Сервис:

«В 1986 году сокращены сроки исполнения заказов и, в основном, приведены в соответствие с Правилами бытового обслуживания населения. Например, изготовление обуви по заказу осуществляется за 24 дня (в 1986 г. – 35 дней), ремонт часов – 10-15 дней (в 1986 г. 20-25 дней), ремонт будильников – 15 дней (в 1985 году – 25 дней), изготовление фотографий из эмали – 30 дней (1985 г. – 90 дней) и т.д.» (Справка Управления бытового обслуживания населения исполкома Ленгорсовета. 05.02.87).

О продовольственном дефиците

Несколько раз я писал о дефиците товаров в Ленинграде 70-х, в основном, промышленных. Но время от времени случались перебои и с основными продовольственными товарами, причем задолго до перестройки. Например, вот 1974 г. На овощебазах сгноили продукции немного больше, чем рассчитывали, а новый урожай подвел:

«По состоянию на 10 августа с.г. проверкой охвачено 458 магазинов, в проверке принимали участие около 600 человек.

Проверкой установлено, что, хотя торговля некоторыми овощными культурами (капуста белокочанная, огурцы свежие, лук репчатый, капуста квашеная, помидоры) несколько улучшилась, продажа картофеля, моркови, свеклы, лука зеленого и другой зелени организована все еще неудовлетворительно. Так, в проверенных в последней декаде июля и августе 191 овощном магазине в продаже не оказалось картофеля в 56 магазинах или 30% от числа проверенных, свеклы – в 75 или 39%, моркови в 99 или 52% и лука зеленого в 81 или 43%.

Особенно усугубилось положение по этим видам продукции после 5 августа. Так, 7 августа при проверке 11 магазинов Ленинского района картофель и лук зеленый были в продаже только в 4-х, морковь в 2-х магазинах. Во Фрунзенском районе из проверенных 10 магазинов картофель отсутствовал в 6, морковь в 9, свекла в 4-х магазинах. В Колпинской районе из 10 проверенных магазинов картофеля не было в 7, моркови - в 8, свеклы – в 3. В Куйбышевском районе на протяжение 3-х дней (5, 6, 7 августа) во всех проверенных 9 магазинах отсутствовал картофель. Аналогичное положение было в Дзержинском и некоторых других районах.

Отсутствие плодовоощной продукции в магазинах города вызвано в ряде случаев безответственным отношением директоров магазинов к своим обязанностям, но, в основном, по причине неисполнения заявок магазинов предприятиями системы “Ленгорплодовощ” [подчеркнуто в оригинале]. Всего за указанный период из 1822 заявленных проверенными магазинами города заказов удовлетворено только 818 или 45%».

«По состоянию на 9 августа предприятия системы “Ленгорплодовощ” полностью удовлетворяли спрос торгующих организаций лишь на капусту белокочанную, капусту квашеную и помидоры. На все остальные наименования овощных культур заказы удовлетворяются менее чем на 1/3. Во всех конторах и базах 9 августа не было картофеля, моркови имелось только 8 тонн и свеклы 10 тонн».

(Председатель Лен. гор. комитета народного контроля В. Егоров - секретарю ЛОК КПСС Р.С. Бобовикову. Информация о результатах массовой проверки работы предприятий торговли Ленинграда. 16.08.74 // ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 155. Д. 34. Л. 17-20).

Чтобы меня не обвинили в очернительстве, процитирую еще один документ:

«В июле и первой декаде августа в г. Ленинграде имели место перебои в торговле картофелем, морковью, свеклой и луком. Не удовлетворялся спрос населения на фрукты. Указанные перебои были вызваны как неблагоприятными погодными условиями и поздним созреванием ранних овощей, картофеля, а также и недостатками в работе торгующих организаций. По состоянию на 12 августа т.г. из совхозов области поступило лишь около 5 тысяч тонн картофеля, или почти в три раза меньше, чем за тот же период прошлого года, только 337 тонн моркови и 426 тонн свеклы.

