#мысли
Вот и лето прошло… В середине июня зафиксировал для себя план на «летние каникулы». Как и ожидалось, выполнил только часть. Вот, отчитываюсь, а заодно рекламирую плоды своей графомании и наукомании (все книги можно заказать у меня: @sergeyborod).
1. Подготовка статьи «К вопросу о связи структуры языка и логико-смысловых конфигураций» и соответствующего доклада – СДЕЛАНО ✅
Статью начал писать еще в мае. Основной вопрос: как связаны формальные паттерны выражения в языке с моделями формирования смысла у носителя языка. Проблема рассматривается на примере типичных паттернов индоевропейских языков, арабского языка и могаукского языка. Общий вывод следующий: мы до конца не знаем :-) Описание языковой структуры сильно зависит от инструментария и базовой теории, но это только часть проблемы. Главная проблема в том, что нет прямого пути от описания языка к его психолингвистической реальности . В статье этот путь намечен. Подробнее о ней, а также аннотацию см. здесь. На основе этого материала также был подготовлен доклад. Статья ушла в «Вопросы философии», будет опубликована в конце года. Пока можно послушать доклад или полистать презентацию.
2. Востоковедная редактура монографии Д.В. Мухетдинова «Теология обновления: исламский неомодернизм и проблема традиции» – СДЕЛАНО ✅
Кажется, эта работа была самой трудной. Полная научная, востоковедная редактура 700-страничной книги, вычитка каждого слова, каждой иноязычной формы, согласование всех правок с автором и подготовка научного указателя к книге с проставлением всех страниц. Начинал весной. Книга фундаментальная. Горжусь своим вкладом :-) Должна выйти в ближайшее время. О книге подробно писал здесь, также оцените отзывы на нее ведущих российских и мировых востоковедов. И еще можно посмотреть оглавление.
3. Востоковедная редактура 7-го номера ежегодника «Исламская мысль: традиция и современность» – СДЕЛАНО ✅
Редактуру начинали еще весной. Летом закончили. В ряд статей пришлось писать научный комментарий. Работой доволен. Как я уже рассказывал, этот 700-страничный том посвящен исламскому модернизму, в особенности египетской школе Мухаммада Абдо. Мы, таким образом, закрыли брешь в русскоязычной литературе по теме. Сборник ушел в печать, будет издан в ближайшие недели. Еще напишу о нем подробнее.
4. Подготовка статьи-предисловия к сборнику – СДЕЛАНО ✅
Статью готовили совместно с Д.В. Мухетдиновым. Вроде бы получилось неплохо – именно как введение. Удалось обратить внимание на сложность и неоднозначность феномена модернизма. Скоро выложу сюда.
5. Финальная востоковедная и философская редактура книги Мухаммада Аркуна «Гуманизм и ислам» – НЕ ГОТОВО ❌
Даже не притронулся. Много другой работы было. Пока откладываем до лучших времен. Материал сложный. Писал о нем тут.
6. Чтение материала и написание философской диссертации «Когнитивные схемы в концептуализации пространства» – В ПРОЦЕССЕ ❎
Сделана примерно половина – и то в черновой форме. Все гораздо сложнее, чем я думал. Наверное, в ближайшие месяцы буду заниматься ею. О диссертации писал здесь. В процессе подготовки диссертации сделал также двухчасовой доклад о схемах для философского семинара – смотреть тут, также имеется презентация.
7. Дописать книгу «Солнечный лик истины» – НЕ ГОТОВО ❌
Даже не садился. Лежала 3,5 года – и не известно, сколько еще пролежит.
Также летом размышлял, гулял, купался, тусовался 🤟, любил 🍍, страдал, умирал , оживал 🏃. В общем, все как у людей! Ну и сюда периодически что-то писал – собрал лучшее в этом посте.
А как прошло ваше лето?
Вот и лето прошло… В середине июня зафиксировал для себя план на «летние каникулы». Как и ожидалось, выполнил только часть. Вот, отчитываюсь, а заодно рекламирую плоды своей графомании и наукомании (все книги можно заказать у меня: @sergeyborod).
1. Подготовка статьи «К вопросу о связи структуры языка и логико-смысловых конфигураций» и соответствующего доклада – СДЕЛАНО ✅
Статью начал писать еще в мае. Основной вопрос: как связаны формальные паттерны выражения в языке с моделями формирования смысла у носителя языка. Проблема рассматривается на примере типичных паттернов индоевропейских языков, арабского языка и могаукского языка. Общий вывод следующий: мы до конца не знаем :-) Описание языковой структуры сильно зависит от инструментария и базовой теории, но это только часть проблемы. Главная проблема в том, что нет прямого пути от описания языка к его психолингвистической реальности . В статье этот путь намечен. Подробнее о ней, а также аннотацию см. здесь. На основе этого материала также был подготовлен доклад. Статья ушла в «Вопросы философии», будет опубликована в конце года. Пока можно послушать доклад или полистать презентацию.
2. Востоковедная редактура монографии Д.В. Мухетдинова «Теология обновления: исламский неомодернизм и проблема традиции» – СДЕЛАНО ✅
Кажется, эта работа была самой трудной. Полная научная, востоковедная редактура 700-страничной книги, вычитка каждого слова, каждой иноязычной формы, согласование всех правок с автором и подготовка научного указателя к книге с проставлением всех страниц. Начинал весной. Книга фундаментальная. Горжусь своим вкладом :-) Должна выйти в ближайшее время. О книге подробно писал здесь, также оцените отзывы на нее ведущих российских и мировых востоковедов. И еще можно посмотреть оглавление.
3. Востоковедная редактура 7-го номера ежегодника «Исламская мысль: традиция и современность» – СДЕЛАНО ✅
Редактуру начинали еще весной. Летом закончили. В ряд статей пришлось писать научный комментарий. Работой доволен. Как я уже рассказывал, этот 700-страничный том посвящен исламскому модернизму, в особенности египетской школе Мухаммада Абдо. Мы, таким образом, закрыли брешь в русскоязычной литературе по теме. Сборник ушел в печать, будет издан в ближайшие недели. Еще напишу о нем подробнее.
4. Подготовка статьи-предисловия к сборнику – СДЕЛАНО ✅
Статью готовили совместно с Д.В. Мухетдиновым. Вроде бы получилось неплохо – именно как введение. Удалось обратить внимание на сложность и неоднозначность феномена модернизма. Скоро выложу сюда.
5. Финальная востоковедная и философская редактура книги Мухаммада Аркуна «Гуманизм и ислам» – НЕ ГОТОВО ❌
Даже не притронулся. Много другой работы было. Пока откладываем до лучших времен. Материал сложный. Писал о нем тут.
6. Чтение материала и написание философской диссертации «Когнитивные схемы в концептуализации пространства» – В ПРОЦЕССЕ ❎
Сделана примерно половина – и то в черновой форме. Все гораздо сложнее, чем я думал. Наверное, в ближайшие месяцы буду заниматься ею. О диссертации писал здесь. В процессе подготовки диссертации сделал также двухчасовой доклад о схемах для философского семинара – смотреть тут, также имеется презентация.
7. Дописать книгу «Солнечный лик истины» – НЕ ГОТОВО ❌
Даже не садился. Лежала 3,5 года – и не известно, сколько еще пролежит.
Также летом размышлял, гулял, купался, тусовался 🤟, любил 🍍, страдал, умирал , оживал 🏃. В общем, все как у людей! Ну и сюда периодически что-то писал – собрал лучшее в этом посте.
А как прошло ваше лето?
Всех с Днем Знаний!
📝 С самого детства считаю знание высшей ценностью. Живу полноценно только тогда, когда с интересом вовлечен в процесс познания. Но познание не всякое, а такое, которое преобразует и самого человека, и мир вокруг него.
Фото от 1 сентября 1996 г., школа 24 г. Таганрога
‼️ Скидывайте свои фото в комменты!)
Очень нравится этот лосевский фрагмент:
"Жизнь есть жизнь – вот чего не понимают многие рассуждавшие на эту тему. Само познание есть только результат жизни. Само знание вызвано потребностями жизни. Не мы познаем, но сама действительность в нас познает самое себя. В конце концов, не мы и живем, но живет в нас общая мировая жизнь. Мы – только всплески на общем море бытия, только струи единого и всемирного потока, только волны неизмеримого океана вселенной. Что такое наше познание? Это – лишь отдельные цветы, листики, стволики, отдельные травинки на невместимом лугу общемировой жизни; и все это уходит в почву, в темные недра, питается в корнях своих бесформенным, скрытым от взора, неясным и мглистым...
Познание не есть отвлеченность. Познание не есть разрыв или раскол, не есть и объединение расколотого. Познание есть брак познающего с познаваемым. Познание есть любовь познающего к познаваемому, и любовь эта — взаимная. Познание есть рождение в истине, порождение познающего с познаваемым такого третьего, в чем уже нельзя различить познающего и познаваемого, порождение той истины, которая уже не сводится ни на познающее, ни на познаваемое, а есть их чудное потомство, поднимающее родителей на новую и никогда раньше не бывшую высоту. Для кого познаваемое — не родное, тот плохо познает или совсем не познает. Только любовь открывает очи и возвещает тайну познаваемого"
=====
А.Ф. Лосев "Жизнь"
📝 С самого детства считаю знание высшей ценностью. Живу полноценно только тогда, когда с интересом вовлечен в процесс познания. Но познание не всякое, а такое, которое преобразует и самого человека, и мир вокруг него.
Фото от 1 сентября 1996 г., школа 24 г. Таганрога
‼️ Скидывайте свои фото в комменты!)
Очень нравится этот лосевский фрагмент:
"Жизнь есть жизнь – вот чего не понимают многие рассуждавшие на эту тему. Само познание есть только результат жизни. Само знание вызвано потребностями жизни. Не мы познаем, но сама действительность в нас познает самое себя. В конце концов, не мы и живем, но живет в нас общая мировая жизнь. Мы – только всплески на общем море бытия, только струи единого и всемирного потока, только волны неизмеримого океана вселенной. Что такое наше познание? Это – лишь отдельные цветы, листики, стволики, отдельные травинки на невместимом лугу общемировой жизни; и все это уходит в почву, в темные недра, питается в корнях своих бесформенным, скрытым от взора, неясным и мглистым...
Познание не есть отвлеченность. Познание не есть разрыв или раскол, не есть и объединение расколотого. Познание есть брак познающего с познаваемым. Познание есть любовь познающего к познаваемому, и любовь эта — взаимная. Познание есть рождение в истине, порождение познающего с познаваемым такого третьего, в чем уже нельзя различить познающего и познаваемого, порождение той истины, которая уже не сводится ни на познающее, ни на познаваемое, а есть их чудное потомство, поднимающее родителей на новую и никогда раньше не бывшую высоту. Для кого познаваемое — не родное, тот плохо познает или совсем не познает. Только любовь открывает очи и возвещает тайну познаваемого"
=====
А.Ф. Лосев "Жизнь"
#мысли #литература
Продолжаем обзор основной литературы по когнитивной лингвистике. Мы уже рассмотрели базовую литературу, а также отдельные масштабные проекты. Сегодня рассмотрим КОГНИТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕТАФОРЫ (часть 1). Кстати, если вы еще не подписаны на мой канал NUMINOSUM, то подпишитесь: каждый день новые материалы по лингвистике, философии и востоковедению – обзоры, мысли, инсайды, электронная библиотека.
🔹ТЕОРИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МЕТАФОРЫ
Обычно в работах когнитивных лингвистов излагается следующая мысль: начиная с Аристотеля метафора рассматривалась как троп, т.е. способ использования слова в переносном значении для реализации изобразительной, экспрессивно-оценочной функции; когнитивную функцию метафоры выявил Макс Блэк, а впервые подробно она была исследована в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» (1980). Это в целом неправда, поскольку о познавательной функции были написаны десятки работ еще до этих авторов. Но в контексте англо-американской мысли, возможно, такая оценка справедлива. Лакофф и Джонсон показали, что метафора является важным познавательным механизмом, выявили ее общее устройство, а также (предположительно) универсальные законы функционирования и типы метафор. На русском языке обзор их идей дан в монографии Т.Г. Скребцовой «Когнитивная лингвистика» (2018). После их работы модель развивалась, а современная версия называется «расширенной теорией концептуальной метафоры». Ее автор – З. Кёвечес. Историю развития и современную версию см. в его работах: «Extended Conceptual Metaphor Theory» (2020) и «Ten Lectures on Figurative Meaning-Making» (2019).
