Казаки на Дону в конце XVII в. Зарождение старообрядчества (ч. 2 из 3)

(продолжение, Часть 1 выше) В середине XVII в. Донские казаки в церковном отношении ведались Московским патриархатом и входили в его епархию. Патриарх разрешал постройку церквей и освящение, круг не имел права разрешать это своей властью. Патриарх назначал на Дон своих священников, однако и круг имел сам право принимать священников без ведома патриарха, а также выдвигать из среды казаков для поставления во священники или дьяконы и направлять в Москву к патриарху. Никаких доходов казаки патриарху не приносили, чем и объясняется малое к ним внимание. Церкви на Дону почти полностью отсутствовали, в одном только Черкасске был собор, а также в Усть-Медведицком юрту в Преображенском монастыре была церковь, в остальных городках только часовни.

Большую роль в зарождении старообрядчества на Дону играли неудачные мероприятия господствующей церковной и гражданской власти по отношению к приверженцам традиционной веры. Положив в основу действий принцип гонения и преследования, власти достигли результатов прямо противоположных. Благодаря строгим карательным мерам, защитники старины обратились в «гонимых христиан, Христа в себе носящих», а их гонители, «в работающих сатане».
Деятельность старообрядцев на Дону значительно разрослась после того, как в 1685 году там появился сам неуловимый для господствующей власти игумен Досифей с сопровождавшими его другими священниками. Иг. Досифей был весьма значимым деятелем старообрядческого движения, он много путешествовал по Северу в Олонецкие пределы, состоял в переписке со св. Аввакумом, был двуховным отцом в том числе Игнатия, одного из основателей Выга. В числе прибывших на Дон особенно отличались своей энергией черные иереи Пафнутий, Евтихий и Феодосии. Они сразу же начали устанавливать связь с недовольными все усиливавшимся влиянием Москвы казаками, и в итоге сошлись с атаманом Самойлой Лаврентьевым, который неоднократно бывал выборным главой Черкасской станицы. Немало крестьян Тамбовского края перебегали на Дон, где они увеличивали ряды местных старообрядцев.

В начале 1686 года старообрядческой партии и приверженцам атамана Лаврентьева удалось достичь на Дону значительных успехов. В это время войсковой атаман Фрол Минаев, излюбленный казаками сторонник власти, уехал по делам в Москву, а на его место был избран сам Самойла Лаврентьев. 21 марта 1687 г. иг. Досифей освятил церковь во имя Покрова Пресв. Богородицы в Чирской пустыни, основанной Иовом Тимофеевым в 1672 г. в 50 верстах от впадения Чира в Дон, верстах в 300 от Черкасска. Литургия совершалась по старому обряду и на старом антиминсе. Пустынь быстро разрасталась, до 80 иноков и 40 бельцов в мужской и до 100 сестер в женской обители. Завели пашни и мельницу.

Весной следующего, 1687 года Самойла Лаврентьев провел в настоятели главного донского собора в Черкасской станице старообрядческого священника, а на войсковом сборе в мае того же года казаки постановили признать старую веру официальным, "государственным" исповеданием Дона. Поминание патриарха и царя на церковных службах было отменено. Приговор круга гласил: «всем войском» великим государям «служить по-прежнему и чтобы впредь, по всему Дону, было смирно, а раскольников раскольниками не называли, и сверх старых книг ничего не прибавливать и не убавливать и новых книг не держать, а если кто станет тому приговору быти противен или учнет говорить непристойныя слова и тех побивать до смерти». Так была утверждена на Дону старая вера.

На Дону старообрядцы делались с каждым месяцем все сильнее и смелее, а оставшиеся верными патриарху и Москве священники покинули Дон и ушли на север в Россию. В северной части донских поселений, особенно по притоку Дона реке Медведице, где население было чисто старообрядческим, начали собираться вооруженные отряды, готовые защищать свои селения и своих вождей от нападения царских войск. Они завели пашни, чего до этого времени у казаков не было, и стали ловить рыбу. (Продолжение ниже)
- В.Г. Дружинин, Раскол на Дону в конце XVII века, Санкт Петербург, 1889 г.

