Розничные продажи в США показали рост на 0.2% м/м по номиналу в июне 2023 (данные за май улучшены на 0.2%) и может показаться, что есть прогресс, но оглядываясь в ретроспективу, с марта 2021 прогресса нет.
Номинальные розничные продажи за год выросли всего на 1.5%, за первое полугодие 2023 рост на 3.2% г/г, а за два год увеличение на 11%, но это по номиналу.
Весь рост пожирает инфляция. За год снижение на 1.6% с учетом инфляции, за первое полугодие падение на 1.6%, а за два года минус 1.3%. По сравнению с максимумов, достигнутых в марте-апреле 2021 на фоне потребительского угара, спровоцированного вертолетными деньгами снижение на 2.4% в реальном выражении - нет никакого прогресса, а присутствует затяжная стагнация, правда на высокой базе.
Если сравнивать 1П 2023 со средними потребительскими расходами за полгода до COVID (сентябрь 2019-февраль 2020) номинальный рост на внушительные 31.5%, но в реальном выражении рост на 12.2% - это много. Средне-исторический рост реальных потребительских расходов чуть более 2% с учетом инфляции в соответствии с трендом 2010-2019.
По тренду 2010-2019 от февраля 2020 к июню 2023 реальные расходы могли бы вырасти на 5-5.5%, а выросли на 12.2%, т.е. более чем вдвое выше нормы и это с учетом стагнации с нисходящим уклоном последние два года.
Все это показывает масштаб потребительского безумия в период 2020-2021, когда необеспеченное в буквальном смысле потребление выросло в разы сильнее, чем система была способна переварить спрос. Это и спровоцировало инфляционный шок.
Стагнация спроса с 1 кв 2021 есть следствие избыточного потребления 2020-2021 и подстройки системы под новый баланс.
Отклонение текущего потребления над трендом 2010-2019 на 6-7% показывает тот минимум, на который спрос должен быть скорректирован, а следовательно стагнация – это оптимистический сценарий, а падение спроса – реалистичный сценарий. Нет внутренних ресурсов под рост.
Тем временем, доля расходов на бензин падает до минимумов за 20 лет (подробности на графиках)…
Номинальные розничные продажи за год выросли всего на 1.5%, за первое полугодие 2023 рост на 3.2% г/г, а за два год увеличение на 11%, но это по номиналу.
Весь рост пожирает инфляция. За год снижение на 1.6% с учетом инфляции, за первое полугодие падение на 1.6%, а за два года минус 1.3%. По сравнению с максимумов, достигнутых в марте-апреле 2021 на фоне потребительского угара, спровоцированного вертолетными деньгами снижение на 2.4% в реальном выражении - нет никакого прогресса, а присутствует затяжная стагнация, правда на высокой базе.
Если сравнивать 1П 2023 со средними потребительскими расходами за полгода до COVID (сентябрь 2019-февраль 2020) номинальный рост на внушительные 31.5%, но в реальном выражении рост на 12.2% - это много. Средне-исторический рост реальных потребительских расходов чуть более 2% с учетом инфляции в соответствии с трендом 2010-2019.
По тренду 2010-2019 от февраля 2020 к июню 2023 реальные расходы могли бы вырасти на 5-5.5%, а выросли на 12.2%, т.е. более чем вдвое выше нормы и это с учетом стагнации с нисходящим уклоном последние два года.
Все это показывает масштаб потребительского безумия в период 2020-2021, когда необеспеченное в буквальном смысле потребление выросло в разы сильнее, чем система была способна переварить спрос. Это и спровоцировало инфляционный шок.
Стагнация спроса с 1 кв 2021 есть следствие избыточного потребления 2020-2021 и подстройки системы под новый баланс.
Отклонение текущего потребления над трендом 2010-2019 на 6-7% показывает тот минимум, на который спрос должен быть скорректирован, а следовательно стагнация – это оптимистический сценарий, а падение спроса – реалистичный сценарий. Нет внутренних ресурсов под рост.
Тем временем, доля расходов на бензин падает до минимумов за 20 лет (подробности на графиках)…
Американская промышленность снижается на 0.4% г/г (первое годовое снижения с февраля 2021), за месяц снижение на 0.54% (майские данные пересмотрены в худшую сторону на 0.2%).
Результативность за 1П 2023 не особо впечатляющая – плюс 0.44% к 1П 2022 и на уровне 1П 2019. Количество снижающихся отраслей промышленности превышает количество растущих.
За два года американская промышленность (добыча + обработка + производство и распределение газа и электроэнергии) выросла на 2.8%, в сравнении с доковидным февралем 2020 плюс 0.6%, за 10 лет прогресс незначительный – плюс 3%, за 15 лет – плюс 2.4%. Фактически, за 15 лет затяжная стагнация, но при этом значительные внутриотраслевые трансформации.