🔹НЕКОТОРЫЕ РАННИЕ РАБОТЫ
Важно знать контекст появления теории концептуальной метафоры. Лакофф был учеником Р. Якобсона, а Джонсон – учеником П. Рикера. Оба они также занимались аналитической философией. Таким образом, в их работе соединились традиции феноменологии, аналитической философии и русского символизма. О подходах к метафоре в этих направлениях имеется антология под ред. самого Джонсона «Philosophical Perspectives on Metaphor» (1981), а также обзор в его книге «The Body in the Mind» (1987). Еще обратил бы внимание на сборник А. Ортони «Metaphor and Thought» (1993) – в одном месте собраны статьи представителей совершенно разных направлений философии и когнитивной науки. На русском языке имеется прекрасная антология под ред. Н.Д. Арутюновой – «Теория метафоры» (1990). Я бы также отметил важность метафорического языка в рамках лингвофилософского проекта Бенджамина Уорфа – одного из ключевых авторов для всей когнитивной лингвистики. Эта тема рассматривается в третьей главе моей книги «Язык и познание» (2020), а также косвенно затрагивается в монографии Пенни Ли «The Whorf Theory Complex» (1996).
🔹МЕТАФОРА В РАМКАХ ТЕОРИИ СИМУЛЯЦИИ
Если метафора концептуальна, т.е. понятийна и когнитивна, то она должна вносить соответствующие детали в формирование значения. Одно ли и то же сказать: «Я понял вашу мысль» и «Я схватил вашу мысль» ? Будет ли во втором случае что-то от физического «хватания»? Эта тема исследуется с помощью поведенческих и нейрофизиологических экспериментов в рамках теории симуляции. Наиболее свежий обзор экспериментов и теоретических моделей см. в одиннадцатой главе моей книги «Язык и познание». Также отмечу сборник под ред. Р. Гиббса «The Cambridge Handbook of Metaphor and Thought» (2008), где эта тема тоже затрагивается, – один из лучших сборников по проблеме метафоры.
‼️ Продолжение следует
Продолжаем обзор основной литературы по когнитивной лингвистике. Мы уже рассмотрели базовую литературу, а также отдельные масштабные проекты. Сегодня рассмотрим КОГНИТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕТАФОРЫ (часть 1). Кстати, если вы еще не подписаны на мой канал NUMINOSUM, то подпишитесь: каждый день новые материалы по лингвистике, философии и востоковедению – обзоры, мысли, инсайды, электронная библиотека.
🔹ТЕОРИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МЕТАФОРЫ
Обычно в работах когнитивных лингвистов излагается следующая мысль: начиная с Аристотеля метафора рассматривалась как троп, т.е. способ использования слова в переносном значении для реализации изобразительной, экспрессивно-оценочной функции; когнитивную функцию метафоры выявил Макс Блэк, а впервые подробно она была исследована в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» (1980). Это в целом неправда, поскольку о познавательной функции были написаны десятки работ еще до этих авторов. Но в контексте англо-американской мысли, возможно, такая оценка справедлива. Лакофф и Джонсон показали, что метафора является важным познавательным механизмом, выявили ее общее устройство, а также (предположительно) универсальные законы функционирования и типы метафор. На русском языке обзор их идей дан в монографии Т.Г. Скребцовой «Когнитивная лингвистика» (2018). После их работы модель развивалась, а современная версия называется «расширенной теорией концептуальной метафоры». Ее автор – З. Кёвечес. Историю развития и современную версию см. в его работах: «Extended Conceptual Metaphor Theory» (2020) и «Ten Lectures on Figurative Meaning-Making» (2019).
🔹НЕКОТОРЫЕ РАННИЕ РАБОТЫ
Важно знать контекст появления теории концептуальной метафоры. Лакофф был учеником Р. Якобсона, а Джонсон – учеником П. Рикера. Оба они также занимались аналитической философией. Таким образом, в их работе соединились традиции феноменологии, аналитической философии и русского символизма. О подходах к метафоре в этих направлениях имеется антология под ред. самого Джонсона «Philosophical Perspectives on Metaphor» (1981), а также обзор в его книге «The Body in the Mind» (1987). Еще обратил бы внимание на сборник А. Ортони «Metaphor and Thought» (1993) – в одном месте собраны статьи представителей совершенно разных направлений философии и когнитивной науки. На русском языке имеется прекрасная антология под ред. Н.Д. Арутюновой – «Теория метафоры» (1990). Я бы также отметил важность метафорического языка в рамках лингвофилософского проекта Бенджамина Уорфа – одного из ключевых авторов для всей когнитивной лингвистики. Эта тема рассматривается в третьей главе моей книги «Язык и познание» (2020), а также косвенно затрагивается в монографии Пенни Ли «The Whorf Theory Complex» (1996).
🔹МЕТАФОРА В РАМКАХ ТЕОРИИ СИМУЛЯЦИИ
Если метафора концептуальна, т.е. понятийна и когнитивна, то она должна вносить соответствующие детали в формирование значения. Одно ли и то же сказать: «Я понял вашу мысль» и «Я схватил вашу мысль» ? Будет ли во втором случае что-то от физического «хватания»? Эта тема исследуется с помощью поведенческих и нейрофизиологических экспериментов в рамках теории симуляции. Наиболее свежий обзор экспериментов и теоретических моделей см. в одиннадцатой главе моей книги «Язык и познание». Также отмечу сборник под ред. Р. Гиббса «The Cambridge Handbook of Metaphor and Thought» (2008), где эта тема тоже затрагивается, – один из лучших сборников по проблеме метафоры.
‼️ Продолжение следует
#мысли #лингвистика #философия
Уже несколько человек спросили (в том числе один издатель): нет ли у меня желания написать научно-популярную версию моей книги «Язык и познание: введение в пострелятивизм»? На самом деле, это сложный вопрос. Написание научно-популярных книг по лингвистике – особое искусство. По философии хороших научпоп-книг я не знаю – видимо, потому что их не может быть. Нельзя упростить философию, не испортив, а точнее, не утеряв главный «функциональный» компонент философского текста – его способность «перемещать» читателя с его нынешней позиции на новую позицию. С лингвистикой в этом плане как будто легче, но не когда речь идет о теории языка . Моя книга не является чисто лингвистической: она, скорее, лингвофилософская. Вообще, как я уже не раз отмечал, когнитивная лингвистика – это в своей основе эпистемология, теория знания и даже онтология знания, но не лингвистика как что-то замкнутое на себе (возьмите классику жанра – «Женщины, огонь и опасные вещи» Дж. Лакоффа). По этой причине я не вижу способа, как мою книгу можно упростить, разжевать и положить в рот потребителю. Там есть страницы, которые я сам сходу не до конца понимаю, и мне в них нужно погружаться (поскольку немного отошел от темы). И таких страниц немало.
Если же говорить конкретно о проблеме лингвистической относительности (которая будто бы в центре внимания моей книги – хотя на самом деле там в центре вопрос о месте языка в когнитивности), то имеется неплохой научпоп от Гая Дойчера – «Сквозь зеркало языка». Не то что бы я такую литературу рекомендовал (она с неизбежностью многое упрощает), но если нет времени, сил и таланта погружаться в серьезный научный материал, то эта книга может подойти. По лингвистической относительности, и шире – лингвистической антропологии, есть хорошая англоязычная книга от Криса Синьи «Ten Lectures on Language, Culture and Mind» (2017). Вот ее точно рекомендую. Кстати, имею честь быть знакомым с этим автором по переписке – очень серьезный ученый, много лет занимающийся когнитивной и полевой лингвистикой. Также из англоязычных научпоп-книг рекомендую работу Ника Эванса «Dying Words: Endangered Languages and What They Have to Tell Us» (вот ее бы на русский перевести!). Ну и классика русскоязычного научпопа – книга нашего выдающегося лингвиста В.А. Плунгяна – «Почему языки такие разные?». Кстати, знаменитая работа «Язык как инстинкт» С. Пинкера – безобразнейшая книга, устаревшая уже к моменту своего выхода, но почему-то очень популярная. Если хотите почитать Пинкера, то читайте его «Субстанцию мышления» (а лучше все-таки переборите это желание).
Возвращаясь к первоначальному вопросу… О своей книге «Язык и познание» я пока не могу написать проще, чем сделал это во введении к ней. Также имеется резюме ее основных идей в виде статьи «Язык и познание: пострелятивистская исследовательская программа». Ну и самое простое – это мое ИНТЕРВЬЮ Отделу научной коммуникации и популяризации науки Института философии РАН. Вот с него, пожалуй, и стоило бы начинать (см. ниже).
Уже несколько человек спросили (в том числе один издатель): нет ли у меня желания написать научно-популярную версию моей книги «Язык и познание: введение в пострелятивизм»? На самом деле, это сложный вопрос. Написание научно-популярных книг по лингвистике – особое искусство. По философии хороших научпоп-книг я не знаю – видимо, потому что их не может быть. Нельзя упростить философию, не испортив, а точнее, не утеряв главный «функциональный» компонент философского текста – его способность «перемещать» читателя с его нынешней позиции на новую позицию. С лингвистикой в этом плане как будто легче, но не когда речь идет о теории языка . Моя книга не является чисто лингвистической: она, скорее, лингвофилософская. Вообще, как я уже не раз отмечал, когнитивная лингвистика – это в своей основе эпистемология, теория знания и даже онтология знания, но не лингвистика как что-то замкнутое на себе (возьмите классику жанра – «Женщины, огонь и опасные вещи» Дж. Лакоффа). По этой причине я не вижу способа, как мою книгу можно упростить, разжевать и положить в рот потребителю. Там есть страницы, которые я сам сходу не до конца понимаю, и мне в них нужно погружаться (поскольку немного отошел от темы). И таких страниц немало.
Если же говорить конкретно о проблеме лингвистической относительности (которая будто бы в центре внимания моей книги – хотя на самом деле там в центре вопрос о месте языка в когнитивности), то имеется неплохой научпоп от Гая Дойчера – «Сквозь зеркало языка». Не то что бы я такую литературу рекомендовал (она с неизбежностью многое упрощает), но если нет времени, сил и таланта погружаться в серьезный научный материал, то эта книга может подойти. По лингвистической относительности, и шире – лингвистической антропологии, есть хорошая англоязычная книга от Криса Синьи «Ten Lectures on Language, Culture and Mind» (2017). Вот ее точно рекомендую. Кстати, имею честь быть знакомым с этим автором по переписке – очень серьезный ученый, много лет занимающийся когнитивной и полевой лингвистикой. Также из англоязычных научпоп-книг рекомендую работу Ника Эванса «Dying Words: Endangered Languages and What They Have to Tell Us» (вот ее бы на русский перевести!). Ну и классика русскоязычного научпопа – книга нашего выдающегося лингвиста В.А. Плунгяна – «Почему языки такие разные?». Кстати, знаменитая работа «Язык как инстинкт» С. Пинкера – безобразнейшая книга, устаревшая уже к моменту своего выхода, но почему-то очень популярная. Если хотите почитать Пинкера, то читайте его «Субстанцию мышления» (а лучше все-таки переборите это желание).
Возвращаясь к первоначальному вопросу… О своей книге «Язык и познание» я пока не могу написать проще, чем сделал это во введении к ней. Также имеется резюме ее основных идей в виде статьи «Язык и познание: пострелятивистская исследовательская программа». Ну и самое простое – это мое ИНТЕРВЬЮ Отделу научной коммуникации и популяризации науки Института философии РАН. Вот с него, пожалуй, и стоило бы начинать (см. ниже).
