#история #дата_недели 21 января 1924 г., ровно 100 лет, скончался Владимир ЛЕНИН, «один из тех людей, которых действительно можно назвать исключительными», как писал про него Ф. Кастро. Но он обязательно ещё вернётся, хотя, возможно, не в самом каноническом своём виде, а в ином – неожиданном.

Вот, например, что пишет Иммануил ВАЛЛЕРСТАЙН в своей статье 2011 г. «Ленин и ленинизм сегодня и послезавтра» (мы к ней уже обращались, когда изучали феномен «ленинизма», но сегодня повод иной...):

Где-то к 2050 г. Ленин вполне может стать основным национальным героем России. Это... абсолютно ничего не говорит нам о будущем как социальной теории марксизма, так и политической практики ленинизма... – прогнозирует американский философ. Главное тут не оценочные «плюс» или «минус», которые регулярно меняются местами, а именно общий отпечаток в истории. Это едва ли не закон современной микросистемы – знаковые события и фигуры неустранимы из национальной памяти...
В наши дни Ленин в России является... крайне неоднозначной политической фигурой <...> Однако остаётся непреложным тот факт, что национальному самосознанию требуются сильные объединяющие личности... Попробуем просчитать, как российские учебники будут представлять Ленина детям, скажем, в 2050 г. «Мне думается, - пишет Валлерстайн. - что Ленин для России неизбежно окажется центральной фигурой ХХ ст. Тому я вижу как минимум четыре причины...»

1. «Национализм» – Ленин будет представляться великим национальным деятелем и патриотом, который спас Россию от полного распада, вызванного хронической некомпетентностью старого режима по всем направлениям <...> То, что сам Ленин будет переворачиваться в своем саркофаге от чудовищности подобных националистических восхвалений, не имеет ровным счётом никакого значения <...> За него к тому времени решат, какова была его историческая роль.

2. Ленина будут почитать как великого продолжателя реформ графа С.Ю. Витте <...> Реформы Витте и Ленина, – напишут будущие историки, – положили начало российской индустриализации и тем самым послужили отправной точкой как серьёзного подъема обороноспособности и науки, так и роста ВВП на душу населения <..> Это аналогично тому, как А. де Токвиль считал Французскую революцию необходимым... продолжением модернизационных реформ Ж.-Б. Кольбера, которые тот развернул в 1660–1680 годах; они вызвала такое сопротивление элит старого режима, что для завершения дела потребовались ещё целое столетие и мощная революция...

3. Ленина будут считать не только модернизатором и западником (из-за его мечтаний об электрификации и призывов «догнать и перегнать»), но и предтечей пробуждения Азии и всего третьего мира <...> России в 2050 году, вероятно, будет уместно настаивать на первенстве Ленина и напоминать Индии и Китаю о былых достижениях в борьбе с колонизаторами и истоках политического вдохновения их собственных национальных героев.

4. «Более тонкие наблюдатели, возможно, также заметят», пишет Валлерстайн, что Ленин оказался первым деятелем в истории России, который на практике разрешил затяжной спор между «западниками» и «почвенниками» (антизападниками), став одновременно и тем и другим <...> Возможно, будет отмечено и то, что Ленин перенёс на мировой уровень своё решение коллизии западничества и антизападничества, незаметно, но эффективно сместив акцент с поддержки безнадёжных пролетарских революций в странах Запада на поддержку национальных революций в незападных странах...

5. Наконец, в Ленине увидят решительного и дальновидного политического лидера <...> Национальные герои - непременно решительные люди. Ленин порою ошибался, чаще оказывался прав, но нерешительным он не был никогда, – делает итоговый вывод Валлерстайн.

Что ж, любопытный прогноз, где одним из условий исторической реабилитации Ленина является полнейшее исчезновение из массового сознания и из памяти людей такого догматического феномена как «марксизм-ленинизм», который «изобрела в 1923 году советская партийная верхушка» и который был навязан «коммунистическим партиям остального мира наподобие смирительной рубашки». #ЛЕНИН

#день_истории
Такие вот события пронеслись вчера мимо нас, с разным «некруглым» возрастом: 114 лет «Марксизму и эмпириокритицизму» - главному философскому труду Ленина; 69 лет почившему в бозе Варшавскому договору — самому неагрессивному военному блоку в истории человечества; ну и наконец 29 лет первому всебелорусскому референдуму 1995 г.

Позволим себе #с_нашей_колокольни некоторые #рефлексии относительно последнего, который сейчас воспринимается как очевидный и на фоне последующих не вызывает особого негатива.

Хотя тогда, конечно, общественность возмущалась, и были вопросы по конституционности референдума и по процедуре. Например, по правомерности вынесения вопросов по изменению госсимволики, приданию русскому языку статуса государственного и превращению президентской республики в президентско-парламентскую, с правом президента на роспуск парламента, на референдум; имеющийся закон тогда якобы не предполагал возможности вынесения на всенародное обсуждение тем, касающихся национально-исторической идентичности, и не допускал внесения изменений в Конституцию в последние полгода деятельности парламента. А ещё всплыли «траблы» с использованием админресурса для обеспечения явки студентов, заводчан и работников бюджетных организаций и т.д. Хотя общественность вовсе не по процедуре возмущалась, а по содержанию вопросов: они напрочь перечёркивали все культурно-политические достижения нацдемов, которые тогда диктовали свою неуклонную волю законодательной ветви власти, за отчётные 5 лет. Все понимали, что это только начало.

Но первый президент пошёл ва-банк со своим отчаянным популизмом: обещал населению вынести вопросы о госсимволике на его решение – сделал; вопрос о языке был сопутствующим – и тоже популистским, но отвечал интересам населения (устроенная националистами ускоренная бедорусизация нашла своих самых массовых противников). Расширение полномочий президента было бонусом, но население активно голосовало за все предложения первого белорусского президента, ностальгируя по Советскому Союзу и устав от националистической пропаганды и национал-культурных экспериментов над собой.

Политическое поведение кандидата Лукашенко на самом деле сильно отличалось от политического поведения нацдемов в парламенте и попавшего под их влияние постсоветского правительства Кебича.

Про то, под каким нажимом принималась прежняя госсимволика, мы уже писали: Погоню потащили почти ровно, с флагом были нюансы; тогда никто не ощущал, что это флаг коллаборации.

Когда мы потом — много позже — обсуждали итоги этого референдума, те из нашей редакции, кто тогда был из вменяемых в «Справедливом мире», доказывал, что в этом референдуме были уже в проекте заявлены наши социалистические ценности. Нужно было их хапать и развивать.

Нет, всем хотелось демократии по программе партии, сиречь — буржуазной демократии.

В итоге нет больше ни одной левой партии в Беларуси. Во всяком случае, в риторике – чтобы она смогла как мы публично власть критиковать за социальные дела.

#госсимволика #нацдемы #история