⬆️ Здесь видим охотничий посох иной конструкции - с копьем на одной из сторон

Дорогие читатели!

В чем отличие шаньги от калитки (выпечка)?

Например:
- тесто (дрожевое / бездрожжевое)
- мука (пшеничная / ржаная / смесь)
- начинка (пюре / каша / ягоды)
- форма (круглая / овальная / с защипами)

Благодарю всех за активное участие в обсуждении!

Стало понятно, что разнообразие калиток и шанег еще больше, чем я думал )

Да еще прибавились похожие на них ватрушки / рогульки / налитушки и перепечи!

Попозже попытаюсь обобщить тему выпечки в отдельный пост

Если испечёте что-нибудь по предложенным в комментариях рецептах или вспомните новые - пишите!

Гоголь Н.В. Мертвые души:

– Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол положи ты мне щеки осетра да вязигу, в другой запусти гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там этакого…
Да чтобы с одного боку она, понимаешь – зарумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, исподку-то, понимаешь, пропеки ее так, чтобы рассыпáлась, чтобы всю ее проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал ее во рту – как снег бы растаяла.

Глазунов Иван Ильич.
Первый снег на Двине

«ДВОЙНАЯ» ДВИНА

Наименования важных рек Севера Восточной Европы, таких как Двина Северная и Двина Западная, составляющая Северной Двины – Сухона, крупный приток Волги – Шексна, содержат формант -на. Он часто воспринимается как часть основы и это затрудняет поиск происхождения и смысла названий

Не избежала этой участи и Северная Двина, название которой связывалась, например, с глаголами двигать, двинуть, двигаться

Кроме того, у обеих Двин существуют (или существовали) параллельные финно-угорские, балтские, скандинавские названия:

Западная Двина – ливское Vēna, эстонское Väinäjõgi, латышское Daugava, литовское Dauguva, скандинавское Duna, а также известные по античным источникам названия Рубон / Рувон / Рудон

Северная Двина – карельское Viena, коми Вынва, скандинавское Vina

Исходя из привычно принимаемой хронологии появления названий, русское наименование Двины обычно рассматривалось как производное от Viena

При этом версии, интерпретирующие название как «двойная», зачастую воспринимались как народная этимология. Вместе с тем, «двойственность» Двины, как образованной слиянием Сухоны и Юга – очень важный для номинации признак. «Двойную» версию приводили еще Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии» (1549) и Александр Гваньини в «Описании Московии» (1578)

Одновременно (например, А.К. Матвеевым) признавалась первичность формы Двина по отношению к Viena, поскольку переход Дв- > В- более закономерен, чем обратный

Однако в таком случае камнем преткновения становилось кажущееся нарушение хронологических слоёв топонимии, что требовало допустить некий индоевропейский источник не только дославянского, но и дофинно-угорского времени. Но поскольку сверхдревних индоевропейских топонимических слоев на территории Русского Севера нет, вводилось еще одно допущение: возникновение названия за пределами его территории и дальнейшее не совсем ясное попадание в древнерусский язык

Вопрос атипичной хронологии названий Западной и Северной Двины разрешил лингвист В. Л. Васильев. Он, признавая единое происхождение обоих топонимов, с учетом топонимического ареала и значения лексики с основой Дв- / Двин- ‘двойной’, ‘близнечный’, связал появление «двинских» названий с ранними восточными славянами, которые начинают археологически прослеживаться на Северо-Западе России с VI–VII вв. И при этом он справедливо заключил, что не следует абсолютизировать тезис о том, что чем больше река, тем древнее ее название

Это согласуется и с раннеславянским названием реки Сухоны, левой составляющей Северной Двины. В свою очередь, смещение топонимических слоев указывает на важность топонима, который их «прорывает». В данном случае для раннего восточнославянского населения крайне важна была водная магистраль Сухона – Двина. При этом название Двины возникло в ее верховье – в районе будущего Устюга, где сливаются реки Сухона и Юг

В ранних восточных славянах в данном случае логично видеть кривичей, чья археологическая культура длинных курганов стала распространятся с V–VI вв. на территорию современной Вологодской области с юго-запада (по рекам бассейна Волги – Кобоже, Песи, Чагодоще и Мологе)

