Минфин РФ удивляет – рекордный за всю историю профицит бюджета в марте на уровне 867 млрд руб.
Март для федерального бюджета обычно всегда профицитный, но март 2024 выдался особым, опередив даже март 2022 (766 млрд), в условиях рекордных цен на нефть и отсутствия расширенных военных расходов на тот момент.
За последние 12 месяцев дефицит бюджета снизился до 1.7 трлн vs почти 8 трлн руб на пике «разрыва бюджета» в мае 2023. Относительно доходов бюджета дефицит всего 5.4% vs 30% в мае 2023, 24% на пике кризиса 2020-2021 и 20-24% в кризис 2015-2016.
По историческим меркам, баланс бюджета выглядит почти идеально.
В сопоставимом сравнении особо сильно выглядит доходная часть бюджета:
• Совокупные доходы по всем позициям в марте выросли на 47% г/г и +25% к очень успешному на тот момент мар.22, а за 1кв24 прирост на 53.6% г/г и 21.7% за два года (далее сравнении будет в указанным периодах).
• Нефтегазовые доходы: +90% и 8.2%, а за 1 квартал +79.1%, но минус 1.6%.
• Ненефтегазовые доходы: +30.6% и +36.4%, а за 1 квартал +43.2% и 38.2% соответственно.
• Расходы: +27.3% и 29%, а за 1 квартал +20.1% и +59.2% за два года.
Накопленная инфляция за два года (1кв24 к 1кв22) составила 17% (начинается воздействие инфляционного выброса в марте 2022), а расходы выросли почти на 60%, т.е. в реальном выражении расходы сильно в плюсе за 40%.
Сезонная структура расходов сильно смещена на декабрь-февраль включительно, поэтому в зимний период дефицит сильно разгоняется из-за авансирования расходов в начале года, но далее происходит стабилизация. Это уже проходили в 2023 и в этом году все повторяется.
В итоге за 1 квартал 2024 дефицит составил всего 607 млрд vs дефицита 2.1 трлн годом ранее.
Учитывая контекст условий и внешние ограничения, столь сильные параметры бюджета впечатляют – удалось стабилизировать бюджет.
Март для федерального бюджета обычно всегда профицитный, но март 2024 выдался особым, опередив даже март 2022 (766 млрд), в условиях рекордных цен на нефть и отсутствия расширенных военных расходов на тот момент.
За последние 12 месяцев дефицит бюджета снизился до 1.7 трлн vs почти 8 трлн руб на пике «разрыва бюджета» в мае 2023. Относительно доходов бюджета дефицит всего 5.4% vs 30% в мае 2023, 24% на пике кризиса 2020-2021 и 20-24% в кризис 2015-2016.
По историческим меркам, баланс бюджета выглядит почти идеально.
В сопоставимом сравнении особо сильно выглядит доходная часть бюджета:
• Совокупные доходы по всем позициям в марте выросли на 47% г/г и +25% к очень успешному на тот момент мар.22, а за 1кв24 прирост на 53.6% г/г и 21.7% за два года (далее сравнении будет в указанным периодах).
• Нефтегазовые доходы: +90% и 8.2%, а за 1 квартал +79.1%, но минус 1.6%.
• Ненефтегазовые доходы: +30.6% и +36.4%, а за 1 квартал +43.2% и 38.2% соответственно.
• Расходы: +27.3% и 29%, а за 1 квартал +20.1% и +59.2% за два года.
Накопленная инфляция за два года (1кв24 к 1кв22) составила 17% (начинается воздействие инфляционного выброса в марте 2022), а расходы выросли почти на 60%, т.е. в реальном выражении расходы сильно в плюсе за 40%.
Сезонная структура расходов сильно смещена на декабрь-февраль включительно, поэтому в зимний период дефицит сильно разгоняется из-за авансирования расходов в начале года, но далее происходит стабилизация. Это уже проходили в 2023 и в этом году все повторяется.
В итоге за 1 квартал 2024 дефицит составил всего 607 млрд vs дефицита 2.1 трлн годом ранее.
Учитывая контекст условий и внешние ограничения, столь сильные параметры бюджета впечатляют – удалось стабилизировать бюджет.
Объем чистых продаж иностранной валюты российскими экспортерами вырос на 16% м/м до $12.1 млрд в марте.
Много это или мало? По меркам 2023 это весьма высокий уровень. В тот момент, когда рублю было совсем плохо (апр-сен.23) среднемесячные темпы продаж были всего 7.7 млрд, а в период валютного обострения июн-авг.23 продавали всего $7 млрд в месяц.
До интенсивности абсорбации валюты на внутреннем рынке уровня 2022 еще очень далеко (по 19 млрд в месяц), но и тогда условия были совершенно иными (торговля с Европой продолжалась, хоть и ограниченном режиме, цены на нефть и газ на максимуме, а внешние ограничения толком еще не работали).
В новой санкционной реальности с ноя.22 максимальные продажи были в дек.23 (14.8 млрд) на фоне высоких среднемесячных цен на сырье (сен-окт.23, расчеты по которым проходили с лагом в 1.5-2 месяца).
Провал продажи валютной выручки в 1кв24 в сравнении с 4кв23 связан с провалом экспортных цен на ключевое сырье, но в целом, интенсивность высокая и соответствует около 40% (вполне соответствует уровню 2022) от всего объема экспорта товаров (это не по ключевым экспортерам, а по всему экспорту).
Когда валютную выручку зажимали в середине 2023 – фактический объем реализации был 20-24%, т.е. почти вдвое ниже нормы.
Нет сомнений в том, что обязательства продажи валютной выручки и более тщательный контроль регулирующих органов способствовали удвоению нормы продажи экспортной выручки.
Да, компании ругаются – им это не выгодно, т.е. сильно повышает издержки, а ЦБ считает, что мера бессмысленная, т.к. компании заводят выручку, теряют на конверсии и снова выводят.
Тем не менее, насыщение ликвидностью происходит в темпах 5-6 млрд в месяц сверх того, что было в середине 2023 (12.7 vs 7.7 млрд долл). Вот эти 5-6 млрд способствовали стабилизации рубля и это именно то, чего не хватало валютному рынку.
Учитывая валютную блокаду (невозможность фондироваться у внешних контрагентов), экспорт является де-факто последней линией обороны и каналом насыщения валютного рынка ликвидностью.
Много это или мало? По меркам 2023 это весьма высокий уровень. В тот момент, когда рублю было совсем плохо (апр-сен.23) среднемесячные темпы продаж были всего 7.7 млрд, а в период валютного обострения июн-авг.23 продавали всего $7 млрд в месяц.
До интенсивности абсорбации валюты на внутреннем рынке уровня 2022 еще очень далеко (по 19 млрд в месяц), но и тогда условия были совершенно иными (торговля с Европой продолжалась, хоть и ограниченном режиме, цены на нефть и газ на максимуме, а внешние ограничения толком еще не работали).