Telegraph
Интервью с Сергеем Бородаем. Беседа о монографии «Язык и познание: введение в пострелятивизм»
Специалист в области посткогнитивизма и функциональной лингвистики Сергей Юрьевич Бородай ответил на актуальные вопросы о языке, связанные с его монографией - «Язык и познание: введение в пострелятивизм», вышедшей в 2019 году и посвященной анализу современных…
#философия
«Человек есть эта ночь, это пустое Ничто, которое целиком содержится в своей нераздельной простоте (Einfachheit): богатство бесконечного множества представлений, образов, ни один из которых не ведёт прямо к духу, образов, которые существуют лишь в данный момент (gegenwartig). Здесь существует именно ночь, внутреннее-или-интимное (Innere) Природы: – чистое личное-Я. Оно распространяет ночь повсюду, наполняя её своими фантасмагорическими образами: здесь вдруг возникает окровавленная голова, там – другое видение (Gestalt); потом эти призраки также внезапно исчезают»
=====
Г. В. Ф. Гегель (1805-1806 гг.)
«На уровне природы человек есть абсурд, прореха в бытии, “пустое ничто”, “ночь”. “Эта ночь, – глубоко замечает Гегель, – видна, если заглянуть человеку в глаза – в глубь ночи, которая становится страшной; навстречу тебе нависает мировая ночь…” Этот текст, который хотелось бы прочитать в свете главы Сартра о Взгляде, стоит гораздо выше современной антропологии. Рождение человека, по Гегелю, есть смерть природы. Животное желание питается природными существами в голоде, жажде, сексе. Человек, напротив, рождается в человеческом ничто. Его можно увидеть в любви, где любовник ищет свою собственную ночь в глазах возлюбленной; в борьбе, где человек не оспаривает землю или оружие, а добивается признания; в науке, где человек ищет в мире свои собственные следы и хочет вырвать у него доказательство собственного существования; наконец, в труде, где ремесленник навязывает земле или лесу рабство хрупкой идеи. История – это лишь торжество и признание человеческого ничто оружием борьбы и труда»
=====
Л. Альтюссер "Человек, эта ночь"
«Человек есть эта ночь, это пустое Ничто, которое целиком содержится в своей нераздельной простоте (Einfachheit): богатство бесконечного множества представлений, образов, ни один из которых не ведёт прямо к духу, образов, которые существуют лишь в данный момент (gegenwartig). Здесь существует именно ночь, внутреннее-или-интимное (Innere) Природы: – чистое личное-Я. Оно распространяет ночь повсюду, наполняя её своими фантасмагорическими образами: здесь вдруг возникает окровавленная голова, там – другое видение (Gestalt); потом эти призраки также внезапно исчезают»
=====
Г. В. Ф. Гегель (1805-1806 гг.)
«На уровне природы человек есть абсурд, прореха в бытии, “пустое ничто”, “ночь”. “Эта ночь, – глубоко замечает Гегель, – видна, если заглянуть человеку в глаза – в глубь ночи, которая становится страшной; навстречу тебе нависает мировая ночь…” Этот текст, который хотелось бы прочитать в свете главы Сартра о Взгляде, стоит гораздо выше современной антропологии. Рождение человека, по Гегелю, есть смерть природы. Животное желание питается природными существами в голоде, жажде, сексе. Человек, напротив, рождается в человеческом ничто. Его можно увидеть в любви, где любовник ищет свою собственную ночь в глазах возлюбленной; в борьбе, где человек не оспаривает землю или оружие, а добивается признания; в науке, где человек ищет в мире свои собственные следы и хочет вырвать у него доказательство собственного существования; наконец, в труде, где ремесленник навязывает земле или лесу рабство хрупкой идеи. История – это лишь торжество и признание человеческого ничто оружием борьбы и труда»
=====
Л. Альтюссер "Человек, эта ночь"
#мысли
Почему философия превыше всего? На этот вопрос я пытался для себя ответить еще в позднем подростковом возрасте. И сформулировал примерно такой ответ (его с тех пор и держусь, хотя ниже чуть развиваю):
Философия - это пространство свободы, свободного творчества и мышления. Никто не может тебя принудить понимать философию так или иначе. У философии нет "предмета". Ты в своем мышлении и своем определении традиции и есть ее "предмет". Это практика себя как партикулярного и универсального мышления одновременно. Сказать, что есть философия, возможно только с какой-то позиции , а эту позицию ты и должен определить сам, точнее говоря - ты и есть эта постоянно смещающаяся позиция. Некорректно говорить, что результатом всякой философии должно стать "целостное мировоззрение", "понимание мира", "представление" или что философия - это эпистемология, своего рода "метанаука", которая должна снабжать эмпирические науки. Конечно, какие-то частные философии и философы могут этим ограничиваться и они по-своему (для себя) правы. Но эти и подобные трактовки неполны, поскольку предмет и результат философии здесь отчуждены от философа и, кроме того, за ними всегда сокрыты имплицитные и неосмысленные установки, которые свидетельствуют о том, что это плохие варианты философии.
Правильная философия должна начинаться с опыта собственной ничтожности, а именно с понимания того, что человек в его нынешнем состоянии обречен на философию: либо на слепое принятие каких-то философских моделей и выстраивание жизни в соответствии с ними, либо на сознательное философствование (в той или иной степени). Главную задачу такого сознательного философствования я вижу в следующем: осознать принципиальную недостаточность и невозможность философии, т.е. перерасти ее - иначе говоря, чтобы философия в тебе преодолела саму себя.
Кажется странным: какого философа ни возьми, везде присутствует фокусничество, можно даже сказать - шарлатанство. Кант, Гегель или Хайдеггер слишком хороши - и это видно по их текстам - чтобы не понимать, что то, с чего они начинают, также должно быть поставлено под вопрос. Да они и сами часто ставят. Но проблема в том, что они не могут не начать. Что же делать? Все равно строить систему, пред-ставление? И да, и нет. Нужно мыслить так, чтобы мысль раскрывалась и тем самым преодолевала саму себя. И самое ценное в философии - это не система, а то место, где система заканчивается и трансцендирует саму себя, т.е. ставит под вопрос себя как систему. Конец, завершение, телос - это место, где уже нет прежних "начала" и "середины", но где есть целостность. И это не целостность системы, а чувство целостности как состояние, своего рода прозрение. Но это только звучит красиво - "прозрение". На самом деле, именно здесь случается удар палкой по голове, возвращение к реальности - к той позиции, которой мы каждый раз являемся. Философия - это и преодоление, и возврат к себе, на свое актуальное место. Но тут и главная загадка, потому что место - это ни-что, зияние в бытии, пространство свободы...
Почему философия превыше всего? На этот вопрос я пытался для себя ответить еще в позднем подростковом возрасте. И сформулировал примерно такой ответ (его с тех пор и держусь, хотя ниже чуть развиваю):
Философия - это пространство свободы, свободного творчества и мышления. Никто не может тебя принудить понимать философию так или иначе. У философии нет "предмета". Ты в своем мышлении и своем определении традиции и есть ее "предмет". Это практика себя как партикулярного и универсального мышления одновременно. Сказать, что есть философия, возможно только с какой-то позиции , а эту позицию ты и должен определить сам, точнее говоря - ты и есть эта постоянно смещающаяся позиция. Некорректно говорить, что результатом всякой философии должно стать "целостное мировоззрение", "понимание мира", "представление" или что философия - это эпистемология, своего рода "метанаука", которая должна снабжать эмпирические науки. Конечно, какие-то частные философии и философы могут этим ограничиваться и они по-своему (для себя) правы. Но эти и подобные трактовки неполны, поскольку предмет и результат философии здесь отчуждены от философа и, кроме того, за ними всегда сокрыты имплицитные и неосмысленные установки, которые свидетельствуют о том, что это плохие варианты философии.
Правильная философия должна начинаться с опыта собственной ничтожности, а именно с понимания того, что человек в его нынешнем состоянии обречен на философию: либо на слепое принятие каких-то философских моделей и выстраивание жизни в соответствии с ними, либо на сознательное философствование (в той или иной степени). Главную задачу такого сознательного философствования я вижу в следующем: осознать принципиальную недостаточность и невозможность философии, т.е. перерасти ее - иначе говоря, чтобы философия в тебе преодолела саму себя.
Кажется странным: какого философа ни возьми, везде присутствует фокусничество, можно даже сказать - шарлатанство. Кант, Гегель или Хайдеггер слишком хороши - и это видно по их текстам - чтобы не понимать, что то, с чего они начинают, также должно быть поставлено под вопрос. Да они и сами часто ставят. Но проблема в том, что они не могут не начать. Что же делать? Все равно строить систему, пред-ставление? И да, и нет. Нужно мыслить так, чтобы мысль раскрывалась и тем самым преодолевала саму себя. И самое ценное в философии - это не система, а то место, где система заканчивается и трансцендирует саму себя, т.е. ставит под вопрос себя как систему. Конец, завершение, телос - это место, где уже нет прежних "начала" и "середины", но где есть целостность. И это не целостность системы, а чувство целостности как состояние, своего рода прозрение. Но это только звучит красиво - "прозрение". На самом деле, именно здесь случается удар палкой по голове, возвращение к реальности - к той позиции, которой мы каждый раз являемся. Философия - это и преодоление, и возврат к себе, на свое актуальное место. Но тут и главная загадка, потому что место - это ни-что, зияние в бытии, пространство свободы...
#философия
«Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью»
=====
Платон
«Есть стародавнее предание, гласящее, что царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, но не мог изловить его. Когда тот, наконец, попал к нему в руки, царь спросил, что для человека лучше и предпочтительней всего. Упорно и недвижно молчал демон; наконец, принуждаемый царем, он с пронзительным смехом разразился такими словами: "Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, зачем вынуждаешь ты говорить тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя совершенно недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А самое лучшее после этого – как можно скорее умереть"»
=====
Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки»
Комментарий:
Почему-то принято думать, что Платон (устами Сократа) говорит здесь что-то необычное. Между тем "смертность" - атрибут, через который метонимически называется человек (антропос) у греков, т.е. "смертный". Предание - в том виде, в котором его приводит Ницше - достаточно позднее, но сама идея о том, что человек - это "однодневка", "ничто" и ему лучше "было бы не родиться или не быть вовсе", буквально в таких формулировках встречается уже у трагиков (у Эсхила и Софокла). Я думаю, и у Гомера можно похожие идеи найти (вспомним образ с опадающими листьями), и есть ощущение, что такое понимание человека является общеиндоевропейским, по поводу чего имеется кое-какой материал в моей статье "Об индоевропейском мировидении"
«Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью»
=====
Платон
«Есть стародавнее предание, гласящее, что царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, но не мог изловить его. Когда тот, наконец, попал к нему в руки, царь спросил, что для человека лучше и предпочтительней всего. Упорно и недвижно молчал демон; наконец, принуждаемый царем, он с пронзительным смехом разразился такими словами: "Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, зачем вынуждаешь ты говорить тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя совершенно недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А самое лучшее после этого – как можно скорее умереть"»
=====
Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки»
Комментарий:
Почему-то принято думать, что Платон (устами Сократа) говорит здесь что-то необычное. Между тем "смертность" - атрибут, через который метонимически называется человек (антропос) у греков, т.е. "смертный". Предание - в том виде, в котором его приводит Ницше - достаточно позднее, но сама идея о том, что человек - это "однодневка", "ничто" и ему лучше "было бы не родиться или не быть вовсе", буквально в таких формулировках встречается уже у трагиков (у Эсхила и Софокла). Я думаю, и у Гомера можно похожие идеи найти (вспомним образ с опадающими листьями), и есть ощущение, что такое понимание человека является общеиндоевропейским, по поводу чего имеется кое-какой материал в моей статье "Об индоевропейском мировидении"
ЗАМЕТКИ КАНАЛА NUMINOSUM
Собрал в одном месте все заметки , которые выходили на канале. Заметка – это текст, который не уместился в допустимые 4 тыс. знаков, так что его полную версию пришлось публиковать в телеграфе. В основном это какие-то мысли, наброски, рассуждения, но также имеются фрагменты моих статей и работ других авторов. Иногда в заглавном посте в ТГ объясняется, к чему приурочена та или иная заметка – в таких случаях даю ссылку и на этот пост. Почти ничего из приведенного ниже не публиковалось, так что материал сугубо ознакомительный, просьба не плагиатить. Приятного чтения! Репост приветствуется!