… С 10 августа регулярно проводились субботники и воскресники по уборке урожая, в которых приняло участие свыше 185 тыс. человек. Основная масса картофеля и овощей транзитом доставлялась с полей совхозов в магазины.

В результате принятых мер поток сельскохозяйственной продукции, прибывающей в Ленинград, резко увеличился. За последующие 20 дней августа в город поступило свыше 20 тыс. тонн картофеля, более 2.5 тысяч тонн моркови и свеклы. Спрос населения на указанную продукцию был полностью удовлетворен».

(Зам. зав. отделом административных и торгово-финансовых органов горкома КПСС Кашин – секретарю Ленинградского горкома КПСС Б.П. Усанову. Справка по информации председателя Ленинградского городского комитета народного контроля Егорова В.Н. «О результатах массовой проверки работы предприятий торговли г. Ленинграда». 19.09.74 // ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 155. Д. 34. Л. 24-26).

О продовольственном дефиците, продолжение (начало здесь)

Конечно же, генерально проблема решена не была. Вот уже 1984 год, зима:

«По сравнению с результатами проверки на 5 декабря по г. Ленинграду процент магазинов, в которых отсутствовали в продаже картофель и овощи, увеличился с 29 до 43, а доля магазинов, реализовавших некачественную продукцию – с 30 до 33 процентов». «Из проверенных 73 магазинов не было отмечено нарушений по ассортименту достаточных товаров и по их качеству только в 20 (27 процентов от числа проверенных), в том числе 10 магазинов РПТ [райпищеторгов] (19 процентов), 5 – т[орговой] ф[ирмы] «Гастроном» (62 процента) и 5 - торга «Леновощ» (41 процент)».

«По области торговля овощами и картофелем по сравнению с 5 декабря несколько улучшилась. Из проверенных 101 магазинов отсутствие в продаже картофеля и овощей уменьшилось с 38 до 21 магазина».

(Председатель Лен. обл. комитета нар. контроля В. Мелещенко и завед. отделом организационно-партийной работы ЛОК КПСС В. Крихунов - перв. секретарю ЛОК КПСС Л.Н. Зайкову. 13.12.84 // ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 201. Д. 18. Л. 40-41).

«В результате мер, принятых партийными и советскими органами, положение на 24 декабря несколько улучшилось. Так, если по состоянию на 1, 9 и 16 декабря 1984 года число магазинов, в которых реализовывалась некачественная продукция или вообще отсутствовали в продаже картофель и овощи, составляло порядка 70 процентов от общего числа проверенных, то на 24 декабря – 44 процента. По сравнению с результатами предыдущей проверки, число магазинов, в которых отсутствовали в продаже картофель и овощи, снизилось с 56 до 37 процентов, а число торговых предприятий, на прилавках которых имелась некачественная плодоовощная продукция, снизилось почти в три раза (с 20 процентов до 7)».

(Председатель Лен. обл. комитета нар. контроля В. Мелещенко и завед. отделом организационно-партийной работы ЛОК КПСС В. Крихунов - перв. секретарю ЛОК КПСС Л.Н. Зайкову. 24.12.84 // ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 201. Д. 18. Л. 44-45).

Больше месяца я ничего не писал о позднесоветском дефиците, а это неправильно. Практика эта, товарищи, глубоко порочная, и мы будем ее изживать.

Лаборатория экономической информации при Главном управлении торговли Ленгорисполкома готовила ежеквартальные обзоры торговли в Ленинграде. Подборку выписок из таких обзоров за 1974 год я предлагаю вашему вниманию. Она охватывает большой круг товаров - продукты питания, одежду, обувь, бытовую технику и т.д., поэтому я решил не разбивать текст на 3-4 поста. Вот он целиком по ссылке.