В новой санкционной реальности с ноя.22 максимальные продажи были в дек.23 (14.8 млрд) на фоне высоких среднемесячных цен на сырье (сен-окт.23, расчеты по которым проходили с лагом в 1.5-2 месяца).
Провал продажи валютной выручки в 1кв24 в сравнении с 4кв23 связан с провалом экспортных цен на ключевое сырье, но в целом, интенсивность высокая и соответствует около 40% (вполне соответствует уровню 2022) от всего объема экспорта товаров (это не по ключевым экспортерам, а по всему экспорту).
Когда валютную выручку зажимали в середине 2023 – фактический объем реализации был 20-24%, т.е. почти вдвое ниже нормы.
Нет сомнений в том, что обязательства продажи валютной выручки и более тщательный контроль регулирующих органов способствовали удвоению нормы продажи экспортной выручки.
Да, компании ругаются – им это не выгодно, т.е. сильно повышает издержки, а ЦБ считает, что мера бессмысленная, т.к. компании заводят выручку, теряют на конверсии и снова выводят.
Тем не менее, насыщение ликвидностью происходит в темпах 5-6 млрд в месяц сверх того, что было в середине 2023 (12.7 vs 7.7 млрд долл). Вот эти 5-6 млрд способствовали стабилизации рубля и это именно то, чего не хватало валютному рынку.
Учитывая валютную блокаду (невозможность фондироваться у внешних контрагентов), экспорт является де-факто последней линией обороны и каналом насыщения валютного рынка ликвидностью.
Наблюдается ползучее проникновение юаня в валютный рынок России.
Темпы уже не столь высоки, как во 2П23, но усиление интеграции юаня прослеживается явно.
С авг.23 по фев.24 доля валютных пар в объеме торгов была стабильна, где юаневые валютные пары занимали почти половину от объема торгов по всем валютным парам (около 52% последние три месяца).
В мар.24 доля юаня достигла 58% на биржевом рынке, что является новым рекордом, а на внебиржевом рынке доля юаня выросла до 46% по сравнению с 37-39%, которые наблюдались тремя месяцами ранее.
Два года назад юань не превышал 1-2% в торгах, а год назад 39 и 27% соответственно.
Усиление позицией происходит преимущественно за счет вытеснения доллара, тогда как доля евро с июн.23 особо не меняется.
Эта тенденция не является удивительной, т.к. почти любые операции международного фондирования в долларах и евро закрыты (лишь ограниченные транзакции идут через посредников), торговля в резервных валютах снижается, а внешний долг стремительно погашается.
Российские контрагенты закрывают позиции в долларах и евро, как принудительно, так и по мере погашения фин.инструментов (в том числе депозитов). Частично происходит вывод средств в иностранные банки, частично в крипту, но значительная часть остается в России, а валютная часть конвертируется в юани.
Сейчас ни одна другая валютная пара не интегрируется в валютный рынок РФ, кроме как юань и его производные.
Более детальную статистику по валютному рынку можно посмотреть в отчете Банка России, но я бы отметил несколько ключевых моментов:
• Юань достигает 25% в структуре депозитов физлиц, что вдвое больше, чем год назад, а в начале 2022 никто даже подумать не мог, что юаневые депозиты возможны.
• Юрлица повысили концентрацию юаня в депозитах до 55% vs 30% год назад и 1% в начале 2022.
• Физлица не пользуются валютными кредитами, а юрлица нарастили долю юаня до 40% от всего объема кредитного портфеля в инвалюте vs всего 15% в мар.23 и 0% в мар.22.
Еще год и 2/3 денежно-кредитного рынка РФ будет под юанем.
Темпы уже не столь высоки, как во 2П23, но усиление интеграции юаня прослеживается явно.
С авг.23 по фев.24 доля валютных пар в объеме торгов была стабильна, где юаневые валютные пары занимали почти половину от объема торгов по всем валютным парам (около 52% последние три месяца).
В мар.24 доля юаня достигла 58% на биржевом рынке, что является новым рекордом, а на внебиржевом рынке доля юаня выросла до 46% по сравнению с 37-39%, которые наблюдались тремя месяцами ранее.
Два года назад юань не превышал 1-2% в торгах, а год назад 39 и 27% соответственно.
Усиление позицией происходит преимущественно за счет вытеснения доллара, тогда как доля евро с июн.23 особо не меняется.
Эта тенденция не является удивительной, т.к. почти любые операции международного фондирования в долларах и евро закрыты (лишь ограниченные транзакции идут через посредников), торговля в резервных валютах снижается, а внешний долг стремительно погашается.
Российские контрагенты закрывают позиции в долларах и евро, как принудительно, так и по мере погашения фин.инструментов (в том числе депозитов). Частично происходит вывод средств в иностранные банки, частично в крипту, но значительная часть остается в России, а валютная часть конвертируется в юани.
Сейчас ни одна другая валютная пара не интегрируется в валютный рынок РФ, кроме как юань и его производные.
Более детальную статистику по валютному рынку можно посмотреть в отчете Банка России, но я бы отметил несколько ключевых моментов:
• Юань достигает 25% в структуре депозитов физлиц, что вдвое больше, чем год назад, а в начале 2022 никто даже подумать не мог, что юаневые депозиты возможны.
• Юрлица повысили концентрацию юаня в депозитах до 55% vs 30% год назад и 1% в начале 2022.
• Физлица не пользуются валютными кредитами, а юрлица нарастили долю юаня до 40% от всего объема кредитного портфеля в инвалюте vs всего 15% в мар.23 и 0% в мар.22.
Еще год и 2/3 денежно-кредитного рынка РФ будет под юанем.
Темпы прироста денежной массы в России резко замедляются в 1кв24, хотя годовые темпы все еще внушительные.
Оперативные данные Банка России по денежной массе позволяют сделать вывод о резком сбросе импульса приращения М2 – с начала года (за 1 квартал) прирост М2 составил всего 1.2 трлн (1.2%) vs 2.4 трлн (2.9%) в 2023, 2 трлн (4.7%) в 2022 и сокращения на 0.4 трлн (-0.5%) в 2021 относительно декабря предыдущего года.
Вообще, денежная масса в первом квартале никогда не отличалась особым драйвом – наиболее типично сокращение или околонулевая динамика, это только в 2022-2023 сменили паттерн распределения финпотоков по экономике. Более характерен прирост в конце года.
Годовой темп прироста замедлился до 17.4% г/г (18.4% в фев.24 и 19% в янв.24) по сравнению с приростом на 24.3% г/г в мар.23, а пиковые темпы были в фев.23 – 26% годовых.
Как ранее отмечал, даже с эффектом замедления годовые темпы сильно выше исторической нормы.
Наличка практически не изменилась в марте относительно февраля 2024, но снизилась на 0.5 трлн к дек.23. С мая 2023 прирост налички остановился, тогда как цикл расширения наличной валюты с авг.22 по май.23 был связан с мобилизационным шоком осенью 2022, а далее с насыщением налом новых регионов.
Высокие процентные ставки однозначно стимулируют приток сбережений на срочные счета – рекордный темп прироста депозитов подобного типа (41% г/г).
