НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА (Окончание)
Из книги «Русский мир: Очерки истории с древнейших времен до наших дней»
Переход к новой экономической политике, несомненно, привел к положительным результатам. Замена продразверстки продналогом и отмена чрезвычайных мер в экономике достаточно быстро успокоили население страны, в первую очередь, крестьянство. Крестьянские восстания резко пошли на спад, практически прекратились забастовки рабочих. Новая экономическая политика помогла стране выбраться из хозяйственной разрухи. Быстро восстанавливалось сельское хозяйство. Если в 1921 г. валовая продукция сельского хозяйства едва достигала 60% довоенного уровня, то в 1926 г. уже превзошла его на 18%. Повысилась урожайность, а среднегодовой сбор зерна в 1925–1929 гг. на 12,5% превышал довоенный. Изменился социальный облик крестьянства. К 1928 г. почти до 63% увеличилось число середняков и до 4% — кулаков, в свою очередь, до 22% снизилось число бедняцких хозяйств. Значительно расширилась крестьянская потребительская и сбытовая кооперация. Коллективных хозяйств (колхозов и совхозов) было немного, и они оставались малочисленными. Правда, как отмечают исследователи, «товарная часть зернового производства значительно уменьшилась и составила в 1928 г. только 8,4% от уровня 1913 г. Но при этом численность городского населения увеличилась на 2,9 млн. человек, и потому годовая норма среднедушевого потребления хлебных продуктов в городах сократилась с 200 кг в 1913 г. до 86,5 кг в 1928 г. Низкая товарность мелкокрестьянского производства препятствовала урбанизации страны».
Восстановление промышленности шло медленнее. Но государственные усилия по развитию энергетики и тяжелой промышленности приносили свои плоды. Если к 1925 г. промышленное производство составляло 73% довоенного уровня, то уже в 1926 г. — 98%. При этом были построены несколько новых электростанций, а также разработаны планы дальнейшего индустриального развития страны. В целом же, к 1925 г. восстановительный период советской экономики в общих чертах был закончен.
Но для большевиков нэп оставался лишь временным отступлением, благодаря которому им удалось удержать власть в России. Большевистские намерения по ускоренному построению коммунизма в России сохранялись в силе. Период нэпа многим исследователям представляется чуть ли не самой спокойной, бескризисной исторической вехой в отечественной истории всего XX века. На самом деле эпоха нэпа по своему драматизму не уступала предшествующему периоду революции, являясь мирным этапом переживаемого нацией разлома. Возрождение капиталистических принципов организации экономики заметно усложнило большевикам управление страной, внесло в реальную жизнь массу противоречий. Следствием этих противоречий стали три экономических кризиса 1923, 1925 и 1927 гг., дополненные тремя кризисами хлебозаготовок (1927, 1928, 1929 гг.). Преодоление этих кризисов уверило большевистское руководство в необходимости использования командно-административных и насильственных методов управления страной.

В чем наша национальная идея? - так редакторы "Спаса" в итоге назвали мой семиминутный спич о русской мечте, о котором я уже рассказывал. Посмотреть можно вот здесь (смотреть с 1:23:45): https://rutube.ru/video/dab55b65ba835c19f5225b1b5f96f0a9/

Сегодня поговорили с Борисом Костенко и Александром Страховым о будущем Русского мира в "Преображенском клубе".
https://vm.ru/tv/1030350-preobrazhenskij-klub-budushee-russkogo-mira-konservativnyj-vzglyad