Зарисовка о сельском алкоголизме в Молдавии в 60-е (из воспоминаний детского врача Владимира Цесиса, эмигрировавшего в середине 70-х):

«Вино в деревне, где я работал, было дешевым и легко доступным даже для самых бедных: виноград был одним из
главных успешно культивируемых сельскохозяйственных продуктов. Во время сбора винограда вино выдавливали
прессом почти в каждом доме, и количество произведённого вина намного превышало его спрос.

Вино первой давки называлось муст. Поскольку муст был сладким, его было легко пить, и от него было легко
опьянеть. Во время давки винограда, вина было так много, что им пользовались как водой (не только для людей, но и для
животных). В этот период случайный посетитель деревни мог своими глазами наблюдать собак и кошек, кур и уток, гусей и овец, двигающихся в разных направлениях на неустойчивых ногах, лапах или лапках.

Жертв алкоголя — в основном это были мужчины, реже женщины — можно было наблюдать повсюду. Начало винного сезона, как правило, знаменовалось появлением в вечернее время двух больших колёсных тракторов, часами с воем разъезжающих на шоссе Тирасполь-Дубоссары. Устраивая подобные автогонки, братья Димитриу и Иван Кодряну демонстрировали селу, что вино не производит на них побочных эффектов, и что они просто переполнены joie de vivre — радостью жизни и этим делятся с односельчанами.

— Это у нас в селе такая традиция, — сказал мне один колхозник, пытавшийся вместе со мной безопасно перейти
дорогу, по которой шныряли взад и вперёд "гоночные" тракторы. — Что поделаешь — молодые люди. В своё время
отец и дядя Димитриу и Ивана так же гоняли тракторы, пока не столкнулись на большой скорости и не попали в
больницу с солидным сотрясением мозга. С тех пор они на инвалидности.

Другим верным признаком сезона всеобщего пьянства было явление под названием "бегущая женщина" —
термин, которым пользовались медицинские работники, при виде полуодетой распатланной женщины бегущей стрелой
по дороге, ведущей в больницу. Непосвящённый мог бы подумать, что эта женщина готовится к марафонскому бегу, но
это было совсем не так. "Бегущие женщины" пользовались больницей в качестве убежища от их в доску пьяных мужей.
В тот момент, когда «бегущая женщина» появлялась в металлических всегда открытых воротах больницы, с абсолютной точностью можно было предсказать, что очень скоро появится и её муж. У мужа, преследующего жену, в руках неизменно был топор, которым он размахивал как саблей. В больнице эти бедные женщины получали приют, временный покой и — если необходимо — немедленную медицинскую помощь. Во время массового запоя в деревне для женщин — жертв семейного насилия — была отведена отдельная палата на шесть коек.

Желая узнать побольше о жертвах семейного насилия, я приходил поговорить с ними во время моих
круглосуточных дежурств. Лица, тела и конечности этих женщин были покрыты следами недавних побоев. Такие понятия
цивилизованного мира, как феминизм и уважение прав человека, были столь же не известны в селе, как, скажем,
термины космической технологии. В ответ на мои вопросы о том, почему их избили, и что они собираются делать в
будущем, женщины отвечали смущенным молчанием и кривыми улыбками на их преждевременно состарившихся
лицах. В основном они не желали говорить на эти темы, но всегда находились одна или две, от которых я слышал
такие невероятные ответы, как: "Если он бьёт, значит, любит", или "Наверное, было за что!", или "Так всегда было в нашей деревне"».

(Цесис В. А. Советское здравоохранение на задворках империи. Записки сельского врача. СПб., 2016).

Снова немного о хроническом недофинансировании здравоохранения в Советском Союзе (предыдущие посты на тему: 1, 2). Начальник Управления производственных предприятий и материально-технического обеспечения ГУЗ Ленинграда Г. Самоцветов докладывает:

«…По состоянию на 1.01.73 г. фактическое наличие мягкого, твердого инвентаря и оборудования не соответствует нормативам. С учетом приобретения и списания, обеспеченность в лечебных учреждения составляет – 70-85% от утвержденных нормативов, ежегодное выделение ассигнований и фондов не обеспечивает даже пополнения амортизации мягкого и твердого инвентаря, оборудования».