В июне 2023 положительную динамику показывает добыча полезных ископаемых (+2.8% г/г), нефтепереработка (+1.8% г/г), химия и нефтехимия (+1.8%), производство автотранспортных средств (+9.5%), аэрокосмическое производство и прочие транспортные средства (захватывает сегмент ВПК, в том числе бронетехнику) с ростом на 2.5% г/г, производство готовых металлических изделий (включает оружие и боеприпасы) растет на 1.6%, компьютеры и микроэлектроника показывает рост на 0.2% за год.
Сильнее всего снижается деревообработка (минус 5.6% г/г), производство бумаги и картона (минус 8.6%), издательская деятельность (минус 6.6%), текстильное производство (минус 8.6%), мебель и фурнитура падает на 7.6%., а производство пластика и резины (минус 5%). Отмечается падение производства в машиностроении на 2.8%.
Если сравнивать изменение производства от февраля 2020 – в плюсе в полном составе наукоемкий сегмент (машиностроение, электрооборудование, компьютеры и электроника, транспортное и аэрокосмическое производство и ВПК). В минусе низкомаржинальные сегменты с низкой добавленной стоимостью.
Масштабного роста ВПК не наблюдается, но в целом поддерживает промышленность, хотя эффект нивелируется падением других отраслей. Общий тренд промышленности устойчиво негативный с июля 2022, деградация может усиливаться.
Результативность за 1П 2023 не особо впечатляющая – плюс 0.44% к 1П 2022 и на уровне 1П 2019. Количество снижающихся отраслей промышленности превышает количество растущих.
За два года американская промышленность (добыча + обработка + производство и распределение газа и электроэнергии) выросла на 2.8%, в сравнении с доковидным февралем 2020 плюс 0.6%, за 10 лет прогресс незначительный – плюс 3%, за 15 лет – плюс 2.4%. Фактически, за 15 лет затяжная стагнация, но при этом значительные внутриотраслевые трансформации.
В июне 2023 положительную динамику показывает добыча полезных ископаемых (+2.8% г/г), нефтепереработка (+1.8% г/г), химия и нефтехимия (+1.8%), производство автотранспортных средств (+9.5%), аэрокосмическое производство и прочие транспортные средства (захватывает сегмент ВПК, в том числе бронетехнику) с ростом на 2.5% г/г, производство готовых металлических изделий (включает оружие и боеприпасы) растет на 1.6%, компьютеры и микроэлектроника показывает рост на 0.2% за год.
Сильнее всего снижается деревообработка (минус 5.6% г/г), производство бумаги и картона (минус 8.6%), издательская деятельность (минус 6.6%), текстильное производство (минус 8.6%), мебель и фурнитура падает на 7.6%., а производство пластика и резины (минус 5%). Отмечается падение производства в машиностроении на 2.8%.
Если сравнивать изменение производства от февраля 2020 – в плюсе в полном составе наукоемкий сегмент (машиностроение, электрооборудование, компьютеры и электроника, транспортное и аэрокосмическое производство и ВПК). В минусе низкомаржинальные сегменты с низкой добавленной стоимостью.
Масштабного роста ВПК не наблюдается, но в целом поддерживает промышленность, хотя эффект нивелируется падением других отраслей. Общий тренд промышленности устойчиво негативный с июля 2022, деградация может усиливаться.
Ставки по кредитам в долларовой зоне повышаются на траектории ужесточения ДКП, хотя скорость ужесточения кредитных условий несопоставимо ниже, чем скорость подъема ставки ФРС.
Нет консолидированной информации об актуальной стоимости кредитов для бизнеса в разрезе типа и размера бизнеса, но косвенно через отчетность коммерческих банков можно восстановить картину.
Подъем кредитных ставок начался с лагом примерно в полгода, что было связано с исключительно дешевым фондированием через депозиты, а скорость роста ставки примерно вдвое ниже скорости роста ставки ФРС.
Справедливо говорить, что на второй квартал 2023 средневзвешенные кредитные ставки для бизнеса выросли на 2.5 п.п в сравнении со средними ставками в 2021 (период нулевых ставок). Может быть чуть выше, но доверительный диапазон составляет 2.2-3.2 п.п, где в зависимости от структуры кредита, срочности займа и типа заемщика конечность стоимость может сильно меняться.
Стоимость кредитов продолжит расти по мере удорожания фондирования.
На балансе нефинансового сектора (от микропредприятий до мега корпораций) на 1 кв 2023 находится 10.8 трлн кредитов всех типов. За 10 лет объем непогашенных кредитов удвоился, с декабря 2019 прирост на 2.5 трлн.
