на российскую экономику.
Сам по себе отток капитала в 2023 не оказал существенного влияния на курс рубля, т.к. за сопоставимый период он оказался в 8 раз меньше, чем в 2022. Да, влияние есть, но не доминирующее, т.к. слабость рубля обусловлена деградацией торгового баланса и спецификой валютных расчетов.
Перегретый внутренний спрос формирует высокий объем импорта, который при слабом экспорте обнуляет чистый приток валюты на внутренний валютный рынок. Именно импорт сейчас главная проблема для курса рубля.
Повышение ключевой ставки может несколько охладить импортный потенциал российской экономики.
У ЦБ нет «красной границы» для курса рубля, но ЦБ следит за курсом в контексте проинфляционных факторов, хотя не видит в ослаблении рубля рисков для финансовой стабильности.
Рост продажи валюты в 10 раз с 14 сентября лишь зеркалирует инвестиции и операции ФНБ и не направлен на изменение чистого баланса на валютном рынке, т.е операция нейтральная.
Экспорт будет снижаться, экономика замедляться, инфляция может длительный период времени быть выше таргета, а денежно-кредитная политика ЦБ надолго останется крайне жесткой. Важные моменты из выступления руководства ЦБ.
Я так подробно останавливаюсь на действиях ЦБ, т.к. во-первых, события уникальны (подобный ход ужесточения был только дважды за последние 15 лет – в 2014 и 2022), а во-вторых, необходимо понимать намерения ЦБ, логику принятия решений и мотивы.
Центробанк встревожен высокими темпами роста кредитования и помимо ставок будет воздействовать на кредитование через меры дополнительного ужесточения финансовых условий, в том числе через макропруденциальную политику, направленную на регуляторное отсечение части заемщиков от получения кредитов.
Центробанку крайне не понравилось, что банки, как и рынок в целом, ожидали быстрого смягчения ДКП по образу и подобию 2014/2022, что стимулировало банки придерживать ставки по депозитам/кредитам, а заемщиков активно вовлекаться в кредитную активность.
Сигнал абсолютно однозначный – жесткая ДКП будет длительный период времени. При этом условия смягчения ДКП были обозначены: разворот ДКП возможен, если ЦБ увидит значительное снижение темпов инфляции и стабилизацию инфляционных ожиданий.
Хотя Центробанк прямо не указывал, но реализация экономического кризиса может способствовать пересмотру траектории ставки.
До тех пор, пока инфляционный импульс сохраняется (выше 4%) и до тех пор, пока инфляционные ожидания высоки – будут жестить.
Ставка будет сохраняться продолжительный период времени, что должно улучшить трансмиссионный механизм денежно-кредитной политики и стимулировать подстройку финансовых инструментов (в том числе рынок ОФЗ и депозитные ставки) к ключевой ставке.
«Мы повысили ключевую ставку из-за реализации инфляционных рисков. И будем удерживать ее на высоких уровнях достаточно продолжительное время — до тех пор, пока не убедимся в устойчивом характере замедления инфляции.»
По мнению ЦБ, концепция дешевых кредитов не работает в специфике современной России (низкая стоимость заемных ресурсов -> больше предложения товаров и услуг -> меньше инфляция) , т.к. существует множество других ограничений нефинансового характера, а главная проблема – дефицит кадров и прочие ограничения на факторы производства.
Предприятия, конкурируя за сотрудников, переманивают кадры, разгоняя зарплатные ожидания, что повышает издержки и следовательно, растет инфляция, как из-за переноса издержек в цены, так и по причине возросшей покупательной способности доходов у рабочих.
Низкие ставки в условиях высоких инфляционных ожиданий не приведут к развитию экономики по мнению ЦБ, а приведут к инфляции - в итоге мы получим низкий темп роста экономики и высокую инфляцию.
Причину инфляции ЦБ видит в «необеспеченном» спросе, слабом рубле и ускорении кредитования.
