Пост для любителей мелочей
Членские знаки Союза красных фронтовиков бывают двух типов. Первый выпускался с 1924 по 1926 год (он слева). Главное его отличие — отсутствие в названии организации аббревиатуры «e.V.» (eingetragener Verein, что переводится как «зарегистрированная ассоциация»). Производством этих значков, как правило, занималась компания «Georg Winkler» в баварском городе Фюрт.
Более поздний тип (с буквами «e.V.») производила преимущественно дрезденская фирма «Hermann Aurich» с марта 1926 по 1929 год (то есть, непосредственно до запрета союза).
Диаметр знаков обоих типов был одинаков — 18 миллиметров.
Членские знаки Союза красных фронтовиков бывают двух типов. Первый выпускался с 1924 по 1926 год (он слева). Главное его отличие — отсутствие в названии организации аббревиатуры «e.V.» (eingetragener Verein, что переводится как «зарегистрированная ассоциация»). Производством этих значков, как правило, занималась компания «Georg Winkler» в баварском городе Фюрт.
Более поздний тип (с буквами «e.V.») производила преимущественно дрезденская фирма «Hermann Aurich» с марта 1926 по 1929 год (то есть, непосредственно до запрета союза).
Диаметр знаков обоих типов был одинаков — 18 миллиметров.
Оригинальный текст и фото - выше. Подпись в альбом явно была вклеена после войны. Можно предположить, что ее автор пережил что-то вроде “исцеления в Елабуге”:
“Здесь нас погрузят и отправят в Советский Союз. Но это должно было занять совсем немного времени. Немецкий Генеральный штаб, вероятно, не рассчитывал на ударную мощь Красной Армии, которая уничтожила почти все наши самолеты. Через 3 месяца мы должны были вернуться в Германию (Рейн).
Но чего вообще хотел фашизм в Советском Союзе? Неужели немецкому военному чудовищу все еще было недостаточно? Добывать полезные ископаемые советской земли и превращать русский народ в своих рабов, - так провозгласил Гитлер миру. Но он должен был потерпеть неудачу, потому что солдаты не знали, за что они уничтожают советскую землю. Что мы уже знали о Советском Союзе, о стране мира? Ничего! Потому что нас сознательно удерживали от этого, чтобы не помешать грабительским планам Гитлера. Таким образом, молодежь была отправлена на бессмысленную войну, чтобы уничтожить правду.
Но истину марксизма-ленинизма нельзя уничтожить. Учение Маркса и Энгельса истинно, потому что оно верно. И сегодня мы больше знаем о Советском Союзе - гораздо больше – всё! Сегодня мы друзья!”
“Здесь нас погрузят и отправят в Советский Союз. Но это должно было занять совсем немного времени. Немецкий Генеральный штаб, вероятно, не рассчитывал на ударную мощь Красной Армии, которая уничтожила почти все наши самолеты. Через 3 месяца мы должны были вернуться в Германию (Рейн).
Но чего вообще хотел фашизм в Советском Союзе? Неужели немецкому военному чудовищу все еще было недостаточно? Добывать полезные ископаемые советской земли и превращать русский народ в своих рабов, - так провозгласил Гитлер миру. Но он должен был потерпеть неудачу, потому что солдаты не знали, за что они уничтожают советскую землю. Что мы уже знали о Советском Союзе, о стране мира? Ничего! Потому что нас сознательно удерживали от этого, чтобы не помешать грабительским планам Гитлера. Таким образом, молодежь была отправлена на бессмысленную войну, чтобы уничтожить правду.
Но истину марксизма-ленинизма нельзя уничтожить. Учение Маркса и Энгельса истинно, потому что оно верно. И сегодня мы больше знаем о Советском Союзе - гораздо больше – всё! Сегодня мы друзья!”
Telegram
Красный Фронтовик
Фото из фронтового альбома одного из молодых немцев, отправленных летом 1941 года на Восточный фронт. Ниже - перевод текста, приклеенного рядом с этим фото.