«По состоянию на 1.01.73 г. в лечебно-профилактических учреждениях по нормативам следовало иметь мягкого инвентаря на сумму 17.4 млн руб., фактическое наличие составляет – 15.3 млн руб. Обеспеченность лечебных учреждений бельем постельным составляет 3.6 смены при нормативе 4 смены, бельем нательным – 1.9 смены при нормативе 2.5 смены. Ежегодно по норме следует списывать мягкого инвентаря 30-33% (с учетом срока носки), что составляет около 4590.0 т. руб. Выделяемые фонды не возмещают полностью списания мягкого инвентаря, необеспеченность в 2.0 млн руб. становится постоянной».

«По состоянию на 1.01.73 г. в лечебно-профилактических учреждениях в соответствии с действующими нормативами следует иметь мебели на сумму 10.2 млн руб. Фактически имеется 8.7 млн руб. Дефицит составляет 1.5 млн руб. За годы девятой пятилетки фонды на мебель не увеличивались, а с учетом роста коечной и поликлинической сети дефицит 1.5 млн руб. еще более возрастает. Выделяемые фонды не обеспечивают в полной мере потребность лечебных учреждений. … Таким образом, из 179 леч. учреждений, запланированных на полную замену мебели в 1972-1975 гг., оснащены только 39 леч. учреждений, что составляет 21.6%».

На практике это выглядело как-то так (из материалов проверок больниц в 1982 г.):

«Имеют место случаи использования белья, подлежащего списанию, есть в употреблении рваное белье, в желтых пятнах».
«Матрацы, большая часть их, в рыжих пятнах крови, мочи, грязные. Наматрацниками не пользуются. В дезкамеру сдаются только после умерших» (больница скорой помощи «В память 25 октября»).

«Подушки, одеяла не дезинфицируются, матрацы подвергаются дезинфекции только после умерших больных» (больница № 5 им. Софьи Перовской).

Дополняя эту историю, могу отметить, что Семашковская реформа была абсолютно органичным продолжением политики здравоохранения Российской Империи, и организацией её занимались те же самые люди, что перед Первой мировой войной получили положительную резолюцию Николая II на создание первого в мире Министерства здравоохранения. Исходные положения сформулированы ещё С.П. Боткиным и во многом легли в основу системы земских врачей, а Семашко просто подвёл итог под эволюцией давно развивавшейся системы общественного здоровья.

Скорее всего, советская власть ускорила нормативный компонент реформы здравоохранения, однако, на ресурсный компонент в череде бесконечной серии внутренних (гражданская война, коллективизация, репрессии) и внешних (Первая Мировая и Велика Отечественная войны) просто не оставалось мощностей. По большому счёту организационный пик советского здравоохранения - хрущёвские и ранение брежневские времена, когда кадровое воспроизводство и технологии здравоохранения уже стали массовыми, а катастрофического старения популяции ещё не наступило.

Концептуальные принципы советского здравоохранения были закреплены в Алма-Атинской декларации ВОЗ 1978го года. Она чётко обозначила медико-социальные принципы и идейные установки мирового здравоохранения будущего, где СССР, а затем (хоть и в куда меньшей степени) Россия играли одну из ведущих ролей.

А дальше - старение популяции и падение экспортных доходов вкупе с ростом требований к технической оснащённости медицинских организаций обеспечили нарастающий ресурсный дефицит здравоохранения, и, как следствие - описанную выше картину. Повторюсь, в то время как медицина сама по себе - искусство, здравоохранение - это производная экономики государства. Если экономика не ориентирована на устойчивый рост благосостояния населения (или не может на него сориентироваться) - то даже хорошо организованное здравоохранение неизбежно сталкивается с картиной хронического ресурсного дефицита и начинает отставать в развитии. Причём этот эффект выходит за рамки медицинской помощи и во многом вращается вокруг здоровья как ценности для самого пациента (желание участвовать в программах профилактики, обеспечивать качество жизни через значимые затраты на здоровое питание, спорт и т.д.), так и возможности экономики обеспечивать рациональный режим труда и отдыха.