«Валютная выручка сократилась из-за значительного снижения стоимостных объемов экспорта в течение этого года. Одновременно вырос спрос на импорт. Во многом это отражение проинфляционного роста внутреннего спроса, который стал следствием стимулирующей бюджетной политики и сильного ускорения кредитования. Расширение рублевого спроса на импорт при ограниченном поступлении экспортной выручки привело к ослаблению рубля.
Одновременно с этим в условиях не слишком высоких рублевых ставок граждане не так активно сберегали в рублях, а компании охотно брали рублевые кредиты, чтобы не расходовать валютную ликвидность».
Намерения ЦБ понятны: погасить кредитный импульс, сжав темпы прироста денежной массы, сбрасывая импортный потенциал. Это должно стабилизировать торговый баланс и «охладить» коллапсирующий курс рубля, что позволит взять под контроль инфляционные ожидания.
Держать ставку высоко настолько долго, пока инфляция не нормализуется, либо экономика не скукожится.
Я так подробно останавливаюсь на действиях ЦБ, т.к. во-первых, события уникальны (подобный ход ужесточения был только дважды за последние 15 лет – в 2014 и 2022), а во-вторых, необходимо понимать намерения ЦБ, логику принятия решений и мотивы.
Центробанк встревожен высокими темпами роста кредитования и помимо ставок будет воздействовать на кредитование через меры дополнительного ужесточения финансовых условий, в том числе через макропруденциальную политику, направленную на регуляторное отсечение части заемщиков от получения кредитов.
Центробанку крайне не понравилось, что банки, как и рынок в целом, ожидали быстрого смягчения ДКП по образу и подобию 2014/2022, что стимулировало банки придерживать ставки по депозитам/кредитам, а заемщиков активно вовлекаться в кредитную активность.
Сигнал абсолютно однозначный – жесткая ДКП будет длительный период времени. При этом условия смягчения ДКП были обозначены: разворот ДКП возможен, если ЦБ увидит значительное снижение темпов инфляции и стабилизацию инфляционных ожиданий.
Хотя Центробанк прямо не указывал, но реализация экономического кризиса может способствовать пересмотру траектории ставки.
До тех пор, пока инфляционный импульс сохраняется (выше 4%) и до тех пор, пока инфляционные ожидания высоки – будут жестить.
Ставка будет сохраняться продолжительный период времени, что должно улучшить трансмиссионный механизм денежно-кредитной политики и стимулировать подстройку финансовых инструментов (в том числе рынок ОФЗ и депозитные ставки) к ключевой ставке.
«Мы повысили ключевую ставку из-за реализации инфляционных рисков. И будем удерживать ее на высоких уровнях достаточно продолжительное время — до тех пор, пока не убедимся в устойчивом характере замедления инфляции.»
По мнению ЦБ, концепция дешевых кредитов не работает в специфике современной России (низкая стоимость заемных ресурсов -> больше предложения товаров и услуг -> меньше инфляция) , т.к. существует множество других ограничений нефинансового характера, а главная проблема – дефицит кадров и прочие ограничения на факторы производства.
Предприятия, конкурируя за сотрудников, переманивают кадры, разгоняя зарплатные ожидания, что повышает издержки и следовательно, растет инфляция, как из-за переноса издержек в цены, так и по причине возросшей покупательной способности доходов у рабочих.
Низкие ставки в условиях высоких инфляционных ожиданий не приведут к развитию экономики по мнению ЦБ, а приведут к инфляции - в итоге мы получим низкий темп роста экономики и высокую инфляцию.
Причину инфляции ЦБ видит в «необеспеченном» спросе, слабом рубле и ускорении кредитования.
«Валютная выручка сократилась из-за значительного снижения стоимостных объемов экспорта в течение этого года. Одновременно вырос спрос на импорт. Во многом это отражение проинфляционного роста внутреннего спроса, который стал следствием стимулирующей бюджетной политики и сильного ускорения кредитования. Расширение рублевого спроса на импорт при ограниченном поступлении экспортной выручки привело к ослаблению рубля.
Одновременно с этим в условиях не слишком высоких рублевых ставок граждане не так активно сберегали в рублях, а компании охотно брали рублевые кредиты, чтобы не расходовать валютную ликвидность».