Относительно валовой добавленной стоимости нефинансового бизнеса кредитная нагрузка составляет 61.4% по сравнению с 56% в декабре 2019, 50% 10 лет назад и 63-65% на пике до кризиса 2008.
Нет актуальной информации о доли кредитов с плавающей ставкой, нет понимания о структуре кредитов по срочности в отличие от облигаций, где статистика более систематизирована.
С 2019 среднеквартальный чистый прирост задолженности составлял около 200 млрд долл (с марта 2023 прирост кредитов остановился), предположительно до 2.5 трлн ежегодно может идти на рефинансирование от 10.8 трлн объема долга в кредитах.
Таким образом, рост процентных расходов сверх нормы (относительно 2021) по кредитам может составлять свыше 70 млрд долл в год (рефинансирование + новый долг) без учета кредитов с плавающими ставками.
Нет консолидированной информации об актуальной стоимости кредитов для бизнеса в разрезе типа и размера бизнеса, но косвенно через отчетность коммерческих банков можно восстановить картину.
Подъем кредитных ставок начался с лагом примерно в полгода, что было связано с исключительно дешевым фондированием через депозиты, а скорость роста ставки примерно вдвое ниже скорости роста ставки ФРС.
Справедливо говорить, что на второй квартал 2023 средневзвешенные кредитные ставки для бизнеса выросли на 2.5 п.п в сравнении со средними ставками в 2021 (период нулевых ставок). Может быть чуть выше, но доверительный диапазон составляет 2.2-3.2 п.п, где в зависимости от структуры кредита, срочности займа и типа заемщика конечность стоимость может сильно меняться.
Стоимость кредитов продолжит расти по мере удорожания фондирования.
На балансе нефинансового сектора (от микропредприятий до мега корпораций) на 1 кв 2023 находится 10.8 трлн кредитов всех типов. За 10 лет объем непогашенных кредитов удвоился, с декабря 2019 прирост на 2.5 трлн.
Относительно валовой добавленной стоимости нефинансового бизнеса кредитная нагрузка составляет 61.4% по сравнению с 56% в декабре 2019, 50% 10 лет назад и 63-65% на пике до кризиса 2008.
Нет актуальной информации о доли кредитов с плавающей ставкой, нет понимания о структуре кредитов по срочности в отличие от облигаций, где статистика более систематизирована.
С 2019 среднеквартальный чистый прирост задолженности составлял около 200 млрд долл (с марта 2023 прирост кредитов остановился), предположительно до 2.5 трлн ежегодно может идти на рефинансирование от 10.8 трлн объема долга в кредитах.
Таким образом, рост процентных расходов сверх нормы (относительно 2021) по кредитам может составлять свыше 70 млрд долл в год (рефинансирование + новый долг) без учета кредитов с плавающими ставками.
Вопрос об устойчивости экономики и финансовой системы США в настоящий момент лежит в плоскости долговой устойчивости, т.к. все прочие негативные факторы возмущения имеют более долгосрочный характер воздействия.
В этом контексте триггером может стать нефинансовый сектор, т.к. финансовый сектор имеет совершенно иную логику оценки устойчивости. Это не означает, что финсектор устойчивый – там другая специфика и риски (о финсекторе отдельно).
Рост стоимости обслуживания обязательств у домохозяйств в первую очередь влияет на потребление и норму сбережений, т.к. дополнительные процентные расходы поглощают финансовый буфер, который может быть ретранслирован в экономику.
В некоторых случаях, как в 2006-2008 рост ставок влияет на развертывание цепочки неплатежей по ипотечным кредитам, что 15 лет назад спровоцировало реализацию Sub-prime кризиса. В этот раз конфигурация и структура ипотечных структурированных продуктов у финсектора изменилась, поэтому данный аспект не является актуальным в той мере, как в 2008, хотя может вызывать проблемы при определенных условиях.
Рост стоимости обслуживания обязательств у государства напрямую влияет на дефицит бюджета, а следовательно необходимы новые заимствования, что еще больше увеличивает процентные расходы.
Однако, нет рисков дефолта у федерального правительства США, т.к. гарантии успешности размещений трежерис обеспечивает институт первичных дилеров в координации с ФРС, которые де-факто обязуются поддерживать необходимый спрос на случай деактивации спроса частного сектора или нерезидентов.
В этом смысле рост процентных ставок на рынке влияет на величину дефицита бюджета, но не на долговую устойчивость, т.к. все размещения гарантированы.
