От КПРФ общество ждёт ПОСТУПКА, а не лозунги на улице, не уличный имитационный протест толпы; если КПРФ положит мандаты на стол не признав легитимность выборов, народ встанет за коммунистов.

Формулируя смыслы, Проект Кино

Восточный экономический форум стал неким каминг-аутом для системы, которая готовится к значительным переменам, и перемены эти не будут ассоциироваться с улучшением условий существования. Для большинства. Об этом говорят неутешительные прогнозы Грефа: к 2035 году ВВП России сократится на 4,4%, доходы населения упадут на 14%, а бюджетные поступления снизятся на 5 триллионов рублей. Причиной этому может послужить декарбонизация и переход к «зеленой» экономике. Тем не менее, апокалиптичные заявления Грефа могли бы как-то соотноситься с реальностью, если бы технологический переход был бы возможен хотя бы в теории.

«Позеленение» экономики могло начаться только в условиях массово и не один сезон повышающегося уровня благосостояния: модернизация и переориентирование мощностей, по примеру актуальных изменений в энергетике ФРГ, неизменно сопровождаются удорожанием конечного продукта, что в конечном итоге сказывается на потребителе. Учитывая то, что за время всех рывков, скачков, перепрыгиваний и затянутых поясов РФ-модернизация сводилась по сути к формуле «расходы национализируются, доходы приватизируются», декарбонизация попросту добьет остатки национального благосостояния.

Попутно глава Счетной палаты Кудрин ввернул свои пять копеек, анонсировав новую приватизацию с целью юридического закрепления за крупным капиталом собственности, где долей де-юре владеет государство, но де-факто ей не распоряжается. Менеджеры, взращенные путинской системой, теперь получают возможность де-юре закрепиться в роли полноценных владельцев, окончательно замкнув финансовые потоки на себя. Этим уже занимается «Роснефть» Сечина, которая недавно продала часть своей доли в «РН-Сахалинморнефтегаз» и «РН-Северная нефть» частной компании, связанной с, та-дам, тем же Игорем Ивановичем.

Модернизация экономического сектора в России необходима в виду усугубившегося кризиса, но современная система просто не способна создать условия для этого. Вместо модернизации Россия получает «приватизацию 2.0», которая узаконивает статус финансовых кланов, откровенно не приспособленных к управлению ресурсами. Качество жизни в России будет только снижаться вне зависимости от увеличения спроса на полезные ископаемые, о чем говорит суть приватизации, но снижаться будет красиво: под лозунгами чистой энергии и стремления в еще более светлое будущее.

Действия российской власти после выборов выглядят, на первый взгляд, явно избыточными по отношению к политической ситуации. Ну, в самом деле: и в Госдуму избрали почти всех, кому было обещано, и оппозиция разгромлена и даже Интернет в значительной мере под контролем, а всё равно зачем-то устраивают «по беспределу» наезд на юристов КПРФ, гоняются за отдельными активистами, расширяют списки «нежелательных организаций», заводят новые уголовные дела на тех, кто уже сидит или сбежал за границу. В общем, ведут себя так, будто всё вот-вот рухнет. Почему? Откуда истерика?

Не обладая достоверной информацией о том, что творится в Кремле, можно лишь сделать некоторые выводы опираясь на историю и психологию. Похоже, что причиной нервозности власти является она сама. Её собственные внутренние и неразрешимые противоречия.

Политологи уже больше года размышляют о перспективах «транзита»: назначит ли Путин наследника и кто им станет? Здоровье правителя явно оставляет желать лучшего и вопрос о том, как долго он сможет осуществлять свои полномочия, вероятно, волнует не только экспертов. Естественно, начинается подготовка к транзиту, в которой так или иначе должен участвовать и сам Путин. Но даже если президент и обещает своему окружению, что позаботится о будущем, сам-то он точно знает: как только будет назван преемник, власть действующего правителя пошатнется. А потому транзит будет готовиться, но не состоится. Пока Путин жив, он не допустит принятия каких-либо окончательных решений. А если с ним что-то случится, то принимать решения будет уже поздно, процесс будет развиваться стихийно и катастрофически.