В структуре 17.4% прироста М2 за год вклад населения составил 10.5 п.п, значительно превышая вклад других финансовых и нефинансовых организаций – 2.9 п.п.
В 2022 доминирующим каналом приращения денежной массы был валютный канал, с 2023 работают одновременно кредитный и бюджетный каналы. Однако, в связи с ужесточением ДКП, замедление кредитования неизбежно, а бюджетный импульс уже на пределе и больше текущей конфигурации не будет.
«Посадка» темпов приращения М2 до 10-12% годовых во 2П24 является неизбежной, что в реальном выражении будет около 2-5%, но даже так – это около 12 трлн руб прироста по номиналу за год.
Оперативные данные Банка России по денежной массе позволяют сделать вывод о резком сбросе импульса приращения М2 – с начала года (за 1 квартал) прирост М2 составил всего 1.2 трлн (1.2%) vs 2.4 трлн (2.9%) в 2023, 2 трлн (4.7%) в 2022 и сокращения на 0.4 трлн (-0.5%) в 2021 относительно декабря предыдущего года.
Вообще, денежная масса в первом квартале никогда не отличалась особым драйвом – наиболее типично сокращение или околонулевая динамика, это только в 2022-2023 сменили паттерн распределения финпотоков по экономике. Более характерен прирост в конце года.
Годовой темп прироста замедлился до 17.4% г/г (18.4% в фев.24 и 19% в янв.24) по сравнению с приростом на 24.3% г/г в мар.23, а пиковые темпы были в фев.23 – 26% годовых.
Как ранее отмечал, даже с эффектом замедления годовые темпы сильно выше исторической нормы.
Наличка практически не изменилась в марте относительно февраля 2024, но снизилась на 0.5 трлн к дек.23. С мая 2023 прирост налички остановился, тогда как цикл расширения наличной валюты с авг.22 по май.23 был связан с мобилизационным шоком осенью 2022, а далее с насыщением налом новых регионов.
Высокие процентные ставки однозначно стимулируют приток сбережений на срочные счета – рекордный темп прироста депозитов подобного типа (41% г/г).
В структуре 17.4% прироста М2 за год вклад населения составил 10.5 п.п, значительно превышая вклад других финансовых и нефинансовых организаций – 2.9 п.п.
В 2022 доминирующим каналом приращения денежной массы был валютный канал, с 2023 работают одновременно кредитный и бюджетный каналы. Однако, в связи с ужесточением ДКП, замедление кредитования неизбежно, а бюджетный импульс уже на пределе и больше текущей конфигурации не будет.
«Посадка» темпов приращения М2 до 10-12% годовых во 2П24 является неизбежной, что в реальном выражении будет около 2-5%, но даже так – это около 12 трлн руб прироста по номиналу за год.
Почти 19 трлн руб составил прирост рублевого долга нефинансовых компаний России в новой санкционной реальности с марта 2022.
Весь прирост концентрируется в рублевых кредитах – 18.9 трлн руб (55 трлн текущий кредитный портфель vs 36 трлн на 1 февраля 2022). За последние 12 месяцев, включая январь-февраль 2024, прирост рублевых кредитов составил 9 трлн руб.
С момента ужесточения ДКП в авг.23 среднемесячный прирост составляет 0.7 трлн руб, что сопоставимо со среднемесячным ростом кредита с фев.22, однако за последние три месяца среднемесячный прирост сократился втрое до 0.22 трлн. Эффект лага трансмиссии ДКП по расчетам составляет около полугода, поэтому весной замедление кредитования может быть более явным.
Рублевые облигации интегрально не пользуются спросом – сокращение на 59 млрд (7.89 трлн долг в рублевых облигациях по непогашенному остатку на 1 марта 2024 vs 7.95 трлн руб на 1 февраля 2022).
По комплексу причин открытый рынок не функционирует должным образом, хотя механизм рефинансирования работает. По крайней мере, частично удается рефинансировать долг, подходящий на погашение.
Единственным каналом долгового насыщения остаются внутренние кредиты, т.к. весь внешний (международный) рынок капитала для российского бизнеса практически полностью закрыт за редкими исключениями и успешными локальными кейсами, не оказывающими влияние на общую макрофинансовую диспозицию.
Есть еще валютный долг. Перед началом СВО валютный долг в кредитах и облигациях был в совокупности $97 млрд, а к началу марта 2024 вырос до $107 млрд (+$10 млрд), где долг в кредитах почти не изменился (87 -> 88 млрд долл), но меняются резко структура в пользу юаневого долга (почти 40%), а долг в облигациях вырос на $9 млрд с 10.3 до 19.3 млрд долл за счет замещающих облигаций.
В масштабах страны и сокращения внешней долговой позиции на $160 млрд за два года, прирост на $9 млрд на внутреннем рынке выглядит незначительным, т.е. присутствует критичный кассовый разрыв, но в целом, финсистема неплохо пережила санкционный удар.
Весь прирост концентрируется в рублевых кредитах – 18.9 трлн руб (55 трлн текущий кредитный портфель vs 36 трлн на 1 февраля 2022). За последние 12 месяцев, включая январь-февраль 2024, прирост рублевых кредитов составил 9 трлн руб.
С момента ужесточения ДКП в авг.23 среднемесячный прирост составляет 0.7 трлн руб, что сопоставимо со среднемесячным ростом кредита с фев.22, однако за последние три месяца среднемесячный прирост сократился втрое до 0.22 трлн. Эффект лага трансмиссии ДКП по расчетам составляет около полугода, поэтому весной замедление кредитования может быть более явным.
Рублевые облигации интегрально не пользуются спросом – сокращение на 59 млрд (7.89 трлн долг в рублевых облигациях по непогашенному остатку на 1 марта 2024 vs 7.95 трлн руб на 1 февраля 2022).
По комплексу причин открытый рынок не функционирует должным образом, хотя механизм рефинансирования работает. По крайней мере, частично удается рефинансировать долг, подходящий на погашение.
Единственным каналом долгового насыщения остаются внутренние кредиты, т.к. весь внешний (международный) рынок капитала для российского бизнеса практически полностью закрыт за редкими исключениями и успешными локальными кейсами, не оказывающими влияние на общую макрофинансовую диспозицию.
Есть еще валютный долг. Перед началом СВО валютный долг в кредитах и облигациях был в совокупности $97 млрд, а к началу марта 2024 вырос до $107 млрд (+$10 млрд), где долг в кредитах почти не изменился (87 -> 88 млрд долл), но меняются резко структура в пользу юаневого долга (почти 40%), а долг в облигациях вырос на $9 млрд с 10.3 до 19.3 млрд долл за счет замещающих облигаций.
В масштабах страны и сокращения внешней долговой позиции на $160 млрд за два года, прирост на $9 млрд на внутреннем рынке выглядит незначительным, т.е. присутствует критичный кассовый разрыв, но в целом, финсистема неплохо пережила санкционный удар.
Куда уходят капиталы из России?
