Новость, которую все очень ждали, но уже не ждали!😎✨
В лучших традициях философии маргашизма, видео с лекции Александра Абрамова об архитектуре Монголии ХХ века готово спустя всего лишь каких-то пару месяцев😅

Немного накладка со звуком (сообразительный багш догадался поставить видеозаписывающий аппарат рядом с проектором, честно жужжавшим всю лекцию) - но в целом смотрибельно. В качестве компенсации вставочки из презентации автора.
Приятного просмотра!😊

@onore_dikeido Александр, ещё раз спасибо за интереснейшую лекцию!!

P. S. Если есть комментарии по размещению видео, давайте. Нам надо залить видео на офиц. сайт Вышки, а там рекомендуют ВК или Rutube...

https://vk.com/video-82201989_456239099

https://youtu.be/TpEU7kfj0Bo?si=Ef0VeNBCdutDfWJb
#history #империя #video #чингисхан #китай

"When I later did fieldwork in Northern Mongolia in 2001, one of my key interlocutors, a friendly and lively Buddhist lama, provoked my sensibilities when he suddenly declared that although he voted for the Social Democratic Party, he was a National Socialist at heart. He deeply admired Hitler, and his book, Mein Kampf, was a source of much truth, he later declared... he told me that his own lama teacher, apparently a pupil of the Bogd Khan’s tutor, Yonzon Khamba, was also a National Socialist".
From Lars Højer (2019): Patriots, Pensioners and Ordinary Mongolians: Deregulation and Conspiracy in Mongolia, Ethnos.
#buddhism

"Железнов много и усердно практиковал, но его поведение порой напоминало подражание “йогинам безумной мудрости”: так, однажды он вылил таз нечистот из сортира на алтарь другого ученика Дандарона, Виктора Пупышева, из-за того что на алтаре Пупышева на центральном месте стояла фотография не Дандарона, а другого бурятского ламы, Гатавона, у которого Пупышев также получал учения. Также Железнов проводил импровизированные инициации для новых учеников:
Последним учеником Бидии Дандаровича стал вильнюсский психолог Антанас Данелюс. В одну из первых ночей после приезда в Бурятию Железнов и Мялль устроили Антанасу допрос с пристрастием. При этом сами выступили в роли работников КГБ, окружающих буддийского Учителя, и делали вид, что, зная все об Антанасе, вербуют его. Выдумал эту провокацию Железнов, а Мялль с удовольствием подыграл ему. Мялль с восторгом описывал перипетии ночного разговора, приговаривая: «Вот это был настоящий дзэн»".
Алмазный мост на Шёлковом пути
#buddhism #dandaron

Fosco Maraini (1912 - 2004) - Tibet Secret, 1937
#pics #tibet

1963, слева направо: Джефри Хопкинс, геше Вангьял, Роберт Турман, Кристофер Джордж
#pics #вангьял

#video #innermongolia #пристегнисьнавернокрепче

https://www.youtube.com/watch?v=EEbR_nh7fZs
Есть христианский тяжелый рок, а вот достойный буддийский ответ. Пойте эту песню как можно чаще и переродитесь в чистой земле Будды Амитабхи.
#buddhism #music #dharma #metal

