Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 2.
Российские элиты в отличие от Кремля скептически относятся к надежде, что Запад пойдёт на какое-то сближение: у них более реалистичный взгляд — вернуться можно только через капитуляцию.
Оппоненты Кремля хорошо понимают безальтернативность: договариваться с Кремлём Запад способен лишь при условии ожидания нового конфликта в будущем. Вопрос только в том, насколько рационален такой подход Запада. Очевидно, что там есть заинтересованные в сохранении России в качестве экзистенциальной угрозы, но насколько их влияние значимо? При этом сторонники сохранения конфликта есть и в Глобальном Юге, и в Китае, и в Индии.
Для России принятие конца войны — это, вероятно, проблема, сравнимая с весной 2022 года. Грозящая новыми вызовами и новыми оппонентами. Конец ли это постсоветской истории? Скорее, мы находимся в её финале, но сам режим ещё какое-то время просуществует.
Позднепутинская Россия будет погружаться во всё более глубокую мифологизацию, с ужесточением репрессивной составляющей и перманентным переделом центров и зон влияния. Поздний Путин весьма близок к позднему Франко. И вряд ли Путин повторит опыт Александра I (умершего в Таганроге) или Николая I (скончавшегося на солдатской койке от тоски) — тоска не завоюет тело Короля.
Постсоветский режим за более чем 30-летнюю историю прошёл разные форматы переходов и адаптаций: системный либерализм, корпоративистский постлиберализм, «инновационный авторитаризм», техно-силовой авторитаризм и, наконец, мобилизационную реакцию. Далее будет путинская постреакция?
Каждый формат имел свои пределы роста, но ни один не давал качественного рывка и не вёл к полноценной модернизации государства и общества. Настоящая Россия так и не преодолела советскую империю.
Системный либерализм фактически не соответствовал понятию «либерализма»: это была «симфония» русского либерализма и тайной полиции (с его пугливостью, отсутствием ощущения исторической субъектности и базы поддержки, хаотическими бросками то в радикальные реформы, то в поиски нового Пиночета).
Системные либералы создали «Семью» и кланы, которые оказались вне правового поля и стали использовать силовую «франшизу» государства для распределения доходной ренты. Приватизация породила системную коррупцию, ставшую универсальным инструментом клановой борьбы и вытеснявшую государство права на обочину. Она же превратилась в стяжку режима. Режим Ельцина уничтожил надежды на справедливость, породил неверие в институт демократии и
Расцветом «либерального формата» стала ликвидация неугодных телеканалов, манипуляции на выборах, поглощение партийного разноцветия сначала в формат «управляемой» (системной) партийной системы, а позднее — в формат административных партий. И наконец — дело ЮКОСа, буквально разрушившее принцип неприкосновенности частной собственности и вернувшее Кремлю единоличное право распределять ренту. После дела ЮКОСа союз либералов и силовиков трансформировался в союз силовиков с «пристроенными» к ним либералами.
Затем формат сменился на корпоративистский постлиберализм, при котором возросла субъектность бюрократии и зародились как государственные корпорации, так и неформальные клановые корпоративные группы, прежде всего силовые. «Конфликт Трёх китов» расколол силовой блок и одновременно структурировал его участников в автономные политико-экономические субъекты. ФСБ из службы безопасности превратилась в силовой конгломерат с собственной «экономической безопасностью», «информационной безопасностью» и «внутренней безопасностью». ФСБ стала «Первой службой», контролирующей суд и МВД. «Дело Бульбова» 2007 года оттеснило клан Черкесова, уничтожило конкурирующую контрразведку ФСКН и впоследствии зачистило всю альтернативные специальные службы вне ФСБ. «Дело Ганеева», генерала МЧС, в 2003 году привело к ликвидации управления безопасности МЧС. Кстати, попытка генерала Зиничева создать новое самостоятельное управление безопасности обернулась трагической гибелью самого министра.
Российские элиты в отличие от Кремля скептически относятся к надежде, что Запад пойдёт на какое-то сближение: у них более реалистичный взгляд — вернуться можно только через капитуляцию.
Оппоненты Кремля хорошо понимают безальтернативность: договариваться с Кремлём Запад способен лишь при условии ожидания нового конфликта в будущем. Вопрос только в том, насколько рационален такой подход Запада. Очевидно, что там есть заинтересованные в сохранении России в качестве экзистенциальной угрозы, но насколько их влияние значимо? При этом сторонники сохранения конфликта есть и в Глобальном Юге, и в Китае, и в Индии.
Для России принятие конца войны — это, вероятно, проблема, сравнимая с весной 2022 года. Грозящая новыми вызовами и новыми оппонентами. Конец ли это постсоветской истории? Скорее, мы находимся в её финале, но сам режим ещё какое-то время просуществует.
Позднепутинская Россия будет погружаться во всё более глубокую мифологизацию, с ужесточением репрессивной составляющей и перманентным переделом центров и зон влияния. Поздний Путин весьма близок к позднему Франко. И вряд ли Путин повторит опыт Александра I (умершего в Таганроге) или Николая I (скончавшегося на солдатской койке от тоски) — тоска не завоюет тело Короля.
Постсоветский режим за более чем 30-летнюю историю прошёл разные форматы переходов и адаптаций: системный либерализм, корпоративистский постлиберализм, «инновационный авторитаризм», техно-силовой авторитаризм и, наконец, мобилизационную реакцию. Далее будет путинская постреакция?
Каждый формат имел свои пределы роста, но ни один не давал качественного рывка и не вёл к полноценной модернизации государства и общества. Настоящая Россия так и не преодолела советскую империю.
Системный либерализм фактически не соответствовал понятию «либерализма»: это была «симфония» русского либерализма и тайной полиции (с его пугливостью, отсутствием ощущения исторической субъектности и базы поддержки, хаотическими бросками то в радикальные реформы, то в поиски нового Пиночета).
Системные либералы создали «Семью» и кланы, которые оказались вне правового поля и стали использовать силовую «франшизу» государства для распределения доходной ренты. Приватизация породила системную коррупцию, ставшую универсальным инструментом клановой борьбы и вытеснявшую государство права на обочину. Она же превратилась в стяжку режима. Режим Ельцина уничтожил надежды на справедливость, породил неверие в институт демократии и
Расцветом «либерального формата» стала ликвидация неугодных телеканалов, манипуляции на выборах, поглощение партийного разноцветия сначала в формат «управляемой» (системной) партийной системы, а позднее — в формат административных партий. И наконец — дело ЮКОСа, буквально разрушившее принцип неприкосновенности частной собственности и вернувшее Кремлю единоличное право распределять ренту. После дела ЮКОСа союз либералов и силовиков трансформировался в союз силовиков с «пристроенными» к ним либералами.
Затем формат сменился на корпоративистский постлиберализм, при котором возросла субъектность бюрократии и зародились как государственные корпорации, так и неформальные клановые корпоративные группы, прежде всего силовые. «Конфликт Трёх китов» расколол силовой блок и одновременно структурировал его участников в автономные политико-экономические субъекты. ФСБ из службы безопасности превратилась в силовой конгломерат с собственной «экономической безопасностью», «информационной безопасностью» и «внутренней безопасностью». ФСБ стала «Первой службой», контролирующей суд и МВД. «Дело Бульбова» 2007 года оттеснило клан Черкесова, уничтожило конкурирующую контрразведку ФСКН и впоследствии зачистило всю альтернативные специальные службы вне ФСБ. «Дело Ганеева», генерала МЧС, в 2003 году привело к ликвидации управления безопасности МЧС. Кстати, попытка генерала Зиничева создать новое самостоятельное управление безопасности обернулась трагической гибелью самого министра.