С начала 2022 года положительное сальдо счета текущих операций составило $288.2 млрд ($238 млрд в 2022 и $50.2 млрд в 2023). По методологии платежного баланса положительное сальдо СТО корреспондируется с оттоком капитала с учетом ЗВР, а отрицательное сальдо СТО балансируется притоком капитала сопоставимого объема.
Положительное СТО можно абсорбировать через наращивание внешних активов, погашение внешних обязательств и/или через накопление ЗВР или все вместе одновременно. Что же делала Россия?
• С начала 2022 внешние активы с учетом ошибок и пропусков увеличились на 185 млрд (132.5 млрд в 2022 и 53 млрд в 2023).
• Обязательства сократились на 118.6 млрд (111.7 млрд в 2022 и всего 6.9 млрд в 2023).
• ЗВР сократились на 17.7 млрд (7.2 млрд в 2022 и 10 млрд в 2023).
В оценке платежного баланса следует учитывать, что не весь объем денежных потоков проходит через национальную финансовую систему и валютный рынок.
Например, если компания поставила на экспорт товар/сырье, получив за это деньги на счет в иностранном банке, по платежному балансу это считается, как отток капитала (активы в категории «прочие инвестиции -> Cсуды и займы, наличная валюта и депозиты»), хотя деньги могли не заходить в российский контур и не влиять на баланс валютной ликвидности и курс рубля.
Это не является прямым оттоком капитала в классическом понимании, но отражает изменение в структуре международных активов и обязательств страны. С точки зрения давления на рубль важны операции напрямую через российский валютный рынок, но через платежный баланс они не «подсвечены».
Однако, в обновленных данных по платежному балансу важно обратить внимание на резкое снижение оттока капитала с учетом ошибок и пропусков, но без учета ЗВР. В 3кв23, когда давление на рубль было максимальным, ЦБ зафиксировал отток в $26.8 млрд (очень высокая интенсивность по историческим меркам), а в 4кв23 отток сократился более, чем в 10 раз до $2.4 млрд (трехлетний минимум), а давление на рубль сразу ушло и курс ушел ниже 90 руб за долл.
С начала 2022 года положительное сальдо счета текущих операций составило $288.2 млрд ($238 млрд в 2022 и $50.2 млрд в 2023). По методологии платежного баланса положительное сальдо СТО корреспондируется с оттоком капитала с учетом ЗВР, а отрицательное сальдо СТО балансируется притоком капитала сопоставимого объема.
Положительное СТО можно абсорбировать через наращивание внешних активов, погашение внешних обязательств и/или через накопление ЗВР или все вместе одновременно. Что же делала Россия?
• С начала 2022 внешние активы с учетом ошибок и пропусков увеличились на 185 млрд (132.5 млрд в 2022 и 53 млрд в 2023).
• Обязательства сократились на 118.6 млрд (111.7 млрд в 2022 и всего 6.9 млрд в 2023).
• ЗВР сократились на 17.7 млрд (7.2 млрд в 2022 и 10 млрд в 2023).
В оценке платежного баланса следует учитывать, что не весь объем денежных потоков проходит через национальную финансовую систему и валютный рынок.
Например, если компания поставила на экспорт товар/сырье, получив за это деньги на счет в иностранном банке, по платежному балансу это считается, как отток капитала (активы в категории «прочие инвестиции -> Cсуды и займы, наличная валюта и депозиты»), хотя деньги могли не заходить в российский контур и не влиять на баланс валютной ликвидности и курс рубля.
Это не является прямым оттоком капитала в классическом понимании, но отражает изменение в структуре международных активов и обязательств страны. С точки зрения давления на рубль важны операции напрямую через российский валютный рынок, но через платежный баланс они не «подсвечены».
Однако, в обновленных данных по платежному балансу важно обратить внимание на резкое снижение оттока капитала с учетом ошибок и пропусков, но без учета ЗВР. В 3кв23, когда давление на рубль было максимальным, ЦБ зафиксировал отток в $26.8 млрд (очень высокая интенсивность по историческим меркам), а в 4кв23 отток сократился более, чем в 10 раз до $2.4 млрд (трехлетний минимум), а давление на рубль сразу ушло и курс ушел ниже 90 руб за долл.
Основным каналом утечки капитала из России с 2022 являются депозиты, наличка, торговые кредиты и дебиторская задолженность.
В прошлом сообщении были агрегированные данные по накоплению внешних активов на 185 млрд за 8 кварталов с начала 2022. Однако, структурные изменения весьма значительные, если сравнивать с досанкционным периодом.
С 2022 в структуре накопления внешних активов 192 млрд (150.5 млрд в 2022 и 42.1 млрд в 2023) приходится на прочие инвестиции, среди которых «ссуды и займы, наличная валюта и депозиты» в объеме 92 млрд за два года и еще 100 млрд числится за «прочей задолженностью», куда преимущественно входит дебиторка и торговые кредиты.
Вероятно, значительная часть поставленного экспорта так и остается неоплаченной по комплексу причин, как из-за трудностей в расчетах, так и по причине специфики новых партнеров, отношения с которыми перешли из чисто экономических в политико-экономические, куда входят торговые преференции и скидки (особенно Белоруссия и Турция).
Чистое приобретение активов в портфельных инвестициях минус 15.1 млрд за два года (-10.8 млрд в 2022 и -4.3 млрд в 2023), т.е. идут продажи. Вполне логично, учитывая разрушенную инфраструктуру СПБ и повсеместные ограничительные меры на инвестиционные операции с иностранными ценными бумагами.
Чистое приобретение в прямых инвестициях минус 3.5 млрд с янв.22 (-13.1 млрд в 2022 и +9.6 млрд в 2023), и здесь идут чистые продажи, хотя с 2023 перешли к незначительным покупкам. В масштабах России – это буквально ничто. Для сравнения, в 2021 чистое накопление в прямых инвестициях было 66 млрд, а с 2015 по 2021 (посткрымский санкционный период) – 206.2 млрд, тогда как с 2010 по 2014 – 312 млрд.
На самом деле не менее 2/3 в прямых инвестициях уходило в офшоры (у России практически нет экономических интересов во внешнем мире с точки зрения стратегического вхождения в капитал иностранного бизнеса).
Минус по прямым инвестициям во многом означает прикрытие офшорных схем и сомнительных утечек. Структура финпотоков представлена на графиках.
В прошлом сообщении были агрегированные данные по накоплению внешних активов на 185 млрд за 8 кварталов с начала 2022. Однако, структурные изменения весьма значительные, если сравнивать с досанкционным периодом.
С 2022 в структуре накопления внешних активов 192 млрд (150.5 млрд в 2022 и 42.1 млрд в 2023) приходится на прочие инвестиции, среди которых «ссуды и займы, наличная валюта и депозиты» в объеме 92 млрд за два года и еще 100 млрд числится за «прочей задолженностью», куда преимущественно входит дебиторка и торговые кредиты.