Forwarded from Новый разночинец
Гвардии младший лейтенант Эвальд Ильенков на руинах Рейхстага в Берлине, май 1945-го
Об искусстве лавирования Ленина и его борьбе с санкционным давлением в условиях гражданской войны (интерпретация писателя Льва Данилкина):
“Гражданская война в ленинском понимании не сводилась к проблеме подавления выступлений Деникина, Колчака и задаче удержания власти при помощи организованной системы насилия над буржуазией; гражданская (и продолжающаяся империалистическая) война воспринималась им как постоянно обновляющаяся – то более концентрированная, то разряженная – серия кризисных ситуаций; искусство политика состояло в том, чтобы пользоваться этими колебаниями для улучшения своей позиции и из каждого такого кризиса выходить с прибылью: например, признание Советской России какой-то «сложной» страной или заключение мирного договора с какой-то «важной» республикой (именно поэтому в марте 1919-го Ленин едва не заключает, при посредничестве Америки, мир со всеми белыми и Антантой на их, немыслимо тяжелых условиях; именно поэтому в 1920-м Ленин радовался заключению мира с Эстонией так, будто выиграл «битву народов» – при том, что за Эстонией остались Ивангород, Печоры и Изборская долина; но Эстония была финансовым и товарным окном в Европу, через которое можно было быстро, здесь и сейчас, нейтрализовать эффект от душащих республику «санкций»; ни Юденич, ни Колчак не признали Эстонию, хотя эстонские войска помогали белым и могли бы в 1919-м взять Петроград, – а Ленин признал)”.
“Гражданская война в ленинском понимании не сводилась к проблеме подавления выступлений Деникина, Колчака и задаче удержания власти при помощи организованной системы насилия над буржуазией; гражданская (и продолжающаяся империалистическая) война воспринималась им как постоянно обновляющаяся – то более концентрированная, то разряженная – серия кризисных ситуаций; искусство политика состояло в том, чтобы пользоваться этими колебаниями для улучшения своей позиции и из каждого такого кризиса выходить с прибылью: например, признание Советской России какой-то «сложной» страной или заключение мирного договора с какой-то «важной» республикой (именно поэтому в марте 1919-го Ленин едва не заключает, при посредничестве Америки, мир со всеми белыми и Антантой на их, немыслимо тяжелых условиях; именно поэтому в 1920-м Ленин радовался заключению мира с Эстонией так, будто выиграл «битву народов» – при том, что за Эстонией остались Ивангород, Печоры и Изборская долина; но Эстония была финансовым и товарным окном в Европу, через которое можно было быстро, здесь и сейчас, нейтрализовать эффект от душащих республику «санкций»; ни Юденич, ни Колчак не признали Эстонию, хотя эстонские войска помогали белым и могли бы в 1919-м взять Петроград, – а Ленин признал)”.
Лев Данилкин напоминает важный и очень современный сюжет из раннесоветской истории, который получил название Энзелийской операции. В ходе нее в мае 1920 года краснофлотцы-ихтамнеты под руководством бывшего заместителя наркомвоенмора Троцкого Федора Раскольникова провернули захват и вывод в Советскую Россию белой Каспийской флотилии, интернированной английскими войсками в иранском порту Энзели.
Итогом операции стало включение в Военно-морские силы РККА 23 кораблей и 4 гидросамолётов (также красные получили 50 артиллерийских орудий, 120 000 артиллерийских снарядов и массу другого имущества). В ходе операции погиб всего один десантник и около 10 было ранено.
