Патриоты на Дворцовой площади в Петербурге. Август 1914 года. Кто-то даже встал на колени, приветствуя объявленное царем начало войны.

Надпись на плакате «У того, кто доверяет СДПГ, украли мозг».
Типичная агитация Союза красных фронтовиков и Компартии Германии конца 20-х годов. Причина агрессии очень простая. Социал-демократы находятся у власти в Веймарской республике, а один из лидеров правого крыла СДПГ, Густав Носке, сыграл ключевую роль в подавлении коммунистического движения после Ноябрьской революции (в том числе, в убийстве Розы Люксембург и Карла Либкнехта).

Анекдот из журнала «Смехач», напечатанного к 10-летию Октябрьской революции.

Андрей Шкуро (настоящая фамилия Шкура, в ноябре 1917 года он подавал в правительство прошение о смене фамилии на «Шкуранский») в Гражданскую войну занял сторону белых, в 1920 году из-за ряда военных неудач был уволен из армии бароном Врангелем, эмигрировал в Сербию, потом во Францию, потом в Германию. Там он действительно работал цирковым наездником.

Во время Второй мировой войны вместе с атаманом Красновым сотрудничал с нацистами. Специальным указом Гиммлера в 1944 году группенфюрер Шкуро командовал резервом казачьих войск при Главном штабе войск СС. В 1945 году был выдан англичанами советским властям.

В СССР был приговорён к смертной казни. Повешен в Москве.

Если честно, не читал «Конармию» Бабеля, но после рецензии Буденного (статья «Бабизм Бабеля из "Красной нови"», опубликованная в № 3 журнала "Октябрь" в 1924 году), в которой он назвал писателя «дегенератом от литературы», почитать придется. Интересно даже, что так задело командующего Первой конной.

«Гражданин Бабель рассказывает нам про Конную Армию бабьи сплетни, роется в бабьем барахле-белье, с ужасом по-бабьи рассказывает о том, что голодный красноармеец где-то взял буханку хлеба и курицу; выдумывает небылицы, обливает грязью лучших командиров-коммунистов, фантазирует и просто лжет».

С 1939 (в 1940 году писатель был расстрелян) по 1955 год имя Бабеля было изъято из советской литературы.

В продолжение предыдущего поста…

Статья Буденного против Бабеля, по мнению историка Юрия Парсамова, во-первых, не была статьей Буденного, во-вторых, ее целью был вовсе не писатель Исаак Бабель, а Лев Троцкий. Все дело в том, что после смерти Ленина в январе 1924 года началась борьба за власть, лидером в которой, как изначально казалось, был Троцкий. В это время он одновременно руководил Реввоенсоветом, являлся нарком по военным и морским делам, а также был авторитетом в литературной среде. Удар по Бабелю был прямым ударом по редактору «Красной Нови» Александру Воронскому, примкнувшему еще в 1923 году к левой оппозиции, то есть к Троцкому.

Как предполагает Парсамов, интригу целиком и полностью придумал Сталин. В нее он втянул редакцию журнала «Октябрь» (в нем была напечатана статья Буденного), которая с 1923 начала вражду с редакцией «Красной нови». Также в подготовке статьи поучаствовал Клим Ворошилов, лично ненавидевший Троцкого еще со времен Гражданской войны и имевший отношение к Первой Конной. Он уже понимал, что быстро построит карьеру через Сталина.

Получается, что статья Буденного била по Троцкому еще и в плане его авторитета в РККА, так как «автор» обвинял «Красную Новь» в том, что она намеренно очерняет и унижает армию. Понятно, что написать что-то приличное ни Ворошилов, ни Буденный сами не могли, поэтому они привлекли к делу своих людей. Но об этом ссылка ниже.

И еще одно продолжение…
Подлинные авторы статьи Буденного против Бабеля – Сергей Орловский и Александр Тарасов-Родионов. Что характерно, оба писателя сталинские репрессии не пережили.

Собаки-пулеметчики, голубь-почтарь и прочие друзья и помощники красноармейца
Журнал «Чиж» (1933 год)

Эта заметка из советского журнала «Чудак» за февраль 1929 года была названа «необоснованной и оскорбительной». За нее Главлит (Главное управление по делам литературы и издательств) даже получил выговор.

Есть версия (ее не первый десяток лет разрабатывают польские историки), что Тадеуш Кобылянский, служивший с 1924 по 1928 год в чине майора в военном атташате в Москве в качестве сотрудника 2-го отдела польского Генштаба, сотрудничал с ОГПУ. Согласно этой версии, Кобылянский пошел на сотрудничество, так как был картежником, кутилой и спекулянтом, из-за чего постоянно нуждался в деньгах. Собственно, история о спекуляции презервативами в Москве вполне укладывается в этот образ.