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 3.
При корпоративистском постлиберализме появился «Бассейн» — второй неофициальный бюджет страны из отчислений бизнеса и корпораций под контролем ФСБ, а также «Роснефтегаз» — специальный внебюджетный фонд, ещё один неконтролируемый финансовый поток. В это же время Путин выступает со знаменитой Мюнхенской речью и открыто провозглашает право Своей России на международную субъектность и собственные правила игры — право, которое, по его мнению, вытекает из «тысячелетней истории», фактически из придуманных собственных мифов, позднее оформленных в книгах Мединского, нынешнего исторического советника Путина.
Мюнхенская речь стала предтечей грузинской войны, которая не вызвала серьёзного беспокойства на Западе.
На этот период «корпоративистского постлиберализма» приходится и «межцарствие» Дмитрия Медведева. Он заигрывал с либеральной идеей, продвигал проекты инновационного центра «Сколково» и технопарков, увлекался «сингапурским чудом» и мечтой построить в России «инновационный авторитаризм». Однако именно в его президентство началась первая после Афганистана война — в Грузии. У Медведева как сюзерена появились собственные «любимцы» в бизнесе (братья Магомедовы, влиятельные кавказские фигуры, Прохоров, Вексельберг), он пытался создать «свою» антикоррупционную спецслужбу (ГУБЭПиК Сугробова).
Но проблема Медведева была в отсутствии личной политической субъектности — у него были лишь формальные президентские полномочия. Элиты искали в нём перспективу, но она оставалась туманной и в конце концов исчезла. У Медведева не оказалось будущего. Он его не попытался создать. И вообщем то показал, что будет с политическим режимом, если он не располагает стратегией будущего. Болотная площадь стала рефлексивным ответом общества и части элит на агрессивное рождение формата «жандарма империи» с агрессией, экспансией, технократизмом и лозунгом «можем повторить». «Крым наш» становится стратегией мобилизации системы и страны.
Техно-силовой авторитаризм начал формироваться с присоединения Крыма, создания ДНР на Донбассе, заключения «минских соглашений» и ответа на запрос Болотной площади. С этого момента Россия активно включилась в хакерские войны, стала проявлять агрессию «мягкой силы» и заявлять о «возвращении к ценностям Империи» и «ответственности за постсоветское пространство». Из ФСО убрали генерала Мурова и Золотова. Володина, всё ещё пытавшегося сохранять пусть своеобразные, но политические механизмы управления, сменил Кириенко со своей тягой к методологам и технократическому подходу. Появился статус «иноагента». Стали происходить странные отравления активистов несистемной оппозиции, а по сути публичных оппонентов от «системных либералов». Региональные элиты всё более утрачивают субъектность, появляются «национальные проекты», и Россия под аккомпанемент воинственных барабанов проводит Олимпиаду в Сочи, перестраивает город и организует Чемпионат мира по футболу. Империя сверкает своей силой — вероятно, это пик расцвета постсоветской эпохи. И самое время задаться вопросом «что дальше?»
Эти тревожные настроения привели к отставке Медведева с поста премьера (Медведев уже не всесилен и публично унижен, его команда разогнана, Магомедовы угодили на пожизненный срок, Дворкович покинул Россию) и приходу в правительство «технократического» Мишустина. Началась конституционная реформация, и у многих появилась надежда: «Путин добровольно уйдёт, он готовит коллективное руководство, которое и определит переход к новой России». В уход Путина верили многие, даже Навальный сделал ставку на это — и проиграл жизнь.
Причин неухода Путина достаточно много, и разбирать их можно отдельно. Во‑первых, он больше не чувствовал себя в безопасности, потому что отсутствовали гарантии стабильного будущего; без неё нет и гарантии личной безопасности. Во‑вторых, элиты были растеряны, помня опыт Медведева, и не готовы к новому переделу системы. Недоверие друг к другу столь велико, а желающих «примерить» на себя роль нового лидера оказалось крайне мало.
При корпоративистском постлиберализме появился «Бассейн» — второй неофициальный бюджет страны из отчислений бизнеса и корпораций под контролем ФСБ, а также «Роснефтегаз» — специальный внебюджетный фонд, ещё один неконтролируемый финансовый поток. В это же время Путин выступает со знаменитой Мюнхенской речью и открыто провозглашает право Своей России на международную субъектность и собственные правила игры — право, которое, по его мнению, вытекает из «тысячелетней истории», фактически из придуманных собственных мифов, позднее оформленных в книгах Мединского, нынешнего исторического советника Путина.
Мюнхенская речь стала предтечей грузинской войны, которая не вызвала серьёзного беспокойства на Западе.
На этот период «корпоративистского постлиберализма» приходится и «межцарствие» Дмитрия Медведева. Он заигрывал с либеральной идеей, продвигал проекты инновационного центра «Сколково» и технопарков, увлекался «сингапурским чудом» и мечтой построить в России «инновационный авторитаризм». Однако именно в его президентство началась первая после Афганистана война — в Грузии. У Медведева как сюзерена появились собственные «любимцы» в бизнесе (братья Магомедовы, влиятельные кавказские фигуры, Прохоров, Вексельберг), он пытался создать «свою» антикоррупционную спецслужбу (ГУБЭПиК Сугробова).
Но проблема Медведева была в отсутствии личной политической субъектности — у него были лишь формальные президентские полномочия. Элиты искали в нём перспективу, но она оставалась туманной и в конце концов исчезла. У Медведева не оказалось будущего. Он его не попытался создать. И вообщем то показал, что будет с политическим режимом, если он не располагает стратегией будущего. Болотная площадь стала рефлексивным ответом общества и части элит на агрессивное рождение формата «жандарма империи» с агрессией, экспансией, технократизмом и лозунгом «можем повторить». «Крым наш» становится стратегией мобилизации системы и страны.
Техно-силовой авторитаризм начал формироваться с присоединения Крыма, создания ДНР на Донбассе, заключения «минских соглашений» и ответа на запрос Болотной площади. С этого момента Россия активно включилась в хакерские войны, стала проявлять агрессию «мягкой силы» и заявлять о «возвращении к ценностям Империи» и «ответственности за постсоветское пространство». Из ФСО убрали генерала Мурова и Золотова. Володина, всё ещё пытавшегося сохранять пусть своеобразные, но политические механизмы управления, сменил Кириенко со своей тягой к методологам и технократическому подходу. Появился статус «иноагента». Стали происходить странные отравления активистов несистемной оппозиции, а по сути публичных оппонентов от «системных либералов». Региональные элиты всё более утрачивают субъектность, появляются «национальные проекты», и Россия под аккомпанемент воинственных барабанов проводит Олимпиаду в Сочи, перестраивает город и организует Чемпионат мира по футболу. Империя сверкает своей силой — вероятно, это пик расцвета постсоветской эпохи. И самое время задаться вопросом «что дальше?»
Эти тревожные настроения привели к отставке Медведева с поста премьера (Медведев уже не всесилен и публично унижен, его команда разогнана, Магомедовы угодили на пожизненный срок, Дворкович покинул Россию) и приходу в правительство «технократического» Мишустина. Началась конституционная реформация, и у многих появилась надежда: «Путин добровольно уйдёт, он готовит коллективное руководство, которое и определит переход к новой России». В уход Путина верили многие, даже Навальный сделал ставку на это — и проиграл жизнь.
Причин неухода Путина достаточно много, и разбирать их можно отдельно. Во‑первых, он больше не чувствовал себя в безопасности, потому что отсутствовали гарантии стабильного будущего; без неё нет и гарантии личной безопасности. Во‑вторых, элиты были растеряны, помня опыт Медведева, и не готовы к новому переделу системы. Недоверие друг к другу столь велико, а желающих «примерить» на себя роль нового лидера оказалось крайне мало.