Казаки на Дону в конце XVII в. Попытка восстановления старой веры и ее итоги (ч. 3 из 3)

(Продолжение, Часть 1 и Часть 2 выше) Возвращение войскового атамана Фрола Минаева положило конец господству старообрядцев в донской столице Черкасске. Власти, узнав о событиях в Черкасске и на Медведице, потребовали ареста и выдачи вождей смуты. Вскоре был арестован Лаврентьев. Московское правительство и церковь, казалось, одержали легкую победу на Дону. Но несмотря на эти неудачи, старообрядцы Дона во главе с Досифеем не капитулировали. Начиная с весны 1688 года их лидеры и отряды начали концентрироваться по северо-восточному притоку Дона, Медведице, где они были вдалеке от обычных путей царских агентов. Оставив станицы, они построили крепость на Заполянском острове, близ Саратова, в 2-х неделях ходу от Черкасска. Числом их было до 1700 вместе с женами и детьми. Медведицкая старообрядческая крепость и селения просуществовали более десяти лет, и только осенью 1698 года верные Москве казаки осадили ее.

Через девять лет после подавления этого первого казачьего старообрядческого движения Кондратий Булавин снова поднял там восстание против "князей, бояр, прибыльщиков и немцев" за то, что они "вводят всех в еллинскую веру и от истинной веры христианской отвратили своими знаменьми и чудесы прелестными". Так в своей борьбе за старые порядки и старую церковную традицию казаки сливали в одно целое религиозные и социальные мотивы. Бунт Булавина, а через семьдесят лет бунт старообрядца Пугачева были подавлены.

Смерть игумена Досифея, последовавшая в самом начале 1690-х годов, оставила их без духовного и политического окормления, а в боевых стычках с казаками, преданными Москве, они потеряли не только своих духовных руководителей, но и немалое число бойцов, что очень ослабило их немногочисленные отряды. Казаки уходили с Дона и расселялись на реку Куму, на Кубань, вдоль нижнего течения Волги, в районе Астрахани.

Хотя казаки юго-востока, в частности главная масса донцов и волжские казаки, в конце XVII и начале XVIII века попали под строгий контроль государства, тем не менее не только сами казаки, но и часть их духовенства, формально признававшего патриаршую власть, остались верны старым книгам. Не только на Тереке, но и на Волге, и на Дону, в глухих углах казачьего расселения контроль правительства и церковной иерархии был очень слаб, и местные священники нередко продолжали креститься двумя перстами, провозглашать сугубую аллилуия и не вводили новых "никонианских" обрядов. Дон и Урал вместе с Астраханью, поселениями Нижнего Поволжья и ушедшими на Кубань и подчинившимися Крымскому хану казаками образовали далекий передовой форпост русского заселения, географически изолированный в своей повседневной жизни от остального, основного массива населения русского государства.

Господствующая патриаршая, а затем синодальная церковь была прочна лишь в главных городах и крепостях, где стояли воеводы. Постоянное оседлое русское население, разбросанное среди бесконечных степей и их кочевников, медленно, но постоянно росло за счет прилива переселенцев и беглецов из средней и северной России. Эти пришельцы часто сами были старообрядцами, а если они ими не были ко времени прихода на Юго-Восток, то быстро таковыми становились, смешиваясь со старым казачьим населением и образовывая духовно и психологически особый тип русского человека. Религиозная обособленность и независимость и вольный дух были характерны для этих групп энергичных и твердых в своих убеждениях, всегда готовых подняться на защиту воли и старой веры казаков и крестьян.