С корпоративным сектором ситуация иная. Нефинансовый бизнес имеет 7.2 трлн обязательств в облигациях (исключительно публичный бизнес) и еще 10.8 трлн в кредитах (от малого до крупного бизнеса).
В совокупности 18 трлн долгов, из которых до 3.5 трлн рефинансируется в пределах одного года (1 трлн облигации и около 2.5 трлн кредиты), плюс к этому необходимы новые заимствования.
Без учета эффекта плавающих ставок только на рефинансирование может уходить до 100 млрд дополнительных процентных расходов в сравнении с 2021 (30 млрд в облигациях и 70 млрд в кредитах) без учета новых займов. Плюс эффект плавающих ставок еще сотня миллиардов сверху. Это не все процентные расходы, а избыточные в сравнении со средними расходами в 2021.
Здесь важно понимать, что даже если ФРС внезапно начнет понижать ставки, обязательства, взятые в 2023 году, будут пролонгированы на многие годы. Например, если бизнес размещает 5 летние облигации по ставкам на 3 п.п выше, чем были в 2021, избыточные расходы сохраняются на весь период обращения 5-летних облигаций, даже если в 2024 ставки будут вновь нулевые.
Проблема избыточных процентных расходов становится долгосрочной, т.к высокие ставки в 2023 будет иметь отложенный эффект на многие годы в будущем. Это очень важно, т.к. даже, если долбанет и ФРС в 2024 вернет ставки к нулю – проблемы сохранятся, т.к. долги уже размещены!
Вот почему так важно понимать объем рефинансирования и новых размещений. Шлейф жестких финусловий в 2023 будет тянуться еще долго.
Долбанет ли? Конечно! Это балансовые соотношения и элементарная бухгалтерия. На макромасштабе при подобном объеме размещений неизбежно найдется слабое звено цепи. Не все имеют сотню миллиардов прибыли, как Apple и Microsoft Это не вопрос реализации негативного сценария, это вопрос времени.
Громкие новости могут появиться неожиданно (как мартовский кейс с парадом банкротств банков), а реализация негативного сценария идти стремительно.
Причем пространство решений для ФРС ограничено. Долги уже взяты, процентные расходы уже сжирают прибыль и будут сжирать многие годы. Будущее снижение ставки ничего не изменит, т.к. здесь спасет только принудительная реструктуризация долгов (по кредитам возможно, по облигациям нет).
В этом контексте триггером может стать нефинансовый сектор, т.к. финансовый сектор имеет совершенно иную логику оценки устойчивости. Это не означает, что финсектор устойчивый – там другая специфика и риски (о финсекторе отдельно).
Рост стоимости обслуживания обязательств у домохозяйств в первую очередь влияет на потребление и норму сбережений, т.к. дополнительные процентные расходы поглощают финансовый буфер, который может быть ретранслирован в экономику.
В некоторых случаях, как в 2006-2008 рост ставок влияет на развертывание цепочки неплатежей по ипотечным кредитам, что 15 лет назад спровоцировало реализацию Sub-prime кризиса. В этот раз конфигурация и структура ипотечных структурированных продуктов у финсектора изменилась, поэтому данный аспект не является актуальным в той мере, как в 2008, хотя может вызывать проблемы при определенных условиях.
Рост стоимости обслуживания обязательств у государства напрямую влияет на дефицит бюджета, а следовательно необходимы новые заимствования, что еще больше увеличивает процентные расходы.
Однако, нет рисков дефолта у федерального правительства США, т.к. гарантии успешности размещений трежерис обеспечивает институт первичных дилеров в координации с ФРС, которые де-факто обязуются поддерживать необходимый спрос на случай деактивации спроса частного сектора или нерезидентов.
В этом смысле рост процентных ставок на рынке влияет на величину дефицита бюджета, но не на долговую устойчивость, т.к. все размещения гарантированы.
С корпоративным сектором ситуация иная. Нефинансовый бизнес имеет 7.2 трлн обязательств в облигациях (исключительно публичный бизнес) и еще 10.8 трлн в кредитах (от малого до крупного бизнеса).
В совокупности 18 трлн долгов, из которых до 3.5 трлн рефинансируется в пределах одного года (1 трлн облигации и около 2.5 трлн кредиты), плюс к этому необходимы новые заимствования.
Без учета эффекта плавающих ставок только на рефинансирование может уходить до 100 млрд дополнительных процентных расходов в сравнении с 2021 (30 млрд в облигациях и 70 млрд в кредитах) без учета новых займов. Плюс эффект плавающих ставок еще сотня миллиардов сверху. Это не все процентные расходы, а избыточные в сравнении со средними расходами в 2021.