Мое семиминутное выступление на канале "Спас" 5 февраля 2023 года
РУССКАЯ МЕЧТА
«У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть. У француза — "шер франс", у англичан — "старая Англия". У немцев — "наш старый Фриц". Только у прошедшего русскую гимназию и университет — "проклятая Россия". Как же удивляться, что всякий русский с 16-ти лет пристает к партии "ниспровержения государственного строя"...» Эти слова не мои. Они были сказаны в 1913 году, то есть ровно 110 лет назад очень тонким и проницательным русским мыслителем Василием Васильевичем Розановым. А не правда ли — такое впечатление будто Розанов говорит о нас с вами, о русских людях начала XXI века? Вот уже больше тридцати лет идет в нашем современном российском обществе разговор о поиске национальной идеи, а воз и ныне там. Вот интересно: а где это там? Впрочем, шутки в сторону. Василий Васильевич Розанов сказал о главном: у всякого народа, творящего историю, есть национальная идея, или, говоря иными словами, МЕЧТА. А была ли такая мечта у нас, у русских? Да, была.
Мы мало знаем о той давней языческой мифологии древних славян. Но даже эти наши отрывочные знания позволяют говорить о том, что глубинным смыслом, т.е. целью всей славянской мифологии было установление гармонии в отношениях людей с природой и в отношениях между различными народами. Славянская мифология, отражавшая глубинные духовные, нравственные и социальные качества самих славян, должна была обеспечить мирное сосуществование различных этносов в рамках одного социума, в пределах одной социальной организации — славянской территориальной общины. Освящение мира, УСТРОЕНИЕ ЛАДА ЖИЗНИ — вот цель, вот смысл славянского язычества. Кстати, знаменательно, что замечательный русский писатель Василий Иванович Белов совсем недавно, несколько десятилетий назад, свою великую книгу о мировоззренческих основах русского бытия так и назвал: «Лад. Очерки народной эстетики».
Но этот славянский ЛАД, он был на земле, в быту, в реалиях повседневности. Языческому славянскому ЛАДУ ЖИЗНИ не хватало… НЕБА, ГОРНИХ ВЫСОТ, ВЕЧНОСТИ… Эту ВЕЧНОСТЬ, эти ВЫСОТЫ, это НЕБО подарило нашим с вами предкам, жившим в той тысячелетней от нас давности, вера во Христа Спасителя. И не случайно, киевский князь Владимир Святославич, крестивший наших предков, сразу же назвал их «НОВЫМИ ЛЮДЬМИ». А через какое-то время, не сразу, но пройдя сквозь тяжкие искушения и испытания эти НОВЫЕ ЛЮДИ, объединив ЛАД ЖИЗНИ и НЕБО, смогли открыть для себя и для нас с вами новую мечту, новую идею —СВЯТУЮ РУСЬ.
Что такое СВЯТАЯ РУСЬ в русском понимании? СВЯТАЯ РУСЬ:
— это вместилище вселенской святости, собор вселенских и русских святых, прославивших Русскую землю перед Господом;
— это небесный Покров России;
— это идеал, уподобление Русской земли Царству Небесному;
— но это и земная реальность России, выраженная в духовных подвигах русских святых и в стремлении православных людей к устроению Русского царства как земного воплощения Царства Небесного;
— и, наконец, это важнейший фактор исторического развития России: вера в СВЯТУЮ РУСЬ стала необходимым элементом русского национального сознания.

РУССКАЯ МЕЧТА (Окончание)
Именно на основах СВЯТОЙ РУСИ и проходило созидание той цивилизации, которую мы называем Русским миром. История Русского мира была сложной и противоречивой, наполненной победами, но и бедами. Однако неизменно на протяжении своей истории Русский мир оказывался сильнее внешних и внутренних невзгод, в первую очередь, потому что видел путь к преодолению своей неустроенности. Путь этот состоял в восстановлении СВЯТОЙ РУСИ, богозаповеданного единства по образу Святой Троицы. Эту идею впервые высказал преподобный Сергий Радонежский еще в XIV столетии: «Да воззрением на Святую Троицу побеждается ненавистная рознь мира сего». И народы Русского мира, обретая духовное единство, вновь продолжали искреннее и честное исполнение своего исторического предназначения: созидание Русского мира как единого для многих народов Отечества, как земного воплощения СВЯТОЙ РУСИ.
А сто с лишним лет назад мы СВЯТУЮ РУСЬ потеряли… Точнее, нам показалось, что в устроении нового, прогрессивного ЛАДА ЖИЗНИ, чей образ был теперь просто списан из иноземных книжек, СВЯТАЯ РУСЬ нам будет мешать. Вот и захотели ее выбросить. И выбросили. Великие русские мыслители, начиная с Алексея Степановича Хомякова, Федора Михайловича Достоевского, или уже упомянутого Василия Васильевича Розанова попытались образумить соотечественников в их стремлении избавиться от… чего? От ВЕЧНОСТИ? Трудами этих и многих иных отечественных мыслителей возникла РУССКАЯ ИДЕЯ, в которой была предпринята попытка совместить христианские истины с рациональной наукой. РУССКАЯ ИДЕЯ, как очень своеобразный и очень русский синтез веры и разума, как попытка найти выход из духовного кризиса тогдашнего российского общества, принесла свои положительные плоды, особенно в области философии. Но революция в начале XX века не дала завершить эти поиски. РУССКАЯ ИДЕЯ была отброшена на многие десятилетия. А в итоге… Величайшая трагедия Русского мира XX столетия состояла в том, что образ СВЯТОЙ РУСИ исчез из сознания, из душ многих и многих русских людей. Утеряв идеал, утеряв Небесный образ, Русский мир оказался ввергнут в небывалые страдания.
А что сейчас? Очень соблазнительно обрушиться на современное состояние дел с национальной идеей самыми грозными словами. Еще более соблазнительно выдвинуться в «пророки в своем Отечестве» и предложить некую формулу национальной идеи-мечты, или точную формулировку, или даже девиз… Но мы с вами пока еще настолько разношерстные, что не можем сегодня спокойно договориться даже о том или ином названии улиц, городов, о тех или иных исторических героях, кому из них и где ставить памятники. Вот и я не буду ничего формулировать. Только я знаю точно: не устроить нам ЛАДА ЖИЗНИ на земле без НЕБА, без ГОРНИХ ВЫСОТ, без ВЕЧНОСТИ, без СВЯТОЙ РУСИ.