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 4.
Свою роль сыграл и фактор COVID‑19. Технократические устремления к авторитарному стилю управления получили «мировое оправдание»: многие страны в пандемию отказались от демократических институтов в пользу жёстких мер и ограничению гражданских прав. «Бункерный» стиль управления — это не просто руководство из изолированного кабинета, а отсутствие обратной связи и ограниченный круг лиц, принимающих решения, при возрастающем уровне репрессий и административных решений, зачастую противоречащих Конституции.
Испытав на практике управление страной по ВКС, возможность почти безболезненно выходить за конституционные рамки («голосование на пеньках», сомнительный ДЭГ), закрывать целые регионы, запрещать любую политическую активность и вытеснять гражданское общество, путинский режим семимильными шагами приближался к войне как к точке максимально возможной мобилизации системы и государства.
Итак, четыре формата постсоветского периода.
Ни один из перечисленных форматов не позволил переформатировать постсоветскую фазу в новый самостоятельный период русской истории. Форматы лишь перетекали один в другой, и в конечном счете уперлись в военно-мобилизационный формат: внешняя война, военный характер экономики, режим сыска и репрессий, ограничение гражданских прав.
Теперь уже окончательно ясно, что «эпоха Путина» оказалась лишь этапом консервации постсоветской фазы; по сути, Путин — транзитный герой истории и вряд ли встанет в один ряд с Петром I, Лениным или Сталиным. Капиталы и активы этого «транзитного» периода (финансовые и нематериальные) слишком «горючи» для будущего, а значит, мало чего стоят. Генпрокурор Краснов наглядно демонстрирует: государство может без труда обратить частное в общественное, а «карета» легко превращается в «тыкву».
Примечательно, что путинская «консервация» предполагает любые, даже самые абсурдные, запреты, но не включает в себя консервацию важнейших конституционных принципов — неприкосновенности собственности, независимого суда, права на защиту. Режим последовательно уничтожает все правовые механизмы гарантий не только для граждан, но прежде всего для элит. В целом для режима не ценен никто- ни буржуа, ни чиновники. Все временно, и ничто не постоянно- лозунг позднепутинской России.
Исправить эти ошибки уже не получится в рамках старой конструкции: исторический «формат» постсоветской России подошёл к концу, а война продемонстрировала тотальную несостоятельность имеющихся моделей. Следующий шаг неизбежно потребует новой системы координат и новых принципов.
Интересно, что коррозия в первую очередь коснулась самой «любимой игрушки» Путина — роли «жандарма» на постсоветском пространстве. Несмотря на внешний пафос, «успехов» там оказалось не так много.
Свою роль сыграл и фактор COVID‑19. Технократические устремления к авторитарному стилю управления получили «мировое оправдание»: многие страны в пандемию отказались от демократических институтов в пользу жёстких мер и ограничению гражданских прав. «Бункерный» стиль управления — это не просто руководство из изолированного кабинета, а отсутствие обратной связи и ограниченный круг лиц, принимающих решения, при возрастающем уровне репрессий и административных решений, зачастую противоречащих Конституции.
Испытав на практике управление страной по ВКС, возможность почти безболезненно выходить за конституционные рамки («голосование на пеньках», сомнительный ДЭГ), закрывать целые регионы, запрещать любую политическую активность и вытеснять гражданское общество, путинский режим семимильными шагами приближался к войне как к точке максимально возможной мобилизации системы и государства.
Итак, четыре формата постсоветского периода.
Ни один из перечисленных форматов не позволил переформатировать постсоветскую фазу в новый самостоятельный период русской истории. Форматы лишь перетекали один в другой, и в конечном счете уперлись в военно-мобилизационный формат: внешняя война, военный характер экономики, режим сыска и репрессий, ограничение гражданских прав.
Теперь уже окончательно ясно, что «эпоха Путина» оказалась лишь этапом консервации постсоветской фазы; по сути, Путин — транзитный герой истории и вряд ли встанет в один ряд с Петром I, Лениным или Сталиным. Капиталы и активы этого «транзитного» периода (финансовые и нематериальные) слишком «горючи» для будущего, а значит, мало чего стоят. Генпрокурор Краснов наглядно демонстрирует: государство может без труда обратить частное в общественное, а «карета» легко превращается в «тыкву».
Примечательно, что путинская «консервация» предполагает любые, даже самые абсурдные, запреты, но не включает в себя консервацию важнейших конституционных принципов — неприкосновенности собственности, независимого суда, права на защиту. Режим последовательно уничтожает все правовые механизмы гарантий не только для граждан, но прежде всего для элит. В целом для режима не ценен никто- ни буржуа, ни чиновники. Все временно, и ничто не постоянно- лозунг позднепутинской России.
Исправить эти ошибки уже не получится в рамках старой конструкции: исторический «формат» постсоветской России подошёл к концу, а война продемонстрировала тотальную несостоятельность имеющихся моделей. Следующий шаг неизбежно потребует новой системы координат и новых принципов.
Интересно, что коррозия в первую очередь коснулась самой «любимой игрушки» Путина — роли «жандарма» на постсоветском пространстве. Несмотря на внешний пафос, «успехов» там оказалось не так много.
Февраль 2025. Победа «непобеды».
Трамп, Путин и Зеленский официально объявили о начале мирного процесса по Украине.
Уже из первых заявлений ясно, что стороны фиксируют «непобеду в войне». При этом Кремль, вероятно, все еще надеется на «Ялту-2», которая теперь будет звучать как «эр-риадская сделка». Но сами переговоры будут трудными.
Для России в договоренностях крайне важно, что:
а) Россия не войдет в НАТО.
б) Америка переносит центр принятия решений по Украине в Европу, что, скорее всего, означает передачу ее под опеку Лондона с целью дальнейшего раскачивания ЕС по линии «Балтия – Посполита».
в) Зеленский и его команда уходят из украинской власти.
Существует высокая вероятность того, что США ослабят санкционный режим в отношении России и попытаются вытащить Москву из-под влияния Пекина.
Россия сохранит за собой занятые украинские территории, Крым будет легитимизирован как российская территория, произойдет обмен контролируемых территорий в Харьковской и Курской областях.
Некоторым может показаться, что Кремль в данном случае ограничивается меньшими претензиями. На самом деле это не так.
Мирные соглашения должны привести к сильнейшему кризису на Украине. Можно ожидать, что украинское общество окажется в состоянии постшокового синдрома. С одной стороны, это вызовет уход Зеленского и точечные националистические протесты, но одновременно украинское общество, испытывая обиду на Зеленского, может впасть в пророссийские настроения.
Таким образом, победа промосковской партии на Украине имеет шансы и приведет к конфликтному расколу общества, что существенно затормозит его возвращение к мирной реальности.
Следует учитывать, что Украине потребуется огромная финансовая помощь на восстановление. Страна буквально отодвинута к ситуации 1945 года. Огромная проблема с восстановлением людских ресурсов. Можно ожидать, что этот рынок восстановления будет поделен между европейскими, турецкими и арабскими компаниями. При этом Украина окажется в еще большей закредитованности, что приведет к финансовой зависимости от европейских, британских и турецких банков. Это окажет серьезное влияние на политический вектор украинской власти.
Москву вполне устроит, если значительная часть ВСУ войдет в состав будущей европейской армии с последующим выводом контингента в европейские центры военного развертывания. Таким образом, фактически будет частично выполнено требование Кремля о демилитаризации Украины.