Уже потом, не позднее конца X века пришедшие морем к устью реки скандинавы восприняли название Двины в форме Vina от древневепсского населения. Как известно, восточные древневепсские группы были известны по скандинавским сагам как биармы (здесь я соглашаюсь с выдающимся лингвистом Д.В. Бубрихом и этнологом В.В. Пименовым)

Однако, как показывают лингвистические исследования, на огромных пространствах Севера (древне)русский язык утвердился далеко не одномоментно. В V-VI веке на Северо-Западе России (сначала в бассейнах озер Псковского и Ильмень) только начинались длительные и плодотворные славяно-финно-угорские контакты, вскоре положившие начало образованию Древнерусского государства, а позднее – движению к Белому морю и "встречь Солнцу"

«Неизвестная Карелия» раскрывает тайны карельских названий

14 ноября в Национальной библиотеке Карелии состоялось заседание Клуба «Неизвестная Карелия», посвященное истокам и особенностям карельской топонимики, раскрытию тайн и историческим фактам из далеких глубин истории народов, населявших этот регион в разные времена, и повлиявших на появление уникальных названий на карте Карелии

Гостьей заседания стала Ирма Ивановна Муллонен, российский лингвист, член-корреспондент РАН, доктор филологических наук, профессор ПетрГУ, главный научный сотрудник Сектора языкознания Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН, руководитель Междисциплинарного научно-образовательного центра NORDICA Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН, заслуженный деятель науки Российской Федерации и Республики Карелия, посвятившая всю свою жизнь такой редкой, но очень важной науке, как топонимика

Ссылка на он-лайн трансляцию:
https://youtu.be/Yhesy1SziQY

Софронов Юрий Федорович.
Осень в Киземе (1973)

КИЗЕМА, КИБОЛ, КЛЯЗЬМА, КОРЯЖМА И ПЕЧЕНГА

Кизема - посёлок и железнодорожная станция на юге Архангельской области. Стоит отметить, что здесь по распределению школьным учителем сразу пяти предметов (русский язык, литература, история, география, биология, да еще и физкультура впридачу!) недолгое время работал Юрий Визбор

Поселок, возникший в советское время, назван по небольшой речке Киземе

Это название, по-видимому, содержит формант -зьма / -жма, идущий из бассейна Волги на север до Беломорского побережья

В этом же ряду, к примеру, подмосковная Клязьма, архангельская Калажма, вологодская Колошма, карельская Колежма. Основа Кл- / Коле- / Кала- - 'рыба' (прасаамское *kōlē,  прауральское *kala)

Похоже, что тёзкой им приходится архангельская Коряжма (ранее также Каряжма), чье название на основе народной этимологии сближено с корягой

Удивительно широкое распространение! Впрочем, оно соответствует языковой истории саамов, финно-угорские предки которых в древнее время  двигалась с Волго-Окского междуречья на север

Кстати, у Киземы есть два притока под названием Печеньга. Вот еще один пример "широкой" географии! От Вологодской (Печеньга) и Костромской областей (Печенга) до Баренцева моря! Печ- - здесь 'сосна'

Что касается самой Киземы - ее русским аналогом является топоним Каменка

Классическим примером использования основы Ки- стало название суздальского села Кибол (ки- 'камень', ср. прауральское *kiwe 'камень', реализуемое в том числе через марийское кӱ, оформленное топоформантом -бол 'селение', частым в субстратной топонимии волжско-финского (мерянского) происхождения). Причем село стоит на реке Каменке

Георгий Адамович Стронк. Рыбак из Колежмы (1972)

БЕЛОРУСЫ АРХАНГЕЛЬСКОЙ И ВОЛОГОДСКОЙ ГУБЕРНИЙ

В продолжение темы, поднятой уважаемым Толкователем о расселении в Вологодской губернии в начале XIX веке прибалтов и белорусов, стоит отметить, что белорусские деревни в Архангельской и Вологодской губерниях фиксируются даже в XIX веке