⬆️ Добавлю еще несколько ссылок про пресловутый ресурсный компонент. Во-первых, отличная книга С. Затравкина и Е. Вишленковой («Клубы» и «гетто» советского здравоохранения. М., 2022). Хорошо показаны как реальные возможности общедоступной медицины ("гетто"), так и ее отличия от медицины для начальников ("клубов").

Про 1920-е годы есть написанные еще в советское время статьи академика А.М. Сточика: раз, два (не открывается из России). Можно распихать по деревенским избам сколько угодно коек и назвать это больницами, но обеспечить их вы все равно не сможете и добьетесь только снижения качества лечения. Сточик пишет: "...К 1927 г. расходы на сельское здравоохранение не достигли довоенного уровня. А. Розова, ссылаясь на данные конъюнктурного института Наркомфина СССР, сообщала, что в 1913 г. расходы на здравоох­ранение из средств земств, городов и мирских доходов составляли 72,6 млн. руб. (17,2 %), или 79 коп. на душу населения. В 1926/27 г. расходы на здравоохранение по местным бюдже­там на душу населения составляли в сопоставимых ценах 72,5 коп., а расходы по обслужи­ванию больных — 50 % от довоенных".

Про 1930-е годы можно почитать выступление наркома здравоохранения РСФСР Г. Каминского на XVI Всероссийском съезде советов в 1935 г. Если продраться через потоки славословия в адрес партии и правительства (довольно умеренные для той эпохи), можно найти немало любопытного: например, что производство лекарств в начале 30-х годов падало или что численность сельских врачей за годы коллективизации и голода сократилась на четверть. Или что советская промышленность была не в состоянии изготовить простейший ланцет.

Иногда попадаются документы значения, не побоюсь этого слова, эпохального.

В понедельник я написала о своей статье "Should I stay or should I go? Living standards of serfs and peasants in 18th century Moscow", в которой разбираю зарплаты и цены в России XVIII века под панк-рок :)

Одна из моих главных целей сейчас — привлечь как можно больше людей к изучению экономической истории. Я искренне верю, что экономическая история в глазах смотрящего, то есть повсюду, главное — правильно смотреть. Конечно, без данных далеко не уедешь, и вот хорошая новость: все данные, которые я собирала для статьи про зарплаты и цены по Москве, теперь доступны здесь 👉 https://gpih.ucdavis.edu/.

На сайте вы найдете две Excel-таблицы. Первая содержит "сырые" данные с указанием источников и имен тех, кто их собирал. Скажите права ли я, но кажется, до этого никто не публиковал данные с указанием источника на каждое наблюдение.

Я начала эту работу еще в 2013 году, так что структура может показаться немного хаотичной, но таблица проверяема, а данные собраны в номинальных рублях, так что с ними можно работать, как вам удобно. В ней больше информации, чем в самой статье: около 4600 наблюдений по ценам в московском регионе и около 950 записей о зарплатах там же. Вторая таблица — это расчеты для Rivista.

Так что не говорите потом, что не видели! 😃 Я знаю, что в данных могут быть ошибки, именно поэтому публикую оригинальные цифры. Мне кажется, это должно стать стандартной практикой для экономической истории России. Спасибо всем причастным!

И да, мне очень страшно, потому что когда я считала, я могла накосячить, и что-то неправильно понять, и это будет удар и по репутации, и по самомнению. Но знаете, уж лучше будет понятно, что я сделала не так, и кто-то сделает лучше, но наука двинется вперед, чем мы будет снова и снова обсуждать набившие оскомину идеи. Вот именно поэтому я отдаю на суд общественности свои оригинальные данные.