Намерения ЦБ понятны: погасить кредитный импульс, сжав темпы прироста денежной массы, сбрасывая импортный потенциал. Это должно стабилизировать торговый баланс и «охладить» коллапсирующий курс рубля, что позволит взять под контроль инфляционные ожидания.
Держать ставку высоко настолько долго, пока инфляция не нормализуется, либо экономика не скукожится.
С 18 сентября начинают действовать жесткие финансовые условия со ставкой 13%. За последние 20 лет ограничительная денежно-кредитная политика Центробанка России была трижды, не считая текущего эпизода.
• В 2009 лишь три месяца ставки денежного рынка были выше 10% (с 20 ноября 2008 по первую декаду апреля 2009).
• С 12 декабря 2014 по 27 марта 2017 (837 календарных дней) ставка были выше 10%, а средняя ставка за указанный период составила 11.54%.
После сквиза ставки с 10.5 до 17% 16 декабря 2014 Центробанку потребовалось 48 календарных дней, чтобы начать смягчение ДКП (снижение до 15% с 2 февраля 2015), далее еще 42 дня для снижения до 14% и еще 50 дней с целью нормализации ДКП при ставке 12.5%.
Таким образом, жесткая ДКП (ставка равна или выше 13%) была на протяжении 140 дней (с 16 декабря 2014 по 5 мая 2015) при формировании средней ставки за период в 15.3%.
• В кризис 2022 ставка 10% и выше была на протяжении 106 дней (с 28 февраля по 14 июня), где средняя ставка составила 16.5%.
Жесткая ДКП (выше 13%) была на протяжении 88 дней, сформировав среднюю ставку 17.6%, после резкого повышения 28 февраля с 9.5 до 20%.
Первое снижение на 3 п.п произошло через 42 дня (11 апреля), второе снижение также на 3 п.п через 17 дней (4 мая), а спустя 23 дня понизили ставку вновь на 3 п.п (27 мая). В исходное положение (на уровень 9.5%) ставку вернули 14 июня и на это потребовалось всего 107 дней.
Кредитование активизировалось, как раз с июля 2022, когда стоимость заимствования удалось привести в приемлемые границы.
Почему эта статистика имеет значение?
• Во-первых, никакого быстрого понижения ставки не ожидается, тогда как в 2015 и в 2022 реверс ключевой ставки до приемлемых уровней происходил в среднем за 3-4.5 месяца. Сейчас все надолго.
• Во-вторых, при ограничительной ДКП (ставки денежного рынка от 10 до 13%) темпы роста кредитования резко замедляются в среднем до 3-5% в год по номиналу, а при ставке 13% и выше происходит либо стагнация кредитования, либо сокращение (1П 2009 и 1П 2015).
Сейчас рублевое корпоративное кредитование растет в темпах более 30% г/г. Этому есть несколько объяснений: рефинансирование внешние долгов в рублях, кредитование под выкуп иностранных активов, кредитование под удержание валютных активов на внешних счетах и займы под инвестпроекты, преимущественно гарантированные государством или под госзаказы (ВПК и смежные отрасли).
Ход процентной ставки в 2023 (5.5 п.п за два месяца) один из самых стремительных за последние 20-25 лет, а сильнее было только в 2022 (плюс 10.5 п.п) и в декабре 2014 (плюс 6.5 п.п).
Однако, учитывая пролонгированное действия жестких условий ДКП в 2023 с переносом на 2024, интегрально речь идет о самом жестком «рывке» денежно-кредитных условий в современной истории, т.к. не ожидается компенсирующего маневра так, как было в 2015 и 2022.
Что следует ожидать? Радикальное снижение темпов роста кредитования с возможным переходом к сокращению в начале 2024. Плюс к этому весьма вероятные проблемы у корпоративных заемщиков, т.к. почти 20 трлн рублевого кредита с плавающей ставкой и еще 7 трлн долга в корпоративных облигациях.