Попутно, чтобы еще сильнее щелкнуть по носу англичан, Советы экспортировали революцию в Иран через своего агента Кучек-хана (все закончилось его смертью, однако республика продержалась с июня 1920 по сентябрь 1921 года). Итак, слово Данилкину:
“Агенты Коминтерна выходили из иранцев не лучше и не хуже прочих: часто их вербовали среди трудившихся в России гастарбайтеров; по возвращении из эмиграции, предполагалось, они смогут подтянуть к себе аборигенов, чтобы создать национальную компартию, которая и сможет взять на себя бремя управления страной, только что избавившейся от империалистов и собственных эксплуататоров. В Ташкенте из бойцов двух фронтов, Туркестанского и Кавказского, формируется Отдельный персидский интернациональный отряд. Ударной силой начавшегося-таки осенью «персидского похода» стала Волжско-Каспийская военная флотилия. Англичане восприняли ее появление в Энзели с крайним недоумением, которое только усугубилось, когда на вопрос: «Означало ли появление русского флота объявление войны Британии?» – представители командования заявили, что поход за деникинскими кораблями – их «личная инициатива». По сути, это была классическая «гибридная война» («застенчивая интервенция» – по определению историка М. Персица, глубоко исследовавшего этот эпизод), развивавшаяся по той же модели, что на Донбассе после «майдана». Несмотря на очевидность попыток создать самопровозглашенные советские республики – сначала Гилянскую, потом Хорасанскую, большевики упорно отрицали участие своих войск в военных событиях в Персии: возможно, кто-то воюет, но кто? Только добровольцы, отказавшиеся от советского гражданства”.
Итогом операции стало включение в Военно-морские силы РККА 23 кораблей и 4 гидросамолётов (также красные получили 50 артиллерийских орудий, 120 000 артиллерийских снарядов и массу другого имущества). В ходе операции погиб всего один десантник и около 10 было ранено.
Попутно, чтобы еще сильнее щелкнуть по носу англичан, Советы экспортировали революцию в Иран через своего агента Кучек-хана (все закончилось его смертью, однако республика продержалась с июня 1920 по сентябрь 1921 года). Итак, слово Данилкину:
“Агенты Коминтерна выходили из иранцев не лучше и не хуже прочих: часто их вербовали среди трудившихся в России гастарбайтеров; по возвращении из эмиграции, предполагалось, они смогут подтянуть к себе аборигенов, чтобы создать национальную компартию, которая и сможет взять на себя бремя управления страной, только что избавившейся от империалистов и собственных эксплуататоров. В Ташкенте из бойцов двух фронтов, Туркестанского и Кавказского, формируется Отдельный персидский интернациональный отряд. Ударной силой начавшегося-таки осенью «персидского похода» стала Волжско-Каспийская военная флотилия. Англичане восприняли ее появление в Энзели с крайним недоумением, которое только усугубилось, когда на вопрос: «Означало ли появление русского флота объявление войны Британии?» – представители командования заявили, что поход за деникинскими кораблями – их «личная инициатива». По сути, это была классическая «гибридная война» («застенчивая интервенция» – по определению историка М. Персица, глубоко исследовавшего этот эпизод), развивавшаяся по той же модели, что на Донбассе после «майдана». Несмотря на очевидность попыток создать самопровозглашенные советские республики – сначала Гилянскую, потом Хорасанскую, большевики упорно отрицали участие своих войск в военных событиях в Персии: возможно, кто-то воюет, но кто? Только добровольцы, отказавшиеся от советского гражданства”.
Фото, сделанное в 1928 году в Хайнрихсвальде (сегодня Славск Калининградской области) и отправленное по почте 18 августа 1928 года. На стене - плакат, зовущий на четвертый окружной съезд Союза красных фронтовиков, который традиционно проходил в Кёнигсберге в середине августа (второе фото как раз оттуда).