Так, в Списке населенных мест Вологодской губернии (1859) отмечается «племя Белорусское» в Сольвычегодском уезде на реке Лале (теперь – Лузский район Кировской области). Здесь «белоруссы» «занимают без всякой примеси» 24 населенных пункта (177 дворов, 1 363 человек)

Список населенных мест Архангельской губернии (1861) отмечает, что «белоруссы» встречаются в 19 деревнях Холмогорского уезда, расположенных на Двине и Емце на расстоянии от уездного центра от 8 до 116 вёрст

Вопрос о расселении белорусов на севере Кировской области требует дополнительного изучения. Что же касается Архангельской губернии, то согласно «Двинскому летописцу» в 1655 г. на место переведенных «на вечное житие» в Москву 480 двинских стрельцов с женами и детьми в Холмогоры взамен присланы 460 смоленских и дубровских гайдуков с женами и детьми, которые записаны «в Холмогоры в стрелецкую службу»

Гайдуки (разновидность пехоты Речи Посполитой) попали на Север в результате русско-польской войны 1654-1667 годов

Смоленские гайдуки – это пеший гарнизон Смоленской крепости, присягнувший царю Алексею Михайловичу после взятия Смоленска (1654). Дубровские гайдуки – гайдуки крепости Дубровно на Днепре (теперь – Витебская область Беларуси). Крепость взята русскими войсками в тот же год. Как известно, в царскую ставку в Смоленск из Дубровно были направлены венгерские гайдуки, гайдуцкий ротмистр, дубровенская шляхта и 30 семей «лучших» мещан

Холмогорские гайдуки несли гарнизонную, полицейскую и таможенную службу. Совместно с двинскими и мезенскими стрельцами они бывали в Кольском остроге для его защиты от «немец», в 1698-1700 гг. направлялись в Москву для наведения порядка после Стрелецкого бунта, в 1701 г. участвовали в бою при Новодвинской крепости, который закончился разгромом авангарда шведской эскадры

С 1702 г. по распоряжения Петра I Гайдуцкий и Русский полки направлены для несения службы и проживания к Новодвинской крепости, а в 1717 г. - на Кузнечиху (часть Архангельска)

Известны гайдуцкий полуголова Иван Игнатьев Иевской (1672), голова Григорий Животовский (получил ранение в бою у Новодвинской крепости)

По-видимому, к концу XIX века потомки холмогорских гайдуков помнили о своем белорусском происхождении. В крестоприводной книге польских и московских людей, вышедших в сентябре 1654 г. из Смоленска указывается, что к вере приведены как «белорусцы» шляхта, так и католической веры шляхта

Еще один интересный момент, связанный со смоленскими гайдуками: при более ранней осаде Смоленска (1633) к русскому войску «перекинулся» по веревке с городской стены «смоленский выходец» гайдук Войтех Сливенский, который при «роспросе» в Москве «сказался русской человек». Отец его был сын боярский Петр Зайцев по прозвищу Безсон из крепости Белой (ныне – Тверская область). Их семья (отец, мать и Войтех) в 1610 г. взяты в плен «литовскими людьми», жили в Брестском повете у пана Пронсковича. В Смоленск Войтех прибыл после смерти родителей, служа Захару Заруцкому (Акты Московского государства. Т. I. СПб., 1890. С. 459)

Знамя Холмогорского гайдуцкого полка (1696). Место хранения: Архангельский областной краеведческий музей

Благодарю уважаемого автора тг-канала «Пока горит солнце» за развернутый отзыв на мой пост о гайдуках и белорусах на Русском Севере!

Рад, что это вызывает интерес! И если информация о холмогорских гайдуках историческому сообществу Архангельской области в принципе известна, то упоминание холмогорских «белоруссов» в Списках населенных мест никоим образом ранее не анализировалось, а с потомками холмогорских гайдуков они не соотносились

Отчасти это касается и упоминания в Списках обрусевших карелов (по которым будет отдельный пост) и чуди, поскольку эта информация считалась допущением со стороны приходских священников, основанном на местных преданиях

Иоганн Фридрих Науман (1780-1857). Клёст-сосновик

Бор Пуданцев: карельский след в истории названия старинной заонежской деревни

В проекте портала «Карелия.Ньюс» «Секреты карельских топонимов» мы продолжаем разбираться в загадочных топонимах республики. В этом нам помогут ученые КарНЦ РАН.