Здесь важно понимать, что даже если ФРС внезапно начнет понижать ставки, обязательства, взятые в 2023 году, будут пролонгированы на многие годы. Например, если бизнес размещает 5 летние облигации по ставкам на 3 п.п выше, чем были в 2021, избыточные расходы сохраняются на весь период обращения 5-летних облигаций, даже если в 2024 ставки будут вновь нулевые.
Проблема избыточных процентных расходов становится долгосрочной, т.к высокие ставки в 2023 будет иметь отложенный эффект на многие годы в будущем. Это очень важно, т.к. даже, если долбанет и ФРС в 2024 вернет ставки к нулю – проблемы сохранятся, т.к. долги уже размещены!
Вот почему так важно понимать объем рефинансирования и новых размещений. Шлейф жестких финусловий в 2023 будет тянуться еще долго.
Долбанет ли? Конечно! Это балансовые соотношения и элементарная бухгалтерия. На макромасштабе при подобном объеме размещений неизбежно найдется слабое звено цепи. Не все имеют сотню миллиардов прибыли, как Apple и Microsoft Это не вопрос реализации негативного сценария, это вопрос времени.
Громкие новости могут появиться неожиданно (как мартовский кейс с парадом банкротств банков), а реализация негативного сценария идти стремительно.
Причем пространство решений для ФРС ограничено. Долги уже взяты, процентные расходы уже сжирают прибыль и будут сжирать многие годы. Будущее снижение ставки ничего не изменит, т.к. здесь спасет только принудительная реструктуризация долгов (по кредитам возможно, по облигациям нет).
Происходит ли деиндустриализация в Европе? Сильнейший инфляционный шок за 40 лет, обострение структурный проблем, наложенные на энергетический кризис. Должна же быть реакция, но где и в какой мере?
Общий индекс промпроизводства малоинформативен, т.к. не позволяет оценить структурные трансформации, а именно они сейчас имеют значение. Евростат публикует структуру промышленности по отраслям в похожей классификации с Росстатом, хотя методологические различия присутствуют.
Последние данные за май 2023, но нет смысла сравнивать один месяц из-за наведенного шума, поэтому период для сравнения возьму «январь-май». В 2022 году начались искажения с марта в связи с взлетом цен на сырье и разрывом торговли с Россией, а в 2021 нереализованное постковидное восстановление, поэтому оптимальный период – январь-май 2019 и для справки сравнение промышленности с 2013 и докризисным 2008.
Итак, зона наибольшего поражения: добыча нефти и газа с обвалом на 47% (янв-май 23 к янв-май 19), производство одежды - минус 20.5%, издательская деятельность и печать – минус 17.4%, химия и нефтехимия – минус 12%, производство текстиля, кожи и сопутствующих товаров – минус 12.2%, металлургические производство – падение на 10.7%, производство бумаги, картона и изделий – минус 8.9%, нефтепереработка – минус 8.4%, а производство и распределение электроэнергии, газа и пара – падение на 6.9%.
В сравнении с 2022 сильнее всего упали: уголь, нефтегаз, деревообработка, химия и нефтехимия, металлургия.
Что растет? Наукоемкий сегмент: фарма – плюс 57%, компьютеры, оптика и микроэлектроника – плюс 41%, электрическое оборудование – плюс 14.5%, машиностроение – рост на 3.2%. Автомобильное производство на 5.5% ниже 2019, но в лидерах роста с 2022, это же касается прочего транспортного оборудования – минус 2.1%, но сильный рост с 2022 - 9.3%. В положительной области продуктовый сегмент и напитки.
Европа выводит низкомаржинальное и/или энергоемкое производство, замещая наукоемкой промышленностью с высокой добавленной стоимостью и диверсификацией.
Общий индекс промпроизводства малоинформативен, т.к. не позволяет оценить структурные трансформации, а именно они сейчас имеют значение. Евростат публикует структуру промышленности по отраслям в похожей классификации с Росстатом, хотя методологические различия присутствуют.
Последние данные за май 2023, но нет смысла сравнивать один месяц из-за наведенного шума, поэтому период для сравнения возьму «январь-май». В 2022 году начались искажения с марта в связи с взлетом цен на сырье и разрывом торговли с Россией, а в 2021 нереализованное постковидное восстановление, поэтому оптимальный период – январь-май 2019 и для справки сравнение промышленности с 2013 и докризисным 2008.
Итак, зона наибольшего поражения: добыча нефти и газа с обвалом на 47% (янв-май 23 к янв-май 19), производство одежды - минус 20.5%, издательская деятельность и печать – минус 17.4%, химия и нефтехимия – минус 12%, производство текстиля, кожи и сопутствующих товаров – минус 12.2%, металлургические производство – падение на 10.7%, производство бумаги, картона и изделий – минус 8.9%, нефтепереработка – минус 8.4%, а производство и распределение электроэнергии, газа и пара – падение на 6.9%.