27 трлн при ходе процентной ставки на 5.5% формирует до 1.4-1.5 трлн руб в год дополнительных процентных расходов. Это без учета рефинансирование долга с фиксированной ставкой и новых займов.
Да, будет очень больно с октября и да, рост экономики закончен. Посмотрим, как быстро удастся погасить инфляционный импульс и будет ли реализовано снижение ВВП уже в 4 кв 2023.
• В 2009 лишь три месяца ставки денежного рынка были выше 10% (с 20 ноября 2008 по первую декаду апреля 2009).
• С 12 декабря 2014 по 27 марта 2017 (837 календарных дней) ставка были выше 10%, а средняя ставка за указанный период составила 11.54%.
После сквиза ставки с 10.5 до 17% 16 декабря 2014 Центробанку потребовалось 48 календарных дней, чтобы начать смягчение ДКП (снижение до 15% с 2 февраля 2015), далее еще 42 дня для снижения до 14% и еще 50 дней с целью нормализации ДКП при ставке 12.5%.
Таким образом, жесткая ДКП (ставка равна или выше 13%) была на протяжении 140 дней (с 16 декабря 2014 по 5 мая 2015) при формировании средней ставки за период в 15.3%.
• В кризис 2022 ставка 10% и выше была на протяжении 106 дней (с 28 февраля по 14 июня), где средняя ставка составила 16.5%.
Жесткая ДКП (выше 13%) была на протяжении 88 дней, сформировав среднюю ставку 17.6%, после резкого повышения 28 февраля с 9.5 до 20%.
Первое снижение на 3 п.п произошло через 42 дня (11 апреля), второе снижение также на 3 п.п через 17 дней (4 мая), а спустя 23 дня понизили ставку вновь на 3 п.п (27 мая). В исходное положение (на уровень 9.5%) ставку вернули 14 июня и на это потребовалось всего 107 дней.
Кредитование активизировалось, как раз с июля 2022, когда стоимость заимствования удалось привести в приемлемые границы.
Почему эта статистика имеет значение?
• Во-первых, никакого быстрого понижения ставки не ожидается, тогда как в 2015 и в 2022 реверс ключевой ставки до приемлемых уровней происходил в среднем за 3-4.5 месяца. Сейчас все надолго.
• Во-вторых, при ограничительной ДКП (ставки денежного рынка от 10 до 13%) темпы роста кредитования резко замедляются в среднем до 3-5% в год по номиналу, а при ставке 13% и выше происходит либо стагнация кредитования, либо сокращение (1П 2009 и 1П 2015).
Сейчас рублевое корпоративное кредитование растет в темпах более 30% г/г. Этому есть несколько объяснений: рефинансирование внешние долгов в рублях, кредитование под выкуп иностранных активов, кредитование под удержание валютных активов на внешних счетах и займы под инвестпроекты, преимущественно гарантированные государством или под госзаказы (ВПК и смежные отрасли).
Ход процентной ставки в 2023 (5.5 п.п за два месяца) один из самых стремительных за последние 20-25 лет, а сильнее было только в 2022 (плюс 10.5 п.п) и в декабре 2014 (плюс 6.5 п.п).
Однако, учитывая пролонгированное действия жестких условий ДКП в 2023 с переносом на 2024, интегрально речь идет о самом жестком «рывке» денежно-кредитных условий в современной истории, т.к. не ожидается компенсирующего маневра так, как было в 2015 и 2022.
Что следует ожидать? Радикальное снижение темпов роста кредитования с возможным переходом к сокращению в начале 2024. Плюс к этому весьма вероятные проблемы у корпоративных заемщиков, т.к. почти 20 трлн рублевого кредита с плавающей ставкой и еще 7 трлн долга в корпоративных облигациях.
27 трлн при ходе процентной ставки на 5.5% формирует до 1.4-1.5 трлн руб в год дополнительных процентных расходов. Это без учета рефинансирование долга с фиксированной ставкой и новых займов.
Да, будет очень больно с октября и да, рост экономики закончен. Посмотрим, как быстро удастся погасить инфляционный импульс и будет ли реализовано снижение ВВП уже в 4 кв 2023.
