Химическое производство приняло на себя основной удар от энергетического кризиса в Европе, упав на 15% за год.

Эта отрасль включает в себя шесть основных сегментов на третьем уровне классификации в соответствии с NACE rev 2 (67 страница).

▪️Производство основных химических веществ, удобрений и азотных соединений, пластмасс и синтетического каучука в первичных формах – здесь основной удар с обвалом на 26%, что по резкости сокращения сопоставимо с кризисом 2009. Текущий уровень индекса на пути к пробитию минимума за последние 30 лет.

Этот сегмент преимущественно включает продукцию низших переделов, например, производство промышленных газов (метан, пропан, бутан), удобрения, серную, соляную кислоту и еще десятки других хим.веществ, необработанную пластмассу и каучук, т.е. самые базовые материалы.

▪️Производство пестицидов и других агрохимических продуктов не изменилось за год, однако, производство за последние 12 месяцев обновило исторический максимум. Это более широкая категория, которая включает все виды сельхоз удобрений более высокого уровня передела, чем азотные, фосфатные или калийные удобрения из первой группы.

▪️Производство красок, лаков и аналогичных покрытий, типографской краски и мастик – отмечается снижение на 6% г/г, но годовое производство соответствует 2016-2019. Ничего критичного, энергокризис напрямую не повлиял на этот сегмент.

▪️Производство мыла и моющих средств, чистящих и полирующих средств, косметики и парфюмерии – рост на 2.6% г/г и обновление исторического максимума годового производства. Это самая емкая, капитализированная и маржинальная группа.

▪️Производство других химических продуктов снижается на 1.5%, а годовое производство в 3-4% от своего максимума – никакого воздействия энергокризиса.

▪️Производство искусственных волокон снижается на 2% и стагнирует по годовому производству. Тенденция сжатия производства последние 20 лет, никаких явных перекосов с 2021 нет.

Таким образом, ущерб есть, но локализован в узком сегменте низкомаржинального производства низших переделов.

Самый мощный удар энергетического кризиса в 2022 Европа переживает относительно мягко. Разрухи и масштабного кризиса пока не проявляется.

Шок по энергокризису не может проявиться дважды в одном месте и по аналогичному сценарию. Базовый сценарий заключается в том, что в 2023 по ценам на сырье должна быть «разгрузка», т.е. снижение в годовом выражении по средним ценам за квартал и/или за год относительно 2022.

Основой снижения цен станут проблемы в мировом спросе на основных рынках (Китай и ОЭСР), нормализация логистики, балансировка спроса и предложения и более устойчивое отсечение России от европейского рынка с заменой на альтернативных поставщиков.

Этот процесс не может быть быстрым, но основное сжатие экспорта энергоносителей из России в Европу произошло в 2022 (особенно по газу), поэтому 2023 будет умеренным по данному треку.

Дезорганизация, дезориентация ключевых партнеров на энергетических рынках в 2022 – это уже прошлая история. Эффект внезапности, неожиданности и неопределенности в 2022 уже не является актуальным, т.к Европа проделала значительный путь по компенсации разрыва между доступным предложением нефти и газа и внутренним спросом.

Это история на годы, но подобных 2022 ценовых выбросов в 2023 стоит ожидать, если будут проблемы в поставках у США, Катара или Саудовской Аравии. Этот сценарий болезненный для России, но лучше исходить из пессимистичного сценария, предпринимая собственные шаги и меры по диверсификации экономики, чем слепо и безответственно полагаться на сырьевую конъюнктуру.

Что касается влияния энергокризиса на промышленность – здесь все локализовано в ограниченном сегменте производства низких переделов (первичная химия, металлургия, деревообрабатывающая промышленность). Это именно то, что падает стремительно в соответствии с траекторией развития энергокризиса.

Почему нет масштабного кризиса в Европе? Экономика ЕС-27 в высшей степени диверсифицирована, где замкнуто производство практически всей доступной номенклатуры полного цикла, за исключением первичного сырья.

По предварительным расчетам пострадавшие сегменты занимают около 15% в структуре европейского производства. Да, они снижаются на 20-30%, но т.к. их доля относительно низкая, а промышленность смещена в стороны наукоемкой, то результирующий эффект ограниченный, чем в моно-экономике.

Можно долго спорить, какая страна или регион обладает большей степенью диверсификации (США, Китая или Европа), но внутренние демпферы поглощают отклонения системы от равновесных уровней.

Система, как бы переваривает, саморегулируется, сохраняя баланс и интегральную устойчивость.