Наслаждайтесь! 🚀#data

⬆️ А здесь сама статья. Она посвящена уровню жизни московских строительных рабочих в конце XVIII - начале XIX вв. Жилось им, как и их коллегам во многих странах Европы и не только, не очень хорошо (кстати, попробуйте догадаться, с чем связан такой взлет зарплат в Москве в первой четверти XIX в.).

Как известно, чтобы получить разрешение на выезд из СССР, требовалось пройти несколько инстанций. Первым шагом было получение характеристики с места работы. При этом потенциального туриста вызывали на собрание, где задавали различные каверзные вопросы. Вот как это выглядело на практике. Некто Пестер, сотрудник предприятия бытового обслуживания "Сокол" в Ленинграде, в 1975 г. вознамерился посетить Чехословакию (инициалы в процитированном ниже документе опущены):

«СЛУШАЛИ: Утверждение характеристики слесаря цеха № 2 т. ПЕСТЕРА в связи с поездкой в ЧССР.
Секретарь партбюро ШПАКОВА зачитала характеристику тов. ПЕСТЕРА
ВОПРОСЫ:
ДОРОШ – Вы согласны с данной характеристикой?
ПЕСТЕР – Согласен.
ЖАВОРОНКОВ – Расскажите о Вашей семье.
ПЕСТЕР – Я женат. Моя жена работает зам. директора Кондитерского магазина в Смольнинском районе. У меня есть сын, который в настоящее время живет вместе со своей семьей.
КУРНОСОВ – Почему Вы решили поехать именно в Чехословакию?
ПЕСТЕР – Во время войны я освобождал Чехословакию и мне очень хотелось бы посмотреть эту страну в мирное время, тем более в этом юбилейном для нашего народа году.
КОКШАРОВА – Какой важный документ был опубликован на страницах газет недавно?
ПЕСТЕР – Обращение ЦК КПСС к партии, к советскому народу.
ЖАВОРОНКОВ – Изложите кратко содержание этого документа.
ПЕСТЕР – Правильно излагает основные тезисы Обращения.
ПЕТРОВ – Вы хотите съездить в ЧССР, что Вы знаете об этой стране.
ПЕСТЕР – Рассказывает о государственном строе Чехословакии. Ответ правильный.
КАРТАШОВ – Скажите, пожалуйста, вы газеты регулярно читаете?
ПЕСТЕР – Да.
ШПАКОВА – Как Вы, рабочий цеха 2, член цехкома, откликнулись на Обращение ЦК КПСС к партии, к Советскому народу?
ПЕСТЕР – На собрании в цехе мы обсудили этот документ. Коллектив цеха принял повышенные социалистические обязательства, рабочие приняли индивидуальные соц. обязательства на год. Имею его и я.
КОНДРАТЬЕВ – Есть предложение утвердить характеристику т. Пестера для поездки в Чехословакию.
ПОСТАНОВИЛИ – Утвердить характеристику т. ПЕСТЕРА для поездки в ЧССР по туристической путевке в феврале м-це 1975 г. ПРИНЯТО единогласно».

Вопросы могли быть самые разные. Больше всего мне понравился такой (это уже обсуждение другой характеристики):

«Вопрос: Что сейчас происходит в мире?
Ответ: Ответ правильный».

Искренне завидую этому человеку, кстати.

Прочитал любопытную статью Игоря Верняева «Динамика благосостояния в СССР и других социалистических странах в свете антропометрических данных: обзор исследований» посвящена анализу биологического уровня жизни в социалистических странах. Автор рассматривает связь между антропометрическими показателями, такими как рост, и социально-экономическим благосостоянием населения.

Основная идея статьи заключается в том, что рост человека является «совокупным показателем, отражающим питание, здоровье, состояние среды в первые 20–25 лет жизни человека» и может служить индикатором уровня благосостояния. В статье подчеркивается, что концепция биологического уровня жизни дополняет традиционное экономическое измерение благосостояния, которое строится на «монетарных индикаторах, таких как ВВП на душу населения или реальные доходы».

