«Спуск флага СССР глубоко ранил мою душу. Такую державу развалили!.. Кто же развалил? Не один Горбачёв. Все силы антикоммунистические бросили на это. Дурака Горбачёва использовали. Уходя, он, как проститутка, позировал перед камерами американского телевидения. Мерзко. Так ему хочется в историю войти. Не войдёшь — влипнешь. Выть хочется, когда шавки вроде Гурнова глумятся над Страной, над Флагом и Гербом. Флаг потребовали коммунисты — на хранение. Дожить бы, когда он вновь заполощется над Кремлём, над Домом правительства — алый, с серпом и молотом — символами мира и благополучия»,

«В отличие от СССР, революционный процесс в ГДР инициирован не сверху, не руководством, а возник как прорыв снизу. Я не ожидал этого и не желал. Я  бы желал, чтобы бывшее политическое руководство нашей страны встало бы во главе давно назревших и необходимых изменений. Этот шаг без сомнения предотвратил бы чрезмерные последствия от демократического всплеска низов <...>

Политическое руководство в ГДР видело институт государства как инструмент своей политики. Результатом стало то, что... любое оппозиционное движение, любое иное мышление, которые были направлены против этой политики, стали рассматриваться как нечто контрреволюционное. И как следствие, идея, что с контрреволюцией нужно бороться любыми методами <...>

Доктрина безопасности, которую применяло министерство [государственной безопасности ГДР] в прошлом, было как раз следствием той позиции руководства партии, о которой я уже сказал. Была поставлена задача защищать государство и его социалистические основы от атак извне и изнутри. Против инакомыслящих применялась практика тотального контроля... и частично репрессивные методы. Следствием стал страх, который теперь перерос в ненависть.

При построении обновлённых органов безопасности, которые были бы   подконтрольны Народной палате [парламент в ГДР. - ЛЕФТ], как это есть в любой развитой стране, нужно, конечно, отказаться от этой долго практиковавшейся доктрины <...>

[В то же время] я сейчас думаю, что могу не стыдиться за мою работу в этом министерстве.  Наша задача заключалась оградить страну и мир от любых неожиданностей. С военной точки зрения это означало, знать обо всём, что происходит в НАТО... Так же это относилось и ко всему, что было направлено против политики разрядки.И если сегодня спустя 45 лет после войны удалось сохранить мир и есть возможность бороться за демократический социализм, со множеством эмоций и движений на улицах и площадях, то, думаю, есть в том частичка заслуг и  в той сфере деятельности, за которую отвечал я <...>»