В сравнении с 2022 сильнее всего упали: уголь, нефтегаз, деревообработка, химия и нефтехимия, металлургия.
Что растет? Наукоемкий сегмент: фарма – плюс 57%, компьютеры, оптика и микроэлектроника – плюс 41%, электрическое оборудование – плюс 14.5%, машиностроение – рост на 3.2%. Автомобильное производство на 5.5% ниже 2019, но в лидерах роста с 2022, это же касается прочего транспортного оборудования – минус 2.1%, но сильный рост с 2022 - 9.3%. В положительной области продуктовый сегмент и напитки.
Европа выводит низкомаржинальное и/или энергоемкое производство, замещая наукоемкой промышленностью с высокой добавленной стоимостью и диверсификацией.
Инфляция в Европе – есть ли замедление, какая структура инфляции и тенденции?
Инфляция в Европе замедлилась почти вдвое с 10.4% (октябрь 2022) до 5.5% г/г в июне 2023, но практически весь эффект от снижения инфляции обеспечила лишь одна компонента (электричество, газ, отопление и топливо), которая внесла 5 п.п в снижение инфляции с октября 2022.
На пике инфляционного шока с марта 2022 по октябрь 2022 энергетическая компонента формировала от 3.7 до 4.5 п.п в общем индексе потребительских цен в Еврозоне. Это очень много, т.к. в современной истории предыдущий максимум был в июле 2008 (1.7 п.п), а с 2014 по 2020 максимальный вклад был не более 1 п.п.
Сейчас энергия дефлирует и вычитает 0.5 п.п из инфляции, а октябрю 2022 вычет может достигать 1.7-2 п.п, что может снизить общую инфляцию.
Продукты питания, напитки и табак – второй триггер под разгон инфляции в Европе. Если по энергии пик был в октябре 2022, то по продуктовой компоненте пик был сформирован в марте 2023 на уровне 3.1 п.п (предыдущий максимум в июле 2008 – 1.2 п.п), а в среднем продовольствие с 2010 по 2019 вносило лишь 0.34 п.п в инфляцию, т.к. в марте 2023 было в 9 раз выше нормы, а сейчас (2.35 п.п) в 7 раз выше нормы!
На графиках рассчитано не годовое изменение цен, а вклад компонентов в формирование годовой инфляции для стран Еврозоны в п.п.
Инфляция без учета энергии и продуктов даже немного подросла, формируя почти 3.5 п.п в общем ИПЦ, что близко к максимуму в 3.6 п.п в марте 2023, т.е. прогресса нет! Для этого компонента норма 0.7 п.п с 2010 по 2019.
На траектории удорожания: медицина, культура, спорт и развлечения, общепит и прочие товары и услуги.
До разворота базовой инфляции еще далеко, проблемы остаются.
Это главный вывод из статистики. Волатильные компоненты дефлируют (энергия) или активно снижаются (продукты питания), но все прочие товары и услуги вблизи исторического максимума, разворота не наблюдается по данным за июнь 2023.
Инфляция в Европе замедлилась почти вдвое с 10.4% (октябрь 2022) до 5.5% г/г в июне 2023, но практически весь эффект от снижения инфляции обеспечила лишь одна компонента (электричество, газ, отопление и топливо), которая внесла 5 п.п в снижение инфляции с октября 2022.
На пике инфляционного шока с марта 2022 по октябрь 2022 энергетическая компонента формировала от 3.7 до 4.5 п.п в общем индексе потребительских цен в Еврозоне. Это очень много, т.к. в современной истории предыдущий максимум был в июле 2008 (1.7 п.п), а с 2014 по 2020 максимальный вклад был не более 1 п.п.
Сейчас энергия дефлирует и вычитает 0.5 п.п из инфляции, а октябрю 2022 вычет может достигать 1.7-2 п.п, что может снизить общую инфляцию.
Продукты питания, напитки и табак – второй триггер под разгон инфляции в Европе. Если по энергии пик был в октябре 2022, то по продуктовой компоненте пик был сформирован в марте 2023 на уровне 3.1 п.п (предыдущий максимум в июле 2008 – 1.2 п.п), а в среднем продовольствие с 2010 по 2019 вносило лишь 0.34 п.п в инфляцию, т.к. в марте 2023 было в 9 раз выше нормы, а сейчас (2.35 п.п) в 7 раз выше нормы!
На графиках рассчитано не годовое изменение цен, а вклад компонентов в формирование годовой инфляции для стран Еврозоны в п.п.