РЕВОЛЮЦИЯ КАК СЛОМ НАЦИОНАЛЬНОЙ ТРАДИЦИИ ИСТОРИЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

Консервативная философия истории предлагает взгляд на русскую историю как на длящуюся во времени традицию национальной жизни. Традицию развития, сложившуюся в результате тысячелетнего опыта и передаваемую из поколения в поколение нашими предками как способ русского существования.
Живая ткань русской жизни в нашей истории неоднократно подвергалась внутренним испытаниям на прочность. Всевозможные смуты и революции пытались сменить традиционное служение общему национальному делу на диктат вольницы и социальные мечтания. Результатом подмены становились неизбежные государственные катастрофы.
В советские времена историческое развитие нашей страны описывалось как череда кризисов, бунтов, восстаний и революций. «Свободолюбивых героев» этих асоциальных мероприятий предлагалось считать наиболее значимыми персонажами в нашей истории.
Опираясь на таких псевдо героев, коммунистическая смута закономерно закончилась очередным развалом страны. Старые большевицкие «святки» были отброшены, и появилась необходимость вернуть в национальный пантеон памяти тех, кто боролся со смутами в нашей истории.
Для любящего свою Родину история Отечества есть глубоко личная история, предваряющая его собственное рождение. Появляясь на свет, проживая жизнь и умирая, ты участвуешь в этой большой истории.
Та ответственность, с которой ты проживаешь свою жизнь, либо наполняет её историческим смыслом, либо, в противном случае, исторически её обессмысливает.
Сама история способна длиться только там, где прошедшее сохраняется в настоящем, где уходящее прошлое не пропадает бесследно, но консервируется, удерживается в национальной памяти. На самом деле время, «проходя» и превращаясь в историю, никуда не движется. Само время неподвижно, через него, как через ворота в историю, течёт река происходящих событий.
Будущее лишь на мгновение становится настоящим и попадает во власть прошлого. Завтрашнее безостановочно перетекает в сегодняшнее и утекает во вчерашнее. Так осуществляется связь исторических явлений, проходящих во времени. Цель истории, таким образом, принципиально лежит и в самой длительности процесса, и в стремлении достигнуть идеала. На каждом этапе истории, это стремление вполне возможно. Собственно, только оно по-настоящему и исторично.
Сколько бы всевозможные прогрессисты и глобалисты ни говорили, но человечество в целом никогда не действовало как единое целое в истории. Действующими лицами истории всегда были личности, народы, государства или так или иначе организованные группы людей. Только их усилиями никогда до конца недостижимый идеал претворяется в историческую действительность. Только они творят историю в той степени, которая доступна для человеческих возможностей.
Исторической действительности во все времена противостояли утопические мечты с их революциями и смутами. Ослеплённые своими яркими желаниями, они стремились сначала обесценить историческую данность, а затем и вовсе её уничтожить.
Революция, как и любая смута, принципиально антиисторична, революционер же, стремясь обрубить связь времён, силится стать убийцей постылой для него исторической традиции. Мечты о счастливом будущем человечества как о достижимом «идеале» всегда побуждали утопистов «анафематствовать» историческую действительность и пытаться перепрыгнуть в свою фантазию, не сообразуясь с реальными жизненными возможностями. Порыв революции потому и не создаёт исторического движения, что энергия, вызываемая революцией, почти без остатка тратится на разрушение той машины исторической государственности, против которой они борются. Пока исторический движок разрушается революцией, а старая команда уничтожается в гражданских и классовых войнах, дело до восстановления или построения нового государственного механизма доходит не скоро.

