Мне посчастливилось выступить в качестве со-продюсера уникального музыкального проекта - нового альбома коллектива «КоленкорЪ».

Вместе с Федором Скунцевым мы создали стильный фолк с русскими традиционными инструментами в электронном звучании.

Решили издаться на лейбле, чтобы продвигать народную культуру - треки попали бы на популярные стриминговые платформы. Но… столкнулись с современными реалиями. Менеджеры лейблов отвечают: «Стиль есть, музыка хорошая, но она не формат и большинству такое не зайдёт, а значит мы не заработаем денег».

Такие дела. Нужна только (анти)культура, приносящая деньги. А Русская традиционная культура им попросту не интересна. А кто-то просто не хотел бы, чтобы такой проект выстрелил.

У нас нет связей среди гигантов медиабизнеса, но есть вы - наш народ. Поэтому просим каждого поддержать наш проект, рассказать о нем друзьям. Если знаете кого-то из представителей лейблов, кто готов помочь - будем благодарны за контакт.

Главное - слушайте и делитесь своим мнением!⬇️
Эпохи
Шлях-дорожка
Марш Русов
Под драку
Россия
Жарко пахать
Скобаря

Вчера весь день провела в Доме офицеров флота: была на первом фестивале искусств Черноморского флота «Корабельная сторона», где выступали детские коллективы, в том числе кадеты-нахимовцы.
А вечером в Екатерининском зале был потрясающий концерт Владимира Губанова, и зрители просили под конец любимых песен и пели их вместе с автором.
Расскажу обязательно.
Но сегодня надо ещё провести встречу с читателями в библиотеке, а я волнуюсь всегда в таких случаях.
Поэтому для спокойствия нате вам пока котика с Приморского бульвара. Он за нас всех там полежит, море послушает)))

Пока идёт второй день флотского фестиваля, вспоминаю, что вчера читали дети со сцены.
«Клеветникам России». «Бородино».
И Роберта Рождественского.

Баллада о зенитчицах
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь —
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
— Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! —
И —
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо —
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему —
протяжному —
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
— Ой, мамочка!..
— Ой, страшно мне!..
— Ой, мама!.. —
И снова:
— Батарея-а-а! —
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя — навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
1973

#русскиестихи

Еду на встречу с читателями. Вышла из Дома офицеров флота, иду к аллее городов-героев на площади Нахимова, а на здании городского правительства во весь фасад. Видно издалека.
Почему так в Севастополе, понятно. В Доме офицеров вместе с героями двух оборон смотрят теперь со стен портреты парней и девушек, мужчин и женщин, отдавших жизни с февраля этого года. Не дают отвести взгляд.
Но почему в Москве, например, не так?

А по поводу дискуссий под постами вчера-сегодня вспомнила (надеюсь, понятно, по отношению к кому) старый лозунг, который так и не использовала:
Write дальше!

Пусть будет и сегодня.
Далёк путь от киевского престола и коростеньского пепла до Порфировой палаты в Царьграде

Он воспылал ко мне страстью на переправе.
Княже тогда не обидел меня, не ранил,
а что горяч был — так я не держала зла.

И заструилась вода с моего весла,
блики костра отразив на далёком плёсе.
И утекло столько лет, столько зим и вёсен.

Там, где утратила я его, полыхает осень.
Доля вдовья черна:
разом вспыхнула — и дотла.

Если ступишь в ладью, перевозчику даришь душу.

Кузнецам передайте: пусть горны пока не тушат,
наготовят углей дубовых к рассвету дня.
Вижу, кто там приехал сватать меня.

Я же отвечу со всем пылом,
со всей искренностью,
если бояр высылает за мной Искоростень.

Почести в Киеве княжеские воздаю:
гости, ложитесь-ка почивать в ладью.
Вас пронесут на руках до вырытой за ночь ямы,
да и бросят в неё, заполненную углями.

Буду стоять над нею, пока не выгорела,
чтобы убийцам смерть была горше Игоревой.

А передам, что не глянулись те.
Отряди, мол, новых.
Жарко в натопленной мыльне, крепки засовы,
стены возьмутся — куда там углям дубовым:
пышет из-под венца, разлетаются искры.

Что те сваты? Сама приду.
Жди, Искоростень.

Где закрывают небо листвою кроны,
валят древляне ствол для ладьи долблёной —
целой дружине достанет — одним комлем.
Хаживал муж мой на лодьях, несли их реки
прямо до моря, а там повстречали греков.
И корабли их плевались огнём диковинным
так, что горело не дерево, но вода.

Думали, что за мужа вам не воздам?