🔷ПОДБОРКИ🔷
▪️Лучшие материалы за лето 2023 г.
▪️Лучшие материалы за первое полугодие 2023 г.
▪️Лучшие материалы за 2020–2022 г.
🔷ФИЛОСОФИЯ🔷
▪️Глубинная логика и проблема схематизации (статья)
▪️Предиктивное кодирование и проблема сознания
▪️Неявная гармония: Уорф, Гераклит и индоевропейцы
▪️Учение Ибн Араби о Совершенном Человеке
▪️Размышление о четырех исламоведах (А. Корбен, Т. Идзуцу, А. Смирнов, В. Халляк)
▪️Угасание (фана’) в суфизме и проблема агентивности
▪️Пути «онтологизации» феноменологии в русской и японской философии, или мысли о Киотоской школе
▪️Флоренский о Канте, или почему невозможен культ
▪️Платоновская академия во Флоренции (фрагмент)
🔷ЛИНГВИСТИКА🔷
▪️Мое интервью о книге «Язык и познание»
▪️Мысли о термине «сознание»
▪️Проблема бытия, связки и предикации /основной пост/
▪️Перевод фрагмента из статьи Б. Уорфа «Америндская модель вселенной» /основной пост/
▪️Понятие «гармонии» в античной мысли
▪️Об индоевропейских мотивах в ранней греческой философии /основной пост/
▪️Индоевропейское представление о гармонии
▪️Вещь и вещность в ведийскую эпоху (статья)
🔹NUMINOSUM🔹 – философия, лингвистика, востоковедение. Подписываемся!‼️
Собрал в одном месте все заметки , которые выходили на канале. Заметка – это текст, который не уместился в допустимые 4 тыс. знаков, так что его полную версию пришлось публиковать в телеграфе. В основном это какие-то мысли, наброски, рассуждения, но также имеются фрагменты моих статей и работ других авторов. Иногда в заглавном посте в ТГ объясняется, к чему приурочена та или иная заметка – в таких случаях даю ссылку и на этот пост. Почти ничего из приведенного ниже не публиковалось, так что материал сугубо ознакомительный, просьба не плагиатить. Приятного чтения! Репост приветствуется!
🔷ПОДБОРКИ🔷
▪️Лучшие материалы за лето 2023 г.
▪️Лучшие материалы за первое полугодие 2023 г.
▪️Лучшие материалы за 2020–2022 г.
🔷ФИЛОСОФИЯ🔷
▪️Глубинная логика и проблема схематизации (статья)
▪️Предиктивное кодирование и проблема сознания
▪️Неявная гармония: Уорф, Гераклит и индоевропейцы
▪️Учение Ибн Араби о Совершенном Человеке
▪️Размышление о четырех исламоведах (А. Корбен, Т. Идзуцу, А. Смирнов, В. Халляк)
▪️Угасание (фана’) в суфизме и проблема агентивности
▪️Пути «онтологизации» феноменологии в русской и японской философии, или мысли о Киотоской школе
▪️Флоренский о Канте, или почему невозможен культ
▪️Платоновская академия во Флоренции (фрагмент)
🔷ЛИНГВИСТИКА🔷
▪️Мое интервью о книге «Язык и познание»
▪️Мысли о термине «сознание»
▪️Проблема бытия, связки и предикации /основной пост/
▪️Перевод фрагмента из статьи Б. Уорфа «Америндская модель вселенной» /основной пост/
▪️Понятие «гармонии» в античной мысли
▪️Об индоевропейских мотивах в ранней греческой философии /основной пост/
▪️Индоевропейское представление о гармонии
▪️Вещь и вещность в ведийскую эпоху (статья)
🔹NUMINOSUM🔹 – философия, лингвистика, востоковедение. Подписываемся!‼️
#мысли #лингвистика #исследование
Сейчас редактирую свою статью 2019 г. «Об индоевропейских мотивах в ранней греческой философии». Немного писал о ней и даже приводил фрагменты здесь, здесь и здесь. Она войдет во второй том сборника «Осознать смысл…». Идея довольно простая: философия строится на определенном культурном фундаменте, так что очевидна его значимость для формирования философских концептов. Вопрос следующий: какие мировоззренческие и поэтические паттерны, характерные для индоевропейцев, перешли в философию и повлияли на ее развитие? Т.е. каким образом в философии отразилась индоевропейская (арийская :-) ) идентичность. Вопрос несложный, но почему-то профессиональных исследований на эту тему не существует.
Итак, что это за индоевропейские паттерны? Я выделил следующие:
🔹Концепция хаоса как первичной бездны, предшествующей всему сущему.
🔹Концепция Единого.
🔹Понимание целокупности сущего как «того, что было, есть и будет».
🔹Идея любви как космогонического принципа.
🔹Космологическое понимание Речи.
🔹Идея гармонии.
🔹Две метафоры сотворения мира: ремесленническая метафора, которая кодировалась глаголами «тесать, творить» и «устанавливать, делать», и органицистская метафора, выражавшаяся глаголом «рождать».
🔹Оригинальная концепция проявления: до возникновения вселенной имеет место состояние первичной неразличенности, проявленный же космос существует в оппозициях («день и ночь», «небо и земля и др.), характеризующихся ценностной нагруженностью, когда один из членов оппозиции доминирует над другим; при этом противостоящие начала объединяются принципом гармонии.
🔹Структурность вселенной, ее размеренность, «мерность» (как в пространственном, так и в темпоральном плане).
🔹Идея изоморфизма человеческого тела и вселенной.
🔹Глубинная связь бытия и истины, полифункциональность глагола бытия, концепция «поэтической истины».
🔹Имплицитное противопоставление постоянного и непостоянного, нашедшее выражение как в мифологии, так и на языковом уровне и явившееся основой метафизической оппозиции бытия и становления.
🔹Доминирование зрения среди других перцептивных механизмов и распространение соответствующих метафор на сферу интеллектуального.
🔹Детальная лексическая система позиционных глаголов («стоять», «сидеть», «лежать»), метафорический перенос семантики этих глаголов и их производных в область абстрактной мысли.
🔹Развитая лексическая система пространственных наречий, перенос характерной для нее имплицитной категоризации в сферу абстрактного.
🔹Метафора повозки (позднее – колесницы) как того, что переносит человека из этого мира в иной мир.
Статью я подготовил буквально за несколько недель – просто на основе того, что читал и о чем думал ранее. Поэтому ее можно рассматривать в качестве задающей концептуальную рамку. Эта рамка обозначена в конце статьи:
«В идеале необходимо масштабное исследование, предполагающее 1) детальную реконструкцию индоевропейского мировидения; 2) выявление как масштабных, так и менее значительных мотивов, оказавших влияние на последующую греческую и западную мысль; 3) реконструкцию и выявление лексико-грамматических особенностей праиндоевропейского языка, а также тенденций грамматикализации и семантических переходов в отдельных языках, которые позволили бы судить об общих интеллектуальных наклонностях индоевропейцев; 4) сличение получившейся картины с мировоззренческими моделями и путями интеллектуального развития других крупных языковых семей и культур – в особенности, семитской, сино-тибетской и юто-ацтекской, которые породили собственные философские традиции (иногда под влиянием греков) – иудейскую, арабскую, китайскую и философию науа».
Полную версию статьи можно будет прочесть через несколько месяцев. Следите за обновлениями ‼️
Если кто-то хочет писать об этом диссертацию - обращайтесь :-)
Сейчас редактирую свою статью 2019 г. «Об индоевропейских мотивах в ранней греческой философии». Немного писал о ней и даже приводил фрагменты здесь, здесь и здесь. Она войдет во второй том сборника «Осознать смысл…». Идея довольно простая: философия строится на определенном культурном фундаменте, так что очевидна его значимость для формирования философских концептов. Вопрос следующий: какие мировоззренческие и поэтические паттерны, характерные для индоевропейцев, перешли в философию и повлияли на ее развитие? Т.е. каким образом в философии отразилась индоевропейская (арийская :-) ) идентичность. Вопрос несложный, но почему-то профессиональных исследований на эту тему не существует.
Итак, что это за индоевропейские паттерны? Я выделил следующие:
🔹Концепция хаоса как первичной бездны, предшествующей всему сущему.
🔹Концепция Единого.
🔹Понимание целокупности сущего как «того, что было, есть и будет».
🔹Идея любви как космогонического принципа.
🔹Космологическое понимание Речи.
🔹Идея гармонии.
🔹Две метафоры сотворения мира: ремесленническая метафора, которая кодировалась глаголами «тесать, творить» и «устанавливать, делать», и органицистская метафора, выражавшаяся глаголом «рождать».
🔹Оригинальная концепция проявления: до возникновения вселенной имеет место состояние первичной неразличенности, проявленный же космос существует в оппозициях («день и ночь», «небо и земля и др.), характеризующихся ценностной нагруженностью, когда один из членов оппозиции доминирует над другим; при этом противостоящие начала объединяются принципом гармонии.
🔹Структурность вселенной, ее размеренность, «мерность» (как в пространственном, так и в темпоральном плане).
🔹Идея изоморфизма человеческого тела и вселенной.
🔹Глубинная связь бытия и истины, полифункциональность глагола бытия, концепция «поэтической истины».
🔹Имплицитное противопоставление постоянного и непостоянного, нашедшее выражение как в мифологии, так и на языковом уровне и явившееся основой метафизической оппозиции бытия и становления.
🔹Доминирование зрения среди других перцептивных механизмов и распространение соответствующих метафор на сферу интеллектуального.
🔹Детальная лексическая система позиционных глаголов («стоять», «сидеть», «лежать»), метафорический перенос семантики этих глаголов и их производных в область абстрактной мысли.
🔹Развитая лексическая система пространственных наречий, перенос характерной для нее имплицитной категоризации в сферу абстрактного.
🔹Метафора повозки (позднее – колесницы) как того, что переносит человека из этого мира в иной мир.
Статью я подготовил буквально за несколько недель – просто на основе того, что читал и о чем думал ранее. Поэтому ее можно рассматривать в качестве задающей концептуальную рамку. Эта рамка обозначена в конце статьи:
«В идеале необходимо масштабное исследование, предполагающее 1) детальную реконструкцию индоевропейского мировидения; 2) выявление как масштабных, так и менее значительных мотивов, оказавших влияние на последующую греческую и западную мысль; 3) реконструкцию и выявление лексико-грамматических особенностей праиндоевропейского языка, а также тенденций грамматикализации и семантических переходов в отдельных языках, которые позволили бы судить об общих интеллектуальных наклонностях индоевропейцев; 4) сличение получившейся картины с мировоззренческими моделями и путями интеллектуального развития других крупных языковых семей и культур – в особенности, семитской, сино-тибетской и юто-ацтекской, которые породили собственные философские традиции (иногда под влиянием греков) – иудейскую, арабскую, китайскую и философию науа».
Полную версию статьи можно будет прочесть через несколько месяцев. Следите за обновлениями ‼️
Если кто-то хочет писать об этом диссертацию - обращайтесь :-)
#философия
"Вряд ли найдется что-то более похожее на научную фантастику, чем философия, - разве что сама наука"
=====
Г. Харман "Ужас феноменологии: Лавкрафт и Гуссерль"
😱
"Вряд ли найдется что-то более похожее на научную фантастику, чем философия, - разве что сама наука"
=====
Г. Харман "Ужас феноменологии: Лавкрафт и Гуссерль"
😱
#мысли #обзор
«Исследования по этимологии и семантике» – это многотомное издание работ отечественного лингвиста, культуролога, литературоведа и лингвофилософа Владимира Николаевича Топорова (1925–2005). Сегодня хочу сделать небольшой обзор первого тома – наиболее крупного и важного. Однако перед этим скажу о самом авторе и личном опыте знакомства с его текстами.