О мощных спектаклях в раннем СССР. Отрывок из книги Юрия Анненкова «Дневник моих встреч»:

«Еще одно воспоминание, о котором я не могу умолчать, связано с постановкой пьесы С.Третьякова, перекроившего пьесу М.Мартине «Ночь», получившую новое название — «Земля дыбом».

Я уже забыл, была ли то премьера этого спектакля (4 марта 1923 года) или одно из очередных ее представлений. Зал был переполнен. Недалеко от меня, в одной из лож, в компании с несколькими красными командирами сидел в военной форме наркомвоен и председатель Реввоенсовета республики Л.Д.Троцкий, с большим вниманием следивший за сценическим действием.

Как всегда, в мейерхольдовской постановке было много интересных находок. Темой пьесы была гражданская война, гибель царизма, разгром белой армии. На экране, введенном в конструктивистские декорации Л.Поповой, появлялись политические лозунги. Когда на нем зрители прочли, что «спектакль посвящается народному военному комиссару Льву Давидовичу Троцкому», то все встали, и за аплодисментами последовало пение «Интернационала». Троцкий тоже выслушал все это стоя. Дальше сквозь зрительный зал проезжали на сцену настоящие броневики, мотоциклетки, грузовики, тоже вызывавшие аплодисменты и восклицания: «Слава Красной армии! Вперед к пролетарской диктатуре!» и т. п.

Во время одного из действий, случайно обернувшись к ложе Троцкого, я увидел, что его больше там не было. Я подумал, что спектакль ему, может быть, не пришелся по вкусу, и что он незаметно ушел из театра. Но через две-три минуты Троцкий неожиданно появился на сцене и среди очень картинно расступившихся актеров произнес короткую, но уместную по ходу действия речь, посвященную пятилетию основания Красной армии. После бурной овации действие продолжало развиваться на сцене самым естественным образом, и Троцкий снова вернулся в свою ложу.»

Сатирическая инфографика из журнала Чудак (№8) за февраль 1929 года. Интересно, что Польша тут зовется «одной из дружественных соседних с нами стран».

После Советско-польской войны 1919—1921 годов, в которой ни одна из сторон не добилась поставленных целей, отношения между двумя странами оставались напряжёнными, поэтому в советской прессе польские военные часто становились объектом насмешек.

Также 1929 год стал годом начала обличительной кампании против ряда польских коммунистов, проживавших в СССР и занимавших различные партийные и военные посты. Часто они обвинялись в принадлежности к так называемой Польской организации войсковой. Первые аресты по этим обвинениям начались уже в 1933 году.

Один из последних антифашистских плакатов немецких пионеров (довоенных, конечно), напечатанный к 12-й международной детской неделе в 1932 году. Текст над трубачом: «Борись вместе с нами против голода, фашизма и войны».

Еще одно воспоминание Юрия Анненкова об одной из масштабных театральных постановок с участием красноармейцев и военной техники. На этот раз речь идет о спектакле «Взятие Зимнего дворца», поставленном 25 октября 1920 года прямо на Дворцовой площади (тогда она была переименована в площадь Урицкого):

«Ввиду необозримых размеров постановки режиссура была коллективная: главный режиссер — Евреинов, затем — Кугель, Петров, Державин и я. Я был также автором декораций и костюмов. Сделанные мною декоративные сооружения были во всю ширину площади Зимнего дворца, доходили до третьего этажа Главного штаба и состояли из двух гигантских платформ («белая» и «красная»), соединенных крутым мостом. Действующих лиц было около 8000 человек. Но кроме действующих лиц в спектакле принимали участие подлинные танки, подлинные пулеметы и, наконец, знаменитый крейсер «Аврора», который, причалив к набережной вблизи Зимнего дворца, должен был по сигналу из нашей режиссерской будки сделать три «исторических» холостых залпа. Сигнальная будка, в которой мы разместились, была построена на пьедестале Александровской колонны, со всеми необходимыми электрическими кнопками и телефонными аппаратами. Действующие лица были разделены на самостоятельные группы, и таким образом каждые сто человек имели своего «ответственного», который, подчиняясь нашим сигналам, вызывал те или другие движения, крики или пение своей группы.»

Видеофрагменты спектакля Николая Евреинова «Взятие Зимнего дворца». Интересная деталь из того же Анненкова:

«Когда в спектакле дошла очередь до выстрелов «Авроры», заведующий сигнализацией нажал соответствующую кнопку. Раздался залп. Потом — другой и третий. Снова нажали кнопку, чтобы остановить выстрелы, но пальба продолжалась: пять, восемь, десять… В отчаянии мы все тыкали пальцем в кнопку, но скоро поняли, что электрический ток, соединявший нас с крейсером, был прерван. Канонада была неудержима. Гуго Варлих, управлявший в нашем зрелище оркестром, который должен был «грянуть» победную музыку сразу же после третьего выстрела, безнадежно кричал нам в телефонную трубку:
— Когда же? Когда же?! Когда же?!
— Может быть, никогда! — произнес Евреинов и расхохотался.»