Историк В.Г. Дружинин в конце XIX в. оценивал итоги попытки восстановления старообрядческой церкви на Дону в 1680х гг. так: обстоятельства благоприятствовали попытке восстановления древлеправославной церкви во всей полноте, безопасность от преследования (не было выдачи беглых с Дона), недостаток в церквах, сочувствие местных жителей, - все обещало успех. И действительно Чирская пустынь очень быстро росла трудами Иова и потом Досифея, стала центром распространения старообрядчества на Дону. Но вместе с тем сопротивление церкви в учении старообрядцев смешалось с сопротивлением власти той части казаков, которые хотели большей вольницы и независимости. Нарастающая смута отпугнула пришедших с Руси иноков, проповедников древлего благочестия, которые искали спокойного убежища и обрели его на берегах реки Кумы и далее. Таким образом казаки были готовы сопротивляться введению церковных новин, но в своей массе не хотели переводить эту борьбу в восстание против самого Московского государства.

Изолированность казачьего края от основных областей России ограничили роль казаков в распространении и развитии организации старой веры. Кроме того, смерть игумена Досифея и других лидеров Донской старообрядческой революции 1687 года и арест лояльными казаками других священников оставили в конце XVII века Дон и Северный Кавказ без выдающихся проповедников и организаторов. Поэтому руководящая роль в характерном для Юга старообрядчестве, приемлющем священство, выпала не казачьим землям, а новым поселениям вдоль польской границы, Стародубью и Ветке, а в беспоповском согласии главные центры образовались на Севере. Тем не менее, казаки Дона и других областей юго-востока России сохранили свою преданность старой вере, и до XX века значительное количество донских казаков остались верными старому обряду и старым взглядам на церковь.

- В.Г. Дружинин, Раскол на Дону в конце XVII века, Санкт Петербург, 1889 г.
- С.А. Зеньковский, Русское старообрядчество, Т. 1,2. М. 2009.

История распространения образа иконы Пресвятыя Богородицы Нечаянная радость, на мой взгляд, по своему уникальна и поразительно подчеркивает два важных тезиса:

1) Увеличение влияния Запада на Русскую Православную Церковь после реформы патриарха Никона. Димитрий, митр. Ростовский, родился под Киевом в 1651 г. в семье шляхтичей, учился в Киево-Могилянской коллегии (будущая Киевская духовная академия), где науки преподавались по латинским учебникам католических школ, а учебная система была точной копией системы иезуитских школ Польши [Голубев С. Киево-Могилянская академия, ТКДА. 1890. Т.1]. Димитрий два года жил в Польше, где “изучил польский язык, здесь он познакомился с католическим богословием, с произведениями светских и религиозных мыслителей Запада” [по биографии]. То, что для своего произведения “Руно орошенное” он выбрал в качестве одного из источников труды католического монаха (Dialogus Virginis Mariae misericordiam elucidans, Bernardus Legnicensis) [по Н.И. Комашко, Слово и образ, 2010], наглядно иллюстрирует риск полонизации Православия в результате реформ патриарха Никона. После реформы на позиции высшего духовенства пришло много выпускников Киевской академии. Для полноты картины отметим, что Д. Ростовский в господствующей церкви имел репутацию энциклопедически образованного богослова и почитается как святитель, владел большой библиотекой (~300 томов), и после себя оставил значимое наследие, “Книга житий святых” (Четьи-Минеи).

2) Восприимчивость старообрядчества к новому при незыблемости канонов и традиций. История распространения иконографического образа “Нечаянная радость” в старообрядческой среде в некотором смысле опровергает бытующий кое-где у нас порой миф о герметичности и статичности старообрядчества со времен реформы. Иконографический образ был “культурно апроприирован” старообрядческой иконописной традицией до степени смешения с другими образами. Строгая манера письма, темные лики, цветовая гамма делают его неотличимым от других образов, например, в составе четырехчастника, и по-другому и быть не могло: манера письма едина и неизменна в рамках канона, с некоторыми вариациями между ключевыми иконописными центрами. При этом сам сюжет идеально ложится на Гуслицкую традицию: это проповедь разбойникам о невозможности покаяться перед совершением греха и тем самым получить разрешение на беззаконие, каковые разбойники встречались в глухих Мещерских лесах.