Я уже долгое время собираюсь с мыслями, чтобы написать что-то существенное о Топорове – м. б. даже очерк (а не просто серию постов). Топоров – один из трех мыслителей (наряду с Платоном и Хайдеггером), оказавших на меня наибольшее влияние. На первом или втором курсе истфака ЮФУ я прочел его статью «О ритуале. Введение в проблематику», после чего, можно сказать, уже никогда не остался прежним. Что наиболее всего поразило в этой статье и затем в других его работах? Я бы сформулировал это так: способность к сосредоточенному, внимательному (не только в академическом, но и в аскетическом смысле) погружению в тему, сочетающаяся с высокой профессиональной компетентностью, академизмом и своеобразной суггестивной стилистикой. В своих ключевых работах, посвященных мифопоэтической мысли (шире – религиозной мысли), он как будто на каком-то «подпороговом» уровне воспроизводил атмосферу тех текстов, с которыми взаимодействовал, – прежде всего, древнеиндийских и вообще индоевропейских мифопоэтических источников. Это своего рода академическая магия или филологические камлания – на самом деле, уникальный тип текста. С одной стороны, его трудно читать, требуется усидчивость и внимательность, но с другой – в него с неизбежностью погружаешься и он уносит тебя куда-то далеко; притом все эти бесконечные реконструкции, языковые формы и связи, граничащие порой с народной этимологией, заряжены особой энергией, это все как один большой заговор, который ведун Топоров сочинил, чтобы сделать тебя адептом своей научной традиции, а через нее – духовной традиции индоевропейских народов. Собственно, захваченность этим текстом и привела меня туда, куда привела – в индоевропеистику, результатом чего среди прочего стала подготовка книги «Солнечный лик истины» и ряда других работ по индоевропеистике – например, статьи «Об индоевропейском мировидении».
Вообще о Топорове сложно писать. К нему трудно подступиться. Это настоящая интеллектуальная и духовная глыба. Я рекомендую ознакомиться как минимум с двумя текстами о нем: со статьей С. М. Толстой и статьей С. Г. Бочарова. Надеюсь, к его личности и текстам еще вернусь: тема непростая и неоднозначная.
Первый том «Исследований по этимологии и семантике» является в большей степени теоретическим. Главные проблемы: теоретические вопросы этимологии, семантика числа в архаических текстах, семантика и функция имени в архаических текстах, а также частные темы, связанные с ритуалом, мифом, анаграммами и др. Лично мне представляются наиболее интересными две статьи: «Пространство и текст» и «О ритуале». Примечательно, что в большом предисловии к книге сам Топоров показывает глубинную связь различных видов этимологии – научной, народной, философской, мистической и пр. – связь, которая обеспечена «стратегией с установкой на “выжимание-выведение” смысла из звука, выстраивающей варианты решения проблемы смысла в пределах поля, задаваемых звуками данного слова, и предполагающей те же повторные метания от смысла к звуку, от звука к смыслу с целью выявления каких-либо признаков соотнесенности, взаимной симпатии, следов своего рода “притирания” звука, льнущего к смыслу, смысла, тоскующего по воплощению в звуке» (Топоров). Я думаю, всю эту книгу нужно читать с учетом этой стратегии «выжимания» смысла из звука и в перспективе глубинного единства различных практик этимологизирования.
«Исследования по этимологии и семантике» – это многотомное издание работ отечественного лингвиста, культуролога, литературоведа и лингвофилософа Владимира Николаевича Топорова (1925–2005). Сегодня хочу сделать небольшой обзор первого тома – наиболее крупного и важного. Однако перед этим скажу о самом авторе и личном опыте знакомства с его текстами.
Я уже долгое время собираюсь с мыслями, чтобы написать что-то существенное о Топорове – м. б. даже очерк (а не просто серию постов). Топоров – один из трех мыслителей (наряду с Платоном и Хайдеггером), оказавших на меня наибольшее влияние. На первом или втором курсе истфака ЮФУ я прочел его статью «О ритуале. Введение в проблематику», после чего, можно сказать, уже никогда не остался прежним. Что наиболее всего поразило в этой статье и затем в других его работах? Я бы сформулировал это так: способность к сосредоточенному, внимательному (не только в академическом, но и в аскетическом смысле) погружению в тему, сочетающаяся с высокой профессиональной компетентностью, академизмом и своеобразной суггестивной стилистикой. В своих ключевых работах, посвященных мифопоэтической мысли (шире – религиозной мысли), он как будто на каком-то «подпороговом» уровне воспроизводил атмосферу тех текстов, с которыми взаимодействовал, – прежде всего, древнеиндийских и вообще индоевропейских мифопоэтических источников. Это своего рода академическая магия или филологические камлания – на самом деле, уникальный тип текста. С одной стороны, его трудно читать, требуется усидчивость и внимательность, но с другой – в него с неизбежностью погружаешься и он уносит тебя куда-то далеко; притом все эти бесконечные реконструкции, языковые формы и связи, граничащие порой с народной этимологией, заряжены особой энергией, это все как один большой заговор, который ведун Топоров сочинил, чтобы сделать тебя адептом своей научной традиции, а через нее – духовной традиции индоевропейских народов. Собственно, захваченность этим текстом и привела меня туда, куда привела – в индоевропеистику, результатом чего среди прочего стала подготовка книги «Солнечный лик истины» и ряда других работ по индоевропеистике – например, статьи «Об индоевропейском мировидении».
Вообще о Топорове сложно писать. К нему трудно подступиться. Это настоящая интеллектуальная и духовная глыба. Я рекомендую ознакомиться как минимум с двумя текстами о нем: со статьей С. М. Толстой и статьей С. Г. Бочарова. Надеюсь, к его личности и текстам еще вернусь: тема непростая и неоднозначная.
Первый том «Исследований по этимологии и семантике» является в большей степени теоретическим. Главные проблемы: теоретические вопросы этимологии, семантика числа в архаических текстах, семантика и функция имени в архаических текстах, а также частные темы, связанные с ритуалом, мифом, анаграммами и др. Лично мне представляются наиболее интересными две статьи: «Пространство и текст» и «О ритуале». Примечательно, что в большом предисловии к книге сам Топоров показывает глубинную связь различных видов этимологии – научной, народной, философской, мистической и пр. – связь, которая обеспечена «стратегией с установкой на “выжимание-выведение” смысла из звука, выстраивающей варианты решения проблемы смысла в пределах поля, задаваемых звуками данного слова, и предполагающей те же повторные метания от смысла к звуку, от звука к смыслу с целью выявления каких-либо признаков соотнесенности, взаимной симпатии, следов своего рода “притирания” звука, льнущего к смыслу, смысла, тоскующего по воплощению в звуке» (Топоров). Я думаю, всю эту книгу нужно читать с учетом этой стратегии «выжимания» смысла из звука и в перспективе глубинного единства различных практик этимологизирования.
#мысли #лингвистика #философия
Вчера один коллега напомнил мне, что в далеком 2012 г. в сборнике «Традиция» (вып. 4) выходила моя статья, о которой я совсем позабыл. Нашел ее. Статья (а точнее – тезисы) называется «Конец метафизики и темпоральность истины». В pdf-формате выложил ее здесь, также можно прочесть в формате заметки (см. ниже), а сам сборник выложен в полном виде тут.
В этой небольшой и совсем схематичной статье намечен довольно интересный путь мысли. В чем суть вопроса?
🔹Наша эпоха – эпоха конца метафизики, притом в нескольких смыслах сразу: это конец метафизики как основательно и всерьез развиваемого учения о сверхчувственном, метаонтологии, и ее смерть перед лицом натурализма и нейроцентризма; и конец метафизики как конец классического философствования, ориентированного на истину, в контексте чистого «потокового» концептопорождения постмодерна.
🔹Но что такое вообще метафизика? Вслед за Хайдеггером можно сказать, что метафизика – это не система мысли и не системность определенного рода в принципе, но интенция в истолковании истины сущего, или даже – интеллектуальная настроенность определенного типа. Для нее характерно то, что можно назвать «на-стаиванием на сущем в на-стоящем». Отсюда вытекает как учение о вечности, вневременности, гипостазирование настоящего, так и вся основная философская лексика, несущая в себе «постуральные» и «захватнические» смысловые оттенки. Короче говоря, идея в том, что метафизика насилует бытие, и это укоренено в ее индоевропейских истоках.
🔹Наиболее интенсивно «насильственный» мотив кодируется индоевропейской лексемой es- «быть, находиться, быть поистине», которой метафизика «просто бредит». Характер лексемы специфичен: она используется как связка, она несет идею бытия и при этом от нее же образовано главное слово метафизики – причастие sont- «сущее / подлинно сущее / существующее / сущность», несущее идею бытия, блага, нормативности, присутствия, глубинной основы. Учитывая увлеченность, захваченность (или даже помешанность – как помешательство на какой-то мантре) греческой и индийской метафизики на этом причастии и его производных (греч. on, eon, oysia, санскр. sat-, satya-), можно сказать, что в этом слове-мантре наиболее интенсивно выражено настаивание на сущем. При этом почти полностью игнорируется его коррелят – лексема bheu- и ее производные, со значением «расти, быть, становиться», имеющая явные растительные коннотации (ср. греч. physis, которое довольно быстро было поставлено под ярмо oysia).
🔹Метафизика – это лишь способ концептуализации бытия сущего. Духовная культура и любая традиция нередуцируемы к метафизике. Отвергая метафизику, мы не отвергаем духовную культуру. Но можно ли просто «отбросить» метафизику? Хайдеггер и затем мыслители постмодерна как будто сделали это и расчистили поле для нового начала мышления. Однако тут не все так просто. Постмодерн, который среди прочего призывает к свободному циркулированию концептов, без притязаний на поиск истины, – это современная версия «софистики»; элиминируя смысловое, он элиминирует стремление метафизики к на-стаиванию на сущем, очищает смысловое поле. Однако, как в свое время на вызов софистов ответил Платон, так и сейчас необходим новый, но уже неметафизический ответ.
🔹«Новое начало» мышления должно быть ориентировано на преодоление отвлечения от сущего, на преодоление метафизических концептов со смысловым ядром, всегда фундированным в на-стоящем; «новое начало» должно предстать как стихийно-языковое из-вещение, отдающееся сиюбытности и простиранию временности-со-бытийности. И далее приводятся примеры из Хайдеггера, Гераклита, Чжуан-Цзы и др.
В общем, у меня получился такой эзотерический «прото-Деррида» до того, как я, собственно, прочел Деррида. Заход несколько наивный, но в целом интересный.
Вчера один коллега напомнил мне, что в далеком 2012 г. в сборнике «Традиция» (вып. 4) выходила моя статья, о которой я совсем позабыл. Нашел ее. Статья (а точнее – тезисы) называется «Конец метафизики и темпоральность истины». В pdf-формате выложил ее здесь, также можно прочесть в формате заметки (см. ниже), а сам сборник выложен в полном виде тут.
В этой небольшой и совсем схематичной статье намечен довольно интересный путь мысли. В чем суть вопроса?
🔹Наша эпоха – эпоха конца метафизики, притом в нескольких смыслах сразу: это конец метафизики как основательно и всерьез развиваемого учения о сверхчувственном, метаонтологии, и ее смерть перед лицом натурализма и нейроцентризма; и конец метафизики как конец классического философствования, ориентированного на истину, в контексте чистого «потокового» концептопорождения постмодерна.
🔹Но что такое вообще метафизика? Вслед за Хайдеггером можно сказать, что метафизика – это не система мысли и не системность определенного рода в принципе, но интенция в истолковании истины сущего, или даже – интеллектуальная настроенность определенного типа. Для нее характерно то, что можно назвать «на-стаиванием на сущем в на-стоящем». Отсюда вытекает как учение о вечности, вневременности, гипостазирование настоящего, так и вся основная философская лексика, несущая в себе «постуральные» и «захватнические» смысловые оттенки. Короче говоря, идея в том, что метафизика насилует бытие, и это укоренено в ее индоевропейских истоках.