Инфляция без учета энергии и продуктов даже немного подросла, формируя почти 3.5 п.п в общем ИПЦ, что близко к максимуму в 3.6 п.п в марте 2023, т.е. прогресса нет! Для этого компонента норма 0.7 п.п с 2010 по 2019.
На траектории удорожания: медицина, культура, спорт и развлечения, общепит и прочие товары и услуги.
До разворота базовой инфляции еще далеко, проблемы остаются.
Это главный вывод из статистики. Волатильные компоненты дефлируют (энергия) или активно снижаются (продукты питания), но все прочие товары и услуги вблизи исторического максимума, разворота не наблюдается по данным за июнь 2023.
Экспорт энергоносителей (нефть, нефтепродукты, газ, СПГ и уголь) из России в недружественные страны остается стабильным третий месяц подряд (с марта по май 2023) на уровне 3.1-3.3 млрд долл в месяц.
На пике в марте 2022 экспорт был 22 млрд, среднемесячный объем экспорта в 2019 составлял 12.9 млрд, а минимум в 2020 – 4.9 млрд. Провал экспорта сильнейший за всю историю – это не новость, но полной блокады не произошло. Ничтожный денежный поток из недружественных стран идет и, видимо, находится торговое равновесие (в среднем в 4 раза ниже допандемической нормы).
Экспорт в нейтральные страны (в расчетах это Китай, Индия, Турция, Бразилия и Казахстан) в мае 2023 вырос до максимума с сентября 2022 (рост физических поставок компенсирует снижение средней цены) и составил 16.6 млрд долл.
Среднемесячный объем экспорта в нейтральные страны в 2019 находился на уровне 4.2 млрд, а с января по май 2013 в среднем 15.2 млрд за месяц.
Китай (8.4 млрд в мае и в среднем 7.5 млрд за месяц с января по май 2023) и Индия (5.5 млрд в мае и 4.7 млрд за январь-май 2023) вышли на максимум импорта энергоносителей из России, а Турция (2.2 млрд в мае, 2.7 млрд с начала 2023) наоборот, сокращает покупки. В сентябре 2022 Турция импортировала 5 млрд энергоносителей из России.
Совокупный экспорт энергоносителей из России в мае 2023 был на уровне 19.8 млрд (19.6 млрд в среднем с января по май 2023), максимум был в апреле 2022 – 32 млрд, а с января по август 2022 (пиковые цены и все еще работающий экспорт в Европу) в среднем 30.1 млрд. В 2019 в среднем было 17.1 млрд.
Первичные данные от Bruegel на основе зеркальной торговой статистики, пока в них нет Северной Африки и Ближнего Востока (туда реализуются нефтепродукты), поэтому фактический объем экспорта в нейтральные страны может быть выше.
В начале 2023 российский экспорт энергоносителей в страны дальнего зарубежья почти на 15% выше 2019 и лишь на 35% ниже пика января-августа 2022 и это без учета Северной Африки и Ближнего Востока.
На пике в марте 2022 экспорт был 22 млрд, среднемесячный объем экспорта в 2019 составлял 12.9 млрд, а минимум в 2020 – 4.9 млрд. Провал экспорта сильнейший за всю историю – это не новость, но полной блокады не произошло. Ничтожный денежный поток из недружественных стран идет и, видимо, находится торговое равновесие (в среднем в 4 раза ниже допандемической нормы).
Экспорт в нейтральные страны (в расчетах это Китай, Индия, Турция, Бразилия и Казахстан) в мае 2023 вырос до максимума с сентября 2022 (рост физических поставок компенсирует снижение средней цены) и составил 16.6 млрд долл.
Среднемесячный объем экспорта в нейтральные страны в 2019 находился на уровне 4.2 млрд, а с января по май 2013 в среднем 15.2 млрд за месяц.
Китай (8.4 млрд в мае и в среднем 7.5 млрд за месяц с января по май 2023) и Индия (5.5 млрд в мае и 4.7 млрд за январь-май 2023) вышли на максимум импорта энергоносителей из России, а Турция (2.2 млрд в мае, 2.7 млрд с начала 2023) наоборот, сокращает покупки. В сентябре 2022 Турция импортировала 5 млрд энергоносителей из России.
Совокупный экспорт энергоносителей из России в мае 2023 был на уровне 19.8 млрд (19.6 млрд в среднем с января по май 2023), максимум был в апреле 2022 – 32 млрд, а с января по август 2022 (пиковые цены и все еще работающий экспорт в Европу) в среднем 30.1 млрд. В 2019 в среднем было 17.1 млрд.
Первичные данные от Bruegel на основе зеркальной торговой статистики, пока в них нет Северной Африки и Ближнего Востока (туда реализуются нефтепродукты), поэтому фактический объем экспорта в нейтральные страны может быть выше.