#buddhism #pics

Конная дискотека :)
#video #disco

Из канала Лобсанг Тенпы:
"Один из самых опасных конструктов, связанных с буддизмом и медитацией – это ложная дихотомия “религиозного буддизма”, который легко и удобно объявлять отсталым, полным суеверий и обрядов, и “продвинутого буддизма” (иногда также рассматриваемого как “подлинный” буддизм), который носит более философскую и медитационную направленность.
Корни этого дискурса уходят в колониализм – это описание, которое в свое время оказалось выгодным белокожим (точнее, розовокожим) новообращенным и которое до недавнего времени доминировало во многих уголках англоязычной информационной сферы, а из-за этого влияло и на другие языковые пространства.
Выгодным оно является и для тех, кто хочет заработать на буддизме, но не интересуется его глубинами, и тем более не хочет бросать вызов своим редукционистским / материалистическим допущениям – создателям “нейродхарм” и тому подобных колониальных бизнес-моделей.
Истоки этого явления сложны. Часть его корней связана с первыми исследованиями буддизма, которыми в основном занимались ученые (и колонизаторы) из числа протестантов. Именно с их легкой руки сформировалось массово пропагандируемое представление о том, что тхеравада (которая показалась первопроходцам максимально близкой к протестантизму и потому привлекательной) – это буддизм “чистый” , в то время как махаяна, особенно северная, слишком близка к католицизму и потому должна считаться буддизмом искаженным. Не следует и говорить, что эти проекции имеют мало общего с буддизмом как таковым (что становится особенно очевидным, когда мы начинаем понимать, насколько долго и сложно формировались и палийский канон, и сама тхеравада в современном понимании).
Другой фактор, повлиявший на формирование этих стереотипов – то, как именно буддизм вообще приобретал первых последователей в странах запада. В США буддизм начался с японских последователей школы дзёдо-сю – самой старой буддийской организацией США являются Буддийские церкви Америки (https://www.buddhistchurchesofamerica.org/), оформившиеся в 1880-ые годы. Для новообращенных белых буддистов (и интересующихся), многие из которых были людьми, склонными к интеллектуальным усложнениям, красота этой традиции осталась недоступной – и потому, что она слишком напоминала родное христианство (“Нужно верить в спасительную силу Амитабхи или вообще в продолжение сознания!"), и потому, что основные практики казались слишком религиозными и недостаточно похожими на медитацию (“Нужно повторять имя Амитабхи, а я хочу сидеть с закрытыми глазами и потом пережить сатори”).
Свою роль во всем этом сыграл и Д.Т. Судзуки, который своими сочинениями полностью перевернул все с ног на голову – ему принадлежит концепция “подлинного дзена”, который якобы выходит за рамки традиций, церемоний и вообще всего религиозного.
Этот антиисторизм (близкий любому антиисторизму, включая христианский и индуистский), к которому Судзуки прибег из соображений маркетинга (чтобы показать буддизм как нечто продвинутое и актуальное для модернистов), был подвергнут серьезной критике лишь позже – когда Роберт Шарф из Университета Беркли написал эпохальную статью (http://www.thezensite.com/.../Criti.../whose%20zen_sharf.pdf), подчеркивающую, что развернутая подготовка в дзенских храмах Японии выстроена в основном вокруг формы, а не загадочного, непостижимого и внеисторического содержания.
Сходные культурно-колониальные процессы происходили во множестве стран – в особенности в тех, которые и так были пропитаны имперским духом. Так, основатель Буддийского общества Лондона судья Кристмас Хамфри, как вспоминает Джецунма Тензин Палмо (заставшая эти события вживую), полюбил следующий формат: он собирал аудиторию, приглашал японского или китайского наставника, и, сидя рядом с подлинным мастером из подлинной традиции, 50 минут читал свою собственную лекцию, а в конце спрашивал сидевшего рядом учителя: “Хотите ли вы что-либо добавить?” Подлинные представители традиции теряли дар речи, и добавить им было нечего.