Вероятно, значительная часть поставленного экспорта так и остается неоплаченной по комплексу причин, как из-за трудностей в расчетах, так и по причине специфики новых партнеров, отношения с которыми перешли из чисто экономических в политико-экономические, куда входят торговые преференции и скидки (особенно Белоруссия и Турция).
Чистое приобретение активов в портфельных инвестициях минус 15.1 млрд за два года (-10.8 млрд в 2022 и -4.3 млрд в 2023), т.е. идут продажи. Вполне логично, учитывая разрушенную инфраструктуру СПБ и повсеместные ограничительные меры на инвестиционные операции с иностранными ценными бумагами.
Чистое приобретение в прямых инвестициях минус 3.5 млрд с янв.22 (-13.1 млрд в 2022 и +9.6 млрд в 2023), и здесь идут чистые продажи, хотя с 2023 перешли к незначительным покупкам. В масштабах России – это буквально ничто. Для сравнения, в 2021 чистое накопление в прямых инвестициях было 66 млрд, а с 2015 по 2021 (посткрымский санкционный период) – 206.2 млрд, тогда как с 2010 по 2014 – 312 млрд.
На самом деле не менее 2/3 в прямых инвестициях уходило в офшоры (у России практически нет экономических интересов во внешнем мире с точки зрения стратегического вхождения в капитал иностранного бизнеса).
Минус по прямым инвестициям во многом означает прикрытие офшорных схем и сомнительных утечек. Структура финпотоков представлена на графиках.
ФРС близка к провалу в борьбе с инфляцией, как никогда.
Годовые темпы не имеют значения, т.к. деградация началась с начала года и именно этот период следует рассмотреть более подробно.
Инфляция в США выросла на 0.38% м/м, с начала года за три месяца – 0.38%, тогда как за полгода до этого – 0.26%. Это значительно выше среднесрочного тренда, где с 2015 по 2019 включительно среднемесячный прирост составлял всего 0.15%, т.е. сейчас более, чем в 2.5 раза выше нормы.
ФРС в начале года отмечала значительный прогресс в борьбе с инфляцией с демонстрацией готовности начать снижать ставки при условии, если данные по инфляции будут настолько прекрасны, как во втором полугодии 2023. И что же получили? Как только голуби из ФРС подняли голову, так сразу реальность нанесла сокрушительный удар по необоснованным желаниям скорого смягчения ДКП.
Более характерный и показательный пример с базовой инфляцией, которая выросла на 0.36% м/м в марте, 0.37% в среднем за месяц в 1кв24 по сравнению с 0.27% в тот самый успешный 2П23. Исторической нормой является рост цен в темпах 0.17% в месяц (вдвое ниже, чем сейчас).
• Вновь, как и обычно основным драйвером рост цен является стоимость проживания (аренда, коммунальные услуги в совокупности), где цены выросли на 0.4% м/м, за три месяца – 0.47%, норма – 0.22%. Жилье сформировало примерно 0.15 п.п в общем росте цен.
• Разгоняется сегмент медицины (товары и услуги), рост цен в марте – 0.49% м/м, за три месяца – 0.3%, норма 2015-2019 составляла 0.24%.
• Более высокими темпами растет транспортный сегмент (товары и услуги, включая авто и топливо), рост цен – 0.78%, за три месяца – 0.51%, норма – 0.08%. Разгон цен происходит во многом за счет топлива.
• Услуги и товары образования, связи и ИТ за три месяца растут на 0.29% в месяц, тогда как нормой является рост в пределах нуля (0.02%).
Почти ¾ товаров и услуг растут в темпах в 1.7-2 раза выше нормы, причем в отличие от 2023, где основной проблемой было жилье, сейчас инфляция расползается по более широкой номенклатуре товаров и услуг.
Годовые темпы не имеют значения, т.к. деградация началась с начала года и именно этот период следует рассмотреть более подробно.
Инфляция в США выросла на 0.38% м/м, с начала года за три месяца – 0.38%, тогда как за полгода до этого – 0.26%. Это значительно выше среднесрочного тренда, где с 2015 по 2019 включительно среднемесячный прирост составлял всего 0.15%, т.е. сейчас более, чем в 2.5 раза выше нормы.
ФРС в начале года отмечала значительный прогресс в борьбе с инфляцией с демонстрацией готовности начать снижать ставки при условии, если данные по инфляции будут настолько прекрасны, как во втором полугодии 2023. И что же получили? Как только голуби из ФРС подняли голову, так сразу реальность нанесла сокрушительный удар по необоснованным желаниям скорого смягчения ДКП.
Более характерный и показательный пример с базовой инфляцией, которая выросла на 0.36% м/м в марте, 0.37% в среднем за месяц в 1кв24 по сравнению с 0.27% в тот самый успешный 2П23. Исторической нормой является рост цен в темпах 0.17% в месяц (вдвое ниже, чем сейчас).
• Вновь, как и обычно основным драйвером рост цен является стоимость проживания (аренда, коммунальные услуги в совокупности), где цены выросли на 0.4% м/м, за три месяца – 0.47%, норма – 0.22%. Жилье сформировало примерно 0.15 п.п в общем росте цен.
• Разгоняется сегмент медицины (товары и услуги), рост цен в марте – 0.49% м/м, за три месяца – 0.3%, норма 2015-2019 составляла 0.24%.
• Более высокими темпами растет транспортный сегмент (товары и услуги, включая авто и топливо), рост цен – 0.78%, за три месяца – 0.51%, норма – 0.08%. Разгон цен происходит во многом за счет топлива.
• Услуги и товары образования, связи и ИТ за три месяца растут на 0.29% в месяц, тогда как нормой является рост в пределах нуля (0.02%).
Почти ¾ товаров и услуг растут в темпах в 1.7-2 раза выше нормы, причем в отличие от 2023, где основной проблемой было жилье, сейчас инфляция расползается по более широкой номенклатуре товаров и услуг.
Более полугода жестких денежно-кредитных условий в России – как реагируют ставки по кредитам?
Средневзвешенные ставки по кредитам, предоставленным кредитными организациями нефинансовым организациям в рублях, с минимальным лагом в 1-2 месяца отреагировали на рыночные условия денежного рынка в РФ.
Корпоративные кредиты до года имеют средневзвешенные ставки 16.8% в фев.24 vs 16.1% в дек.23 и средней ставки на уровне 9.7% за полгода до ужесточения (фев-июл.23).
Спрэд со ставкой ЦБ РФ сократился до +0.84 п.п в начале 2024, а с однолетними ОФЗ – плюс 3.5 п.п, тогда как исторический спрэд в 2017-2021 был +1.5 п.п со ставкой ЦБ и +1.8 п.п с ОФЗ.
Корпоративные кредиты от года до трех лет предлагают по 15.7% vs 14.4% в дек.23 и 9.7% в фев-июл.23. Спрэд с трехлетними ОФЗ вырос до 3.5 п.п по сравнению с 2.2 п.п в 2017-2021.