Утопизм любой смуты, её радикальное стремление к социальной справедливости обязательно сталкивается на своём пути со злой, повреждённой природой человека и топит все благие пожелания в её адской жестокости.
На самом деле исторические события не исчерпываются своим сиюминутным обличьем. Побеждающая в конкретно историческом времени революция в исторической вечности становится преступной, проигравшей стороной. Совершается высшая историческая справедливость. Несгибаемые злодеи революции, «успешно» отправлявшие своих врагов на тот свет, после своей смерти прозябают в вечном осуждении. А «проигравшие» герои пребывают в вечном оправдании.
История вершится в двух измерениях: в идеальной вечности и в реальном времени. Антиисторизм смут и революций физически может процветать в исторической реальности, но неизбежно получит нравственное вечное осуждение.
Собственно, события могут в реальном времени развиваться в одном направлении, а настоящая история в совершенно другом. То есть во времени может происходить разрушение традиции — революция, а в истории, напротив, продолжаться путь традиции, в которой момент революции — лишь бессмысленный «качок» в другую сторону, не меняющей общего направления к цели, к идеалу.
Обещание любой революции — обязательно достигнуть жизненного идеала — само по себе антиисторично. Так как идеал, который можно достигнуть, не может быть настоящим, он превращается в чисто служебное средство окончания истории, её тормоза.
Консервативная мудрость всегда возвещала людям о том, что история связывает воедино умерших, живущих и тех, кому ещё только предстоит родиться. По-настоящему историчны могут быть только те люди, которые посвящают свои жизни служению общему национальному благу, героическому подвигу и сверхличному творчеству. Только они и достойны вхождения в священный пантеон национальной памяти.
Это накладывает на историков особую нравственную ответственность. Стремление в своих исторических исследованиях установить истину должно быть единственным целеполаганием для настоящего историка. Никакие усечённые или партийные «правды» не способны донести до сознания современника настоящий исторический путь, который проделала наша страна.
Прочно связывать поколения между собою может только настоящая правда, ложь же всегда подпитывает вражду и разъединяет. В исторических анналах народов шкала общественных бедствий всегда отмерялась смутами и революциями. Этими величайшими национальными трагедиями, происходящими в результате глубокого духовного кризиса и длинной негативной эволюции в общественном мировоззрении.
Признание, официальная констатация этого для современного общества стали бы актом духовного выздоровления от социальных утопий и открытием возможного русского пути в будущее.

ПЁТР I В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
Время царствования государя Петра I Алексеевича — особый период в отечественной истории. За годы своего правления Петр Алексеевич превратил Россию в великую европейскую державу с сильной армией, флотом, развивающейся промышленностью. В России начали развиваться науки, образование, стала прививаться европейская культура. Несомненно, реформы Петра I стали важнейшим этапом в истории России.
Однако споры о петровских деяниях начались еще при жизни царя-реформатора. Определенная часть жителей России с радостью воспринимали петровские преобразования. С откровенным восторгом относились к самому царю и к его деяниям сподвижники государя, которых А. С. Пушкин позднее назвал «птенцами гнезда Петрова». «Петр Великий был истинный богопочитатель и блюститель веры христианския,.. — вспоминал об императоре известный механик и «государев» токарь А. К. Нартов. — В беседах его величество бывал весел, разговорчив, обходителен в простоте, без церемоний и вычуров и любил около себя иметь веселых, но умных людей;… он и гости его забавлялись равно; неприметно было в нем того, что он был самодержавный государь, но казался быть простым гражданином и приятелем» . Не скрывал своего восхищения Петром Алексеевичем и новгородский дворянин П. Н. Крекшин: «Петр кротким нравом воскресил Россию полумертвую, воздвиже сияющую, слабую в силе, малочувственную по имени своему сотвори камени подобную, возведя из тьмы ко свету, от незнания к знанию, от бесчестия к славе… На что ни взглянем, куда не обратимся — всюду труды и блаженные дела отца нашего, отца Великого» . Иностранных современников, видевших русского государя или же поступивших к нему на службу, привлекали в русском царе те черты, которые были ближе им. Так, протестантский пастор из Нарвы Симон Дитрих Геркенс отмечал: «Обыкновенно его величество видят в такой простой одежде, что тот, кто его не знает, ни за что бы не признал в нем столь великого монарха… Следует, кроме того, признать, что его величество благочестив и от природы добр и милостив. Говорят также, будто его величество желал бы по-доброму реформировать и улучшить русское вероисповедание, как он уже для людей, переходящих в русскую веру, отменил в обряде крещения погружение в воду, прежде требуемое. Кроме того, он разрешил не соблюдать в своей армии принятые у русских долгие и строгие посты, во время которых им совсем нельзя есть мясо…» . Или же оценивали, насколько почти «варварская» личность русского государя соответствует западноевропейским «стандартам», как курфюрстина София Ганноверская: «Это государь одновременно и очень добрый, и очень злой, у него характер — совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинства и бесконечно много природного ума» .
А вот среди российских жителей было немало и тех, кого возмущали петровское отрицание старых обычаев и грубые методы введения в стране новых порядков: запрещение традиционной русской одежды, насильственное бритье бород, засилье иностранцев в армии и государственных учреждениях. Люди отказывались верить в то, что весь этот произвол с ними творит истинный православный царь. Поэтому в народном мнение широко распространилось убеждение, высказанное дьяконом Чудова монастыря Ионой Кириловцем, что настоящего царя Петра еще в детстве подменили на какого-то иностранца: «Государь де не царь и не царского поколения, а немецкого… Когда были у государыни царевны Натальи Кирилловны сряду дочери и тогда государь, царь Алексей Михайлович, на нее, царицу, разгневался… И когда де приспел час ей родить дщерь, и тогда она, государыня, убоясь его, государя, взяла в обмен из Немецкой слободы младенца мужеска полу, из Лефортова дворца…». . 