В конечном итоге разделение на “традиционный буддизм” мигрантов и “прогрессивный буддизм” новообращенных (состоящий из легкого, мало к чему обязывающего микса философии и практики) стало настолько серьезным, что в 90-ые годы журнал Tricycle (с тех пор изменивший свое отношение к этой проблеме) отказался публиковать критическую статью на эту тему, которую составил профессор и по совместительству священнослужитель традиции дзёдо-сю Рё Имамура. Выступая с критикой расистских замечаний Хелен Творков, он, помимо прочего, иронически написал:
Белые практикующие практикуют на своих подушках интенсивную психотерапию и не на жизнь, а на смерть борются со своим личным эго, в то время как азиатские буддисты, как кажется, просто улыбаются и вместе трапезничают.
Это письмо так и осталось бы неизвестным, если бы исследовательница и буддийский капеллан Чэньсин Хан – у которой мне повезло взять интервью (https://youtu.be/wG9FLr6j_gk?si=kEyWXSCXB9FB8F3e) и с которой я вместе участвовал в японской буддийской конференции в 2021 году – не сделала его частью своей эпохальной книги Be The Refuge, посвященной идентичности и практике молодых американских буддистов азиатского происхождения.
Этой группе, как никакой другой, понятно вредоносное влияние ложного разделения на “философский буддизм” и “буддизм традиционный”: в нем есть и расовый, и редукционистский элементы, и осуществляют это разделение обычно те, кто не удосужился погрузиться в наследие и жизнь тех великих культур, которые и донесли до нас буддизм – и которые продолжают сохранять большую его часть в этом мире.
В отличие от стоицизма, у которого не осталось живых носителей и из которого теперь можно слепить все что угодно – заработав на этом деньги или популярность – буддизм является живой традицией, которую практикуют 520 миллионов человек. Большинство из них – носители традиционной буддийской культуры, в которой практика не ограничивается легкой психонавтикой на подушке. Буддизм заполняет собой сферы этики, психологии и художественной культуры, и, что немаловажно, передается внутри систем, придающих большую роль общности, линиям передачи, и – шок-контент – открытости к тем частям нашего ума, которые невозможно рационализировать, но можно освоить с помощью “нерациональных” (в скудном западном понимании) практик. Зачем буддисты неварской традиции поют санскритские гимны и сохраняют сложные церемонии, связанные с девочкой-богиней Кумари? На этот вопрос существует четкий ответ, но он не укладывается в редукционистские схемы фетишизированной (и закрытой, в противоположность открытой) секулярности.
Следует отметить, что тибетская традиция до самого недавнего времени страдала от этого разделения меньше, чем другие линии: в отличие от дзена и тхеравады, в которых можно найти организации, уже два-три поколения избегающие (намеренно или случайно) контакта с азиатскими учителями, тибетской традиции это несвойственно.
Глубоко благотворным оказалось и первичное взаимодействие между старшими учителями гималайского происхождения и будущими не-гималайскими учителями первой волны: такие будущие эксперты, как Джефри Хопкинс, Роберт Турман, Энн Кляйн, Цультрим Аллионе, Эрик Шмидт, Алекс Берзин и Алан Уоллес с самого начала были погружены в атмосферу монастырей и во взаимодействие с тибетской и калмыцкой общинами в изгнании. Результатом стало их глубочайшее уважение к роли, которую в сохранении и передачи буддизма играет то, что представителями других линий стало считаться “слишком традиционным”.
Все эти деятели продолжают направлять своих собственных учеников к гималайским учителям и к тем пространствам, где традиция сохраняется наиболее полно. Меж тем, деятели более сомнительные будут обещать рассказать вам о буддизме всё – но встанут так, чтобы за их спиной вы не увидели никаких корней. Если же интерес возникнет, вас будут пугать “избыточным невежественным традиционализмом”. Им можно учиться у тибетцев и бирманцев, а вам не следует – специально для вас они уже все лучшее отфильтровали и упаковали, с вас столько-то рублей.