Фундаментальная слабость рубля хорошо прослеживается по структуре валютных расчетов.
Дефицит торгового баланса (товары + услуги) в июле 2023 (669 млн долл) стал рекордным за всю историю в расчетах по валютам недружественных стран.
Последний раз дефицит торгового баланса наблюдался в 1-2 кв 1998 в совокупности на 1.5 млрд долл, что и стало одной из причин обрушения рубля в августе 1998, но правда, доллар 25 лет был совсем другим, как с учетом долларовой инфляции, так и с учетом емкости российского валютного рынка.
Что понимать масштаб деградации торгового баланса следует отметить, что перед началом СВО профицит составлял в среднем по 25 млрд долл в месяц, а чтобы удерживать курс 60 руб за долл во втором полугодии 2022 было достаточно около 7-8 млрд профицита в месяц по расчетам в валюте недружественных стран (с учетом накопленного ресурса в условиях сверхдоходов середины 2022).
Запас прочности системы истощили к маю 2023, а уже с июня рубль перешел в режим свободного падения и здесь есть объяснение – критический дефицит «твердой» валюты (доллары и евро).
Просто неоткуда взяться валюте, т.к. перекрыты финансовые каналы фондирования, плюс к этому деградация торгового баланса.
По валюте нейтральных стран наблюдается устойчивый дефицит валюты на 1.5-2 млрд долл в месяц, т.е. в совокупности по иностранной валюте (недружественные + нейтральные страны) дефицит валюты начал накапливаться с мая 2023.
Таким образом, если раньше по иностранной валюте профицит был в диапазоне 20-30 млрд в месяц, что и позволяло держать рубль, сейчас образовался рекордный дефицит в 2.8 млрд и только за один месяц (июль 2023).
Сейчас профицит в рублях, т.е. российская финансовая система фондирует внешних клиентов в рублях, которые у нас выкупают экспорт.
Для баланса на валютном рынке пользы немного. Критический инвестиционный импорт в иностранной валюте, плюс обслуживание внешнего долга, плюс отток капитала, который реализуется не в рублях, а в иностранной валюте.
Тут либо валютный контроль, либо громить импорт.
Дефицит торгового баланса (товары + услуги) в июле 2023 (669 млн долл) стал рекордным за всю историю в расчетах по валютам недружественных стран.
Последний раз дефицит торгового баланса наблюдался в 1-2 кв 1998 в совокупности на 1.5 млрд долл, что и стало одной из причин обрушения рубля в августе 1998, но правда, доллар 25 лет был совсем другим, как с учетом долларовой инфляции, так и с учетом емкости российского валютного рынка.
Что понимать масштаб деградации торгового баланса следует отметить, что перед началом СВО профицит составлял в среднем по 25 млрд долл в месяц, а чтобы удерживать курс 60 руб за долл во втором полугодии 2022 было достаточно около 7-8 млрд профицита в месяц по расчетам в валюте недружественных стран (с учетом накопленного ресурса в условиях сверхдоходов середины 2022).
Запас прочности системы истощили к маю 2023, а уже с июня рубль перешел в режим свободного падения и здесь есть объяснение – критический дефицит «твердой» валюты (доллары и евро).
Просто неоткуда взяться валюте, т.к. перекрыты финансовые каналы фондирования, плюс к этому деградация торгового баланса.
По валюте нейтральных стран наблюдается устойчивый дефицит валюты на 1.5-2 млрд долл в месяц, т.е. в совокупности по иностранной валюте (недружественные + нейтральные страны) дефицит валюты начал накапливаться с мая 2023.
Таким образом, если раньше по иностранной валюте профицит был в диапазоне 20-30 млрд в месяц, что и позволяло держать рубль, сейчас образовался рекордный дефицит в 2.8 млрд и только за один месяц (июль 2023).
Сейчас профицит в рублях, т.е. российская финансовая система фондирует внешних клиентов в рублях, которые у нас выкупают экспорт.