ПЁТР I В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ (Окончание)
От том же говорили и «некие крестьяне»: «Государь де не царского колена, немецкой породы, а великого государя скрали немцы у мамок, в малых летех, а вместо ево подменили инова. Немцы лукавы, лик под лик подводят»; «Государя на Москве нет. Семь лет в плену, а на царстве сидит Немчин. Вот де тысячи с четыре стрельцов порубил. Есть ли б де он был государь, стал ли б так свою землю пустошать». А некоторые вообще называли царя Петра антихристом, как Лебедка, духовник князя А. Д. Меншикова: «Петр — антихрист. Он сына своего не пощадил, бил его и царевич не просто умер. Знамо, что де государь его убил…». Или монах, бывший капитан Левин, признанный позднее умалишенным: «Последние времена пришли… Ныне у нас не царь, а антихрист — заставляет нас, монахов, есть мясо и с женами жить…». О том же говорил некий крестьянин Старцев: «Какой де это царь, он де антихрист, а не царь, царство свое покинул и знаетца с немцами и живет все в Немецкой слободе, в среду и в пятку ест мясо. Инова де антихриста не ждите, тот де он антихрист» .
С той поры, как императору Петру Алексеевичу были даны столь противоположные характеристики, минуло уже более трехсот лет. Однако в оценке личности и деятельности этого русского государя мало что изменилось: все три столетия продолжались и до сих пор сохраняют свою актуальность споры и дискуссии, а мнения, высказываемые в этих спорах, все также диаметрально противоположны.

«РОССИЮ ПОДНЯЛ НА ДЫБЫ…»
За годы своего правления Петр и в самом деле превратил Россию в великую европейскую державу с сильной армией, флотом, развивающейся промышленностью. В России начали развиваться науки, образование, стала прививаться европейская культура. Определенная часть жителей России с радостью воспринимали петровские преобразования. Несомненно, реформы Петра I стали важнейшим этапом в истории России. Однако петровские преобразования и многолетние войны истощили экономику страны, легли тяжелым бременем на трудовое население России. Крестьян заставляли все больше работать на барщине, а работных людей навечно прикрепляли к заводам. Тысячи простых крестьян и работных людей умерли от голода и болезней, под кнутом надсмотрщиков на корабельных верфях и на строительстве новых крепостей и городов. Податная реформа 1718—1724 гг. в 1,5—2 раза усилила налоговое бремя народа. Кроме того, податная реформа привела к резкому усилению закрепощения крестьян. Неоднозначно стоит оценивать и церковную политику Петра I — полное подчинение Церкви государству, ослабление роли православного духовенства привело к разрушению традиционных духовных ценностей русского общества, кроме того, Церковь утеряла функцию духовного контроля за светскими правителями.
Тяготы петровских реформ вызывали в народе недовольство и возмущение, которые временами перерастали в различные антиправительственные выступления. Главной силой этих выступлений стали стрельцы и казаки. И те, и другие в ходе реформ лишились многих своих привилегий. К тому же в их среде было много старообрядцев. Еще в 1690 е гг. по стране прокатилась волна стрелецких беспорядков в городах, крепостях и острогах Сибири. Именно стрельцы устроили печально известное восстание под Москвой в 1698 г. Стрельцы оказались инициаторами и основными участниками Астраханского мятежа 1705-1706 гг., одного из самых крупных выступлений начала XVIII в.
Петровские деяния вызывали отрицательную реакцию и в высших слоях русского общества. Даже сын и наследник царя, Алексей Петрович, не принял петровские реформы. Обвиненный в заговоре против царя, в 1718 г. он был лишен престола, приговорен к смертной казни, но умер в каземате Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге еще до казни. В опале оказалась и первая жена царя Евдокия Лопухина, отправленная в монастырь.
За три столетия, прошедшие со дня смерти императора Петра I Алексеевича и в отечественном общественном сознании, и в научной литературе возникло множество различных мнений и оценок его личности и деятельности. Можно выделить три основные группы мнений и оценок. Первая группа — «панегиристы», которые считают, что Петр Великий — уникальная личность во всей русской истории, полностью разрушивший сложившийся столетиями образ русского царя. Вторая группа — «обличители», которые утверждали и утверждают, что Петр I полностью и сознательно разрушил идущие с древности традиции взаимоотношений государя с народом, а также традиционные представления о личности российского государя. Третья группа — «объективисты», признающие заслуги в деятельности Петра, но показывающие одновременно многие недостатки его деяний.