В то же время нет никаких сомнений, что новый образ был бы решительно отвергнут, буде он затрагивал хоть ненамного любой из догматов вероучения, как были отвергнуты при реформе привнесенные новины: барочное живоподобие в иконописи и партесное многоголосие в богослужебном пении на клиросах, а после реформы в иконописи не принимались образы вновь прославленных в господствующей церкви святых, например, Серафима Саровского.

Первые образы “Нечаянная радость” относятся к периоду 1830-х гг и активное распространение извода в старообрядческих центрах имело место во второй половине XIX в, спустя более чем 150 лет после публикации сказания, послужившего основой образа. Открытым остается вопрос о том, в какой иконописной школе произошло заимствование образа между течениями и формирование старообрядческого извода и было ли известно иконописцам об истории сюжета. В книге Д. Ровинского “Народные картинки” 1881 года упоминание иконы уже сопровождалось подписью: «...из книги Руно Орошенное». Стоит отметить, что образ был распространен как у старообрядцев, приемлющих священство, так и у беспоповцев. Наша гипотеза состоит в том, что заимствование сюжета могло произойти в той иконописной школе, которая одновременно работала и для господствующей церкви, и по заказам старообрядцев. Гуслицы, Ветка и Невьянск на эту роль мало подходят так как работали на внутренние нужды, а вот Владимирские села вполне могли послужить такой средой, к этой школе как раз относится опубликованная выше икона. Данный вопрос заслуживает дополнительного исследования.

https://yangx.top/russianoldbelievers/105

Картина М.В. Нестерова “За Волгой”, 1905 г.

“Возвращаясь домой, всегда веселая, всегда боевая Фленушка шла тихо, склонивши голову на плечо Самоквасова. Дрожали ее губы, на опущенных в землю глазах искрились слезы. Тяжело переводила она порывистое дыханье... А он высоко и гордо нес голову.” (П.И. Мельников, На горах)

Белица Фленушка в моленном сарафане и заколотом платке из Комарова скита Семеновского уезда Нижегородской губернии и казанский купчик Петр Степаныч Самоквасов в картузе [тоже примета времени]. Картина иллюстрирует сцену последнего их разговора. Она уже знает, что примет постриг, а он еще уверен, что сможет уговорить ее уехать из скита и сыграть “свадьбу уходом”.

"Здесь все тихо и мирно. Ты не можешь себе представить, с каким наслаждением я начал писать свою «За Волгой», выходит поэтично" - художник в письме к дочери в 1905 году.

Сегодня 28 дек. н.с. память иже во свв. отца нашего Стефана, архиеп. Сурожскаго. Это византийский святой VIII в., архиепископ Сугдеи (в рус. ист. Сурож, древний греческий город на южном берегу Крыма, ныне Судак - поселок Таврической губернии).

Икона избранных святых (предп. XIX в.). Нижний ряд: Преподобный Сергий Радонежский, Священномученик Стефан Сурожский, Священномученик Антипа Пергамский, Мученик Христофор, Мученица Филицитата, второй ряд: Святой Ангел-Хранитель, Святой Мученик Трифон.

Присутствие среди изображаемых святых Мученика Христофора в образе Псеглавца указывает на принадлежность иконы к старообрядческой традиции, так как изображение свщмч. Христофора с песьей головой было запрещено на Большом Московском Соборе 1667 г. и запрет подтвержден Синодом в 1722 г. в официальной церкви.