В конечном итоге главным критерием, опровергающими правомочность этого разделения, становится сам практический опыт, и он показывает: “философский” буддист, играющий в научнообоснованную медитацию, может остаться – или стать – самым большим эго-маньяком; пожилой практикующий, не умеющий читать, но со всей преданностью повторяющий ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, может глубочайшим образом преобразить свой собственный ум и даже достичь реализаций (как показывает история матери ламы Сопы Ринпоче – и множество аналогичных).
Конечно, возможны и противоположные варианты (где эрудит становится ученым-практикующим, а тибетский старичок так и остается просто старичком) – но если бы правомочным был только философско-медитационный буддизм-лайт, среди повторяющих имена будд мастеров бы не нашлось. В конечном итоге сама игра в прогрессивность, под которой на деле прячутся колониализм и редукционизм (и даже просто страх перед тем, как мало мы до сих пор знаем и как мало учимся), становится препятствием для обретения смирения, а отсутствие смирения превращает нашу практику в ложное её подобие. Великий мастер Гампопа описывал этот процесс как “превращение лекарства в яд”.
Конечно, возможен вопрос: как же тогда понимать критические слова Далай-ламы или, например, Патрула Ринпоче о необходимости наполнить нашу практику смыслом и пониманием, а не просто слепым повторением буддийских телодвижений?
Эти слова обращены ко всем нам; Патрул Ринпоче и другие мастера озвучивали свои критические замечания задолго до того, как “прогрессивный” буддизм отделился (якобы) от “традиционного”.
Назначение слов этих авторов – вдохновить нас всех на то, чтобы мы продолжали углублять мудрость слушания, мудрость размышления и мудрость медитации, продолжали развивать спокойствие, ясность, доброту и желание помочь.
Иногда для решения этой задачи нужно скорее открыть книгу и пойти поучиться – а иногда нужно перестать задирать свой научнообоснованный белый нос.
Практическая рекомендация: если ваше знакомство с медитацией и буддизмом в основном происходит по линии новообращенных учителей (включая тех, кто сильно напирает на секуляризацию, что бы это вообще ни значило), чтобы отойти от колониализма, сделайте шаг в сторону тех, кто сохраняет знания буддизма исторически.
Возможность одновременно учиться у лучших наставников разного происхождения – одно из преимуществ нашего времени, и жалко было бы им не воспользоваться, продолжая сидеть на уютной веточке, где ничто не бросает вызов нашим привычным моделям (и где Дхарма и йога становятся просто красивым пластырем на нашем колониальном, евроцентричном миропонимании).
К слову, хорошие учителя всегда будут знакомить нас с собственными учителям и приглашать их послушать (если магистр Йода еще жив, почему бы не прикоснуться к его мудрости, даже если вы не его личный падаван?). Плохие, как ситхи, будут туманно говорить, что учились у такого-то и такого-то мастера (за чем часто будет крыться просто посещение одного-двух публичных семинаров), но никогда не сообщат вам о возможности послушать этих мастеров вживую – что в наше время можно сделать нажатием одной кнопки.
(К слову, Джон Кабат-Зин как создатель MBSR крайне критически относится к концепции “секуляризации” и к попыткам оторвать осознанность от буддийских первоисточников – но об этом в другой раз)
И отрывок из интервью (https://tricycle.org/magazine/buddhist-modernism-sharf/) Роберта Шарфа для Tricycle, который со временем чуть поувереннее встал на позиции поддержания буддизма в полном объеме:
Tricycle: Можете ли вы привести пример того, что теряется [в контексте модернистских прочтений]?

Роберт: Давайте на мгновение отступим на шаг назад. Чтобы сделать буддизм совместимым с наукой, буддийский модернизм, как мне кажется, принимает картезианское двойственное понимание мира. Иными словами, вы проводите через мир метафизическую черту: вот нематериальное, духовное царство ума, с одной стороны – то, что по праву принадлежит религии – а вот физический или материальный мир со стороны другой: мир, управляемый механистическими законами и представляющий собой сферу науки. Когда вы принимаете подобную картину мира, религия оказывается совместимой с наукой только до тех пор, пока её влияние ограничивается царством внутреннего опыта. Понимаемая таким образом религия не имеет никакой значимости в эмпирическом мире. Ритуал имеет только косвенную ценность – в качестве способа произвести психологические изменения. Посмотрите, насколько подозрительно многие западные буддисты относятся к религиозному ритуалу. А когда мы принижаем роль ритуала, мы рискуем ослабить связь с сообществом и традицией. Это довольно значительная потеря.
Я подозреваю, что большинство буддийских учителей в истории сочли бы это картезианское миропонимание довольно странным. Отвергая все, что не укладывается в наши современные представления, мы ослабляем присущую традиции способность критиковать это современное мировоззрение. Буддизм развивался в историческом и культурном контексте, который глубоко отличается от нашего. Традиционная буддийская эпистемология попросту не принимает картезианской идеи о неопредолимом разрыве между умом и материей. Большинство буддийских философий считают, что ум и объект возникают во взаимозависимости, а потому простого способа отделить наше миропонимание от самого мира нет".
— Лобсанг Тенпа, канал "Переводы и буддийская картошка" https://yangx.top/lobsangpotato
#buddhism