Конечная маржинальность экономики существенно снизилась, т.к. бизнес вынужден компенсировать энергетические издержки за собственный счет, пытаясь сохранить объем производства и рабочие места (вскоре будет отдельный анализ).

В дополнение к этому нельзя списывать со счетов беспрецедентные объемы государственной помощи (точные данные будут по мере выхода соответствующей информации за 2022 – примерно в марте-апреле 2023).

Также следует понимать, что деградация базовых отраслей экономики может иметь отложенный эффект, т.е. производство средних и высоких переделов с высокой вероятностью получит негативное воздействие в 2023 из-за проблем с первичным производством.

В какой мере? Нет ответа, но, по всей видимости, неуправляемого коллапса удалось избежать в контексте воздействия энергетического кризиса.

Что повлияло?
▪️Экстренные и оперативные программы госпомощи
▪️Высокая степень и глубина диверсификации европейской экономики, где можно было перебрасывать проблемные участки на здоровые звенья цепи
▪️Оборонный заказ, который существенно поддерживает европейскую и американскую экономику.

Локализация энергетического кризиса не отменяет структурные проблемы европейской экономики: долговой кризис, который себя в полной мере проявит в 2023, демография, деградация рабочей силы, снижение темпов технологического прогресса, ограниченный трансфер в рамках доходных кластеров населения, деглобализация, торговые войны и протекционизм, политическая деформация и масса других проблем.

Если Европе и удастся минимизировать проблемы от энергетического кризиса, экономические и финансовые риски на этом не уходят. Снижение маржинальности бизнеса должно в перспективе 1-3 лет оказать негативное воздействие на инвестиционный потенциал, т.е. снизить валовый объем инвестиций в экономике. Как и в какой пропорции? Это отдельный анализ.

Судя по данным на конец 2022, Европе удалось сохранить промышленность – каскадного коллапса не произошло. Лишь 12-15% в структуре добывающей и обрабатывающей промышленности находится в режиме «свободного падения», 20% управляемо снижается, 40% плюс-минус стагнирует и 25% растет, причем растут отрасли с высокой добавленной стоимостью.

Динамика разнонаправленная, но говорить о масштабном кризисе пока не приходится.

В связи с тем, что экономика Европы в высшей степени диверсифицирована, работают естественные демпферы поглощения «избыточного негативного возмущения», а чем выше глубина переработки, тем ниже доля первичного сырья в структуре конечной стоимости. Это и позволяет балансировать издержки общеевропейского бизнеса.

Можно долго и подробно описывать структурные проблемы в Европе, но большая часть из этих проблем носит долгосрочный и глубинный характер, как например, фактор демографии, структура и качество рабочей силы, падение производительности, эффект деглобализации, торговых войн, затухание импульса технологического развития и структурной трансформации экономики.

Однако, главная проблема в 2023 – это долговой кризис, который выражается в росте стоимости обслуживания (скорость роста ставок максимальная за 42 года), в нарушении механизма рефинансирования (доступ к капитулу имеют только государство и высоконадежные крупные компании) и в интегральном ужесточении финансовых условий.

В целом, способность в доступе к заемному финансированию снижается во всех развитых странах и тут начинает работать механизм финансовой сегрегации, отсечения заемщиков по качеству. Это и есть главное отличие сверхмягких финансовых условий от жестких. В первом случае доступ к капитулу получает любой шлак, во втором случае наиболее надежные заемщики.

В условиях жестких финансовых условий в первую очередь слетает перекредитованный, токсичный и убыточный бизнес и далее по уровням выше, подбираясь к самым надежным. Поэтому, чем более жесткие финансовые условия, тем выше доля отсечения бизнеса от финансирования.

Тут всплывает чисто европейская проблема. Если США и Япония консолидированы, в Европе ярко выраженная экономическая и финансовая раздробленность, где Германия и Франция имеют высшую способностью к привлечению денежных потоков, тогда как периферия, а в особенности страны Восточной Европы практически лишены способности привлекать финансовые ресурсы в условиях кризиса доверия.

Это может спровоцировать политическое, социальное напряжение в Европе, как было в ограниченном проявлении в 2010-2012, когда бушевал первый эпизод долгового кризиса. Сейчас будет сложнее. Уровни долгов выше, противоречия и дисбалансы шире, что актуализирует дезинтеграционные процессы.

В 2022 казалось, что энергетический кризис станет суперфактором, спусковым крючком для реализации жесткого варианта кризиса, когда одновременно и в одном месте накладываются негативные процессы различного характера и степени воздействия.