ПЕТР I. «ПАНЕГИРИСТЫ»
М. В. Ломоносов
«Я в поле межь огнем и в судных заседаниях межь трудными рассуждениями, я в разных художествах между многоразличными махинами; и я при строении городов, пристаней, каналов, между бесчисленным народа множеством, я межь стенанием валов Белаго, Чернаго, Балтийскаго, Каспийскаго моря и самого Океана духом обращаюсь. Везде Петра Великого вижу, в поте, в пыли, в дыму, в пламени; и не могу сам себя уверить, что один везде Петр, а не многие, и не краткая жизнь, но лет тысяча. С кем сравню Великаго Государя! Я вижу в древности и в новых временах обладателей великими названных. И правда — пред другими велики, однако пред Петром малы. Иной завоевал многия государства, но свое отечество без призрения оставил. Иной победил неприятеля, уже великим именованнаго, но с обеих сторон пролил кровь своих граждан, ради одного своего честолюбия и вместо триумфа слышал плач и рыдание своего отечества. Иной многими добродетельми украшен, но вместо чтоб воздвигнуть, не мог удержать тягости падающего государства. Иной был на земле воин, однако боялся моря. Иной на море господствовал, но к земле пристать страшился. Иной любил науки, но боялся обнаженной шпаги. Иной ни железа, ни воды, ни огня не боялся, однако человеческаго достояния и наследства не имел разума. <...>
Кому ж я Героя нашего уподоблю? Часто размышлял я: каков Тот, который всесильным мановением управляет небо, землю и море; дохнет дух его и потекут воды: прикоснется горам и воздымятся. Но мыслям человеческим предел предписан! Божества постигнуть не могут! Обыкновенно представляют его в человеческом виде. И так, ежели человека Богу подобнаго, по нашему понятию, найдти надобно, кроме Петра Великого не обретаю».