Для баланса на валютном рынке пользы немного. Критический инвестиционный импорт в иностранной валюте, плюс обслуживание внешнего долга, плюс отток капитала, который реализуется не в рублях, а в иностранной валюте.
Тут либо валютный контроль, либо громить импорт.
Промышленность в США не является определяющей в плане формирования экономической динамики. Промышленность формирует менее 13% в экономике США напрямую, а учитывая отрасли, завязанные на промсектор, промышленность прямо или косвенно влияет минимум на ¼ от ВВП.
Однако, промышленность является опережающим индикатором бизнес-циклов и структурных сдвигов в экономике.
Последние данные за август свидетельствуют о продолжении стагнации без резких срывов – рост по отношению к прошлому году в пределах точности счета (0.25% г/г) и примерно сопоставимый рост около 0.3% г/г за январь-август 2023.
За первые восемь месяцев 2023 рост промышленного производства (добыча + обработка + электроэнергетика и коммунальные услуги) составил 0.2% относительно аналогичного периода в 2019 - затяжная стагнация.
Подробная детализация представлена в таблице, но можно выделить несколько существенных моментов.
• Нет признаков существенной активизации ВПК, т.к. производство боеприпасов включено в «Fabricated metal product», но здесь фиксируется снижение на 0.4% г/г и минус 3.5% к 2019, а производство высокотехнологичной продукции, в том числе бронетехники включено в категорию «Aerospace and transportation equipment», но и здесь ничего выдающегося – рост на 3.9% г/г, но снижение на 3.2% к 2019.
• Тенденции схожи с европейской промышленностью (сокращение производства низких и средних переделов и низкорентабельного производства), но с той разницей, что практически не пострадало энергоемкое производство и производство электроэнергии, но в уязвимом положении находится производство нефтепродуктов.
• Да, в США есть акцент на наукоемком и высокотехнологическом производстве, но тенденция менее выраженная, чем в Европе, где идет выраженная концентрация ресурсов на хайтеке. В целом, справедливо говорить о растущем тренде в сегменте производства высоких переделов в США.
• Промышленность находится вблизи максимумов, но стагнирует – рост на 4% за 10 лет не является поводом для гордости.
Близко к рецессии, но пока не кризис.
Однако, промышленность является опережающим индикатором бизнес-циклов и структурных сдвигов в экономике.
Последние данные за август свидетельствуют о продолжении стагнации без резких срывов – рост по отношению к прошлому году в пределах точности счета (0.25% г/г) и примерно сопоставимый рост около 0.3% г/г за январь-август 2023.
За первые восемь месяцев 2023 рост промышленного производства (добыча + обработка + электроэнергетика и коммунальные услуги) составил 0.2% относительно аналогичного периода в 2019 - затяжная стагнация.
Подробная детализация представлена в таблице, но можно выделить несколько существенных моментов.
• Нет признаков существенной активизации ВПК, т.к. производство боеприпасов включено в «Fabricated metal product», но здесь фиксируется снижение на 0.4% г/г и минус 3.5% к 2019, а производство высокотехнологичной продукции, в том числе бронетехники включено в категорию «Aerospace and transportation equipment», но и здесь ничего выдающегося – рост на 3.9% г/г, но снижение на 3.2% к 2019.
• Тенденции схожи с европейской промышленностью (сокращение производства низких и средних переделов и низкорентабельного производства), но с той разницей, что практически не пострадало энергоемкое производство и производство электроэнергии, но в уязвимом положении находится производство нефтепродуктов.
• Да, в США есть акцент на наукоемком и высокотехнологическом производстве, но тенденция менее выраженная, чем в Европе, где идет выраженная концентрация ресурсов на хайтеке. В целом, справедливо говорить о растущем тренде в сегменте производства высоких переделов в США.
• Промышленность находится вблизи максимумов, но стагнирует – рост на 4% за 10 лет не является поводом для гордости.
Близко к рецессии, но пока не кризис.
Кто выкупает трежерис? После начала цикла ужесточения ДКП со стороны ФРС (начало 2 кв 2022) объем трежерис в обращении вырос на 1.7 трлн долл по состоянию на конец 2 кв 2023.
