Студенты антифашистского фронта выбирают фашизм?

В Ростове-на-Дону 26 июля была сорвана лекция экономиста Павла Усанова. Группа провокаторов в камуфляжных костюмах ворвалась в помещение, где должно было проходить мероприятие, блокировала входы и восприпятстсвовала его проведению.

Сам инцидент отвратителен, но, к сожалению, уже не вызывает удивления. Однако крайне удивляет то, что даже в такой очевидной ситуации представители Студенческого антифашистского фронта усмотрели неоднозначность, фактически поддержав срыв лекции радикальными националистами.

По их мнению нет никакой разницы между шовинистически настроенными хулиганами и слушателями, пришедшими на лекцияю ученого-экономиста, поскольку и те, и другие служат «интересам глобального капитала».

Что такое фашизм, если не бескрайнее насилие против всех, чьё мнение отличается? Если не физическая агрессия и подавление любого инакомыслия? Разве не для борьбы с этим объединились студенты?

В своей программе активисты САФ пишут:

Под фашизмом мы понимаем социально-политический строй, при котором политические и экономические элиты, основываясь на идеях крайнего национализма, устанавливают открытую диктатуру, подавляют любое инакомыслие и проводят массовый террор населения.

Однако, на практике сафовцы сами придерживаются тех же самых взглядов, оправдывая преследования инакомыслящих необходимостями классовой борьбы и поддерживая нарушения свободы слова и совести.

Именно такие ситуации показывают разницу между пафосными декларациями и реальной позицией руководства "антифашистского" фронта.

Настоящая свобода принадлежит или всем, или никому

🔥Руденко на стриме Станкевичюса

Прямо сейчас выступаю в роли гостя на стриме Александра Станкевичюса. Пока не уверен о чем именно будем говорить, но вроде бы компания будет интересной. Постараемся обсудить методологию австрийской школы, капитализм и современную экономику. Если у вас есть интересные идеи – предлагайте в комментариях или сразу пишите на канале Александра.

Стрим будет доступен по ссылке

Картинка к сожалению отвалилась

:3

Экономическая теория и эмпиризм: на чем построена наука о хозяйстве?

Во время спора на стриме у Александра Станкевичюса в прошлую среду был затронут важный вопрос о методе экономики и границах его применения. По мнению моего собеседника использование дедуктивных построений вместо эмпирической проверки является отличительной чертой одной лишь австрийской школы, а никак не фундаментом всей экономической теории.

Вопреки собственной критике бесконечного обмена ссылками, заменяющего обсуждение вопроса по существу, Александр попросил меня привести источники, утверждавшие бы формальный, а не эмпирический характер экономической науки. Поэтому я бы хотел сделать это сейчас.

Автор классического определения экономики и один из наиболее значимых экономистов середины XX века Лайонел Роббинс посвятил целый параграф в «Эссе о природе и значении экономической науки» вопросу источника экономического знания, решительно протестуя против его эмпирических оснований:

«Частое совпадение определённых явлений во времени может лишь указать на проблему, но само по себе оно не может означать наличия определённой причинной связи.

При отсутствии рациональных оснований не существует достаточных причин предполагать, что «история повторится». Ведь если есть хоть одна вещь, которую демонстрирует история не хуже, чем элементарная логика, то это то, что историческая индукция без опоры на аналитическое суждение является худшим из возможных оснований для предсказаний.

Аналогично можно утверждать, что наша уверенность не основывается и на результатах контролируемого эксперимента. Было бы грубейшей поверхностностью думать, что результат любых экспериментов может служить обоснованием универсальных принципов, которые мы рассматриваем.

Безусловно, корпус экономических утверждений, возведённый на подобном основании, был бы крайне хрупким. Тем не менее, наша уверенность более прочна, чем вера, основанная на любом количестве контролируемых экспериментов.

Экономика занимается вопросом распределения редких благ. Это наше фундаментальное положение. И именно из него мы можем вывести всю сложную конструкцию современной теории цен».

Лайонел Роббинс, «Эссе о природе и значении экономической науки», 1932 г.


Другие же классики экономической науки пишут следующее:

«Экономическая наука больше зависит от рассуждения, чем от наблюдений, а её главная сложность состоит не столько в установлении тех или иных фактов, сколько в правильном использовании определений».

Нассау Сениор, «Очерки политической экономии», 1836 г.

«Всякий раз, когда принципы, лежащие в основе политической экономии, представляют собой строгие выводы из неоспоримых всеобщих фактов — политическая экономия покоится на непоколебимом фундаменте».

Жан-Батист Сэй, «Трактат по политической экономии», 1803 г.

«Предположения в экономике явно были бы неуместны, поскольку мы уже обладаем в нашем сознании и в свидетельствах наших чувств очевидными и исчерпывающими доказательствами того, о чём только хотим узнать. В политической экономии, соответственно, гипотезы никогда не используются в качестве инструмента открытия любых конечных причин и законов».

Джон Э. Кэрнс, «Характер и логический метод политической экономии», 1857 г.

Даже убежденный эмпирист Милль (пусть и с оговорками) признавал, что социальные науки и, в частности, экономика должны опираться на дедукцию для выяснения своих законов:

«Обращение к опытному материалу следует рассматривать не как осо­бый путь к истине, а как средство для получения дан­ных, требуемых дедуктивной наукой. [...] Даже в тех случаях, когда заклю­чения на основании прямого наблюдения пригодны для практических выводов от­носительно новых случаев, необходимо, чтобы на страже всего про­цесса стояла дедуктивная наука, чтобы мы постоянно обращались к ее помощи и по­лучали ее санкцию для каждого вывода».

Джон Стюарт Милль, «Система логики», 1843 г.

Всё это не оставляет сомнений в том, что классическая экономика изначально выстраивалась как логическая и априорная наука, оперирующая чистыми категориями, а не обобщением конкретного опыта.