Верняев приводит в статье важное понятие секулярного тренда роста, введенное Дж. М. Таннером, который отметил, что «с середины XIX в. рост последовательно увеличивался, а средний возраст полового созревания снижался». Автор отмечает, что анализ антропометрических данных позволяет более точно оценить влияние экономических и политических изменений на уровень жизни, так как традиционные экономические показатели могут быть «искажены и идеологически мотивированы».

Особое внимание в статье уделяется дискуссии о динамике благосостояния в СССР. В частности, приводятся исследования С. Уиткрофта, который отмечает, что «кризисы в уровне благосостояния и смертности не были характерны для всего социального и демографического опыта первой половины советской истории». Он утверждает, что, несмотря на кризисы, наблюдалась «сильная и долговременная тенденция улучшения показателей благосостояния, уровня смертности и физического среднего роста».

Однако другой исследователь, Дж. Комлос, придерживается менее оптимистичной точки зрения. Он утверждает, что снижение смертности в СССР не было чем-то уникальным, так как «достижения в области медицины и санитарии в XX в. привели к существенному увеличению ожидаемой продолжительности жизни во всем мире». Комлос также указывает на «избыточную смертность в СССР, связанную с периодическим голодом, революцией, коллективизацией, войнами, эксцессами государственной политики».

В статье также рассматриваются исследования Б. Н. Миронова, который отмечает, что несмотря на экономические кризисы, в СССР наблюдалось улучшение биологического уровня жизни. Он связывает это с «переходом к современному типу демографического воспроизводства», увеличением числа работающих женщин и «социальной политикой государства, направленной на более равномерное распределение материальных благ».

Исследования позднесоветского периода показывают, что после 1960-х годов в СССР наметилась стагнация биологического уровня жизни, а в 1980-е годы начался его спад. В статье отмечается, что «В 1964 г. произошел разворот послевоенного тренда на снижение коэффициента смертности, который с 1964 по 1984 г. вырос на 57 %.», что связано с ухудшением экологии, массовым потреблением алкоголя и неэффективностью медицинской инфраструктуры.

В заключении статьи обсуждается влияние перехода к рыночной экономике в постсоветских странах. Согласно исследованиям, в 1990-е годы наблюдалось «существенное ухудшение антропометрических показателей», так как экономические реформы сопровождались ростом неравенства, снижением доходов и ухудшением системы здравоохранения.

Автор приходит к выводу, что, несмотря на различия в темпах и уровнях, «траектории стран общего рынка, с одной стороны, и СССР и социалистических стран Восточной Европы — с другой, в части антропометрических показателей как индикаторов биологического благополучия были близки, но отличались уровнем и темпами». Однако в конце XX века западные страны, сочетавшие рыночную экономику с социальной защитой, обеспечили «более высокий и устойчивый уровень биологического благополучия населения».

В 1906 г. крестьянин Астраханской губернии Егор Горобченко разработал план спасения российской экономики. Как известно, до революции в некоторых губерниях России существовала повинность по истреблению сусликов. Именно на сусликах Горобченко и основывал свой грандиозный бизнес-проект. Он предлагал создать масштабную индустрию по переработке тушек истребленных зверьков. Валовый доход этой индустрии, по его расчетам, мог достигать 1.3 млрд руб. (около 10% тогдашнего ВВП Российском империи), а потенциальный выигрыш от повышения урожайности - и того больше. Словом, план определенно был хорош. Дело оставалось за малым - отыскать финансирование. Горобченко отправил председателю Совета министров Сергею Витте письмо, но тот проект не оценил и отправил его в архив.

«До сих пор борьба со страшным врагом нашего земледелия – сусликом – ведется путем обязательной повинности: в 30 губерниях, пораженных этим бичом, на пространстве 300 миллионов десятин, постановлено в обязательство населения уничтожать по три штуки с десятины, что и составляет около 900 миллионов штук ежегодно.

