Россия в глобальной политике

Хочу поделиться цитатой, которая, как мне кажется, хорошо ложится в нить размышлений о неизбежности встраивания России (а сейчас и Китая) в позицию "конституирующего Другого" для "коллективного Запада" (и, прежде всего, США) в постбиполярный период (один из сюжетов моей недавней статьи "Применима ли в России китайская модель внешней политики"):

"<Начиная с середины ХХ века> участие в Мировой войне и продолжение демократизации внешнеполитического дискурса привели к тому, что мировые проблемы вошли в круг тем, обсуждаемых рядовыми американцами. Однако внешняя политика для людей, не вовлеченных в её формирование и осуществление, — это прежде всего структурированная система взглядов на то, "как всё работает". То есть внешняя политика — это дискурсивная структура, объясняющая, как устроен мир, а также борьба вокруг этого объяснения.

Для неспециалистов, то есть для большинства людей, подобные объяснения всегда обладают свойствами мифа. А значит в них доминируют бинарные противопоставления: всегда есть "хорошие" и "плохие" персонажи и страны, "чёрное" и "белое", "мы" и "они".

Конечно, подобные представления о международных отношениях существовали столетия, но до XIX века (а для большинства стран — до второй половины ХХ века) массы участвовали во внешней политике только в периоды войн — в роли солдат. Именно в эти периоды изображение противника упрощалось буквально до лубка. Элиты же (как правило, довольно космополитичные и далёкие от бинарных чёрно-белых представлений о мире) могли проводить внешнюю политику, не оглядываясь на население своих стран. С началом же массовой политики массовые представления о внешней политике и внешних угрозах стали важным фактором поддержания легитимности политических режимов, а элиты уже не могли игнорировать общественное мнение.

В период холодной войны бинарные представления масс об устройстве мира особенно хорошо совпали с устройством мирового порядка. Биполярное устройство мира часто называют уникальным и исключительным, предполагая, будто полицентричность международных отношений является некой "нормой". Однако можно предположить, что именно ситуация холодной войны с её биполярным противостоянием наилучшим образом совпала с мифологическим сознанием масс и именно такое положение воспринимается как "норма". Пропаганда и массовая культура США (как и Советского Союза) воспроизводили эту бинарность многомиллионными тиражами, закрепляя эту мифологию в умах своих сограждан".

(Курилла И. Американцы и все остальные. Истоки и смысл внешней политики США. М., 2024. С. 235-236).

При этом, что касается дифференциации Россия / Китай в западном внешнеполитическом дискурсе хочу поделиться выводом, который я заимствовал у Петра Слёзкина:

"Китай представляет одну потенциальную противоположность Западу. Это бывший противник в холодной войне, мощный геополитический конкурент и уверенная в себе цивилизационная альтернатива. Но Китай слишком далек – географически и культурно, – чтобы выступать в роли понятного антагониста. Кроме того, сильная зависимость западного экономического порядка, и в первую очередь американского доллара, от Китая делают полную демонизацию неприемлемой.

<...> Лучшим оправданием существования западного альянса оказался старый противник времен холодной войны. Россия не угрожает внутреннему единству Запада (в отличие от ислама), оставаясь исторически знакомым противником у самых границ (в отличие от Китая). Она достаточно сильна в военном отношении, чтобы казаться легитимной и возможно экзистенциальной угрозой (в отличие от ислама), но слишком слаба экономически, чтобы сделать враждебную риторику реально опасной (в отличие от Китая). Наконец, Россия действительно заинтересована в разрушении альянса, который был создан для противодействия ей".

Конечно, остаётся ещё вопрос готовности России и Китая быть единым "Мы" по отношению к декларирующему свою враждебность "Они" (весь мир на "демократии" и "автократии" не Москва с Пекином делят, знаете ли), но об этом точно нужно писать отдельно.

9.9K views14:15