Разнообразие иконографических изводов с изображением свщмч. Христофора Псеглавца в старообрядческой традиции проиллюстрировано в публикации искусствоведческого блога по древнерусской иконописи ниже

https://yangx.top/FadeevaArt/1843

Старообрядцы – основатели горной промышленности Урала. Олонецкие истоки

Выше мы писали о формировании Выговской пустыни. Обратимся к роли старообрядцев Выга в становлении промышленности. В конце XVII века в России было только два значительных района металлургической промышленности: Тульский и Олонецкий. Последний находился рядом Выгом и развивался наиболее быстро. Часть насельников Выга занималась розыском руды. В 1700 г. число заводов, производивших железо в Олонецком крае, уже выросло до четырех и, кроме того, там был построен первый медноплавильный завод. К 1719 г. эти заводы были оборудованы восемью большими и технологически очень совершенными домнами, а для подготовки специалистов там же были открыты особые школы-мастерские, в которых училось 300 учеников металлургов из местных уроженцев. В те годы значительное большинство населения Олонецкого края и рабочих Олонецких и Петровских заводов были старообрядцы, в том числе и поселенцы Выговской пустыни. Любимец Петра, в будущем князь А. Меншиков в 1704 г. легализировал положение Выговской старообрядческой пустыни именно для того, чтобы "быть ведомым выгорецким пустынножителям к Повенецким железным заводам в рудоискании и подъеме".

На процветавших в начале XVIII века металлургических Олонецких заводах был большой спрос на рабочие руки. К концу царствования Петра I к заводам было причислено уже более 8500 "крестьян-рабочих", а всего в приписанных к заводам селениях проживало 48 000 "душ", то есть лиц мужского пола, так что можно предполагать, что все население заводского района насчитывало не менее 100 000 человек, большей частью старообрядцев. Ценя работу и технические знания работавших на заводах упорных, трезвых и трудолюбивых старообрядцев, само правительство, несмотря на жестокие преследования "раскола" в других областях России, охотно шло на уступки в отношении олонецких беспоповцев. Старообрядцам были дарованы значительные привилегии: им было разрешено даже иметь свои храмы на территории заводских поселений. Защита их интересов перед заводской администрацией находилась в руках особого, ими же выбранного стряпчего, который обычно имел значительное влияние среди местных и даже столичных властей.

Видным горнозаводским деятелем Урала явился знаменитый голландец Георг Вильгельм Геннин (1676—1750), поступивший на русскую службу в 1696 г. и бывший с 1722 по 1734 г. управляющим казенной горной промышленностью Урала. Попав на Урал, Геннин взял с собой большое число олонецких мастеров-металлургов, среди которых преобладали старообрядцы. Геннин особенно ценил и внимательно относился к старообрядцам и самому Выгу как их духовному центру. Когда Семен Денисов был арестован за пропаганду раскола в Новгороде, то именно Геннин упорно ходатайствовал перед Петром I за его освобождение.

Андрей Денисов наладил систему развития торговли и кредита среди своих одноверцев-купцов, которых теперь начинают связывать не только религиозные убеждения, но и хозяйственные интересы. Эта система использования религиозных связей для экономических операций дала в конце XVIII и в XIX веке особенно плодотворные результаты. Представители торговой сети Выга имели монопольное право на поставку продовольствия жителям заводских поселков. За годы сотрудничества старообрядцев с Олонецкими металлургическими заводами старая вера вокруг Онежского озера и в целом на Севере настолько укоренилась, что большинство местного населения еще в XIX и начале XX века твердо придерживалось старой веры. Когда в 1828 г. в Петрозаводске была учреждена новая епархия, то даже на архиерейские службы там ходили только чиновники, а в уездах православные церкви были совсем пусты. Олонецкие заводы дали ряд мастеров в Тулу, где они усилили ряды старообрядцев-поморцев на тамошних железных заводах и до конца XIX века рабочие и руководство Тульских заводов были под сильным влиянием старообрядцев.

До 1770-х гг. Выг оставался единственной легализованной старообрядческой общиной России и его влияние на становление промышленности было совершенно исключительным (частично по материалам Е.М. Юхименко, С.А. Зеньковский).