На внешнеполитическом уровне Вашингтон и Москва будут удовлетворены тем, что Украина в связке с Польшей и странами Балтии станет оппонентом Германии и Франции в ЕС, способствуя ослаблению его структуры.
Украина восстановит статус транзитного узла для газа, нефти и товаров в Европу.
Турция активизирует строительство Транскаспийского и Катарского газопроводов через свою территорию, что позволит ограничить Россию в газовых поставках.
Кремль в ближайшие годы будет сосредоточен на строительстве «московской Украины» и ведении прокси-войны с Европой. Москва будет активно усиливать промосковские и правые силы в Балтии и Новой Европе, провоцируя конфликты внутри ЕС.
Прокси-война с ЕС – это следующий важный проект Путина, который устроит и Америку, и Китай. Кремль делает большие ставки на новое руководство Германии во главе с ХДС и на уход Макрона.
Надо учитывать, что за три года СВО Россия также много потеряла. Не случайно спикер Сената Матвиенко заговорила об экономическом кризисе в стране и необходимости перестраивать экономическую политику. Санкционный режим сохраняется. Если команда Трампа готова к внешнеполитическим договоренностям, то вряд ли она откажется от дальнейшего оттеснения России в международной экономике.
Урок СВО для политического режима - конфликты с серьезными субъектами приносят огромные издержки, к которым страна не готова. Этот вывод скорее приведет к отказу от новых военных операциях в перспективе ближайших 10 лет. Поэтому новой войны, новых горячих конфликтов в европейской зоне не будет. Что не означает, что их не будут,например, в Центральной Азии.
Трамп, Путин и Зеленский официально объявили о начале мирного процесса по Украине.
Уже из первых заявлений ясно, что стороны фиксируют «непобеду в войне». При этом Кремль, вероятно, все еще надеется на «Ялту-2», которая теперь будет звучать как «эр-риадская сделка». Но сами переговоры будут трудными.
Для России в договоренностях крайне важно, что:
а) Россия не войдет в НАТО.
б) Америка переносит центр принятия решений по Украине в Европу, что, скорее всего, означает передачу ее под опеку Лондона с целью дальнейшего раскачивания ЕС по линии «Балтия – Посполита».
в) Зеленский и его команда уходят из украинской власти.
Существует высокая вероятность того, что США ослабят санкционный режим в отношении России и попытаются вытащить Москву из-под влияния Пекина.
Россия сохранит за собой занятые украинские территории, Крым будет легитимизирован как российская территория, произойдет обмен контролируемых территорий в Харьковской и Курской областях.
Некоторым может показаться, что Кремль в данном случае ограничивается меньшими претензиями. На самом деле это не так.
Мирные соглашения должны привести к сильнейшему кризису на Украине. Можно ожидать, что украинское общество окажется в состоянии постшокового синдрома. С одной стороны, это вызовет уход Зеленского и точечные националистические протесты, но одновременно украинское общество, испытывая обиду на Зеленского, может впасть в пророссийские настроения.
Таким образом, победа промосковской партии на Украине имеет шансы и приведет к конфликтному расколу общества, что существенно затормозит его возвращение к мирной реальности.
Следует учитывать, что Украине потребуется огромная финансовая помощь на восстановление. Страна буквально отодвинута к ситуации 1945 года. Огромная проблема с восстановлением людских ресурсов. Можно ожидать, что этот рынок восстановления будет поделен между европейскими, турецкими и арабскими компаниями. При этом Украина окажется в еще большей закредитованности, что приведет к финансовой зависимости от европейских, британских и турецких банков. Это окажет серьезное влияние на политический вектор украинской власти.
Москву вполне устроит, если значительная часть ВСУ войдет в состав будущей европейской армии с последующим выводом контингента в европейские центры военного развертывания. Таким образом, фактически будет частично выполнено требование Кремля о демилитаризации Украины.
На внешнеполитическом уровне Вашингтон и Москва будут удовлетворены тем, что Украина в связке с Польшей и странами Балтии станет оппонентом Германии и Франции в ЕС, способствуя ослаблению его структуры.
Украина восстановит статус транзитного узла для газа, нефти и товаров в Европу.
Турция активизирует строительство Транскаспийского и Катарского газопроводов через свою территорию, что позволит ограничить Россию в газовых поставках.
Кремль в ближайшие годы будет сосредоточен на строительстве «московской Украины» и ведении прокси-войны с Европой. Москва будет активно усиливать промосковские и правые силы в Балтии и Новой Европе, провоцируя конфликты внутри ЕС.
Прокси-война с ЕС – это следующий важный проект Путина, который устроит и Америку, и Китай. Кремль делает большие ставки на новое руководство Германии во главе с ХДС и на уход Макрона.
Надо учитывать, что за три года СВО Россия также много потеряла. Не случайно спикер Сената Матвиенко заговорила об экономическом кризисе в стране и необходимости перестраивать экономическую политику. Санкционный режим сохраняется. Если команда Трампа готова к внешнеполитическим договоренностям, то вряд ли она откажется от дальнейшего оттеснения России в международной экономике.
Урок СВО для политического режима - конфликты с серьезными субъектами приносят огромные издержки, к которым страна не готова. Этот вывод скорее приведет к отказу от новых военных операциях в перспективе ближайших 10 лет. Поэтому новой войны, новых горячих конфликтов в европейской зоне не будет. Что не означает, что их не будут,например, в Центральной Азии.
Февраль 2025. Победа «непобеды»-2.
Российский политический режим в его нынешнем формате не откажется от своего контроля за зоной бывшего СССР.
Во внутренней политике России сохранится тренд на стерилизацию общественного пространства. При этом возникают серьезные риски для Z-сообщества, которое может попасть под сепарацию. Возможно, появятся уголовные дела, связанные со сбором средств. Деятельность военкоров будет переведена в формат сопровождения Победы, освещения прокси-операций на территории Украины и ЕС, а также работы с ветеранами СВО.
Репрессивная составляющая несколько снизится, но основные политические репрессии продолжат развиваться. Одна из целевых задач Кремля – репутационное уничтожение политической эмиграции, ее дальнейшая атомизация и проведение кампании «возвращения на родину» по лукашенковскому сценарию.
Повторная легитимация российского режима через контакты и договоренности с Трампом вынудит Кремль вернуться к активной политике на постсоветском пространстве.
В рамках прокси-войны с ЕС Москва будет заинтересована в наращивании влияния в Беларуси. Это приведет к созданию российских военных баз, увеличению российских инвестиций и формированию промосковского политического актива, что создаст для Лукашенко серьезные вызовы. Борьба за Белорусь будет усиливаться на фоне объективных физиологических причин- старения и смерти Лукашенко. При этом до сих пор не ясны перспективы ни России, ни Запада перехвата « белорусской повестки».
Важно будет настроение собственно белорусских элит. Учитывая, что украинизация российского политического режима проходит более чем успешно и промосковская партия из Украины нашла свое место в экономике, информационном пространстве и даже в политике, этот опыт возможно будет интересен и для белорусских элит. При том, что многие из них оказались запачканы волной репрессий 2021 года и осознают запрос ответственности. С другой стороны, в белорусских элитах достаточно много сторонников самостийности.
Российский политический режим продолжит попытки интеграции Приднестровья и Гагаузии в состав Молдовы как своей партии интересов. Аналогичный проект вероятно будет осуществляться и в Грузии с целью сохранения под своим контролем Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
С высокой вероятностью Кремль обменяет свои интересы в Закавказье на усиление позиций в Казахстане, Киргизии и Таджикистане.