Кредиты свыше 3 лет имеют средневзвешенные ставки 13.8% vs 13.9% и 8.6% по ранее указанным периодам сравнения. Спрэд с 10 летними ОФЗ сейчас составляет около 1.5 п.п, а в 2015-2021 был 1.2 п.п.
Эти данные свидетельствуют о том, что скорость трансмиссии ДКП ЦБ РФ в процентные ставки очень высокая (примерно месяц), а эффект даже превышает средне-исторический, т.к. спрэды расширились по всей кривой процентных ставок (кредитные ставки выросли сильнее, чем ставки по денежному рынку).
Кредиты реально очень дорогие. Долгосрочные кредиты имеют более низкие ставки по трем основным причинам: среднесрочное и долгосрочное фондирование для банков дешевле краткосрочного, банки ожидают снижения ставок в пределах полугода, также в этой категории кредитов высока доля субсидируемых государством кредитов.
6-месячные темпы изменения корпоративного кредита находятся на уровне 7.6% в фев.24 и 9.3% в янв.24 - это очень высокий темп, с 2015 по июл.21 не было ни одного момента, когда бы темпы прироста были выше 9.3%.
Максимальный полугодичный импульс был в дек.22 – 15.3%, а в июл.23 кредит рос в темпах 11.4%.
Кредитный рынок все еще разогретый, но ставки запредельно высокие.
Средневзвешенные ставки по кредитам, предоставленным кредитными организациями нефинансовым организациям в рублях, с минимальным лагом в 1-2 месяца отреагировали на рыночные условия денежного рынка в РФ.
Корпоративные кредиты до года имеют средневзвешенные ставки 16.8% в фев.24 vs 16.1% в дек.23 и средней ставки на уровне 9.7% за полгода до ужесточения (фев-июл.23).
Спрэд со ставкой ЦБ РФ сократился до +0.84 п.п в начале 2024, а с однолетними ОФЗ – плюс 3.5 п.п, тогда как исторический спрэд в 2017-2021 был +1.5 п.п со ставкой ЦБ и +1.8 п.п с ОФЗ.
Корпоративные кредиты от года до трех лет предлагают по 15.7% vs 14.4% в дек.23 и 9.7% в фев-июл.23. Спрэд с трехлетними ОФЗ вырос до 3.5 п.п по сравнению с 2.2 п.п в 2017-2021.
Кредиты свыше 3 лет имеют средневзвешенные ставки 13.8% vs 13.9% и 8.6% по ранее указанным периодам сравнения. Спрэд с 10 летними ОФЗ сейчас составляет около 1.5 п.п, а в 2015-2021 был 1.2 п.п.
Эти данные свидетельствуют о том, что скорость трансмиссии ДКП ЦБ РФ в процентные ставки очень высокая (примерно месяц), а эффект даже превышает средне-исторический, т.к. спрэды расширились по всей кривой процентных ставок (кредитные ставки выросли сильнее, чем ставки по денежному рынку).
Кредиты реально очень дорогие. Долгосрочные кредиты имеют более низкие ставки по трем основным причинам: среднесрочное и долгосрочное фондирование для банков дешевле краткосрочного, банки ожидают снижения ставок в пределах полугода, также в этой категории кредитов высока доля субсидируемых государством кредитов.
6-месячные темпы изменения корпоративного кредита находятся на уровне 7.6% в фев.24 и 9.3% в янв.24 - это очень высокий темп, с 2015 по июл.21 не было ни одного момента, когда бы темпы прироста были выше 9.3%.
Максимальный полугодичный импульс был в дек.22 – 15.3%, а в июл.23 кредит рос в темпах 11.4%.
Кредитный рынок все еще разогретый, но ставки запредельно высокие.
Половина от всех рублевых кредитов имеют плавающие ставки, что делает уязвимым реальным сектор экономики России в условиях жестких ДКУ.
Банк России оценивает общий объем рублевого кредитования в 67.6 трлн руб на 1 марта 2024 (нефинансовый бизнес, в том числе МСП, индивидуальные предприниматели и финансовые организации, за исключением банковских структур).
В этом долге 33.5 трлн концентрируется в задолженности с плавающей или переменной ставкой, причем присутствует тенденция на увеличение долга с плавающей ставкой.
В 2019 в среднем 30% от всего долга было с плавающими ставками, в 2020 – 34.1%, в 2021 – 37.8%, в 2022 – 41.3%, в 2023 – 46.4%, а в начале 2024 уже 49.6%, тогда как годом ранее в начале марта было 45%.
Перед циклом ужесточения ДКП в августе, доля кредитов с плавающими ставками была 45.8%, к декабрю выросла до 48.2%.
Свыше 90% от долга с плавающими ставками напрямую привязано к ключевой ставке Банка России и производным от КС в рамках функционирования денежного рынка, т.е. текущий долг котируется, как минимум по 16% и выше, т.к. к КС обычно идут надбавочные коэффициенты за риск.
Обзор рыночных средневзвешенных ставок по нефинансовому сектору демонстрирует высокую зависимость кредитного рынка РФ от денежного – нет ни лага, ни буфера, как в США, где американские банки имели возможность повышать кредитные ставки медленнее и менее интенсивно, чем рыночные ставки на денежном рынке.
Соответственно, даже в рамках рефинансирования кредитов по фиксированным ставкам бизнесу отдают долг под выше 16%, по крайней мере, для краткосрочного оборотного долга.
Ресурс устойчивости – накопленная кэш позиция, высокая маржинальность и/или высокие темпы роста бизнеса, но этот ресурс имеют очень малый процент компаний.
Как и в США или Европе, чудес не бывает. Слишком высокие ставки приведут к обострению долговых проблем у слабых звеньев цепи и/или к замедлению роста или даже кризису.
Тут главное поймать тайминг и начать снижать ставки быстрее, чем будут проявляться негативные последствия жестких ДКУ.
Банк России оценивает общий объем рублевого кредитования в 67.6 трлн руб на 1 марта 2024 (нефинансовый бизнес, в том числе МСП, индивидуальные предприниматели и финансовые организации, за исключением банковских структур).
В этом долге 33.5 трлн концентрируется в задолженности с плавающей или переменной ставкой, причем присутствует тенденция на увеличение долга с плавающей ставкой.
В 2019 в среднем 30% от всего долга было с плавающими ставками, в 2020 – 34.1%, в 2021 – 37.8%, в 2022 – 41.3%, в 2023 – 46.4%, а в начале 2024 уже 49.6%, тогда как годом ранее в начале марта было 45%.
Перед циклом ужесточения ДКП в августе, доля кредитов с плавающими ставками была 45.8%, к декабрю выросла до 48.2%.
Свыше 90% от долга с плавающими ставками напрямую привязано к ключевой ставке Банка России и производным от КС в рамках функционирования денежного рынка, т.е. текущий долг котируется, как минимум по 16% и выше, т.к. к КС обычно идут надбавочные коэффициенты за риск.