🔹Наиболее интенсивно «насильственный» мотив кодируется индоевропейской лексемой es- «быть, находиться, быть поистине», которой метафизика «просто бредит». Характер лексемы специфичен: она используется как связка, она несет идею бытия и при этом от нее же образовано главное слово метафизики – причастие sont- «сущее / подлинно сущее / существующее / сущность», несущее идею бытия, блага, нормативности, присутствия, глубинной основы. Учитывая увлеченность, захваченность (или даже помешанность – как помешательство на какой-то мантре) греческой и индийской метафизики на этом причастии и его производных (греч. on, eon, oysia, санскр. sat-, satya-), можно сказать, что в этом слове-мантре наиболее интенсивно выражено настаивание на сущем. При этом почти полностью игнорируется его коррелят – лексема bheu- и ее производные, со значением «расти, быть, становиться», имеющая явные растительные коннотации (ср. греч. physis, которое довольно быстро было поставлено под ярмо oysia).
🔹Метафизика – это лишь способ концептуализации бытия сущего. Духовная культура и любая традиция нередуцируемы к метафизике. Отвергая метафизику, мы не отвергаем духовную культуру. Но можно ли просто «отбросить» метафизику? Хайдеггер и затем мыслители постмодерна как будто сделали это и расчистили поле для нового начала мышления. Однако тут не все так просто. Постмодерн, который среди прочего призывает к свободному циркулированию концептов, без притязаний на поиск истины, – это современная версия «софистики»; элиминируя смысловое, он элиминирует стремление метафизики к на-стаиванию на сущем, очищает смысловое поле. Однако, как в свое время на вызов софистов ответил Платон, так и сейчас необходим новый, но уже неметафизический ответ.
🔹«Новое начало» мышления должно быть ориентировано на преодоление отвлечения от сущего, на преодоление метафизических концептов со смысловым ядром, всегда фундированным в на-стоящем; «новое начало» должно предстать как стихийно-языковое из-вещение, отдающееся сиюбытности и простиранию временности-со-бытийности. И далее приводятся примеры из Хайдеггера, Гераклита, Чжуан-Цзы и др.
В общем, у меня получился такой эзотерический «прото-Деррида» до того, как я, собственно, прочел Деррида. Заход несколько наивный, но в целом интересный.
Telegraph
Конец метафизики и темпоральность истины
#немецкаяфилософия
"Мы целиком обращаемся в слух, когда наша собранность полностью отдается внимательному слушанию, абсолютно забыв об ушах и обычном наплыве звуков. Пока мы вслушиваемся лишь в звучание слов как выражение говорящего, мы вовсе ничего еще не слушаем. Таким образом у нас никогда не получится действительно услышать что-либо. Когда же у нас это получится? Мы услышали (gehört) нечто тогда, когда мы принадлежим (gehören) высказанному. Произнесение высказанного есть λέγειν, оставление пред-лежать вместе. Принадлежать произнесению— это не что иное, как в каждом конкретном случае оставлять лежать вместе в своей совокупности то, что некое оставление предлежать выкладывает вместе перед нами. Подобное оставление лежать слагает то, что предлежит, в качестве предлежащего. Слагает его в качестве него самого. Слагает Одно и Тождественное в Одно. Слагает Одно как Тождественное. Подобное λέγειν слагает одно и то же, ὁμόν. Подобное λέγειν есть ὁμολογεῖν: Одно как Тождественное, оставление предлежать того, что предлежит, будучи собрано в тождественности своего предлежания"
=====
M. Heidegger "Vorträge und Aufsätze"
"Мы целиком обращаемся в слух, когда наша собранность полностью отдается внимательному слушанию, абсолютно забыв об ушах и обычном наплыве звуков. Пока мы вслушиваемся лишь в звучание слов как выражение говорящего, мы вовсе ничего еще не слушаем. Таким образом у нас никогда не получится действительно услышать что-либо. Когда же у нас это получится? Мы услышали (gehört) нечто тогда, когда мы принадлежим (gehören) высказанному. Произнесение высказанного есть λέγειν, оставление пред-лежать вместе. Принадлежать произнесению— это не что иное, как в каждом конкретном случае оставлять лежать вместе в своей совокупности то, что некое оставление предлежать выкладывает вместе перед нами. Подобное оставление лежать слагает то, что предлежит, в качестве предлежащего. Слагает его в качестве него самого. Слагает Одно и Тождественное в Одно. Слагает Одно как Тождественное. Подобное λέγειν слагает одно и то же, ὁμόν. Подобное λέγειν есть ὁμολογεῖν: Одно как Тождественное, оставление предлежать того, что предлежит, будучи собрано в тождественности своего предлежания"
=====
M. Heidegger "Vorträge und Aufsätze"
Само трансцендентальное трансцендентно опыту или имманентно?
Anonymous Poll
13%
Трансцендентно
25%
Имманентно (служит конститутивным элементом опыта и вне опыта не существует)
25%
Понятия трансцендентного и имманентного - следствия трансцендентального, так что вопрос некорректен
36%
Этот вопрос лишен смысла, так что Вы просто издеваетесь
#лингвистика
Рекомендую к просмотру интервью с Т.Я. Елизаренковой (1929-2007) - нашим выдающимся лингвистом, индологом, переводчиком Ригведы и Атхарваведы, автором многочисленных исследований (на одно из них - "Грамматика ведийского языка" - я делал обзор выше), супругой В.Н. Топорова (о нем писал тут).
Интервью посвящено Ю.Н. Рериху (1902-1960) - гениальному востоковеду и путешественнику. В интервью много любопытных моментов, в том числе об эзотерике в науке. Слушается на одном дыхании. По-хорошему, конечно, надо бы создать какой-то единый проект, в рамках которого будут записываться беседы с выдающимися востоковедами, носителями еще советских научных традиций (такой проект, кстати, уже есть для исламоведов - "Изустная история" от Фонда Ибн Сины).
Есть и текстовый вариант интервью Елизаренковой.
Рекомендую к просмотру интервью с Т.Я. Елизаренковой (1929-2007) - нашим выдающимся лингвистом, индологом, переводчиком Ригведы и Атхарваведы, автором многочисленных исследований (на одно из них - "Грамматика ведийского языка" - я делал обзор выше), супругой В.Н. Топорова (о нем писал тут).
Интервью посвящено Ю.Н. Рериху (1902-1960) - гениальному востоковеду и путешественнику. В интервью много любопытных моментов, в том числе об эзотерике в науке. Слушается на одном дыхании. По-хорошему, конечно, надо бы создать какой-то единый проект, в рамках которого будут записываться беседы с выдающимися востоковедами, носителями еще советских научных традиций (такой проект, кстати, уже есть для исламоведов - "Изустная история" от Фонда Ибн Сины).
Есть и текстовый вариант интервью Елизаренковой.
YouTube
О Рерихе Юрии Николаевиче (Т.Я. Елизаренкова)
Татья́на Я́ковлевна Елиза́ренкова (17 сентября 1929, Ленинград — 5 сентября 2007, Москва) — российский лингвист и переводчик. Окончила филологический факультет МГУ (1951), работала в Институте востоковедения РАН. Доктор филологических наук (1994). В 2004…
#мысли #обзор
В последние дни почитываю интересную книжку: Charles Engelland «Heidegger’s Shadow. Kant, Husserl, and the Transcendental Turn» («Тень Хайдеггера. Кант, Гуссерль и трансцендентальный поворот», 2017). Прочел лишь пару глав и рецензию, так что это нельзя считать полноценным обзором, но все же…
Общая идея книги следующая: Кант (в том числе через посредство Гуссерля и неокантианцев) является одним из главных собеседников Хайдеггера на протяжении всего его творчества, а проблематика трансцендентализма – это своего рода «тень» Хайдеггера, от которой он не может уйти (хотя и не сказать, что сильно старается!). Конечно, то, что Хайдеггер был увлечен Кантом в ранний период, это никакая не новость: в «Бытии и времени» и «Основных проблемах феноменологии» о кантовской философии сказано немало. Однако читатели Хайдеггера могут удивиться, услышав, что трансцендентальная проблематика прослеживается и в период после 1930 г.
Хотя тут нужно пояснить, что имеется в виду: еще в 1920-е гг. Хайдеггер понимает кантовский «трансцендентализм» не как «теорию опыта», или обоснование естествознания, а как частный случай общей метафизики. Общая же метафизика (metaphysica generalis) – в отличие от специальной метафизики (metaphysica specialis), занимающейся вопросами познания Бога, души и пр., – занимается более широким вопросом о сущем как сущем, о бытии сущего, или «бытийном устроении сущего». Именно эта метафизика, по Хайдеггеру, репрезентирует то, что называется соответствующим словом применительно к корпусу текстов Аристотеля по «первой философии», – короче говоря, онтологию. Поэтому трансцендентализм для Хайдеггера – это своеобразная попытка обоснования онтологии / метафизики, собственно, чем он и сам занимался до того, как слово «метафизика» (под влиянием Ницше) стало в его дискурсе ругательным. В общем, Энгелланд хочет сказать, что Хайдеггер не апроприирует кантовский трансцендентализм, как это сделали неокантианцы и даже отчасти Гуссерль, а перетолковывает его на свой лад, т. е. не работает в его проблемном поле, а переносит его в свое смысловое поле – и это справедливо как для раннего периода, так и для позднего периода.
В ранний период Хайдеггер понимает кантовскую философию как попытку обоснования метафизики и в этом плане проект Канта пересекается с фундаментально-онтологическим проектом – не случайно Хайдеггер помещает анализ кантовской философии в свой план деструкции истории онтологии и затем реализует этот анализ в работе «Кант и проблема метафизики» (1929). Но почему именно Кант? Если коротко, то Хайдеггер считает, что Кант сделал первый существенный прорыв в понимании темпоральности (а также схематизма и трансцендентального воображения) со времен античности, поэтому важно посмотреть, где он остановился и почему остановился; и важно пойти еще дальше, выйдя через эту проблему к вопросу о бытии. Тут Энгелланд говорит мало что нового – это и так хорошо известно.
Во второй части работы Энгелланд разбирает значение трансцендентальной проблематики после 1930 г., т. е. после знаменитого «поворота» (Kehre). Здесь действительно много интересного и эта часть работы является новаторской. Прежде всего надо сказать, что Хайдеггер продолжал читать лекции о Канте, развивая свою трактовку. В целом он не отверг свою интерпретацию 1920-х гг. полностью, но несколько скорректировал ее – в частности, в лекциях 1935–1936-х гг. и в докладе «Тезис Канта о бытии» от 1961 г. (он, кстати, переведен на русский язык). Кроме того, элементы «трансцендентальной» проблематики видны и в его втором фундаментальном труде – «Beiträge zur Philosophie»: в этот период Хайдеггер считает, что ближайший путь к досократическому мышлению лежит через Канта (!), а сама проблематика трансцендентального воображения и изначальной временности трансформируется в вопрос об истине-алетейе как исконном «времени-пространстве» (Zeit-Raum). Связь трансцендентализма и «Beiträge» является сложной и запутанной, тут еще нужно разбираться. Отсылаю к самому труду Энгелланда.
В последние дни почитываю интересную книжку: Charles Engelland «Heidegger’s Shadow. Kant, Husserl, and the Transcendental Turn» («Тень Хайдеггера. Кант, Гуссерль и трансцендентальный поворот», 2017). Прочел лишь пару глав и рецензию, так что это нельзя считать полноценным обзором, но все же…
Общая идея книги следующая: Кант (в том числе через посредство Гуссерля и неокантианцев) является одним из главных собеседников Хайдеггера на протяжении всего его творчества, а проблематика трансцендентализма – это своего рода «тень» Хайдеггера, от которой он не может уйти (хотя и не сказать, что сильно старается!). Конечно, то, что Хайдеггер был увлечен Кантом в ранний период, это никакая не новость: в «Бытии и времени» и «Основных проблемах феноменологии» о кантовской философии сказано немало. Однако читатели Хайдеггера могут удивиться, услышав, что трансцендентальная проблематика прослеживается и в период после 1930 г.