Кремль понимает новую роль Турции и Азербайджана в регионе. И вряд ли намерен конфликтовать, учитывая важную роль этих стран в газовом транзите. Россия скорее всего заинтересована в конфликте Азербайджана и Армении, и пересмотрит свои связи с Ираном, учитывая собственные интересы Трампа. Для Армении возникает угроза оказаться сателлитом Турции и утратить самостоятельную политику, забыв о планах вступления в ЕС.
Как уже сказано выше, Казахстан самый уязвимый субъект на постсоветском пространстве. Россия снова начнет активно играть в Таджикистане.
При этом Россия будет крайне осторожно подходить к проекту БРИКС, усиливать контакты с Индией и снижать уровень отношений с Китаем. Это приведет к увеличению российского влияния в Центральной Азии.
Фактор сотрудничества с Северной Кореей будет сохраняться, так как Москва получила уникальный козырь воздействия на Кима, который она будет разыгрывать с Южной Кореей, Японией и Китаем.
Подводя итоги зафиксируем:
1. Россия выходит из украинской войны с большими издержками.
2. Россия получила урок избегать авантюрных прожектов на внешнеполитической арене.
3. Россия будет активно влиять на Украину, Молдову, Грузию; участвовать в прокси-войне с ЕС; разрыхлять ЕС; активно внедряться в Центральную Азию.
4. Белорусское направление будет приоритетным.
5. Россия нацелена выходить из санкционных границ; выстраивать новую торговую политику и бизнес кооперацию.
6. Либерализации внутриполитического режима ожидать не стоит; конфликтность внутри режима будет расти.
Российский политический режим в его нынешнем формате не откажется от своего контроля за зоной бывшего СССР.
Во внутренней политике России сохранится тренд на стерилизацию общественного пространства. При этом возникают серьезные риски для Z-сообщества, которое может попасть под сепарацию. Возможно, появятся уголовные дела, связанные со сбором средств. Деятельность военкоров будет переведена в формат сопровождения Победы, освещения прокси-операций на территории Украины и ЕС, а также работы с ветеранами СВО.
Репрессивная составляющая несколько снизится, но основные политические репрессии продолжат развиваться. Одна из целевых задач Кремля – репутационное уничтожение политической эмиграции, ее дальнейшая атомизация и проведение кампании «возвращения на родину» по лукашенковскому сценарию.
Повторная легитимация российского режима через контакты и договоренности с Трампом вынудит Кремль вернуться к активной политике на постсоветском пространстве.
В рамках прокси-войны с ЕС Москва будет заинтересована в наращивании влияния в Беларуси. Это приведет к созданию российских военных баз, увеличению российских инвестиций и формированию промосковского политического актива, что создаст для Лукашенко серьезные вызовы. Борьба за Белорусь будет усиливаться на фоне объективных физиологических причин- старения и смерти Лукашенко. При этом до сих пор не ясны перспективы ни России, ни Запада перехвата « белорусской повестки».
Важно будет настроение собственно белорусских элит. Учитывая, что украинизация российского политического режима проходит более чем успешно и промосковская партия из Украины нашла свое место в экономике, информационном пространстве и даже в политике, этот опыт возможно будет интересен и для белорусских элит. При том, что многие из них оказались запачканы волной репрессий 2021 года и осознают запрос ответственности. С другой стороны, в белорусских элитах достаточно много сторонников самостийности.
Российский политический режим продолжит попытки интеграции Приднестровья и Гагаузии в состав Молдовы как своей партии интересов. Аналогичный проект вероятно будет осуществляться и в Грузии с целью сохранения под своим контролем Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
С высокой вероятностью Кремль обменяет свои интересы в Закавказье на усиление позиций в Казахстане, Киргизии и Таджикистане.
Кремль понимает новую роль Турции и Азербайджана в регионе. И вряд ли намерен конфликтовать, учитывая важную роль этих стран в газовом транзите. Россия скорее всего заинтересована в конфликте Азербайджана и Армении, и пересмотрит свои связи с Ираном, учитывая собственные интересы Трампа. Для Армении возникает угроза оказаться сателлитом Турции и утратить самостоятельную политику, забыв о планах вступления в ЕС.
Как уже сказано выше, Казахстан самый уязвимый субъект на постсоветском пространстве. Россия снова начнет активно играть в Таджикистане.
При этом Россия будет крайне осторожно подходить к проекту БРИКС, усиливать контакты с Индией и снижать уровень отношений с Китаем. Это приведет к увеличению российского влияния в Центральной Азии.
Фактор сотрудничества с Северной Кореей будет сохраняться, так как Москва получила уникальный козырь воздействия на Кима, который она будет разыгрывать с Южной Кореей, Японией и Китаем.
Подводя итоги зафиксируем:
1. Россия выходит из украинской войны с большими издержками.
2. Россия получила урок избегать авантюрных прожектов на внешнеполитической арене.
3. Россия будет активно влиять на Украину, Молдову, Грузию; участвовать в прокси-войне с ЕС; разрыхлять ЕС; активно внедряться в Центральную Азию.
4. Белорусское направление будет приоритетным.
5. Россия нацелена выходить из санкционных границ; выстраивать новую торговую политику и бизнес кооперацию.
6. Либерализации внутриполитического режима ожидать не стоит; конфликтность внутри режима будет расти.
Февраль 2025. Нас ждет Рейкьявик или Мальта? Вас ждет Валдай.
Демонстративный отъезд Путина в Петербург в конце дня переговоров в Эр-Рияде (а планы, как мы понимаем, менялись сегодня несколько раз) показывает:
1. Путин хочет ограничить доступ к себе различных лоббистов и заинтересованных лиц.
2. Позволить себе пока ничего не комментировать, передав это старику Лаврову, — следовательно, Путин еще ни в чем не убежден.
3. Явно не хочет разговаривать ни с кем и пересказывать переговорный процесс.
Ну и самое главное — Путин всегда берет паузу, когда просто не знает, куда двигаться дальше. Это доказывает, что никакого плана (ни хитрого, ни простого) нет; есть отдельные хотелки и заготовки, но чтобы он принял решение и завершил СВО — этого в ближайшей перспективе не видно.
И, наконец, возникает масса вопросов. Не одному же Трампу решать проблему союзников — а как Пекин, Тегеран и Пхеньян? У каждого из них своя позиция, которая не вписывается в схему Трампа.
Этот день мы приближали как могли, но оказалось, что ментально Путин находится в еще более сложном положении, чем в ночь с 23 на 24 февраля 2022 года.
Сейчас он задействовал все свои возможности.
В Эр-Рияд на переговоры приехали верный ястреб Ушаков (человек, встроенный в американскую систему посильнее Лаврова) и друг Екатерины Тихоновой Кирилл Дмитриев. Сам состав делегации демонстрирует, что говорить хотят о деньгах и гарантиях.
В Абу-Даби одновременно с Зеленским вдруг оказывается первый вице-премьер и консильери Ростеха Мантуров. Странно, что и тот, и другой привезли своих жен (а по слухам, Зеленская была вроде как клиентом «Ланцета»). В Эмиратах, кстати, уверенно сидит и Рамзан Кадыров.
Наконец, в Анкару сегодня съехались глава MI6, Зеленский и Абрамович. Тоже случайность.
Турция, Китай и Британия однозначно требуют свое место на переговорах. Того же требует более настойчиво Макрон, а слабее — баронесса фон дер Ляйен. Китай протягивает руку дружбы Брюсселю, Тегеран — Парижу. Берлин уже стал крупнейшей военной державой Европы.
Украина стала катализатором, который меняет расклад сил, и, видимо, Путин понимает, что Россия на этом фоне (по сути, играя главного героя) пока лишь «катализатор, щелочь».
Но любой геополитический шаг ограничивается необходимостью приостанавливать военную операцию, а по сути — выходить из мобилизационной модели.