Не удивительно, что такое положение дел порождает среди кремлевских и околокремлевских деятелей жесточайший невроз. Транзит начинается, но не заканчивается. Жизненно важные решения обсуждаются, готовятся, но не принимаются. Жесточайшие интриги и заговоры плетутся в окружении правителя, но не завершаются ничем. Угрожающая, невыносимая неопределенность становится всепоглощающей стихией, разрушающей сознание. Все боятся всех, никто не доверяет никому. И в точности по Фрейду, страхи и комплексы вытесняются вовне. Формой такого вытеснения становятся репрессии против оппозиционеров или тех, кого назначают оппозиционерами.

Иррациональные действия порождают непредвиденные, но абсолютно предсказуемые последствия. Лояльные функционеры из руководства КПРФ вытесняются в пустующую нишу радикальной оппозиции, существование в которой для них так же психологически и эмоционально невыносимо, как и ситуация бесконечного и никуда не идущего транзита для чиновников от власти. Максим Калашников сравнил это с ситуацией, когда очень слабый приемник получает слишком сильный сигнал и внутри него всё перегорает. Думаю, эта аналогия очень точно описывает то, что происходит в Президиуме и аппарате КПРФ.

Политическая рациональность требует от Кремля остановить репрессивную гонку, перевести дух и хотя бы оценить последствия собственных решений. Но такого не будет, поскольку логика поведения власти уже не имеет ничего общего с управлением политическим процессом. Анализировать поступки представителей правящих кругов должны уже не политологи, а психиатры.

Это фото со вчерашнего венчания в Исакии как бы потомков как бы императора. Там и бабки целовали Роллс-Ройс и какой только еще дребузни не было. Но меня, конечно, покорили царственные костюмы. То ли взяли напрокат из бутафорского цеха Ленфильма, то ли еще где-то позаимствовали этот нуар-комплект для заслуженной Снегурочки. Но серые будни блёстками украсили

Российское общество объединяют сегодня две эмоции — недовольство и страх. И надо сказать, что недовольство далеко не всегда направлено только на власть (часто — друг на друга и на самих себя). И страх это не только страх перед репрессиями и государством. Более того, страхи распространяются самые разные, часто противоположные. Именно в контексте этой тотальной стихии страха надо понимать и дискуссию прививочников с антипрививочниками, равно как и паническое ожидание прихода «цифрового концлагеря» в связи с попытками власти повсеместно внедрить QR-коды.

Разумеется, ничего хорошего в этой инициативе нет. Перед нами очередной пример безудержной бюрократической фантазии, переходящей в аппаратную истерию. В основе всего этого идиотское представление, будто сложными общественными процессами можно управлять с помощью постановлений и резолюций, принимаемых в кабинетах безо всякой связи с реальностью и без учета мнения управляемых. Любая идея, даже самая бредовая, должна воплощаться в жизнь только потому, что пришла в голову очередному некомпетентному чиновнику.

Нетрудно предсказать, что на практике мы получаем не «цифровой концлагерь», а оцифрованный бардак, с массой неожиданных коллизий, которые в принципе не могут быть предусмотрены авторами кабинетных прожектов. А главное, тотальный контроль для эффективного осуществления потребует огромных ресурсов в сочетании с превосходным качеством управления и отлаженных схем координации — как технической, так и бюрократической. Помимо всего прочего для решения подобных задач требуется время. В современной России, где любые решения власти сопровождаются ажиотажем, кампанейщиной, воровством и вакханалией обычного, бытового идиотизма, невозможно ожидать ничего иного, кроме как растраты средств и череды конфузов, которые, впрочем, недешево обойдутся экономике.

Нынешние российские власти неплохо справляются с запугиванием населения, но это отнюдь не значит, будто они что-то эффективно контролируют. Просто социальные и экономические процессы идут сами по себе, а власть живет сама по себе, не особенно препятствуя разрастающимся разрушительным процессам. И в самом деле, эффективность собственных решений не особо волнует отечественных правителей — до тех пор, пока нет непосредственной угрозы их власти.