Москва, 1931 год. Карикатурная скульптура в Парке Горького.
Надпись на плакате: «Кто будет кричать «да здравствует Москва», тот будет повешен!»
Фото Брэнсона Деку

Плакат Дмитрия Моора «Рождество – праздник богачей» (1921 год)

На плакате в нижнем ярусе - доцоевская звезда по имени Солнце (она же – социализм). Вообще художники ранних Советов часто прибегали в своих работах к околорелигиозным тематикам, выворачивая их наизнанку.

Отрывок из стихотворения Н. Орлова, размещенного на плакате:

Девятнадцать веков — могила!..
Старый мир порастает быльем, —
Звезду Вифлеема затмила
Звезда над Кремлем!

В общем, с наступающим)

#воскресное_кино

В 60-е вышла масса отличных фильмов о революции и Гражданской войне в России. На этом фоне выделяется «Оптимистическая трагедия» Самсона Самсонова, посвящённая женщине-комиссару, оказавшейся на анархическом корабле.

Да, фраза «Ну, кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?», ставшая крылатой, отсюда. Главная героиня произносит её после неудачной попытки изнасилования.

Прообразом комиссарши, как утверждают критики, стали сразу две женщины: Лариса Рейснер (была комиссаром Морского Генерального штаба, разведчицей в тылу у белых, членом боевого экипажа Волжской флотилии) и Евгения Бош (профессиональная революционерка с огромным опытом подполья).

Военкор Всеволод Вишневский писал о Ларисе Рейснер: «Лариса Рейснер. Петербургская культура, ум, красота, грация... Когда она пришла к нам, матросам, мы ей сразу устроили проверку: посадили на моторный катер-истребитель и попёрли под пулемётно-кинжальную батарею. Даём полный ход, истребитель идёт, мы наблюдаем за «бабой». Она сидит. Даём поворот, она: «Почему поворачиваете? Рано, надо ещё вперёд». И сразу этим «покрыла»...

Тот же Вишневский – о Евгении Бош: «Она под Харьковом остановила эшелон матросов-анархистов, которые не выдержали огня и бежали. Очень сдержанная, у нее манеры старой интеллигентки. Она всегда чрезвычайно вежлива. Подошла, вынула револьвер и сказала: «Пожалуйста, идите назад, я вас очень прошу». Анархисты совершенно «опупели». Она сама повела их назад. Ей говорят: «Смотри, «дзыга». Она: «Что значит «дзыга»?» – «Снаряд». – «Ага, хорошо».

И еще, фильм хорош не только в нашем понимании. На XVI Каннском кинофестивале 1963 года он был удостоен приза «За лучшее воплощение революционной эпопеи».

Добрался до «Конармии». В рассказе «Учение о тачанке» Исаак Бабель говорит, что появление тачанки стало рождением новой военной стратегии, повсеместно применявшейся в годы Гражданской войны. Наибольшего успеха в использовании повозок с пулеметами добился Нестор Махно:

«Поповская, заседательская ординарнейшая бричка по капризу гражданской распри вошла в случай, сделалась грозным и подвижным боевым средством, создала новую стратегию и новую тактику, исказила привычное лицо войны, родила героев и гениев от тачанки. Таков Махно, сделавший тачанку осью своей таинственной и лукавой стратегии, упразднивший пехоту, артиллерию и даже конницу и взамен этих неуклюжих громад привинтивший к бричкам триста пулеметов. Таков Махно, многообразный, как природа. Возы с сеном, построившись в боевом порядке, овладевают городами. Свадебный кортеж, подъезжая к волостному исполкому, открывает сосредоточенный огонь, и чахлый попик, развеяв над собою черное знамя анархии, требует от властей выдачи буржуев, выдачи пролетариев, вина и музыки».

Или вот еще о тачанке, но уже в РККА. Тут даже что-то вроде классификации:

«У нас, в регулярной коннице Буденного, тачанка не властвует столь исключительно. Однако все наши пулеметные команды разъезжают только на бричках. Казачья выдумка различает два вида тачанок: колонистскую и заседательскую. Да это и не выдумка, а разделение, истинно существующее.

На заседательских бричках, на этих расхлябанных, без любви и изобретательности сделанных возках, тряслось по кубанским пшеничным степям убогое красноносое чиновничество, невыспавшаяся кучка людей, спешивших на вскрытия и на следствия, а колонистские тачанки пришли к нам из самарских и уральских, приволжских урочищ, из тучных немецких колоний. На дубовых просторных спинках колонистской тачанки рассыпана домовитая живопись — пухлые гирлянды розовых немецких цветов. Крепкие днища окованы железом. Ход поставлен на незабываемые рессоры. Жар многих поколений чувствую я в этих рессорах, бьющихся теперь по развороченному волынскому шляху».