В 2023 этот сценарий не реализовался в исходном виде, но запас прочности стал однозначно ниже, т.к. ресурсы были истощены в рамках компенсации энергетических издержек. Вот как это истощение отразится в условиях долгового кризиса? Хороший вопрос!

Федеральные Резервные Банки (ФРБ) в рамках единой структуры ФРС ежемесячно проводят региональные опросы и мониторинг промышленного сектора. Обычно в отслеживание попадает несколько ключевых индикаторов, как текущая и ожидаемая производственная активность, занятость в производстве, зарплаты, новые заказы, запасы продукции, цены закупки и конечной продукции.

Одновременно с этим ФРС публикует индекс промышленного производства по фактической произведенной продукции. В нормальной ситуации региональные опросы имеет корреляцию с общим индексом промпроизводства, но не в 2022 году.

Что есть общее в отчетах пяти ФРБ? Все единогласны в том, что заказы на новую продукцию падают (опережающий индикатор) максимальными темпами с 2015.

Консенсус по новым заказам соответствует с опросами PMI в категории заказы, т.е. выборка репрезентативна.

Если синхронизировать индекс новых заказов с промпроизводством, то масштаб падения заказов эквивалентен падению промпроизводства в среднем на 5-5.5% г/г (по ретроспективной аналогии и корреляции), тогда как фактическое промпроизводство растет на 2-3%.

Индекс производственной активности снижается на 10 пунктов в среднем по пяти представительствам ФРБ – это эквивалент снижения промпроизводства на 4-4.5%.

Индекс занятости с февраля-марта 2022 развернулся вниз, но пока в положительности области – это свидетельствует о резком сокращении темпов найма рабочей силы (точнее намерений найма).

Подобная рассинхронизация (индекс ожидания резко вниз, а фактические производство продолжает рост) может быть связана с несколькими уникальными обстоятельствами. Бизнес переоценивает будущие проблемы, спровоцированные инфляционным и долговым кризисом, действуя осторожно, проявляя скептицизм в оценке перспектив.

Импульс промышленного производства локализован в избранных отраслях, замкнутых на ограниченный или закрытый сегмент, как, например, ВПК, что ранее было подчеркнуто в обзорах.

Ситуация интересная, т.к. обычно подобные ожидания бизнеса неизбежно приводили к кризису.

Множество опережающих индикаторов сигнализируют о приближающемся кризисе в США, но сам кризис еще далек от реализации, если полагаться на официальную статистику.

▪️Coincident Economic Indicators рассчитывается BEA и базируется на уровне безработице, количестве созданных рабочих местах, средней продолжительности рабочей недели и на зарплатах.

Этот индикатор часто используют, как возможность оценки помесячной динамики ВВП, т.к. историческая корреляция очень высокая (показано на графике). Учитывая, что рынок труда очень силен, а зарплаты растут, хотя и теряют темп, в итоге индикатор растет на 1.9% г/г, как и ВВП.

Conference Board Leading Economic Indicators считается с иным набором экономических индикаторов (разрешения на строительство новых домов, заявки на пособия по безработице, средняя рабочая неделя, индекс S&P, спрэды на долговом рынке, кредитный импульс, новые заказы через ISM, заказы на товары длительного пользования).

История показывает, что не всегда этот индикатор предсказывал кризис. Например, при серьезном снижении в 2001 году до минус 11 пунктов по индикатору, реальный ВВП остался в положительной области. С другой стороны, сопоставимое снижение по индикатору в 2020 было на фоне самого сильного снижения ВВП за 70 лет.

▪️Conference Board Leading Economic Indicators углубляется непрерывно с октября 2021 и достигает минус 4.5 пункта, что повышает риски кризиса, но не гарантирует. Однако, в 100% случаях снижение индикатора приводило к резкому замедлению экономики США и переходу, как минимум, в рецессию.

▪️NFIB Small Business Survey: Optimism продолжает снижаться в декабре 2022, «пробуривая» очередное дно (минимумы с 2009).

▪️Компоненты индекса PMI синхронно снижаются, где новые заказы двигаются с опережением в негативную область (ниже 50 пунктов, что свидетельствует о сжатии производственной активности).

Бизнес крайне пессимистично воспринимает перспективы, а пессимизм коррелирует с заморозкой инвестиционной активности и наймом персонала. Это должно вскоре повлиять негативно на экономику.

Сезон отчетности в США начинается и через 3 недели почти 70% компаний в индексе S&P500 должны отчитаться.

Предполагается, что в 2022 выручка по номиналу вырастет на 11.5% г/г по сравнению с ростом на 16.5% в 2021, однако учитывая рекордную инфляцию в 2022, реальный рост стремится к нулю.