Хотя тут нужно пояснить, что имеется в виду: еще в 1920-е гг. Хайдеггер понимает кантовский «трансцендентализм» не как «теорию опыта», или обоснование естествознания, а как частный случай общей метафизики. Общая же метафизика (metaphysica generalis) – в отличие от специальной метафизики (metaphysica specialis), занимающейся вопросами познания Бога, души и пр., – занимается более широким вопросом о сущем как сущем, о бытии сущего, или «бытийном устроении сущего». Именно эта метафизика, по Хайдеггеру, репрезентирует то, что называется соответствующим словом применительно к корпусу текстов Аристотеля по «первой философии», – короче говоря, онтологию. Поэтому трансцендентализм для Хайдеггера – это своеобразная попытка обоснования онтологии / метафизики, собственно, чем он и сам занимался до того, как слово «метафизика» (под влиянием Ницше) стало в его дискурсе ругательным. В общем, Энгелланд хочет сказать, что Хайдеггер не апроприирует кантовский трансцендентализм, как это сделали неокантианцы и даже отчасти Гуссерль, а перетолковывает его на свой лад, т. е. не работает в его проблемном поле, а переносит его в свое смысловое поле – и это справедливо как для раннего периода, так и для позднего периода.
В ранний период Хайдеггер понимает кантовскую философию как попытку обоснования метафизики и в этом плане проект Канта пересекается с фундаментально-онтологическим проектом – не случайно Хайдеггер помещает анализ кантовской философии в свой план деструкции истории онтологии и затем реализует этот анализ в работе «Кант и проблема метафизики» (1929). Но почему именно Кант? Если коротко, то Хайдеггер считает, что Кант сделал первый существенный прорыв в понимании темпоральности (а также схематизма и трансцендентального воображения) со времен античности, поэтому важно посмотреть, где он остановился и почему остановился; и важно пойти еще дальше, выйдя через эту проблему к вопросу о бытии. Тут Энгелланд говорит мало что нового – это и так хорошо известно.
Во второй части работы Энгелланд разбирает значение трансцендентальной проблематики после 1930 г., т. е. после знаменитого «поворота» (Kehre). Здесь действительно много интересного и эта часть работы является новаторской. Прежде всего надо сказать, что Хайдеггер продолжал читать лекции о Канте, развивая свою трактовку. В целом он не отверг свою интерпретацию 1920-х гг. полностью, но несколько скорректировал ее – в частности, в лекциях 1935–1936-х гг. и в докладе «Тезис Канта о бытии» от 1961 г. (он, кстати, переведен на русский язык). Кроме того, элементы «трансцендентальной» проблематики видны и в его втором фундаментальном труде – «Beiträge zur Philosophie»: в этот период Хайдеггер считает, что ближайший путь к досократическому мышлению лежит через Канта (!), а сама проблематика трансцендентального воображения и изначальной временности трансформируется в вопрос об истине-алетейе как исконном «времени-пространстве» (Zeit-Raum). Связь трансцендентализма и «Beiträge» является сложной и запутанной, тут еще нужно разбираться. Отсылаю к самому труду Энгелланда.
#немецкаяфилософия
«В чем заключается суть мышления Хайдеггера? Мыслитель предлагает несколько метафор для понимания своей мысли. Наиболее распространенной и влиятельной является метафора пути или путей. В последнем разделе “Бытия и времени” Хайдеггер называет эту работу “ein Weg” (“Путь”). Тем самым он напоминает о своем прежнем предварительном описании феноменологии как пути к предмету онтологии и вторит Канту, который на последней странице “Критики чистого разума” говорит о своей работе и ее методе как о единственном пути, который остается открытым для философии. Метафора пути сохраняется и в поздних работах. Хайдеггер озаглавливает две свои крупные антологии “Wegmarken” (“Путевые заметки”) и “Holzwege” (“Неторные тропы”), а собрание сочинений публикует под девизом “Пути, а не работы”. Метафора приобретает разное значение в единственном и множественном числе. Как путь (в единственном числе), труды Хайдеггера – это вариации на одну тему, к которой он неустанно устремлен. Однако в качестве путей его труды выглядят как собрание разнородных странствий. Преимущество метафоры в том, что она предлагает читателю подойти к его корпусу не как к учению, которое нужно освоить, а как к вопросу, которого нужно доискиваться; в этом отношении образ отражает некоторое движение, выраженное ранее в методе формального указания, а затем в риторическом повороте к пробуждению необходимых фундаментальных диспозиций. Недостаток метафоры в том, что, особенно в форме множественного числа, она затушевывает единство философского маршрута, оставляет необъясненной связь между ранними и поздними подходами. Она делает неясным, что побуждало Хайдеггера идти теми путями, которыми он шел, а значит и неясным, что могло бы побудить нас, его читателей, идти по его стопам. Именно здесь (в качестве альтернативы) как будто предлагает себя хайдеггеровская метафора звезды. О значимости этого образа можно судить по тому, что у Хайдеггера он выбит на надгробном камне вместо креста… Метафора одной звезды исправляет заблуждение, порожденное множественным числом путей. Она предполагает, что мыслитель неустанно сосредотачивается на одной теме, как волхвы следовали за одной звездой: “Направляться к звезде – только к ней”. Этот образ подчеркивает единство его пути, возвышенность его темы, значимость его мысли для других, но опять-таки не помогает понять мучительные трудности, возникающие в ходе его мысли в течение жизни, в том числе усечение “Бытия и времени” и мотивировку попытки завершить его “новым началом”. Именно здесь проявляется ценность третьей метафоры – мотива данной книги. Хайдеггер говорит, что философия – это попытка перепрыгнуть через свою тень, uber den eigenen Schatten springen. Это немецкое выражение означает совершение поступка, прямо противоречащего сущности или природе человека. Хайдеггер понимает под тенью внутреннюю ограниченность данного философа как философа. Если обычная немецкая идиома предполагает некое обращение, которое хотя и трудно, но все же возможно, то Хайдеггер воспринимает эту идиому буквально. Как бы ни старался человек перепрыгнуть через свою тень, тень всегда будет следовать за ним. Хайдеггер рассматривает нелепость попытки как достоинство философа, бросающего вызов своей конечности, зная то, чего не знал Гегель: попытка обречена на провал. Напряжение между необходимостью и невозможностью задачи объясняет жестокие изломы хайдеггеровского корпуса. Не успел Хайдеггер спроектировать горизонт “Бытия и времени”, как его перестали устраивать пределы этой работы и ее точка отсчета. В других своих работах он все дальше продвигается в область, открытую в “Бытии и времени”. При этом последующее мышление не просто завершает трансцендентальную (программную) рамку, но и знаменует собой новое начало. Тень Хайдеггера – это трансцендентальная традиция».
=====
Ch. Engelland “Heidegger’s Shadow” (p. 205–206; перевод мой)
Также см.: обзор книги Энгелланда
«В чем заключается суть мышления Хайдеггера? Мыслитель предлагает несколько метафор для понимания своей мысли. Наиболее распространенной и влиятельной является метафора пути или путей. В последнем разделе “Бытия и времени” Хайдеггер называет эту работу “ein Weg” (“Путь”). Тем самым он напоминает о своем прежнем предварительном описании феноменологии как пути к предмету онтологии и вторит Канту, который на последней странице “Критики чистого разума” говорит о своей работе и ее методе как о единственном пути, который остается открытым для философии. Метафора пути сохраняется и в поздних работах. Хайдеггер озаглавливает две свои крупные антологии “Wegmarken” (“Путевые заметки”) и “Holzwege” (“Неторные тропы”), а собрание сочинений публикует под девизом “Пути, а не работы”. Метафора приобретает разное значение в единственном и множественном числе. Как путь (в единственном числе), труды Хайдеггера – это вариации на одну тему, к которой он неустанно устремлен. Однако в качестве путей его труды выглядят как собрание разнородных странствий. Преимущество метафоры в том, что она предлагает читателю подойти к его корпусу не как к учению, которое нужно освоить, а как к вопросу, которого нужно доискиваться; в этом отношении образ отражает некоторое движение, выраженное ранее в методе формального указания, а затем в риторическом повороте к пробуждению необходимых фундаментальных диспозиций. Недостаток метафоры в том, что, особенно в форме множественного числа, она затушевывает единство философского маршрута, оставляет необъясненной связь между ранними и поздними подходами. Она делает неясным, что побуждало Хайдеггера идти теми путями, которыми он шел, а значит и неясным, что могло бы побудить нас, его читателей, идти по его стопам. Именно здесь (в качестве альтернативы) как будто предлагает себя хайдеггеровская метафора звезды. О значимости этого образа можно судить по тому, что у Хайдеггера он выбит на надгробном камне вместо креста… Метафора одной звезды исправляет заблуждение, порожденное множественным числом путей. Она предполагает, что мыслитель неустанно сосредотачивается на одной теме, как волхвы следовали за одной звездой: “Направляться к звезде – только к ней”. Этот образ подчеркивает единство его пути, возвышенность его темы, значимость его мысли для других, но опять-таки не помогает понять мучительные трудности, возникающие в ходе его мысли в течение жизни, в том числе усечение “Бытия и времени” и мотивировку попытки завершить его “новым началом”. Именно здесь проявляется ценность третьей метафоры – мотива данной книги. Хайдеггер говорит, что философия – это попытка перепрыгнуть через свою тень, uber den eigenen Schatten springen. Это немецкое выражение означает совершение поступка, прямо противоречащего сущности или природе человека. Хайдеггер понимает под тенью внутреннюю ограниченность данного философа как философа. Если обычная немецкая идиома предполагает некое обращение, которое хотя и трудно, но все же возможно, то Хайдеггер воспринимает эту идиому буквально. Как бы ни старался человек перепрыгнуть через свою тень, тень всегда будет следовать за ним. Хайдеггер рассматривает нелепость попытки как достоинство философа, бросающего вызов своей конечности, зная то, чего не знал Гегель: попытка обречена на провал. Напряжение между необходимостью и невозможностью задачи объясняет жестокие изломы хайдеггеровского корпуса. Не успел Хайдеггер спроектировать горизонт “Бытия и времени”, как его перестали устраивать пределы этой работы и ее точка отсчета. В других своих работах он все дальше продвигается в область, открытую в “Бытии и времени”. При этом последующее мышление не просто завершает трансцендентальную (программную) рамку, но и знаменует собой новое начало. Тень Хайдеггера – это трансцендентальная традиция».
=====
Ch. Engelland “Heidegger’s Shadow” (p. 205–206; перевод мой)
Также см.: обзор книги Энгелланда
#немецкаяфилософия
«Объективное единство всякого (эмпирического) сознания в одном сознании (первоначальной апперцепции) есть необходимое условие даже всякого возможного восприятия, а сродство всех явлений (близкое или отдаленное) есть необходимое следствие того синтеза в способности воображения, которое а priori основано на правилах.
Следовательно, способность воображения есть также способность синтеза а priori, и потому мы называем ее продуктивной способностью воображения. Поскольку она имеет целью в отношении всего многообразного, имеющегося в явлениях, не что иное, как необходимое единство в их синтезе, это единство можно назвать трансцендентальной функцией способности воображения. Из предыдущего поэтому понятно, хотя и кажется странным, что только посредством этой трансцендентальной функции способности воображения становится возможным даже сродство явлений, а вместе с ним ассоциация их и благодаря ей, наконец, репродукция их согласно законам, следовательно, и сам опыт; без этой трансцендентальной функции никакие понятия о предметах не сходились бы в один опыт.
В самом деле, устойчивое и сохраняющееся Я (чистой апперцепции) составляет коррелят всех наших представлений, в той мере, в какой только возможно сознавать их; и всякое сознание принадлежит к всеохватывающей чистой апперцепции точно так же, как всякое чувственное созерцание в качестве представления принадлежит к чистому внутреннему созерцанию, а именно времени. Как раз эта апперцепция должна присоединяться к чистой способности воображения, чтобы сделать ее функцию интеллектуальной. Ибо сам по себе синтез способности воображения, хотя он и осуществляется а priori, тем не менее всегда является чувственным, потому что он связывает многообразное лишь так, как оно является в созерцании (пример — образ гештальт треугольника). Благодаря же отношению многообразного к единству апперцепции могут возникнуть принадлежащие рассудку понятия, но только при посредстве способности воображения в ее отношении к чувственному созерцанию.