Крестиком отмечен 23-летний Бруно Редецки (Bruno Redetzky). Снимок был опубликован на Бильдархиве его сыном Фолькером Редецки, сбежавшим в конце войны вместе с матерью Метой из Восточной Пруссии в саксонский Фогтланд (родина Макса Гельца, кстати). В подписи к фото Фолькер сообщает, что его отец проживал на Фридрихштрассе (сейчас улица Советская) и погиб 16 января 1945 года. Обстоятельства гибели не указаны, но Хайнрихсвальде был занят Красной армией без боя 20 января 1945 года. Судя по другим снимкам из семейного архива Редецки, Бруно вряд ли был коммунистом (вероятно, плакат повесил кто-то из его товарищей, сочувствовавших КПГ). Работал он в нотариальной конторе, и к концу 1930-х его карьера пошла в гору.
Крестиком отмечен 23-летний Бруно Редецки (Bruno Redetzky). Снимок был опубликован на Бильдархиве его сыном Фолькером Редецки, сбежавшим в конце войны вместе с матерью Метой из Восточной Пруссии в саксонский Фогтланд (родина Макса Гельца, кстати). В подписи к фото Фолькер сообщает, что его отец проживал на Фридрихштрассе (сейчас улица Советская) и погиб 16 января 1945 года. Обстоятельства гибели не указаны, но Хайнрихсвальде был занят Красной армией без боя 20 января 1945 года. Судя по другим снимкам из семейного архива Редецки, Бруно вряд ли был коммунистом (вероятно, плакат повесил кто-то из его товарищей, сочувствовавших КПГ). Работал он в нотариальной конторе, и к концу 1930-х его карьера пошла в гору.
Красный Фронтовик
Фото, сделанное в 1928 году в Хайнрихсвальде (сегодня Славск Калининградской области) и отправленное по почте 18 августа 1928 года. На стене - плакат, зовущий на четвертый окружной съезд Союза красных фронтовиков, который традиционно проходил в Кёнигсберге…
Спасибо калининградским экспертам Максиму Попову и Денису Дунаевскому, благодаря которым удалось установить место построения кенигсбергских членов Союза красных фронтовиков во время четвертого окружного съезда в августе 1928 года. Это Троммельплатц. Практически ничего из застройки по периметру из-за войны не сохранилось. Сейчас на этом месте торговый центр "Европа" и памятник "Мать Россия".
Изначально Барабанная площадь (так переводится Троммельплатц) задумывалась как строевой плац для тренировки солдат первого и третьего батальонов 43-го пехотного полка, однако во времена Веймарской республики тут разрешалось устраивать построения и военизированным объединениям левой и правой оппозиции.
Изначально Барабанная площадь (так переводится Троммельплатц) задумывалась как строевой плац для тренировки солдат первого и третьего батальонов 43-го пехотного полка, однако во времена Веймарской республики тут разрешалось устраивать построения и военизированным объединениям левой и правой оппозиции.
Одеться на митинг, сходку или хотя бы уличную драку немецким красным фронтовикам нужно было так, чтобы не спутали с оппонентами. Судя по рекламе 1920-х, полная форма обходилась пролетариям недешево.
С конца августа 1924 года в Веймарской республике была введена рейхсмарка, которая заменила окончательно обесцененную бумажную марку. На 10 рентенпфеннигов к этому моменту можно было купить 3 яйца или 2 фунта картофеля, а батон хлеба стоил 35 рентенпфеннигов.
А теперь к ценам на форму:
🔺блуза (гимнастерка) - минимум 6 марок и 25 пфеннигов;
🔺фуражка с кожаным ремешком и целлулоидной вставкой - 2 м. 50 пф;
🔺бриджи - минимум 7 м.;
🔺кожаный ремень - 3 м.;
🔺женская ветровка - 8 м. 50 пф.
(и это еще без стоимости обуви, верхней одежды и партийной атрибутики).
С конца августа 1924 года в Веймарской республике была введена рейхсмарка, которая заменила окончательно обесцененную бумажную марку. На 10 рентенпфеннигов к этому моменту можно было купить 3 яйца или 2 фунта картофеля, а батон хлеба стоил 35 рентенпфеннигов.