Сегодня о значении названия заонежской деревни Бор Пуданцев в Медвежьегорском районе нашему порталу рассказала Ирма Муллонен, топонимист, доктор филологических наук, член-корреспондент РАН.

Старинная заонежская деревня Бор Пуданцев в окрестностях Шуньги существовала уже в конце XV века и именовалась «На Путке на бору». В XVII столетии она известна как Пунанцов Бор, а Пуданцовым стала в XVIII веке. Видимо, сказалось удобство произношения.

В названии скрывается родовая фамилия поселенцев. В писцовой книге 1563 года один из двух крестьян, проживавших в деревне, значился как Мартюшка Иванов Пунановцов или Пунанцов. Фамилия редкая, но не эксклюзивная. Документы XVI века упоминают ее на территории нынешнего Беломорского района у тунгудских карелов. Сейчас она встречается в Архангельском Поморье, где до сих пор сохраняется убедительное карельское наследие в языке и культуре. Ирма Муллонен рассказала версии происхождения этой необычной фамилии.

"Могу предположить, что фамилия связана с карельским словом punane / пунане ‘красный’ как, например, прозвище рыжеволосого и рыжебородого. Впрочем, мотивы могут быть и другие. Словом punane карелы называли птицу клеста, самец которой, как известно, отличается ярко красной окраской. Так что Пунанцов мог входить в обширный ряд карельских «птичьих» фамилий."

ЦВЕТНОЙ ЦВЕТ И ЦВЕТОК-ХВОСТАЧ

Поскольку артикуляционные возможности человека не безграничны, а количество слов, умноженное на количество языков, составляет колоссальное число, понятно, что в разных языках имеются неродственые и незаимствованные слова довольно близкие как по звучанию, так и по значению

И чтобы не обмануться случайными созвучиями, необходимо учитывать историю слов

Взять, к примеру, карельское punane и русское пунцовый

Карельское punаne 'красный' имеет родственников не только в финском (puna) и эстонском (punane), но также и в мордовских языках. В последних пон означает просто 'цвет', что позволяет реконструировать прафинно-угорское слово puna 'цвет'

Обозначение красного цвета как "цветного" отмечается, например, в романских языках: исп. colorado 'цветной' и 'красный' (из латинского coloratus 'цветной')

Возможно, это восходит к тем далеким временам, когда красный виделся истинным проявлением цвета, а белый и чёрный понимались как свет (светлый) и тьма (тёмный)

Что касается пунцового цвета, то его обозначение (как и других промежуточных оттенков) возникло позднее, а в русский язык проникло из французского, где ponceau 'тёмно-красный' является производным от pouncel 'дикий мак'. На этом можно вполне остановиться

Однако пойдем чуть дальше и посмотрим на происхождение французского слова

На основании яркого цвета мак был назван французами "павлинчиком" (французское paon 'павлин'). Как известно, французский - потомок латыни, где павлин назывался pavo (ср. рус. пава и древнерусское павъ)

В латынь слово пришло из греческого ταώς (taṓs), а в греческий попало из восточных языков - ср. арабское طَاوُوس‎ (ṭāwūs), иврит טַוָּס‎ (ṭawwā‌s) 'павлин'

В конечном счете все это многообразие, по-видимому, восходит к дравидийским языкам, в ареале которых павлин был "родной", а не завезенной птицей. Там его и назвали за основной отличительный признак - хвост (ср. тамильское தோகை (tōkai) 'хвост')

Правда, орнитологи не согласятся и скажут, что это не хвост, а перья надхвостья. Но в далекие времена "называния" птицы такие тонкости не были существенны

Иван Иванович Шишкин. "На севере диком ..." (1891)

Соискатель Института лингвистических исследований РАН, специалист по вопросам языковых и этических контактов Антон Соболев продолжает публикацию рассказов по истории названия рыб. Атлантический лосось или сёмга, является самой ценной рыбой Поморья. О том, откуда же произошло это название, читаем 👇

❗АРХАНГЕЛЬСКАЯ ОБЛАСТЬ – РОДИНА СЁМГИ❗

Двигаясь на Север, восточные славяне встретили сначала в бассейне Балтийского, а затем Белого и Баренцева морей виды рыб, не известные им ранее, но хорошо знакомые местным финно-угорским народам.