Мобилизационная модель — это большие деньги и кредиты ВПК, это режим политической стерильности, это пенный скрежет технократизма от Кириенко, буквально превративший страну в «прусский стройный шаг», политика ограничений и тоски.
Самое большое противоречие — нельзя соединить трамповский популистско-правый техноцентризм AI с путинским тоскливым технократизмом русской балалайки. И понятно, что вслед за Трампом и председателем Си (сделавшим ставку на развитие частного бизнеса, а не госкорпораций) модель придется менять.
И эта ситуация заставляет сильно подвиснуть.
Демонстративный отъезд Путина в Петербург в конце дня переговоров в Эр-Рияде (а планы, как мы понимаем, менялись сегодня несколько раз) показывает:
1. Путин хочет ограничить доступ к себе различных лоббистов и заинтересованных лиц.
2. Позволить себе пока ничего не комментировать, передав это старику Лаврову, — следовательно, Путин еще ни в чем не убежден.
3. Явно не хочет разговаривать ни с кем и пересказывать переговорный процесс.
Ну и самое главное — Путин всегда берет паузу, когда просто не знает, куда двигаться дальше. Это доказывает, что никакого плана (ни хитрого, ни простого) нет; есть отдельные хотелки и заготовки, но чтобы он принял решение и завершил СВО — этого в ближайшей перспективе не видно.
И, наконец, возникает масса вопросов. Не одному же Трампу решать проблему союзников — а как Пекин, Тегеран и Пхеньян? У каждого из них своя позиция, которая не вписывается в схему Трампа.
Этот день мы приближали как могли, но оказалось, что ментально Путин находится в еще более сложном положении, чем в ночь с 23 на 24 февраля 2022 года.
Сейчас он задействовал все свои возможности.
В Эр-Рияд на переговоры приехали верный ястреб Ушаков (человек, встроенный в американскую систему посильнее Лаврова) и друг Екатерины Тихоновой Кирилл Дмитриев. Сам состав делегации демонстрирует, что говорить хотят о деньгах и гарантиях.
В Абу-Даби одновременно с Зеленским вдруг оказывается первый вице-премьер и консильери Ростеха Мантуров. Странно, что и тот, и другой привезли своих жен (а по слухам, Зеленская была вроде как клиентом «Ланцета»). В Эмиратах, кстати, уверенно сидит и Рамзан Кадыров.
Наконец, в Анкару сегодня съехались глава MI6, Зеленский и Абрамович. Тоже случайность.
Турция, Китай и Британия однозначно требуют свое место на переговорах. Того же требует более настойчиво Макрон, а слабее — баронесса фон дер Ляйен. Китай протягивает руку дружбы Брюсселю, Тегеран — Парижу. Берлин уже стал крупнейшей военной державой Европы.
Украина стала катализатором, который меняет расклад сил, и, видимо, Путин понимает, что Россия на этом фоне (по сути, играя главного героя) пока лишь «катализатор, щелочь».
Но любой геополитический шаг ограничивается необходимостью приостанавливать военную операцию, а по сути — выходить из мобилизационной модели.
Мобилизационная модель — это большие деньги и кредиты ВПК, это режим политической стерильности, это пенный скрежет технократизма от Кириенко, буквально превративший страну в «прусский стройный шаг», политика ограничений и тоски.
Самое большое противоречие — нельзя соединить трамповский популистско-правый техноцентризм AI с путинским тоскливым технократизмом русской балалайки. И понятно, что вслед за Трампом и председателем Си (сделавшим ставку на развитие частного бизнеса, а не госкорпораций) модель придется менять.
И эта ситуация заставляет сильно подвиснуть.
Февраль 2025. Никаких переговоров по Украине, только Путин-Трамп.
Путин, на четвёртый день после переговоров российской и американской делегаций в Эр-Рияде, видимо, определился для себя с дальнейшей тактикой, а возможно, и стратегией поведения.
Поэтому после Петербурга (как мы и предполагали- Путин взял паузу в своем стиле) он наконец то собрал Совбез по видеосвязи.
«Сергей Викторович, вам слово. И потом попросил бы вас рассказать о ваших поездках. Ну, я отчёты вижу, получаю. Но для коллег будет интересно, полезно послушать», — заявил Путин на совещании с членами Совбеза.
По ряду признаков Путин определился с контурами кремлевской тактики:
1. Россия будет максимально сдерживать переход к переговорам по Украине, подменяя их двусторонними переговорами с США. Для Кремля важно добиться саммита Путин — Трамп. И совершенно не важны переговоры собственно по Украине. (При том, что для Трампа скорее все наоборот).
2. Кремль не хочет ни многосторонних переговоров по Украине с участием ЕС и Киева, ни посредников в урегулировании конфликта. Путин готов будет на переговоры только с полностью лояльным Киевом. При этом он будет максимально использовать любую возможность, чтобы ограничить ресурсные и переговорные возможности Украины.
3. Кремль делает ставку на прокси-войну и управляемый конфликт с Европой в ближайшей перспективе с целью создания условий для формирования внутри ЕС коалиции правых и пророссийской реал-политики, что выгодно как России, Китаю, так и Трампу.
4. Кремль убеждён, что администрацию Трампа можно «еще додавить», продавая ему не только надежду на мир, но и обещая поддержку его планов ослабления Европы. При этом сам Путин хочет ещё раз «прокрутить европейский фарш» в контактах с председателем Си. Продавать «украинский кейс» сразу Вашингтону и Пекину- вероятно это задумка Путина.
5. Кремль серьезно увяз в эйфории успехов и намерен, усиливая наступление на фронтах и стремясь зачистить Курскую область от войск ВСУ, «наращивать свой вес» на переговорах, буквально продавая Трампу свою картину мира. При этом, вероятно, Путин действительно считает, что его тактический союз с Трампом, даже на коротком этапе, выгоден республиканской администрации и что у Вашингтона просто нет вариантов. И Трамп своими действиями легитимизирует и усиливает российский политический режим.
6. Кремль пока слабо анализирует угрозы со стороны ЕС (рост военных инвестиций, создание европейских ядерных сил и возможная передача ядерного оружия Украине). Велика вероятность, что Россия попробует развязать локальный конфликт в Балтике и расколоть как сам ЕС, так и военный оборонительный союз США — ЕС.
Большая вероятность, что подмена конструкции переговоров позволит России уходить от контактов с Украиной и наращивая свои военные успехи на фронте и возможности прокси-войны в ЕС, обеспечить для себя лидирующие переговорные позиции в следующем году.
Путин, на четвёртый день после переговоров российской и американской делегаций в Эр-Рияде, видимо, определился для себя с дальнейшей тактикой, а возможно, и стратегией поведения.
Поэтому после Петербурга (как мы и предполагали- Путин взял паузу в своем стиле) он наконец то собрал Совбез по видеосвязи.
«Сергей Викторович, вам слово. И потом попросил бы вас рассказать о ваших поездках. Ну, я отчёты вижу, получаю. Но для коллег будет интересно, полезно послушать», — заявил Путин на совещании с членами Совбеза.
По ряду признаков Путин определился с контурами кремлевской тактики:
1. Россия будет максимально сдерживать переход к переговорам по Украине, подменяя их двусторонними переговорами с США. Для Кремля важно добиться саммита Путин — Трамп. И совершенно не важны переговоры собственно по Украине. (При том, что для Трампа скорее все наоборот).
2. Кремль не хочет ни многосторонних переговоров по Украине с участием ЕС и Киева, ни посредников в урегулировании конфликта. Путин готов будет на переговоры только с полностью лояльным Киевом. При этом он будет максимально использовать любую возможность, чтобы ограничить ресурсные и переговорные возможности Украины.