А теперь к ценам на форму:
🔺блуза (гимнастерка) - минимум 6 марок и 25 пфеннигов;
🔺фуражка с кожаным ремешком и целлулоидной вставкой - 2 м. 50 пф;
🔺бриджи - минимум 7 м.;
🔺кожаный ремень - 3 м.;
🔺женская ветровка - 8 м. 50 пф.
(и это еще без стоимости обуви, верхней одежды и партийной атрибутики).
Алкоголь на войне – максимально скользкая и токсичная история. Однако сохранились рассказы на эту тему без ретуши даже у высокопоставленных военных. О том, как вино могло стать для 11-й гвардейской армии серьёзной проблемой во время штурма Кёнигсберга, в июле 1945 года рассказывал гвардии генерал-майор танковых войск Пётр Куликов:
«Мы боялись города и вообще не любили в городе задерживаться. Гвардейская хорошо воюет, но и хорошо выпивает. Мы сразу же 10-го вывели всю армию. Для этой операции еще характерно то, что ни один солдат и офицер ни одной бутылки вина не выпил, а война проходила в магазинах. Офицеры и солдаты расстреливали все бутылки, бочки. Мы сказали: "Товарищи, последняя операция, немцы работают, каждую бутылку откупоривают и травят".
Потом нас ругали: "Вот сволочи, нас обманули, а тыловики пьянствуют".
10-го начали потаскивать, и мы вывели. У нас ни одного человека не отравилось. В каждом доме, у каждой хозяйки имеется древесный спирт.
Моряки вошли уже после. Они вообще не воевали, но вошли с целью поживиться, так там сразу по 20-30 человек травилось. У нас пиво пили. На пивных заводах колоссальное количество пива захватили. Шампанское все пили. Для нас самих это было на удивление. [Когда] в январе наступали, из кармана торчит бутылка и сам навеселе, а тут никто не брал.
Пиллау провели тоже без всякой выпивки. Может быть, выпили 100 грамм, этого не заметишь, но там вина не было, а здесь вина колоссальные запасы были. Коммунисты и комсомольцы, все имели задачу: бежали к магазину, рвешь из автомата все, чтобы ни одной бутылки не оставалось, и офицеры тоже, и беспартийные этому подчинились.
А могла армия засесть, вина перепиться, потеря большая времени, людей, и мог противник восстановить положение. Этого не делали».
«Мы боялись города и вообще не любили в городе задерживаться. Гвардейская хорошо воюет, но и хорошо выпивает. Мы сразу же 10-го вывели всю армию. Для этой операции еще характерно то, что ни один солдат и офицер ни одной бутылки вина не выпил, а война проходила в магазинах. Офицеры и солдаты расстреливали все бутылки, бочки. Мы сказали: "Товарищи, последняя операция, немцы работают, каждую бутылку откупоривают и травят".
Потом нас ругали: "Вот сволочи, нас обманули, а тыловики пьянствуют".
10-го начали потаскивать, и мы вывели. У нас ни одного человека не отравилось. В каждом доме, у каждой хозяйки имеется древесный спирт.
Моряки вошли уже после. Они вообще не воевали, но вошли с целью поживиться, так там сразу по 20-30 человек травилось. У нас пиво пили. На пивных заводах колоссальное количество пива захватили. Шампанское все пили. Для нас самих это было на удивление. [Когда] в январе наступали, из кармана торчит бутылка и сам навеселе, а тут никто не брал.
Пиллау провели тоже без всякой выпивки. Может быть, выпили 100 грамм, этого не заметишь, но там вина не было, а здесь вина колоссальные запасы были. Коммунисты и комсомольцы, все имели задачу: бежали к магазину, рвешь из автомата все, чтобы ни одной бутылки не оставалось, и офицеры тоже, и беспартийные этому подчинились.
А могла армия засесть, вина перепиться, потеря большая времени, людей, и мог противник восстановить положение. Этого не делали».