В начале 2023 российский экспорт энергоносителей в страны дальнего зарубежья почти на 15% выше 2019 и лишь на 35% ниже пика января-августа 2022 и это без учета Северной Африки и Ближнего Востока.
О внешней торговли России с ведущими торговыми партнерами после начала СВО. Активное вытеснение недружественных стран из торгового оборота и усиление присутствия нейтральных стран, прежде всего Китая и Индии, т.к. с Турцией с начала 2023 очевидные проблемы.
Турция сразу после начала СВО стала основным торговым хабом по поставкам санкционных товаров в Россию.
В 2021 среднемесячный импорт из Турции в Россию составлял 480 млн долл, а в декабре 2022 достигал 1.3 млрд, непрерывно увеличиваясь с апреля 2022, но в 2023 что-то сломалось.
С января по май 2023 среднемесячные поставки снизились до 970 млн долл, а в апреле-мае еще ниже – 880 млн, что вдвое выше, чем в 2021, но восходящий тренд 2022 был прерван.
Из Индии импорта практически нет, можно не вдаваться в детали, а основным компенсирующим звеном выступает Китай, поставки из которого весной 2023 достигли исторического максимума - 9.3 млрд по сравнению с 4 млрд в 2022 (март-май) и 4.7 млрд в 2021.
Среднемесячный импорт из Китая в 2019 составил 4.1 млрд, а в 2021 – 5.6 млрд.
С недружественными странами импорт стагнирует на низкой базе. С апреля по декабрь 2022 в среднем 5.5 млрд в месяц, а с января по май 2023 – 5.1 млрд, что намного ниже, чем в 2021 – в среднем 11.5 млрд или и в 2019 – 10.5 млрд за месяц. Торговля с США и Великобританией практически полностью остановлена.
По основным торговым партнерам России (недружественные и нейтральные страны) с начала года импорт в среднем был на уровне 15.1 млрд в месяц, что на 16% ниже 2021 (18 млрд в месяц) и на уровне 2019 (15.3 млрд).
Экспорт всех товаров коррелирует с экспортом энергоносителей, т.к. доля энергоносителей в структуре совокупного экспорта товаров находится на историческом максимуме – 68.3% в начале 2023 по сравнению с 58.9% в 2021 и 64.2% в 2019.
Доля сырья в экспорте товаров с учетом металлов, сельхозпродукции, древесины и прочего вида сырья оценивается в 93%, т.е. после начала СВО Россия стала более зависимой от сырья.
Совокупный экспорт товаров находится на уровне 2019.
Турция сразу после начала СВО стала основным торговым хабом по поставкам санкционных товаров в Россию.
В 2021 среднемесячный импорт из Турции в Россию составлял 480 млн долл, а в декабре 2022 достигал 1.3 млрд, непрерывно увеличиваясь с апреля 2022, но в 2023 что-то сломалось.
С января по май 2023 среднемесячные поставки снизились до 970 млн долл, а в апреле-мае еще ниже – 880 млн, что вдвое выше, чем в 2021, но восходящий тренд 2022 был прерван.
Из Индии импорта практически нет, можно не вдаваться в детали, а основным компенсирующим звеном выступает Китай, поставки из которого весной 2023 достигли исторического максимума - 9.3 млрд по сравнению с 4 млрд в 2022 (март-май) и 4.7 млрд в 2021.
Среднемесячный импорт из Китая в 2019 составил 4.1 млрд, а в 2021 – 5.6 млрд.
С недружественными странами импорт стагнирует на низкой базе. С апреля по декабрь 2022 в среднем 5.5 млрд в месяц, а с января по май 2023 – 5.1 млрд, что намного ниже, чем в 2021 – в среднем 11.5 млрд или и в 2019 – 10.5 млрд за месяц. Торговля с США и Великобританией практически полностью остановлена.
По основным торговым партнерам России (недружественные и нейтральные страны) с начала года импорт в среднем был на уровне 15.1 млрд в месяц, что на 16% ниже 2021 (18 млрд в месяц) и на уровне 2019 (15.3 млрд).
Экспорт всех товаров коррелирует с экспортом энергоносителей, т.к. доля энергоносителей в структуре совокупного экспорта товаров находится на историческом максимуме – 68.3% в начале 2023 по сравнению с 58.9% в 2021 и 64.2% в 2019.
Доля сырья в экспорте товаров с учетом металлов, сельхозпродукции, древесины и прочего вида сырья оценивается в 93%, т.е. после начала СВО Россия стала более зависимой от сырья.
Совокупный экспорт товаров находится на уровне 2019.