В доказательство уничтожения должны представляться лапки, трупы же бросаются как никуда не годная вещь. А между тем, это количество убитых сусликов может дать до 3-х миллионов пудов целебного эфира, который ценится на рынке по 400 руб. пуд., всего на сумму один миллиард двести миллионов руб.; до 7 миллионов пудов мяса, вкусом напоминающего дикую утку и пригодного для консервов, считая по 4 руб. за пуд на сумму 28 миллионов руб. и 900 миллионов шкурок, из которых выйдет до 3-х миллионов курток с мехом на обе стороны (выделкой которых я занимаюсь), считая их только по 8 руб. 24 миллиона руб. Итого ежегодно можно получать валового дохода о одних только обязательно истребляемых сусликов один миллиард двести пятьдесят восемь миллионов руб.

Если же платить за одного суслика по одной коп., то можно иметь их во много раз больше и вместе с тем доставить этим населению хороший заработок как ловлей суслика, так и выделкой его продуктов, причем будет занято несколько миллионов людей и притом таких, которые вообще не могут считаться работниками, а служат только ртами, как дети, старики и калеки. Кроме того, землевладельцы охотно обложат себя налогом за уничтожение у них суслика в пользу того, кто это сделает.

Из моих сношений с опытными и серьезными хозяевами оказывается, что аренда на землю должна повыситься на 6-7 рублей десятина и владельцы, в случае действительно заметного уменьшения суслика, готовы платить в среднем до одного рубля с десятины ежегодно в течение 40 лет, так как при отсутствии суслика земля даст им дохода более прежнего на один миллиард восемьсот миллионов в год, а в сорок лет – семьдесят два миллиарда и, кроме того, сотни миллионов пудов хлеба, теперь уничтожаемого сусликом.

Обращая Ваше внимание на то неисчислимое богатство, которое заключает в себе суслик – этот бич земледелия, обездоливающий население половины государства, я считаю долгом указать и способ борьбы с этим злом, средства для которого должен дать сам же суслик; да не только средства борьбы, но и хороший доход предпринимателю, нужно только суметь использовать тот материал, который он собою представляет.

Я занимаюсь более 20 лет выделкой шкурок и целебного жирового эфира, но развить это до широких пределов не имею средств.

Поэтому я и приглашаю предпринимателей для этого нового дела, которое даст очень хороший доход на затраченный капитал и доставит выгодный заработок огромной массе населения» (РГИА. Ф 1291. Оп. 130. 1906 г. Д. 23. Л. 20-21 об.).

Затеяли вместе с каналами USSResearch и Деньги и песец небольшой проект к юбилею Перестройки. Первая публикация посвящена дефициту в Ленинграде - тому, как потихоньку в предперестроечный период ухудшалось продовольственное положение города. Оно, конечно, не было ужасным - если в Ленинграде продажа сыра нормировалась, то в Костроме, например, сыра порой просто не было. Тем не менее, и в Ленинграде - портовом городе! - были, например, постоянные проблемы с рыбой, а также творогом, мясными полуфабрикатами т.п. Даже привилегированное по меркам СССР положение города не гарантировало продуктовое разнообразие.

Причин дефицита было много - в числе их, например, недофинансирование ленинградской пищевой промышленности. Но самой главной, конечно, было несоответствие между денежными доходами населения и уровнем цен в государственной торговле. Представление об инфляции дают цены на колхозных рынках Ленинграда. Например, килограмм картофеля в 1973-4 годах (в зависимости от сезона) стоил от 21 до 31 коп., а в 1983-4 годах - уже 35-49 коп. (госцена осталась неизменной - 10 коп. за кг). Килограмм говядины подорожал с 3,4-3,7 руб. до 5,4-6 руб. (госцена - 2 рубля за кг). По сопоставимому набору продуктов (овощи, фрукты, мясо) цены за десятилетие выросли приблизительно на 60%. Рост денежных доходов не трансформировался в рост потребления - или, во всяком случае, последний шел очень медленно. Вместо этого в экономике рос "денежный навес".