ПЕТР I. «ПАНЕГИРИСТЫ»
М. М. Щербатов
«Глаголят противники сего великаго монарха: он был строг непомерно, любил казни и пролитие крови и, не разбирая ни роду, ни чинов, уподоблял себя биением окружающих его; он сына своего смерти предал; он в любострастие и в роскошь ввергался; он самовластие до крайности распростирал.
Се ваши хулы! Рассмотрим же непристрастным оком все сии пороки, о коих не могу отречись, чтоб много ли иль мало, их в нем не было, но рассмотрим, сообразя с обстоятельствами времен как в рассуждении тогдашняго умоначертания Россиян, в рассуждении тогдашних обстоятельств и нравов, так и в рассуждении намерений Петра Великого и, может статься, мы увидим, что не все сии пороки в нем врожденные и вкорененные были, что ко многим, являющимся ныне нам порочным поступкам был он побужден обстоятельствами, что некоторые тогда и пороками не считались, что некоторые от тогдашних грубых нравов и от воспитания произошли, а, наконец есть и такие, коими сей великий государь платил дань человечеству…
Воззрим на умоначертание и на состояние России. Вельможа и весь народ погружен был в суеверие и все другие народы толь погаными считал, что за грех почитал с кем неединоверцем иметь какое сообщение, не токмо чтобы хотеть что полезное для отечества от них перенять. Бояре были горды, суеверны, несообщительны; местничество было хотя уничтожено, но в сердцах их пребывало в своей силе, по коему не привязанные по древнему родству с государями или по знатности роду преимущества имели, но произшедшие случаем не токмо сами над знатнейшими себя начальствовали, но предпочтение сие и потомству своему прелагали, купно с наследием, превышать не токмо другие роды, но и с незнанием дела государственныя исполнять. Леность, увальчивость, привязанность к домам крепко вкоренились, а загрубелость и привязанность ко всем старым обычаям, яко естественное положение в них учинилось. Не было порядочных войск, но земския собирались худо вооруженныя, еще хуже устроенныя, да и те никогда все не собирались. Хотя и были устроенныя, да и те никогда все не собирались. Хотя и были стрельцы, недавно заведенные, но сии из земских людей набранные и родами ведущиеся при начале своем имели все пороки турецких янычар, не имев их храбрости. Так как и они были сварливы, беспокойны и неповиновенны начальникам своим, вступя во торги и промыслы так как и янычары, не имели уже никакого попечения о должности по званию своему; одним словом — неустроенныя сии войска не были страшны неприятелям, но опасны были Государем.
Не было в России наук и не токмо побуждения, но паче было отвращение что познать, ибо познание сие надлежало почерпнуть от чюжестранных народов, а народ наш их и самих, их языки и все, от них происходящее, нечистым и богопротивным почитал. Искусства и рукоделия — не в лутчем были состоянии; не было ни фабрик, ни ремесел, а что и было и то находилось в крайнем несовершенстве.
Не было ни внутренней, ни внешней торговли. Внутренней — от того, что не было довольного истребления вещей, ибо каждый от своих произведений жил; и не было ремесел, ибо не знали и не могли хотеть многих вещей, которые Петром Великим введены и нужны учинились; а внешней — от того, что никаких обстоятельств чужестранных не знали и не было портов, окроме города Архангельского, которым, яко господа, равно и торговлею, англичане владели. <...>
При таковых обстоятельствах возможно ли было льстить себя, яко некоторые ныне мудрствуют, чтоб Россия хотя не толь скоро, однако бы не весьма поздно и не претерпев ущерба, естли бы Петр Великий и не употребил самовластия, могла достигнуть не токмо до такого состояния, в каком ныне ее зрим, но и в вящшее добротою?»

ПЕТР I. «ПАНЕГИРИСТЫ»
М. Н. Погодин
«Нынешняя Россия, то есть Россия европейская, дипломатическая, политическая, военная, Россия коммерческая, мануфактурная, Россия школьная есть произведение Петра Великого. Какое бы явление в сих сферах жизни не стали мы рассматривать, о каком бы учреждении не стали бы мы рассуждать, все подобные исследования доводятся непременно до Петра Великого, у которого в руках концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы не оглянемся, везде встречаемся мы с этою колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам прошедшую историю, которая все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется, никогда не потеряем мы из виду, как бы далеко не ушли в будущем…
Какое движение, какая деятельность, живость во всех концах обширного царства! И что за разнообразие! Здесь роются в горах и достают руду, там из руды куют железо, дальше сверлят из железа ствол, а еще дальше стреляют уж из нового ружья. Вот выписаны овцы, вот они расплодились, вот настрижено с них шерсти, вот выткано из нее сукно в только что отстроенной фабрике, вот кроят новое невиданное платье и вот оно напяливается на горько плачущий народ, у которого только что выбрита борода… Все делают розное, мечутся беспрестанно из угла в угол, но никто не мешает друг другу, напротив — оказывается взаимная помощь, выходит лад: какой же всемогущий чародей управляет всею совокуп-ностию этих многочисленных, разнородных действий?
Нет, не чародей, а Гений, Петр. Смотрите, вон он стоит посреди широкого поля, Русского Царства, рабочей своей палаты, между тысячами и тьмами своих работников. Видите — он выше их всех на пол-аршина…
Да, Петр Великий сделал много в России. Смотришь и не веришь, считаешь и недосчитаешься. Мы не можем открыть своих глаз, не можем сдвинуться с места, не можем оборотиться ни в одну сторону без того, чтобы он везде не встретился с нами, дома, на улице, в церкви, в училище, в суде, в полку, на гулянье — везде он, всякий день, всякую минуту, на всяком шагу! Мы просыпаемся. Какой ныне день? 1 января 1841 года — Петр Великий велел считать годы от Рождества Христова, Петр Великий велел считать месяцы от января. Пора одеваться — наше платье сшито по фасону, данному Петром Первым, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, которых развел он. Попадается на глаза книга — Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее — этот язык при Петре Первом сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный. Приносятся газеты — Петр Великий их начал. Вам нужно искупить разные вещи — все они, от шелкового шейного платка до сапожной подошвы будут напоминать вам о Петре Великом: одни выписаны им, другие введены им в употребление, улучшены, привезены на его корабле в его гавань, по его каналу, по его дороге. За обедом от соленых сельдей и картофелю, который указал он сеять, до виноградного вина, им разведенного — все блюда будут говорить вам о Петре Великом.
После обеда вы едете в гости — это ассамблея Петра Великого. Встречаете там дам, допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого. Пойдем в университет — первое светское училище учреждено Петром Великим. Вы получаете чин — по Табели о рангах Петра Великого. Чин доставляет вам дворянство — так учредил Петр Великий. Мне надо подать жалобу— Петр Великий определил ее форму. Примут ее — перед зерцалом Петра Великого. Рассудят— по Генеральному регламенту. Вы вздумаете путешествовать — по примеру Петра Великого; вы будете приняты хорошо — Петр Великий поместил Россию в число европейских государств и начал внушать к ней уважение и проч., и проч., и проч. …».