По индексу потребительский цен среднегодовая инфляция в 2022 составила 8%. Рост выручки компаний без учета энергетического сектора всего лишь 8.4%, т.е. реальный темп около нуля.

Драйверы роста 2020-2021 сходят со сцены в 2022, а это потребительский сектор и инфотех. В 2022 по оценках Wall St потребительские услуги по выручке выросли всего на 4.3% (падение прибыли на 16.7%), потребительские товары первой необходимости выросли на 8.8% по выручке (падение прибыли на 2.7%), а потребительские товары вторичной необходимости (преимущественно долгосрочного пользования) показали рост на 8.9% (прибыль плюс 4%).

Информационный сектор растет на 10.6% по номинальной выручке против 17.3%, но более заметна деградация по прибыли (рост на 9% против 38% в 2021).

Сырьевой сектор (Energy + Materials) стал главными бенефициаром энергокризиса и глобальной инфляции в 2022, где выручка нефтегаза выросла на 48%, а химии и металлургии на 11.4%, но в 2023 все изменится – динамика будет негативной.

Промышленные компании после многолетней стагнации увеличили выручку на 11.2% в 2022 и резко нарастили прибыль на 31%, но здесь участвуют компании из ВПК и именно они станут «новыми героями».

В таблице представлен прогноз отраслевых аналитиков на 2023 и 2024 года. В этом году ожидается рост выручки по всем компаниям на 2.4%, что неизбежно приведет к падению выручки с учетом инфляции, а прибыль покажет около нулевую динамику (рост на 3%).

Рынок НЕ ждет кризиса, а предполагает ограниченную и управляемую рецессию. Учитывая, что рынок практически всегда ошибается в подобных прогнозах, реальность может оказаться более драматической.

Судя по прогнозу роста прибыли финсектора, долгового кризиса также никто не ожидает от слова совсем. Ну посмотрим!

Отставка Арестовича (добровольная?) может быть связана с его политическими амбициями на президентские выборы на Украине в марте 2024. Арестович на протяжении последних нескольких лет создававший информационный фон, очевидно не может попасть в ловушку созданной им же информационной конструкции, даже если эта конструкция дает сбой.

Формально, это мало что меняет, т.к. он работал как бы на «общественных» началах и даже так может двигаться по выгодному ему треку.

3 дня назад Арестович неосторожно высказался по поводу инцидента в жилом доме в Днепропетровске, предположив, что это могут быть последствия работы украинской ПВО. На следующий день на него обрушилась волна хейта, подхваченная некоторыми медийными структурами на Украине, обвиняя его в работе на Москву и подрывной деятельности.

Арестович слишком хитер, умен и амбициозен, чтобы использовать краткосрочный информационный выброс, как достаточный повод, чтобы сойти со сцены, столько вложив в раскрутку своего образа, причем весьма успешно.

На Украине Арестович один из самых популярных политиков, опережая даже Зеленского по уровню цитируемости и запросам в поисковых системах.

Главное отличие Арестовича от прошлых и действующих украинских политиков заключается в том, что не только блестяще эрудирован, но и имеет способность формирования собственной смысловой нагрузки, парирования аргументами и создания выгодной ему информационной и политической повестки.

Обычно про таких, как Арестович говорят как о теневом правительстве или идеологическом центре, т.е он вполне компетентен для конструирования идеологической архитектуры и политического остова будущей Украины, если это будущее для Украины наступит.

Совершенно однозначно, что Арестович не настолько инфантилен и чувствителен, чтобы волна ограниченного хейта могла сбить его с пути. Его вообще не интересует чужое мнение, т.к. он имеет способность и возможность эффективно продвигать и защищать собственную позицию, а в дебатах подавляет оппонентов аргументами и смысловой нагрузкой.

Это лишь версия, но с высокой вероятностью, Арестович формирует базу под выстраивание параллельной политической архитектуры с явными намерениями взойти на политический Олимп. Глупо полагаться, что Арестович, имея такой потенциал, выпадет в осадок.

Для России это наиболее серьезная угроза, потому что уровень потенциала и компетенции Арестовича весьма высоки, несопоставимо выше, чем все предыдущие говорящие головы на Украине, т.к. он имеет способность аккумулировать энергию и потенциалы под необходимый для себя вектор развития событий. Зеленский, очевидно, не ровня Арестовичу, это разные уровни.

Поэтому где-то он должен выстрелить, но где? В любом случае, учитывая, что Украина отдана на аутсорсинг западным структурам, номинальную власть будет определять элита Запада, а Арестович попытается встроиться в это окно.