3. Кремль делает ставку на прокси-войну и управляемый конфликт с Европой в ближайшей перспективе с целью создания условий для формирования внутри ЕС коалиции правых и пророссийской реал-политики, что выгодно как России, Китаю, так и Трампу.
4. Кремль убеждён, что администрацию Трампа можно «еще додавить», продавая ему не только надежду на мир, но и обещая поддержку его планов ослабления Европы. При этом сам Путин хочет ещё раз «прокрутить европейский фарш» в контактах с председателем Си. Продавать «украинский кейс» сразу Вашингтону и Пекину- вероятно это задумка Путина.
5. Кремль серьезно увяз в эйфории успехов и намерен, усиливая наступление на фронтах и стремясь зачистить Курскую область от войск ВСУ, «наращивать свой вес» на переговорах, буквально продавая Трампу свою картину мира. При этом, вероятно, Путин действительно считает, что его тактический союз с Трампом, даже на коротком этапе, выгоден республиканской администрации и что у Вашингтона просто нет вариантов. И Трамп своими действиями легитимизирует и усиливает российский политический режим.
6. Кремль пока слабо анализирует угрозы со стороны ЕС (рост военных инвестиций, создание европейских ядерных сил и возможная передача ядерного оружия Украине). Велика вероятность, что Россия попробует развязать локальный конфликт в Балтике и расколоть как сам ЕС, так и военный оборонительный союз США — ЕС.
Большая вероятность, что подмена конструкции переговоров позволит России уходить от контактов с Украиной и наращивая свои военные успехи на фронте и возможности прокси-войны в ЕС, обеспечить для себя лидирующие переговорные позиции в следующем году.
Март 2025. Мартовские иды.
Одной из главных тем Лондонского саммита станет ядерная безопасность Европы. Президент Франции Макрон заявил, что поддерживает «стратегический диалог» с европейскими странами, не имеющими собственного ядерного оружия.
«У нас есть ядерный щит, у них — нет. Они больше не могут полагаться на ядерное сдерживание США», — подчеркнул он в интервью Le Parisien.
По сути, у Украины на данный момент существует единственный вариант гарантий своей безопасности — размещение на территории Украины ядерного оружия Британии или Франции.
Причём этот вариант Украине «подсказал» сам Кремль, ошибочно заключивший договор с Белоруссией о гарантиях безопасности. Согласно статье 6 этого договора, «решение о применении для защиты Республики Беларусь размещённого на её территории ядерного оружия Российской Федерации принимается в порядке, установленном сторонами».
Следовательно, по российской схеме Британия или Франция могут разместить своё ядерное оружие, что не повлечёт никаких обязательств в отношении России. Международным правом не предусмотрена ответственность третьей стороны в конфликте между двумя сторонами.
Кроме того, «зеркальный» договор о гарантиях безопасности позволит Франции или Британии ввести ограниченный воинский контингент.
Вопрос о вхождении Украины в НАТО больше не актуален, так как формально создаёт риск военного конфликта с Россией. Одновременно Украине не нужны никакие обязательства и гарантии в формате бессмысленных Будапештских соглашений.
Наоборот, размещение британского или французского ядерного оружия на территории Украины с предоставлением Киеву возможности принимать решения о его применении резко сокращает манёвр для России.
Необходимо также учитывать, что Россия сама создала прецедент в отношениях с Беларусью и фактически «пригласила» Британию и Францию следовать по её пути.
При этом, Польша, Германия и Турция скорее всего будут крайне негативно настроены к этому шагу. Да и само усиление Украины ядерным оружием изменит всю конфигурацию внутри Европы и сдвинет вхождение Украины в ЕС. Украина сохранит независимость, но получит статус «дружественного изгоя». Такой сценарий больше интересен Франции, чем Британии. Последняя на протяжении многих лет выстраивала формирование «Новой Европы», которая противостоит Германии и Франции.
Что касается вывода американских войск из Европы — подобное решение требует межпартийного согласия в Конгрессе США, что нереально в нынешней ситуации. Следовательно, ожидать вывода американских войск из Европы в ближайшие годы не стоит.
Америка не готова сдавать форпосты своего присутствия, и эта тема даже не обсуждается.
Любые вбросы на эту тему являются ошибочными и представляют собой фантазии пропаганды.
Вместе с тем велика вероятность, что страны ЕС и Британия подпишут свой оборонительный акт и создадут европейское объединённое военное командование, которое будет автономно интегрировано в НАТО.
Такой вариант также носит негативный характер для России, и российские власти должны стараться его купировать путём снижения напряжённости в Европе.
Одновременно можно ожидать, что Россия и ЕС в краткосрочной перспективе погрузятся в прокси-операции в сфере кибербезопасности и разрушения критически важной инфраструктуры. Это позволит Европе скорее консолидироваться и ускорит создание оборонного и разведывательного потенциала.
Одной из главных тем Лондонского саммита станет ядерная безопасность Европы. Президент Франции Макрон заявил, что поддерживает «стратегический диалог» с европейскими странами, не имеющими собственного ядерного оружия.
«У нас есть ядерный щит, у них — нет. Они больше не могут полагаться на ядерное сдерживание США», — подчеркнул он в интервью Le Parisien.
По сути, у Украины на данный момент существует единственный вариант гарантий своей безопасности — размещение на территории Украины ядерного оружия Британии или Франции.
Причём этот вариант Украине «подсказал» сам Кремль, ошибочно заключивший договор с Белоруссией о гарантиях безопасности. Согласно статье 6 этого договора, «решение о применении для защиты Республики Беларусь размещённого на её территории ядерного оружия Российской Федерации принимается в порядке, установленном сторонами».
Следовательно, по российской схеме Британия или Франция могут разместить своё ядерное оружие, что не повлечёт никаких обязательств в отношении России. Международным правом не предусмотрена ответственность третьей стороны в конфликте между двумя сторонами.
Кроме того, «зеркальный» договор о гарантиях безопасности позволит Франции или Британии ввести ограниченный воинский контингент.
Вопрос о вхождении Украины в НАТО больше не актуален, так как формально создаёт риск военного конфликта с Россией. Одновременно Украине не нужны никакие обязательства и гарантии в формате бессмысленных Будапештских соглашений.
Наоборот, размещение британского или французского ядерного оружия на территории Украины с предоставлением Киеву возможности принимать решения о его применении резко сокращает манёвр для России.
Необходимо также учитывать, что Россия сама создала прецедент в отношениях с Беларусью и фактически «пригласила» Британию и Францию следовать по её пути.
При этом, Польша, Германия и Турция скорее всего будут крайне негативно настроены к этому шагу. Да и само усиление Украины ядерным оружием изменит всю конфигурацию внутри Европы и сдвинет вхождение Украины в ЕС. Украина сохранит независимость, но получит статус «дружественного изгоя». Такой сценарий больше интересен Франции, чем Британии. Последняя на протяжении многих лет выстраивала формирование «Новой Европы», которая противостоит Германии и Франции.
Что касается вывода американских войск из Европы — подобное решение требует межпартийного согласия в Конгрессе США, что нереально в нынешней ситуации. Следовательно, ожидать вывода американских войск из Европы в ближайшие годы не стоит.
Америка не готова сдавать форпосты своего присутствия, и эта тема даже не обсуждается.
Любые вбросы на эту тему являются ошибочными и представляют собой фантазии пропаганды.
Вместе с тем велика вероятность, что страны ЕС и Британия подпишут свой оборонительный акт и создадут европейское объединённое военное командование, которое будет автономно интегрировано в НАТО.