Обзор рыночных средневзвешенных ставок по нефинансовому сектору демонстрирует высокую зависимость кредитного рынка РФ от денежного – нет ни лага, ни буфера, как в США, где американские банки имели возможность повышать кредитные ставки медленнее и менее интенсивно, чем рыночные ставки на денежном рынке.
Соответственно, даже в рамках рефинансирования кредитов по фиксированным ставкам бизнесу отдают долг под выше 16%, по крайней мере, для краткосрочного оборотного долга.
Ресурс устойчивости – накопленная кэш позиция, высокая маржинальность и/или высокие темпы роста бизнеса, но этот ресурс имеют очень малый процент компаний.
Как и в США или Европе, чудес не бывает. Слишком высокие ставки приведут к обострению долговых проблем у слабых звеньев цепи и/или к замедлению роста или даже кризису.
Тут главное поймать тайминг и начать снижать ставки быстрее, чем будут проявляться негативные последствия жестких ДКУ.
Какую рентабельность должен иметь бизнес, чтобы отбивать привлеченные финансовые ресурсы по ставкам 16-18% годовых?
Рентабельность инвесткапитала должна быть выше 20%, чтобы бизнес имел экономический смысл. Много ли такого бизнеса не только в России, а вообще? В основном в сегменте ИТ компаний, но и там распределение сильно смещено в группу историй успеха топ 5% от всех компаний.
Второй вариант – работать от оборота в фазе экспансии и активного расширения, плюс в расчете на инфляцию и обесценение долгов.
Третий вариант – работать под госгарантии, как на уровне госзаказов, так и покрывая кассовые разрывы от дорогих денег.
Понятно, что история с ростом кредитования по таким ставкам исключительно временная. Оперативные данные показывают, что в начале 2024 происходит замедление темпов прироста кредитования, хотя и не столь драматическое, как в 2015-2017.
В последнем обзоре ДКП Банк России ожидает дальнейшего тренда на ужесточение денежно-кредитных условий (ДКУ), как в рамках своих прогнозов, так и по опросам ключевых участников финрынка.
Одновременно с этим, присутствует спрос на кредиты выше исторического тренда, что является аномалией для текущей диспозиции по ДКУ.
Вышедшие данные по инфляции в РФ, не позволяют рассчитывать на быстрое смягчение ДКП, по крайней мере, в рамках существующих конфигурации коммуникации ЦБ РФ с рынком.
Макроэкономические условия должны измениться в достаточной степени, чтобы в иерархии приоритетов борьба с инфляцией отошла на второй план, а какие это могут быть условия?
• Существенное замедление кредитной активности с переходом к сжатию кредитования, как минимум, на протяжении трех месяцев.
• Замедление экономической активности с риском перехода в рецессию или даже кризис.
• Негативные события на финансовом рынке, в том числе обострение дефицита ликвидности.
• «Вихрь дефолтов» среди чувствительных для экономики компаний.
Пока этого нет, но, как и в случае с ФРС и ЕЦБ необходимо найти оптимальный тайминг между борьбой с инфляцией и чрезмерными издержками от жесткости ДКП.
Рентабельность инвесткапитала должна быть выше 20%, чтобы бизнес имел экономический смысл. Много ли такого бизнеса не только в России, а вообще? В основном в сегменте ИТ компаний, но и там распределение сильно смещено в группу историй успеха топ 5% от всех компаний.
Второй вариант – работать от оборота в фазе экспансии и активного расширения, плюс в расчете на инфляцию и обесценение долгов.
Третий вариант – работать под госгарантии, как на уровне госзаказов, так и покрывая кассовые разрывы от дорогих денег.
Понятно, что история с ростом кредитования по таким ставкам исключительно временная. Оперативные данные показывают, что в начале 2024 происходит замедление темпов прироста кредитования, хотя и не столь драматическое, как в 2015-2017.
В последнем обзоре ДКП Банк России ожидает дальнейшего тренда на ужесточение денежно-кредитных условий (ДКУ), как в рамках своих прогнозов, так и по опросам ключевых участников финрынка.
Одновременно с этим, присутствует спрос на кредиты выше исторического тренда, что является аномалией для текущей диспозиции по ДКУ.
Вышедшие данные по инфляции в РФ, не позволяют рассчитывать на быстрое смягчение ДКП, по крайней мере, в рамках существующих конфигурации коммуникации ЦБ РФ с рынком.
Макроэкономические условия должны измениться в достаточной степени, чтобы в иерархии приоритетов борьба с инфляцией отошла на второй план, а какие это могут быть условия?
• Существенное замедление кредитной активности с переходом к сжатию кредитования, как минимум, на протяжении трех месяцев.
• Замедление экономической активности с риском перехода в рецессию или даже кризис.
• Негативные события на финансовом рынке, в том числе обострение дефицита ликвидности.
• «Вихрь дефолтов» среди чувствительных для экономики компаний.
Пока этого нет, но, как и в случае с ФРС и ЕЦБ необходимо найти оптимальный тайминг между борьбой с инфляцией и чрезмерными издержками от жесткости ДКП.
Бюджет США остается крайне неустойчивым и прожорливым.
В марте Минфин США исполнил бюджет с дефицитом 236 млрд – это третий худший результат за все время после мар.23 (378 млрд) и мар.20 (659 млрд, когда запустили антиковидные стимулы).
За финансовый год (окт.23-мар.24) дефицит составил 1064 млрд vs 1100 млрд в 2023 и 1706 млрд в 2021 финансовом году.
За 12 месяцев дефицит составил 1.65 трлн (реально 2 трлн из-за бухгалтерских списаний авансов по студенческим кредитам) vs 1.8 трлн в 2023 (реально 1.5 трлн из-за обратного эффекта авансирования по студенческим кредитам).
С учетом инфляции в ценах 2021 дефицит за 12 месяцев свыше 1.7 трлн, что сопоставимо с кризисным 2009-2021, когда на пике дефицит был 1.8 трлн.
С доходами не все так хорошо. За 6 месяцев доходы составили 2.19 трлн vs 2.05 трлн в 2023, 2.12 трлн в 2022 и 1.51 трлн в 2019 фин.году.
За 5 лет инфляция составила около 23-24%, доходы выросли на 45% и вроде бы неплохо, но расходы растут опережающими темпами.
За 6 месяцев расходы составили 3.25 трлн vs 3.15 трлн в 2023, 2.79 трлн в 2022 и 2.2 трлн в 2019, т.е. прирост на 48% за 5 лет.
Это привело к расширению дефицита на 370 млрд за полугодие (2024 к 2019).
Важно отметить, что бюджет не является стимулирующим, в структуре расходов нет избыточных расходов на поддержку экономики или прямых адресных субсидий, как в 2020-2021.
Расходы выросли за полугодие немногим более 100 млрд, наибольший вклад в прирост расходов внесли:
• Процентные расходы – 128 млрд прироста
• Социальное обеспечение (в основном пенсии) и поддержка ветеранов – 66.4 млрд
• Поддержка банковской системы – 32 млрд
• Оборона – 26 млрд.
