Протесты в США заметно идут на спад. И очевидно не потому, что отсутствуют подтверждённые случаи стычек с полицией, а потому, что молчат даже оппозиционные американские СМИ, ранее оповещавшие хотя бы о каких-то демонстрациях и акциях. Мы это видим в прямом эфире, работая над этим профессионально.

Всё опять сводится к уровню третьих суток беспорядков: Лос-Анджелес и Нью-Йорк — авангард, остальные по желанию. Только на этот раз сугубо мирными методами. Остаётся лишь найти паззл, который даст полноценное представление о том, что происходит.

Природа этого затишья может быть расшифрована через две взаимоисключающие гипотезы, на мой взгляд. Первая предполагает гениальную для американского социального протестного движения стратегическую перегруппировку: переход от стихийных уличных столкновений к планомерной организации забастовочных комитетов, созданию сетей взаимопомощи и интеллектуальной работе по осмыслению тактических ошибок. В таком случае текущая пауза — не предвестник капитуляции, а подготовка к синхронизированному удару 14 июня, когда энергия протеста может быть направлена в экономическое русло, парализующее жизненно важные артерии капитала.

Вторая гипотеза, которую я для себя выдвинул, рисует менее оптимистичную картину: кооптация протеста в связке с Демпартией, превращающая классовое движение в управляемый феномен по образцу Occupy Wall Street 2008 года, где поначалу классовое социальное антикапиталистическое движение превратилось в ритуальные шествия, подменившие борьбу, а затем, разменяв гнев масс, становится в предвыборных комбинациях.

Ошибочно, как мне кажется, сводить ситуацию к простому силовому подавлению — уроки 1992 года в Лос-Анджелесе демонстрируют, что даже кровавый террор (63 убитых, 2383 раненых) не гарантирует окончательной победы системы над восстанием. Не говоря уже о том, что даже в 1992-м, когда протесты реально подавили силой, ограниченные акции всё равно продолжались до 1993 года.

Нынешнее отсутствие массовых жертв при беспрецедентной военизации пространства указывает на качественное изменение самого протеста: из стихийного бунта он трансформируется в попытку сознательного рабочего движения, где тактическое отступление может быть мудрее лобовой атаки. Это мы особенно ярко увидели в минувший вторник.

Именно эта метаморфоза придаёт особое значение грядущему 14 июня — дата станет точкой подведения итогов предыдущих 8 дней протеста, где проявится истинная природа затишья. Критерием успеха станет не количество демонстрантов, а способность нанести системный экономический удар через всеобщие стачки в транспорте, портах и логистических центрах. У американского антивоенного рабочего движения уже есть такой опыт — вспоминаем «Атлантическую забастовку» Восточного побережья против отправки грузов в Израиль.

Мы будем анализировать и наблюдать. Диалектика революционной борьбы никогда не сводилась к перманентной уличной конфронтации. Ритм классовой войны предполагает фазы концентрации сил, стратегического отступления и перегруппировки — всё ради достижения решающего превосходства в кульминационный момент.

Нынешняя пауза может оказаться либо гениальным манёвром, либо симптомом смертельной болезни движения, захваченного реформистами. Но даже в последнем случае это не поражение, а суровый опыт: пусть продаются те, кто непременно сделает это — в будущем трудовые коллективы будут знать, что с ними дела иметь не надо; пусть пустословят те, кто и раньше ничего не делал — их бездействие родит организации действия в будущем.

Именно поэтому 14 июня будет не просто датой в календаре — это экзамен на зрелость для американского рабочего движения, где цена ошибки измеряется не днями, а десятилетиями отсроченного освобождения. И я искренне надеюсь, что грядущий день станет повторением всеобщей стачки в Великобритании 1926 года, когда пресса твердила о «нормализации», пока страна не оказалась парализована. Хотя надежды эти, во многом, призрачны, пусть и не безосновательны.