Поэтому многие названия рыб, встречающиеся на Северо-Западе России, имеют финно-угорские корни: сначала эти слова проникли в русские диалекты (часть еще в бассейне Балтийского моря), затем были перенесены в Сибирь, на Дальний Восток и закрепились в русском литературном языке.

Название царицы северных рек – сёмги (ее научное название – атлантический лосось) не имело пока точной этимологии. Часть исследователей связывали его с финским tonka ‘вид мелкого лосося’, одновременно считая финское sonka, вепсское s’omg заимствованием из русского, другие – с северным русским сёмать ‘суетится без толку’, ‘егозить’, ‘быть в нерешимости’, ‘колебаться’. Однако, обе версии не являются в полной мере обоснованными.

Помня о былом движении населения из бассейна Балтийского моря в бассейн Белого моря пройдем по этому пути еще раз, а заодно привлечем данные русских народных говоров и соседних языков, а также сведения о происхождении географических названий.

На Балтике лосось по-русски издавна назывался лососем, а слова сёмга изначально там не было. В новгородских берестяных грамотах лосось упоминается уже в XIV веке как объект сбора у податного населения, а в найденной в 2022 г. берестяной грамоте – как объект своего рода «курьерской доставки»: Сергию – лосось, Юрию – лосось, Микулинскому – лосось, Лазарю – «коробоцка» икры.

В бассейнах Онежского и Ладожского озер имеется пресноводная форма атлантического лосося, которая никогда не выходит в море. Ранние письменные источники называют ее также лососем. Например, в 1563 г. в Мегрежском погосте на юге Онежского озера оброк с местных крестьян взымался лососем: «а нового дохода емлют помещики … 20 лососей»

У карелов, первоначально живших в Северном Приладожье (затем их территория из-за неспокойной обстановки существенно сместилась на север и восток) лосось известен как lohi, а у вепсов в юго-восточном Приладожье, Присвирье и на юге Обонежья как loh.

Эти основы прослеживаются и в топонимии бассейна Балтийского озера: реки Лососинки есть в Ленинградской области и Карелии, а также неоднократно отмечаются ручьи Лохиоя и Лохоя (оя – вепсское, карельское ‘ручей’).

В бассейне Свири ареалы этих слов совмещаются: здесь мы видим луду (мель) Лососью, озеро Лососиное, ручей Лососий, ручей Лохоя (он же Логручей) и два Логозера в его бассейне. Это позволяет видеть вепсские оригинал Лохоя ‘лососёвый ручей’ в названиях двух ручьев Логое, рек Верхний и Нижний Логуй на востоке Ленинградской области. Интересно, что три последних водотока включались в перечень водоемов, являющихся местами нереста лососевых рыб.

Перейдя из Онежского озера в бассейны Онеги и Двины, мы попадаем в ареал атлантического лосося, заходящего в эти реки со стороны Белого моря

В 1618–1620 гг. на Двине в Холмогорах (тогда – центр Двинской земли) находился Ричард Джемс, участник посольства от короля Англии Якова I к русскому царю Михаилу Фёдоровичу. В составленном им русско-английском словаре-дневнике (Dictionariolum Russico-Anglicum) он зафиксировал слово shomga [шéмга] ‘лосось’.

В это же время информация о сёмге попадает на страницы отечественных письменных источников, по которым можно определить ареал слова. Например, она упоминается в бумагах Кирилло-Белозерского монастыря. Как известно, ему принадлежали рыболовные угодья на Терском берегу Белого моря (ныне – Мурманская область). Правда, еще раньше отмечается название мяса сёмги – семжина (1563 г.), но место ее вылова не известно.