Все прочие статьи расходов дали менее 10 млрд прироста или сократились. В совокупности прочие статьи расходов сформировали сокращение на 150 млрд, где наибольшее сокращение – это прямое субсидирование населения (сокращение на 85 млрд или 20%).
Без учета процентных расходов роста госрасходов нет за фин.год, а при этом дефицит под 2 трлн, а что же будет, когда кризис вдарит?
В марте Минфин США исполнил бюджет с дефицитом 236 млрд – это третий худший результат за все время после мар.23 (378 млрд) и мар.20 (659 млрд, когда запустили антиковидные стимулы).
За финансовый год (окт.23-мар.24) дефицит составил 1064 млрд vs 1100 млрд в 2023 и 1706 млрд в 2021 финансовом году.
За 12 месяцев дефицит составил 1.65 трлн (реально 2 трлн из-за бухгалтерских списаний авансов по студенческим кредитам) vs 1.8 трлн в 2023 (реально 1.5 трлн из-за обратного эффекта авансирования по студенческим кредитам).
С учетом инфляции в ценах 2021 дефицит за 12 месяцев свыше 1.7 трлн, что сопоставимо с кризисным 2009-2021, когда на пике дефицит был 1.8 трлн.
С доходами не все так хорошо. За 6 месяцев доходы составили 2.19 трлн vs 2.05 трлн в 2023, 2.12 трлн в 2022 и 1.51 трлн в 2019 фин.году.
За 5 лет инфляция составила около 23-24%, доходы выросли на 45% и вроде бы неплохо, но расходы растут опережающими темпами.
За 6 месяцев расходы составили 3.25 трлн vs 3.15 трлн в 2023, 2.79 трлн в 2022 и 2.2 трлн в 2019, т.е. прирост на 48% за 5 лет.
Это привело к расширению дефицита на 370 млрд за полугодие (2024 к 2019).
Важно отметить, что бюджет не является стимулирующим, в структуре расходов нет избыточных расходов на поддержку экономики или прямых адресных субсидий, как в 2020-2021.
Расходы выросли за полугодие немногим более 100 млрд, наибольший вклад в прирост расходов внесли:
• Процентные расходы – 128 млрд прироста
• Социальное обеспечение (в основном пенсии) и поддержка ветеранов – 66.4 млрд
• Поддержка банковской системы – 32 млрд
• Оборона – 26 млрд.
Все прочие статьи расходов дали менее 10 млрд прироста или сократились. В совокупности прочие статьи расходов сформировали сокращение на 150 млрд, где наибольшее сокращение – это прямое субсидирование населения (сокращение на 85 млрд или 20%).
Без учета процентных расходов роста госрасходов нет за фин.год, а при этом дефицит под 2 трлн, а что же будет, когда кризис вдарит?
России удалось нормализовать счет текущих операций в 1 квартале 2024.
Согласно предварительно оценке Банка России, СТО в 1кв24 составил 22 млрд по сравнению с 15.4 млрд годом ранее. Если не учитывать аномальный 2022, с 2015 по 2021 среднеквартальный СТО составлял 16.5 млрд, а для первого квартала – в среднем 24.8 млрд, т.е. текущий показатель вполне укладывается в норму.
Разница с досанкционным периодом все же есть – не все заработанные деньги могут быть доступны. Специфика новых торговых партнеров предполагает накопление дебиторки (поставленный, но неоплаченный контрагентами российский экспорт), куда с начала 2022 ушло более 100 млрд или больше половины от всего «оттока».
В дополнение к этому, полученный кэш за поставленный экспорт не всегда может быть свободно использован так, как это было раньше в рамках Compliance Monitoring со стороны международных банкиров, если речь идет о расчетах в долларах или евро.
Также необходимо учитывать, что расчеты в валютах нейтральных стран предполагают ограниченную конвертируемость и невозможность свободного распоряжения финансовыми ресурсами, поэтому не все, что публикуется в платежном балансе доступно сразу и в полном объеме.
• Экспорт товаров и услуг немного снизился - 108.9 vs 114.9 млрд годом ранее
• Импорт товаров и услуг сократился - 82.5 в 1кв24 vs 92.2 млрд в 1кв23
• Торговый баланс вырос до 26.4 vs 22.8 млрд в прошлом году
• Удалось снизить дефицит первичных и вторичных доходов – 4.4 млрд vs дефицита 7.4 млрд в 1кв23.
Таким образом, увеличение СТО на 6.6 млрд за год (15.4 -> 22 млрд) связано с улучшение торгового баланса на 3.6 млрд и снижением дефицита первичных и вторичных доходов на 3 млрд.
• Снижение обязательств составило 3.7 vs 11.7 млрд в 1кв23
• Накопление внешних активов увеличилось до 22.6 vs +6.3 млрд годом ранее
• Снижение ЗВР составило 6.9 vs -5.1 млрд
• Ошибки и пропуски практически не изменились – 2.7 млрд.
Ситуация с платежным балансом относительно стабильна.
Согласно предварительно оценке Банка России, СТО в 1кв24 составил 22 млрд по сравнению с 15.4 млрд годом ранее. Если не учитывать аномальный 2022, с 2015 по 2021 среднеквартальный СТО составлял 16.5 млрд, а для первого квартала – в среднем 24.8 млрд, т.е. текущий показатель вполне укладывается в норму.
Разница с досанкционным периодом все же есть – не все заработанные деньги могут быть доступны. Специфика новых торговых партнеров предполагает накопление дебиторки (поставленный, но неоплаченный контрагентами российский экспорт), куда с начала 2022 ушло более 100 млрд или больше половины от всего «оттока».
В дополнение к этому, полученный кэш за поставленный экспорт не всегда может быть свободно использован так, как это было раньше в рамках Compliance Monitoring со стороны международных банкиров, если речь идет о расчетах в долларах или евро.
Также необходимо учитывать, что расчеты в валютах нейтральных стран предполагают ограниченную конвертируемость и невозможность свободного распоряжения финансовыми ресурсами, поэтому не все, что публикуется в платежном балансе доступно сразу и в полном объеме.
• Экспорт товаров и услуг немного снизился - 108.9 vs 114.9 млрд годом ранее
• Импорт товаров и услуг сократился - 82.5 в 1кв24 vs 92.2 млрд в 1кв23
• Торговый баланс вырос до 26.4 vs 22.8 млрд в прошлом году
• Удалось снизить дефицит первичных и вторичных доходов – 4.4 млрд vs дефицита 7.4 млрд в 1кв23.
Таким образом, увеличение СТО на 6.6 млрд за год (15.4 -> 22 млрд) связано с улучшение торгового баланса на 3.6 млрд и снижением дефицита первичных и вторичных доходов на 3 млрд.
• Снижение обязательств составило 3.7 vs 11.7 млрд в 1кв23
• Накопление внешних активов увеличилось до 22.6 vs +6.3 млрд годом ранее
• Снижение ЗВР составило 6.9 vs -5.1 млрд
• Ошибки и пропуски практически не изменились – 2.7 млрд.
Ситуация с платежным балансом относительно стабильна.