Такой вариант также носит негативный характер для России, и российские власти должны стараться его купировать путём снижения напряжённости в Европе.
Одновременно можно ожидать, что Россия и ЕС в краткосрочной перспективе погрузятся в прокси-операции в сфере кибербезопасности и разрушения критически важной инфраструктуры. Это позволит Европе скорее консолидироваться и ускорит создание оборонного и разведывательного потенциала.
Март 2025. Мартовские иды.
Публичный конфликт в переговорах Трампа и Зеленского выявил не правоту Путина или усиление российских позиций, а следующее:
1. Требование Трампа к Зеленскому наконец представить реальный план выхода из конфликта, основанный либо на том, что Украина выигрывает войну (что нереально), либо на заключении сделки с Путиным.
2. Трамп (а вместе с ним и весь Запад) не хочет реализовывать стратегию Зеленского по вовлечению НАТО в военный конфликт с Россией (что, с точки зрения Вашингтона, выглядит безответственно).
3. Трамп не исключает смену правящей команды в Украине, которая это хорошо чувствует и в порыве эмоций предлагает то вовлечение Европы в конфликт, то Китая.
4.Трамп добивается, чтобы Европа брала на себя политические риски, и только после этого он включается в переговоры. Собственно, этого он и достиг, подтолкнув Лондон и Париж к обещанию представить свой план урегулирования конфликта.
В очередной раз стоит отметить, что Трамп не заинтересован давать России возможность легитимизировать свой статус равноправной державы. Америка, как и прежде, заинтересована в том, чтобы Россия оставалась региональной державой, отвечающей за Дальний Восток и Центральную Азию, что объективно ведёт к её конфликту с Китаем.
Именно в этом заключается конечная цель Трампа.
То, что российские аналитики и политологи в последние дни демонстрируют откровенно низкий уровень экспертизы и психологическую рефлексию вместо холодного расчёта, увлекает Россию в трясину поражения и деградации.
Публичный конфликт в переговорах Трампа и Зеленского выявил не правоту Путина или усиление российских позиций, а следующее:
1. Требование Трампа к Зеленскому наконец представить реальный план выхода из конфликта, основанный либо на том, что Украина выигрывает войну (что нереально), либо на заключении сделки с Путиным.
2. Трамп (а вместе с ним и весь Запад) не хочет реализовывать стратегию Зеленского по вовлечению НАТО в военный конфликт с Россией (что, с точки зрения Вашингтона, выглядит безответственно).
3. Трамп не исключает смену правящей команды в Украине, которая это хорошо чувствует и в порыве эмоций предлагает то вовлечение Европы в конфликт, то Китая.
4.Трамп добивается, чтобы Европа брала на себя политические риски, и только после этого он включается в переговоры. Собственно, этого он и достиг, подтолкнув Лондон и Париж к обещанию представить свой план урегулирования конфликта.
В очередной раз стоит отметить, что Трамп не заинтересован давать России возможность легитимизировать свой статус равноправной державы. Америка, как и прежде, заинтересована в том, чтобы Россия оставалась региональной державой, отвечающей за Дальний Восток и Центральную Азию, что объективно ведёт к её конфликту с Китаем.
Именно в этом заключается конечная цель Трампа.
То, что российские аналитики и политологи в последние дни демонстрируют откровенно низкий уровень экспертизы и психологическую рефлексию вместо холодного расчёта, увлекает Россию в трясину поражения и деградации.
Forwarded from Как бы Mikhail Vinogradov
Топ заметных событий российской политики в феврале
1. Переговоры представителей РФ и США в Эр-Рияде и Стамбуле
2. Заявление Владимира Путина о готовности к нормализации отношений с США
3. Совещание по развитию отрасли редкоземельных металлов, на котором Владимир Путин предложил привлечь к проектам иностранных партнеров
4. Перенос сроков послания президента Федеральному собранию
5. Укрепление курса рубля к доллару с 103,4 руб. (15 января) до 87,6 руб.
6. Назначение руководителя Российского фонда прямых инвестиций Кирилла Дмитриева спецпредставителем президента по инвестиционно-экономическому сотрудничеству с зарубежными странами
7. Смена главы «Роскосмоса»
8. Избрание Владимира Мединского главой Союза писателей России
9. Арест топ-менеджеров «Роснано» Артура Галстяна, Бориса Подольского и Марины Касенковой
10. Домашний арест бывшего замминистра транспорта РФ Игоря Чалика, подозреваемого в растрате
11. Приостановка работы Российского информационно-культурного центра в Баку и закрытие представительства медиагруппы «Россия сегодня» (Sputnik) в Азербайджане
12. Перевод депутата Госдумы Андрея Гурулева из состава комитета по обороне в комитет по региональной политике и местному самоуправлению
13. Отставка главного тренера сборной России по художественной гимнастике Ирины Винер
14. Визиты Сергея Шойгу в Казахстан, Индонезию, Малайзию и Китай
15. Объявление о пресечении подготовки теракта в отношении митрополита Симферопольского и Крымского Тихона
16. Убийство в Москве основателя батальона «Арбат» Армена Саркисяна
17. Домашний арест кинокритика Екатерины Барабаш по обвинению в распространении фейков о российской армии
18. Внесение в реестр «иностранных агентов» социолога Льва Гудкова, бывшего советника миссии России в Женеве Бориса Бондарева, журналистов Валерия Панюшкина, Жанны Агалаковой, Ильи Азара
19. Продление правительством до конца лета запрета на экспорт бензина для не производящих его компаний
20. Указ о проведении в 2025 году в Москве и Московской области международного музыкального конкурса «Интервидение»
1. Переговоры представителей РФ и США в Эр-Рияде и Стамбуле
2. Заявление Владимира Путина о готовности к нормализации отношений с США
3. Совещание по развитию отрасли редкоземельных металлов, на котором Владимир Путин предложил привлечь к проектам иностранных партнеров
4. Перенос сроков послания президента Федеральному собранию
5. Укрепление курса рубля к доллару с 103,4 руб. (15 января) до 87,6 руб.
6. Назначение руководителя Российского фонда прямых инвестиций Кирилла Дмитриева спецпредставителем президента по инвестиционно-экономическому сотрудничеству с зарубежными странами
7. Смена главы «Роскосмоса»
8. Избрание Владимира Мединского главой Союза писателей России
9. Арест топ-менеджеров «Роснано» Артура Галстяна, Бориса Подольского и Марины Касенковой
10. Домашний арест бывшего замминистра транспорта РФ Игоря Чалика, подозреваемого в растрате
11. Приостановка работы Российского информационно-культурного центра в Баку и закрытие представительства медиагруппы «Россия сегодня» (Sputnik) в Азербайджане
12. Перевод депутата Госдумы Андрея Гурулева из состава комитета по обороне в комитет по региональной политике и местному самоуправлению
13. Отставка главного тренера сборной России по художественной гимнастике Ирины Винер
14. Визиты Сергея Шойгу в Казахстан, Индонезию, Малайзию и Китай
15. Объявление о пресечении подготовки теракта в отношении митрополита Симферопольского и Крымского Тихона
16. Убийство в Москве основателя батальона «Арбат» Армена Саркисяна
17. Домашний арест кинокритика Екатерины Барабаш по обвинению в распространении фейков о российской армии
18. Внесение в реестр «иностранных агентов» социолога Льва Гудкова, бывшего советника миссии России в Женеве Бориса Бондарева, журналистов Валерия Панюшкина, Жанны Агалаковой, Ильи Азара
19. Продление правительством до конца лета запрета на экспорт бензина для не производящих его компаний
20. Указ о проведении в 2025 году в Москве и Московской области международного музыкального конкурса «Интервидение»