Вы, привязав его к молодым стволам,
жизнь мою разорвали напополам.

Пусть же не брага, а кровь, закипая, брызнет
возле кургана, где я сотворю тризну
и заберу в отместку тысячи жизней
за одного-единственного.

Вьётся река ужом возле Искоростеня.
Город в осаде.
Повытоптаны поля.
Мне ни мехов, ни мёда не надобно от древлян.
Ночью осенней гонец вернулся из-за морей:
вынь из-за пазухи снадобье посмотреть,
да не просыпь ни крошки.
Селитра.
Сера.

Я соберу с вас дань, но особой мерой.

Лёгкого легче расплата за волю Мала:
с каждого дома дайте по птахе малой,
голубя дайте с зажиточного двора.
Пламя во мне достаточно полыхало,
пусть же на трут перекидывается искра,
брызнувши из-под кресала.
И от горючих моих непролитых слёз
пламя над кронами занялось.

То, что вчера ещё было Искоростенем,
к небу взовьётся и пеплом потом выстынет.
Я ничего не чувствую там, где жгло твоим именем,
Игорь:
искра потухла.
И душу вынула.

Севастопольцы, что вы делаете сегодня, воскресным вечером?
Я знаю, что вам стоит сделать: в 17:00 прийти в ДОФ на заключительный концерт первого фестиваля искусств Черноморского флота "Корабельная сторона" и поддержать наших кадетов-нахимовцев.
Они уже чистят форму до блеска.
Там будет на что посмотреть!

Лох серебристый (или узколистный) растёт и в Крыму, и на Донбассе.
Но к июлю он уже отцветает.
Шмелям приходится добывать мёд из самых неожиданных растений, включая артишоки.
Спасибо Лене Заславской, что напомнила.

Трава уже поредела,
шуршит, серебрится лох.
Летят шмели на родео,
седлают чертополох.
Им колко даже в попонах
полосками.
Но припав
к венцам лиловых помпонов
негостеприимных трав,
они питают надежду,
что время не отберёт
их солнечные одежды
и тайный шмелиный мёд.

Клип ансамбля «Гардемарины» с песней, которая сегодня звучала на заключительном гала-концерте фестиваля «Корабельная сторона», между прочим, стал финалистом Всероссийского конкурса телеканала "РОССИЯ 1"
⚓⚓⚓
Открывайте Вк, это надо увидеть и услышать. Я слышала их вживую. И да, в кадре они сами.
https://vk.com/video2986266_456239639

А завтра — ой, уже сегодня — в Севастополе открывается «Книжный бульвар», которого мы были лишены в прошлом году из-за пандемии.
Подробности — по мере сил

…За окном библиотеки, раскрытым навстречу южаку, тёплому ветру, внизу, за железной дорогой перед её поворотом к последнему тоннелю на въезде в город, под главной своей проходной внимательно, молча слушал Севморзавод, забыв о том, что день нерабочий, суббота.
Слушал — через скверик с гледичиями — заводской клуб, теперь культурный комплекс "Корабел", в народном коллективе которого я танцевала до окончания школы.
Слушали окрестные пролетарские улицы: Корабельная, Рабочая, Розы Люксембург, Горького и Дзержинского, слушал сквер Папанина и давно уже не работающая вторая заводская проходная с эскалаторами, а за ней — за ней чуть поодаль папин бывший цех, станочный, построенный на том месте, где при Фоме Мекензи заложили кузню Адмиралтейства, одно из четырёх первых зданий в городе.
И я их услышала.
Как в детстве.

Севастополь, мне снова ехать.
Прости.
Ты вернулся.
Вернусь и я.
Сколько можно на птичьих правах гостить
там, где родина и семья?
Там, где бухта кормит чаек с руки,
где командовал флотом Шмидт,
там, где накрепко держат створ маяки —
лейкоцит и эритроцит,
там, где почву едва ножом поскобли —
ту, что вечно не досыта пьёт —
и проступит белая кость земли,
эта самая соль её...
И чем дальше ты, тем яснее цель:
сохранить всё то, что обрёл.

… А вагон уже, лязгнув, входит в тоннель.
Так патрон досылают в ствол.

В субботу минувшую, накануне дня ангела (совпало так) встретились с читателями в библиотеке имени Станюковича на Корабельной стороне.
Очень тепло, по-родному, по-домашнему встретились.
Спасибо всем, кто был и слушал меня.
Теперь можете послушать и вы, если выдержите больше часа видеозаписи от коллег из Литературного ТВ Севастопольского отделения Союза писателей России.

Простите сбивчивость при чтении (волновалась) и некоторые склейки (закашлялась от волнения).