Старообрядческие храмы Московской области. Краткий исторический справочник

В моих руках новая брошюра С.С. Михайлова с одноименным названием, которая была представлена накануне, 4 декабря на книжной ярмарке Non fiction в Гостином дворе в Москве. Сергей Сергеевич известный исследователь старообрядческого Подмосковья, автор многочисленных публикаций о старообрядческих храмах, моленных и скитах Московской области. Я нашел эту книгу в церковной лавке на Рогожском, читается как гид-путеводитель. Большинство старообрядческих храмов Подмосковья относится к РПСЦ (уже 26), но указаны также два молитвенных здания беспоповцев.

Несмотря на то, что я прочитал почти все, что опубликовано у С.С. Михайлова, тем не менее вынес ряд новых наблюдений. Вот одно из них. По пути из Егорьевска в Москву (а точнее, из Шувое на Рогожское) по Егорьевскому шоссе, в деревне Новохаритоново можно заметить необычный храм св. Георгия прямо у дороги, на возвышенности. Место выбрано так удачно, что храм видно издалека, он привлекает внимание восьмиконечными крестами, строгим аскетическим обликом и темными, почти черными скатами заостренной крыши. С XIX в. известна в Новохаритоново моленная с престолом «Рогожского согласия», то есть старообрядцев, приемлющих священство Белокриницкой иерархии, ныне РПСЦ. В 1910-1912 гг был построен шатровый каменный храм по проекту архитектора Великовского в стиле неоклассицизм стараниями Ивана Кузнецова, владельца фарфоровых заводов, представителя известной старообрядческой семьи основателей производства фарфора в Гжели. Иконостас храма был сделан из фаянса, но фотографии не сохранилось. Из др. источников известно, что на момент постройки в 1912 г. община храма относилась к неокружникам. В советское время здание использовалось как склад, а в 1990-ые по решению сформировавшейся на тот момент локальной общины храм присоединен к Русской Древлеправославной Церкви (РДЦ) - Новозыбковское беглопоповское согласие. Единственный храм этого согласия в Московской области.

Об итогах правления Екатерины II для старообрядцев

Продолжаю читать книгу Е.М. Юхименко про Рогожский духовный центр, где автор дает краткую статистику периоду царствования Екатерины II:
- 1762: императрица Екатерина II разрешила старообрядцам, ушедшим за границу, вернуться в Россию и селиться отдельными слободами на Иргизе (совр. Самарская и Саратовская обл.)
- 1763: упразднена Раскольничья контора (учреждена в 1725, в ее ведении были административно-полицейские дела и сбор податей за ношение бороды)
- 1764: отменены установления 1714 г. о пошлине на бороду и ношении указного платья
- 1771: в связи с эпидемией моровой язвы (чумы) старообрядцы впервые после реформы патриарха Никона получили возможность законно иметь свои кладбища и храмы и совершать богослужения (старообрядцы, приемлющие священство, на Рогожском и беспоповцы на Преображенском кладбищах в Москве)
- 1782: старообрядцы освобождены от двойного налога (подушная подать), который ввел Петр I в 1724 для всех, а для старообрядцев в двойном размере
- 1783: запрещено в официальных бумагах и в разговоре употребление слова “раскольник” как бранного; вернулось в официальный оборот в 1803 г., снова исключено в 1905 г. указом об основе начал веротерпимости
- 1785: старообрядцы получили право быть избранными на общественные должности

И далее нахожу у П.И. Мельникова в “Письмах о расколе” (1862) про итоги царствования Екатерины II для старообрядцев:

“В силу указов Екатерины, раскольники, получив полные гражданские права и свободу богослужения по старым книгам, во множестве добровольно воротились из-за границы, куда толпами уходили во время преследований, вышли из лесов и скитов и явились жителями городов. Из бесполезных для общества и государства <> пустынников превратились они в домовитых, оборотливых и богатых торговцев, фабрикантов и ремесленников, придавших новые, свежие силы развитию государственного богатства. Фабричная и торговая деятельность, за которую принялись дотоле утесняемые за свободу совести люди, стала развиваться с очевидным для всех, даже и для упорнейших противников раскола, успехом. Стародубские слободы наполнялись суконными фабриками, и если бы встал из гроба Петр, столь много и неусыпно заботившийся о суконной фабрикации в России, то он, без сомнения, клинцовским раскольникам оказал бы такие же милости, как поморским и выгорецким. В Москве и ее окрестностях, во Владимирской, Ярославской губерниях то и дело появлялись фабрики, и все раскольничьи. При Екатерине II возникла наша торговля, наша промышленность, наша ремесленность, но напрасно думают некоторые, что это было последствием непривившихся в русской жизни городового положения 1785 г., и пресловутых немецких цехов, целиком пересаженных на русскую почву и до сих пор не пустивших ни одного живого отпрыска. Скорее прекращение преследований раскольников имело важную долю влияния на развитие русской торговли, фабричной и ремесленной деятельности, чем эти цехи, которые, может быть, хороши для Риги с ее средневековыми понятиями, но отнюдь не для какой-нибудь Калуги, а тем еще менее Арзамаса и Кунгура.”

Интересно, что даже П.И. Мельников в своей роли советника министра внутренних дел по делам старообрядцев признавал за ними ключевую роль в становлении промышленности и критически относился к перспективам прозападных инициатив Петра I на Руси. И публично озвучивал эту позицию.

Рожественский концерт старообрядческаго знаменнаго пения 15 января на Рогожском

“Въ послѣднее время старообрядческое пѣніе выступило изъ стѣнъ молитвенныхъ домовъ и стало доступно болѣе широкому кругу слушателей. Здѣсь нельзя не отмѣтить старообрядческихъ концертовъ, на которыхъ пѣлъ любительскій хоръ съ фабрики Богородско-Глуховской мануфактуры, А. И. Морозова, впервые показавшій широкой русской публикѣ всю прелесть древнихъ знаменныхъ и демественныхъ распѣвовъ.”
- И. Кириллов, Краткий очерк старообрядческаго просвещения // Церковь, 1910, N14. С. 339.

Сказанное выше относится к Морозовскому хору, который более ста лет назад ознакомил широкие слои общества со старообрядческим знаменным пением. Верно это и теперь в отношении молодежных старообрядческих хоров, которые выступят на концерте 15 января в 13-00 в Доме Причта в Рогожском старообрядческом духовном центре по адресу: Москва, ул. Рогожский Посёлок, 29, стр. 8. Вход свободный.

На концертах старообрядческого духовного пения не принято аплодировать, вместо этого слушатели внимают хоровому пению в почтительном молчании, а по окончании отделения хор, прежде чем покинуть зал, кланяется гостям, а те с благодарностью отвечают: “Спаси Христос!”.

На концерте выступят в том числе мужской хор “Согласие” и женский хор “Амфор”. В качестве иллюстрации привожу видеозапись фрагмента в исполнении хора “Амфор” под рук-вом Варвары Михеевой с недавнего концерта, на котором мне довелось присутствовать, и я до сих пор нахожусь под сильным впечатлением. “Достойно есть…” поется на Литургии во время Евхаристии, а сам текст молитвы входит в семипоклонный начал и знаком наизусть каждому старообрядцу. Особенностью этого исполнения является путевой распев, который характеризуется динамизмом и ритмической сложностью, существенно увеличивая длительность исполнения. Путевой распев - торжественный, праздничный, а также он использовался во время крестных ходов (в пути).

Воистину, культуру наследуют практики, которые многолетним трудом совершенствуют знание древних знаменных распевов, чтобы в том числе сохранить эту традицию для будущих поколений.

https://yangx.top/duchapoet/520