ПЕТР I. «ПАНЕГИРИСТЫ»
С. М. Соловьев
«Никогда ни один народ не совершал такого подвига, какой был совершен русским народом в первую четверть XVIII века. На исторической сцене явился народ малоизвестный, бедный, слабый, не принимавший участия в общей европейской жизни; неимоверными усилиями, страшными пожертвованиями он дал законность своим требованиям, явился народом могущественным, но без завоевательных стремлений, успокоившимся, как только приобретено было необходимое для его внутренней жизни. Человека, руководившего народом в этом подвиге, мы имеем полное право назвать величайшим историческим деятелем, ибо никто не может иметь большего значения в истории цивилизации. Петр не был вовсе славолюбцем-завоевателем и в этом явился полным представителем своего народа, не завоевательного по природе племени и по условиям своей исторической жизни. Гений Петра высказался в ясном уразумении положения своего народа, он сознал, что его обязанность — вывести слабый, бедный, почти неизвестный народ из этого печального положения посредством цивилизации. Трудность дела представлялась ему во всей полноте по возвращении из-за границы, когда он мог сравнить виденное на Западе с тем, что он нашел в России, которая встретила его стрелецким бунтом. Он испытал страшное искушение, сомнение, но вышел из него, вполне уверовавши в нравственные силы своего Народа, и не замедлил призвать его к великому подвигу, к пожертвованиям и лишениям всякого рода, показывая сам пример во всем этом. Ясно осознавши, что русский народ должен пройти трудную школу, Петр не усумнился подвергнуть его страдательному, унизительному положению ученика; но в то же время он успел уравновесить невыгоды этого положения славою и величием, превратить его в деятельное, успел создать политическое значение России и средства для его поддержания. Петру предстояла трудная задача: для образования русских людей необходимо было вызвать иностранных наставников, руководителей, которые, естественно, стремились подчинить учеников своему влиянию, стать выше их; но это унижало учеников, которых Петр хотел сделать как можно скорее мастерами; Петр не поддался искушению, не принял предложения вести дело успешно с людьми выученными, вполне приготовленными, но иностранцами, хотел, чтоб свои, русские, проходили деятельную школу, хотя бы это стоило и больших потерь, сопровождалось большими неудобствами... С какой бы точки зрения мы ни изучали эпоху преобразования, мы должны прийти в изумление перед нравственными и физическими силами преобразователя, сфера деятельности которого была бы так обширна. Родившись с умом необыкновенно возбужденным, чутким ко всему, Петр изощрил эту чуткость до высшей степени, с малолетства прислушиваясь и приглядываясь ко всему, не направляемый, не ограничиваемый никем, а возбуждаемый обществом, уже стоявшим на повороте, колебавшимся между двумя направлениями, волнуемым уже вопросами о старом и новом, когда подле старой Москвы уже виднелся авангард Запада — Немецкая слобода. У Петра была старинная русская богатырская природа, он любил широту и простор: отсюда объясняется, что кроме сознательного влечения к морю он имел еще и бессознательное; богатыри старой Руси стремились в широкую степь, местности, сжатые горами, были для него неприятны, тяжелы... Богатырским силам соответствовали страсти, не умеренные правильным, искусным воспитанием. Мы знаем, как мог разнуздываться сильный человек в древнем русском обществе, не выработавшем должных границ каждой силе; могло ли такое общество сдерживать страсти человека, стоявшего на самом верху?»

А это из наследия Константина Николаевича Леонтьева: «Хорошо и умно, что пессимизм говорит: «сколько ни старайся устроить общество по демократ<ическому> плану — благоденствия не будет; ибо страдания в нас, а не во внешних условиях; тоска будет расти по мере возрастания жизнен<ных> удобств! — Это, согласитесь, гораздо умнее, чем воображать, что стоит только всех сделать «средними людьми», — и все будут счастливы и веселы».