Однако, рыночная оценка трежерис выросла лишь на 0.3 трлн (с 25.35 до 25.66 трлн долл) из-за роста доходности (обесценения ценных бумаг).
По уточнённым данным ФРС в отчете Z1 самым крупным держателем трежерис являются:
• Нерезиденты, которые имеют 29.7% от всех обращающихся ценных бумаг на 2 кв 2023, что на 0.3 п.п ниже, чем в 1 кв 2022.
• Вторым по значимости является ФРС, который держит 18.3% рынка трежерис и наблюдается самое существенное снижение (на 4.8 п.п) доли владения трежерис по сравнению с 1 кв 2022.
• Финансовый сектор (инвестфонды, брокеры, дилеры, коммерческие банки и прочие финансовые организации, но без учета пенсионных и страховых фондов) ранее были ведущим держателем трежерис с долей 15.9%, а сейчас доля снизилась до 14.1%, т.е. финсектор является чистым продавцом.
Так кто же поддержал рынок трежерис после продаж со стороны ФРС, финсектора и преимущественно негативной динамики от нерезидентов?
• Домохозяйства с учетом взаимных фондов нарастили долю на 4.9 п.п за 5 кварталов и теперь держат 14.3% рынка, что является самым быстрым и существенным ростом участия домохозяйств за всю историю.
• Страховые и пенсионные фонды нарастили долю на 1.2 п.п до 14.4%
• Госфонды увеличили долю владения трежерси на 0.6 п.п до 8.5%.
Вышеописанные данные немного отличаются от прошлых обзоров держателей трежерис, т.к. произошла интеграция государственного пенсионного фонда - значительная часть бумаг на балансе являются нерыночными, также включены нефинансовые компании с незначительным объемом трежерис на балансе (менее 0.2 трлн).
Таким образом, рынок трежерис после начала ужесточения ДКП со стороны ФРС держится на домохозяйствах, госфондах и пенсионных/страховых фондах, т.е. исключительно внутренний рынок.
Однако, рыночная оценка трежерис выросла лишь на 0.3 трлн (с 25.35 до 25.66 трлн долл) из-за роста доходности (обесценения ценных бумаг).
По уточнённым данным ФРС в отчете Z1 самым крупным держателем трежерис являются:
• Нерезиденты, которые имеют 29.7% от всех обращающихся ценных бумаг на 2 кв 2023, что на 0.3 п.п ниже, чем в 1 кв 2022.
• Вторым по значимости является ФРС, который держит 18.3% рынка трежерис и наблюдается самое существенное снижение (на 4.8 п.п) доли владения трежерис по сравнению с 1 кв 2022.
• Финансовый сектор (инвестфонды, брокеры, дилеры, коммерческие банки и прочие финансовые организации, но без учета пенсионных и страховых фондов) ранее были ведущим держателем трежерис с долей 15.9%, а сейчас доля снизилась до 14.1%, т.е. финсектор является чистым продавцом.
Так кто же поддержал рынок трежерис после продаж со стороны ФРС, финсектора и преимущественно негативной динамики от нерезидентов?
• Домохозяйства с учетом взаимных фондов нарастили долю на 4.9 п.п за 5 кварталов и теперь держат 14.3% рынка, что является самым быстрым и существенным ростом участия домохозяйств за всю историю.
• Страховые и пенсионные фонды нарастили долю на 1.2 п.п до 14.4%
• Госфонды увеличили долю владения трежерси на 0.6 п.п до 8.5%.
Вышеописанные данные немного отличаются от прошлых обзоров держателей трежерис, т.к. произошла интеграция государственного пенсионного фонда - значительная часть бумаг на балансе являются нерыночными, также включены нефинансовые компании с незначительным объемом трежерис на балансе (менее 0.2 трлн).
Таким образом, рынок трежерис после начала ужесточения ДКП со стороны ФРС держится на домохозяйствах, госфондах и пенсионных/страховых фондах, т.е. исключительно внутренний рынок.