Если брать «живой» язык – русские народные говоры, то сёмгу мы обнаружим в говорах севера Архангельской области, на беломорском побережье Карелии и Мурманской области.

Еще более точно древний ареал слова позволяет обнаружить анализ топонимии, проведенный с учетом ареала рыбы. Так, на территории Архангельской области имеются семужьенерестовые реки, в основе названий которых есть интересующая нас основа. Причем основа очень давняя, о чем свидетельствует формант -ас в названии.

Это – реки Сёмжа в Мезенском районе и Семгас в Виноградовском. Причем Сёмжа – это самая северная и единственная семужья река для Конушинского и Канинского берегов Белого моря. Севернее Сёмжи в реки Мезенской губы на нерест заходит другая лососевая рыба – арктический голец. В свою очередь, в бассейне Ваенги, где есть речка Сёмгас, отмечается еще одно «рыбное» речное название – Пескарь.

Что касается форманта -ас, то в условиях Русского Севера, по данным известного лингвиста А.К. Матвеева, он оформляет главным образом топонимы саамского и карело-вепсского происхождения. В этой связи интересно, что в 6 километрах от устья Сёмгаса (ранее Сюмгас) в реку Югну впадает речка Самоедка (ранее Самоядской ручей). Это название следует, по-видимому, связывать не с ненцами, а с саамами, учитывая более раннее значение слова самоед (от саамского sāme ‘саам’).

Источник саамского типа для слова сёмга вполне соотносится с тем, что многие неисконные названия морских и проходных рыб бассейна Белого и Баренцева морей (нельма, пинагор, навага и другие) восходят именно к саамскому языку.

Но чем могло быть мотивировано данное название?

Семга – очень сильная и целеустремленная рыба. Она с ловкостью преодолевает препятствия (например, пороги), прыгая на высоту в несколько метров.

Поэтому латинским, а затем и научным названием рода благородных лососей стало salmo – буквально ‘прыгун’ (от латинского глагола salio ‘прыгать’). Но прыгая, она, разумеется, падает обратно в воду. Так, например, писатель А. Михайлов в «Очерках природы и быта Беломорского края России» (1868), описывая один тихий июньский день на Белом море, отмечает, что семги, преследуемые морскими зайцами, «прыгают из воды, падая с шумом, и снова затем делая большие прыжки».

Поэтому, по-видимому, название семги может иметь звукоописательный характер. В качестве слов, имеющих подобный характер, можно привести следующие аналоги в отношении слов, означающих ныряние или резкое опускание в воду с плеском и шумом
(родственность слов в подобного рода случаях значения не имеет): карельское čuglua ‘нырять’, русское диалектное чолбать(ся) ‘купаться’, ‘плескаться’, вепсское šolpotada ‘журчать’.

Как видим, подобные слова с основами чугл-, чолб-, шолп- достаточно близки к шомг- / сёмг- и все вместе фонетически схожи. Они начинаются акустически выразительно, с так называемых сибилянтов ([c], [ч], [ш]), а заканчиваются стечением согласных, один из которых сонорный ([л] или [м]), а второй – взрывной ([г], [б], [п]), тем самым как бы описывая удар о воду и ее всплеск.

Но реально ли, чтобы подобное звукоподражание стало источником для названия водного или околоводного животного? Да, и пример тому – птица большая поганка. Она отлично ныряет, а для взлета ей наужен долгий разгон. Пытаясь взлететь, она с шумом бежит по воде. Нас интересует ее второе название – чомга. Внешне оно очень похоже на шомга / семга. Слово чомга явно звукоизобразительное (считается тюркским по происхождению). Полагаю, что оно связано с создаваемым птицей шумом воды при нырянии и подъеме в воздух, а не с ее голосом (последний передается как «кек-кек», «краорр»).

Таким образом можно заключить, что слово сёмга стало обозначением атлантического лосося именно на территории современной Архангельской области. Здесь оно появилось в ныне исчезнувшем саамском диалекте, где обозначало выпрыгивающую и падающую с плеском и шумом в воду рыбу. А уже из воспринявших его русских народных говоров слово попало в литературный язык.