Итак, у нас есть чистая способность воображения как одна из основных способностей человеческой души, лежащая в основании всякого познания а priori. При ее посредстве мы приводим в связь, с одной стороны, многообразное в созерцании, с другой, условие необходимого единства чистой апперцепции. Эти крайние звенья, а именно чувственность и рассудок, необходимо должны быть связаны друг с другом при посредстве этой трансцендентальной функции способности воображения, так как в противном случае чувственность, правда, давала бы явления, но не давала бы предметов эмпирического познания, стало быть, не давала бы никакого опыта. Действительный опыт, состоящий из аппрегензии, ассоциации (репродукции) и, наконец, рекогниции (узнавания) явлений, содержит в последнем и высшем (из чисто эмпирических элементов опыта) понятия, которые делают возможным формальное единство опыта и вместе с ним всю объективную значимость (истинность) эмпирического познания. Эти основания для рекогниции (узнавания) многообразного, поскольку они касаются только формы опыта вообще, суть указанные выше категории. На них, следовательно, основывается все формальное единство в синтезе способности воображения и посредством этого синтеза — также единство всего эмпирического употребления и способности воображения (в рекогниции, репродукции, ассоциации, аппрегензии) вплоть до явлений, так как явления могут принадлежать нашему сознанию, стало быть, нам самим, только при посредстве этих элементов познания вообще».
=====
И. Кант «Критика чистого разума» (А123–125)
Комментарий:
Этот фрагмент, подчеркивающий «связывающую», «продуктивную» и, по сути, центральную роль воображения в познании, остался лишь в первом издании «Критики чистого разума». Во втором издании Кант его убрал – как и утверждение о том, что воображение является третьей способностью наряду с восприятием и рассудком. Хотя сама тема трансцендентальной функции воображения осталась – как и глава, эту функцию объясняющая, т. е. глава о схематизме.
«Объективное единство всякого (эмпирического) сознания в одном сознании (первоначальной апперцепции) есть необходимое условие даже всякого возможного восприятия, а сродство всех явлений (близкое или отдаленное) есть необходимое следствие того синтеза в способности воображения, которое а priori основано на правилах.
Следовательно, способность воображения есть также способность синтеза а priori, и потому мы называем ее продуктивной способностью воображения. Поскольку она имеет целью в отношении всего многообразного, имеющегося в явлениях, не что иное, как необходимое единство в их синтезе, это единство можно назвать трансцендентальной функцией способности воображения. Из предыдущего поэтому понятно, хотя и кажется странным, что только посредством этой трансцендентальной функции способности воображения становится возможным даже сродство явлений, а вместе с ним ассоциация их и благодаря ей, наконец, репродукция их согласно законам, следовательно, и сам опыт; без этой трансцендентальной функции никакие понятия о предметах не сходились бы в один опыт.
В самом деле, устойчивое и сохраняющееся Я (чистой апперцепции) составляет коррелят всех наших представлений, в той мере, в какой только возможно сознавать их; и всякое сознание принадлежит к всеохватывающей чистой апперцепции точно так же, как всякое чувственное созерцание в качестве представления принадлежит к чистому внутреннему созерцанию, а именно времени. Как раз эта апперцепция должна присоединяться к чистой способности воображения, чтобы сделать ее функцию интеллектуальной. Ибо сам по себе синтез способности воображения, хотя он и осуществляется а priori, тем не менее всегда является чувственным, потому что он связывает многообразное лишь так, как оно является в созерцании (пример — образ гештальт треугольника). Благодаря же отношению многообразного к единству апперцепции могут возникнуть принадлежащие рассудку понятия, но только при посредстве способности воображения в ее отношении к чувственному созерцанию.
Итак, у нас есть чистая способность воображения как одна из основных способностей человеческой души, лежащая в основании всякого познания а priori. При ее посредстве мы приводим в связь, с одной стороны, многообразное в созерцании, с другой, условие необходимого единства чистой апперцепции. Эти крайние звенья, а именно чувственность и рассудок, необходимо должны быть связаны друг с другом при посредстве этой трансцендентальной функции способности воображения, так как в противном случае чувственность, правда, давала бы явления, но не давала бы предметов эмпирического познания, стало быть, не давала бы никакого опыта. Действительный опыт, состоящий из аппрегензии, ассоциации (репродукции) и, наконец, рекогниции (узнавания) явлений, содержит в последнем и высшем (из чисто эмпирических элементов опыта) понятия, которые делают возможным формальное единство опыта и вместе с ним всю объективную значимость (истинность) эмпирического познания. Эти основания для рекогниции (узнавания) многообразного, поскольку они касаются только формы опыта вообще, суть указанные выше категории. На них, следовательно, основывается все формальное единство в синтезе способности воображения и посредством этого синтеза — также единство всего эмпирического употребления и способности воображения (в рекогниции, репродукции, ассоциации, аппрегензии) вплоть до явлений, так как явления могут принадлежать нашему сознанию, стало быть, нам самим, только при посредстве этих элементов познания вообще».
=====
И. Кант «Критика чистого разума» (А123–125)
Комментарий:
Этот фрагмент, подчеркивающий «связывающую», «продуктивную» и, по сути, центральную роль воображения в познании, остался лишь в первом издании «Критики чистого разума». Во втором издании Кант его убрал – как и утверждение о том, что воображение является третьей способностью наряду с восприятием и рассудком. Хотя сама тема трансцендентальной функции воображения осталась – как и глава, эту функцию объясняющая, т. е. глава о схематизме.
#русскаяфилософия
«Мне кажется, что "эйдос" и "идея" есть лицо предмета, лик живого существа. Я не хочу сказать, что этим я даю действительно перевод соответствующих греческих слов и что этот перевод применим ко всем подлежащим текстам без исключения. Я именно занят сейчас не конкретными значениями терминов "эйдос" и "идея", не переводом отдельных мест, где он употребляется. Я даю метафорическое и интуитивное толкование, которое ни в коем случае не может служить переводом; кроме того, это толкование только самого зерна понятия, которое весьма и весьма редко является (если вообще является) в чистой и голой форме. Это – усилие понять ту сферу, к которой относится происхождение этого понятия. А в какие конкретные формы воплощается это первичное зерно "эйдоса" и какими словами можно в каждом таком воплощении передать по-русски этот термин, – это задача комментатора каждого единичного текста в отдельности.
Итак, эйдос предмета и существа есть конкретное лицо его в своем абсолютном явлении. Что такое лицо человека?
Ясно без доказательств, что нельзя понять и оценить человека, не увидевши его лица. Нельзя иметь реальное отношение к человеку, лицо которого от нас закрыто. Лицо – совершенно особенная "часть" тела, как-то особенно значащая, как-то своеобразно существенная для всего человека. В лице наиболее выражен человек. И никакая другая часть тела, как бы ни была выразительна, не идет в сравнение с лицом: никому не приходит и в голову это сравнение. Увидать лицо человека значит увидать самого человека. В понятии лица как раз скрыты и претворены в живое срощенное единство те три абстрактных момента, которые мы только что зафиксировали. Не может быть, конечно, никакого спора о том, что лицо есть предмет вйдения и созерцания, что т.н. интуиция здесь играет первенствующую роль, что здесь есть та наглядность и "зрительность", которая избавляет от хлопот интеллекта и громоздкого аппарата силлогизмов. Но так же ясен и второй момент. Что такое лицо человека вне живого единства в нем самом и в отношении к остальным частям тела? Может ли отсутствовать часть лица и в то же время оставаться лицом? Можно ли лицу не выражать жизни и смерти (как победы над жизнью) и в то же время оставаться не вещью, а именно лицом? В лице человека вечная подвижность "частей" его и вечное живое единство чего-то целого, именуемого данным именем, и всякое малейшее нарушение этого единства превращает лицо в вещь, в конгломерат предметов и свойств. Однако, может быть, еще более существенным элементом лица человеческого является его особая значимость и определенная символичность его значения. Оно именно значит, что это лицо Ивана или Алексея, а не Петра и не Семена, несмотря на то, что все люди в сущности весьма похожи друг на друга, имея совершенно одинаковое общее устройство лица и тела. Смысл данного человека выражен не столько в руках или спине, сколько в лице. И в этом отношении лицо совсем не такая "часть" тела, какой является нога или палец. Здесь замешан момент "смысла", и потому лицо не просто часть, а еще и некоторое "значение", еще и некоторый "символ". Вот почему и в языке "часть" тела – лицо – стала заменять всего человека; и мы постоянно говорим, напр. "заинтересованные лица" вместо того, чтобы говорить о "заинтересованных людях"».
=====
А.Ф. Лосев "Терминология учения Платона об идеях"
«Мне кажется, что "эйдос" и "идея" есть лицо предмета, лик живого существа. Я не хочу сказать, что этим я даю действительно перевод соответствующих греческих слов и что этот перевод применим ко всем подлежащим текстам без исключения. Я именно занят сейчас не конкретными значениями терминов "эйдос" и "идея", не переводом отдельных мест, где он употребляется. Я даю метафорическое и интуитивное толкование, которое ни в коем случае не может служить переводом; кроме того, это толкование только самого зерна понятия, которое весьма и весьма редко является (если вообще является) в чистой и голой форме. Это – усилие понять ту сферу, к которой относится происхождение этого понятия. А в какие конкретные формы воплощается это первичное зерно "эйдоса" и какими словами можно в каждом таком воплощении передать по-русски этот термин, – это задача комментатора каждого единичного текста в отдельности.
Итак, эйдос предмета и существа есть конкретное лицо его в своем абсолютном явлении. Что такое лицо человека?
Ясно без доказательств, что нельзя понять и оценить человека, не увидевши его лица. Нельзя иметь реальное отношение к человеку, лицо которого от нас закрыто. Лицо – совершенно особенная "часть" тела, как-то особенно значащая, как-то своеобразно существенная для всего человека. В лице наиболее выражен человек. И никакая другая часть тела, как бы ни была выразительна, не идет в сравнение с лицом: никому не приходит и в голову это сравнение. Увидать лицо человека значит увидать самого человека. В понятии лица как раз скрыты и претворены в живое срощенное единство те три абстрактных момента, которые мы только что зафиксировали. Не может быть, конечно, никакого спора о том, что лицо есть предмет вйдения и созерцания, что т.н. интуиция здесь играет первенствующую роль, что здесь есть та наглядность и "зрительность", которая избавляет от хлопот интеллекта и громоздкого аппарата силлогизмов. Но так же ясен и второй момент. Что такое лицо человека вне живого единства в нем самом и в отношении к остальным частям тела? Может ли отсутствовать часть лица и в то же время оставаться лицом? Можно ли лицу не выражать жизни и смерти (как победы над жизнью) и в то же время оставаться не вещью, а именно лицом? В лице человека вечная подвижность "частей" его и вечное живое единство чего-то целого, именуемого данным именем, и всякое малейшее нарушение этого единства превращает лицо в вещь, в конгломерат предметов и свойств. Однако, может быть, еще более существенным элементом лица человеческого является его особая значимость и определенная символичность его значения. Оно именно значит, что это лицо Ивана или Алексея, а не Петра и не Семена, несмотря на то, что все люди в сущности весьма похожи друг на друга, имея совершенно одинаковое общее устройство лица и тела. Смысл данного человека выражен не столько в руках или спине, сколько в лице. И в этом отношении лицо совсем не такая "часть" тела, какой является нога или палец. Здесь замешан момент "смысла", и потому лицо не просто часть, а еще и некоторое "значение", еще и некоторый "символ". Вот почему и в языке "часть" тела – лицо – стала заменять всего человека; и мы постоянно говорим, напр. "заинтересованные лица" вместо того, чтобы говорить о "заинтересованных людях"».
=====
А.Ф. Лосев "Терминология учения Платона об идеях"
"Кто может читать его наиболее прославленное произведение <...>, не испытывая в то же время такого чувства, как если бы он был в доме умалишенных, — того надо считать достойным этого местожительства" - кого имел в виду Артур Шопенгауэр?
Anonymous Quiz
18%
Канта
7%
Фихте
50%
Гегеля
6%
Декарта
19%
Маркиза де Сада