В дневниках Исаака Бабеля есть очень интересный портрет Семена Тимошенко (того самого, который в 1940-м прорвет линию Маннергейма и возьмет Выборг, а потом сменит Ворошилова на посту наркома обороны) образца лета 1920 года:
«Начдив Тимошенко в штабе. Колоритная фигура. Колосс, красные полукожаные штаны, красная фуражка, строен, из взводных, был пулеметчиком, артиллерийский прапорщик в прошлом». «Электризует казаков, буденновец, с ним ехать на позиции, или поляки убьют или он убьет».
Мода на красные штаны и фуражки распространилась во время Гражданской войны и Польской кампании повсеместно. Краскомы в этот период плевать хотели на то, что становились отличными мишенями для вражеских стрелков.
На втором фото начдив 4-й кавалерийской дивизии Тимошенко крайний слева (октябрь 1920 года).
«Начдив Тимошенко в штабе. Колоритная фигура. Колосс, красные полукожаные штаны, красная фуражка, строен, из взводных, был пулеметчиком, артиллерийский прапорщик в прошлом». «Электризует казаков, буденновец, с ним ехать на позиции, или поляки убьют или он убьет».
Мода на красные штаны и фуражки распространилась во время Гражданской войны и Польской кампании повсеместно. Краскомы в этот период плевать хотели на то, что становились отличными мишенями для вражеских стрелков.
На втором фото начдив 4-й кавалерийской дивизии Тимошенко крайний слева (октябрь 1920 года).
4 сентября 1942 года в газете Западного фронта «Красноармейская правда» началась публикация первых глав поэмы Александра Твардовского «Василий Теркин». На фото репродукция картины Юрия Непринцева «Отдых после боя», которая висит сейчас в зале ожидания железнодорожного вокзала в Смоленске. В центре – Василий Теркин, скручивающий «козью ножку».
«Голубую чашку» Гайдара читал еще в детстве, когда, конечно, не мог уловить всех деталей рассказа. Написан он был в середине 30-х, а потому весь текст пропитан предчувствием скорой войны (главный герой со своей дочкой становятся свидетелями учений, которые оба сперва принимают за реальные боевые действия), есть там и история немецкого коммуниста, сбежавшего из нацистской Германии в СССР. Кроме того, вокруг антисемитской выходки одного из подмосковных мальчишек Гайдар сконструировал воспитательную историю (напомню, что рассказ был напечатан в 1936 году в журнале «Пионер»). Пересказывать этот эпизод долго, поэтому приведу его целиком:
«—Есть в Германии город Дрезден,— спокойно сказал Пашка,— и вот из этого города убежал от фашистов один рабочий, еврей. Убежал и приехал к нам. А с ним девчонка приехала, Берта. Сам он теперь на этой мельнице работает, а Берта с нами играет. Только сейчас она в деревню за молоком побежала. Так вот, играем мы позавчера в чижа: я, Берта, этот человек, Санька, и ещё один из посёлка. Берта бьёт палкой в чижа и попадает нечаянно этому самому Саньке по затылку, что ли…
— Прямо по макушке стукнула, — сказал Санька из-за телеги. — У меня голова загудела, а она ещё смеётся.
— Ну вот, — продолжал Пашка,— стукнула она этого Саньку чижом по макушке. Он сначала на неё с кулаками, а потом ничего. Приложил лопух к голове — и опять с нами играет. Только стал он после этого невозможно жулить. Возьмёт нашагнет лишний шаг, да и метит чижом прямо на кон.
— Врёшь, врёшь! — выскочил из-за телеги Санька. — Это твоя собака мордой ткнула, вот он, чиж, и подкатился.
— А ты не с собакой играешь, а с нами. Взял бы да и положил чижа на место. Ну вот. Метнул он чижа, а Берта как хватит палкой, так этот чиж прямо на другой конец поля, в крапиву, перелетел. Нам смешно, а Санька злится. Понятно, бежать ему за чижом в крапиву неохота… Перелез через забор и орёт оттуда: «Дура, жидовка! Чтоб ты в свою Германию обратно провалилась!» А Берта дуру по-русски уже хорошо понимает, а жидовку ещё не понимает никак. Подходит она ко мне и спрашивает: «Это что такое жидовка?» А мне и сказать совестно. Я кричу: «Замолчи, Санька!» А он нарочно всё громче и громче кричит. Я — за ним через забор. Он — в кусты. Так и скрылся. Вернулся я — гляжу: палка валяется на траве, а Берта сидит в углу на брёвнах. Я зову: «Берта!» Она не отвечает. Подошёл я — вижу: на глазах у неё слёзы. Значит, сама догадалась. Поднял я тогда с земли камень, сунул в карман и думаю: «Ну, погоди, проклятый Санька! Это тебе не Германия. С твоим-то фашизмом мы и сами справимся!»
Посмотрели мы на Саньку и подумали: «Ну, брат, плохая у тебя история. Даже слушать противно. А мы-то ещё собирались за тебя заступиться».»
«—Есть в Германии город Дрезден,— спокойно сказал Пашка,— и вот из этого города убежал от фашистов один рабочий, еврей. Убежал и приехал к нам. А с ним девчонка приехала, Берта. Сам он теперь на этой мельнице работает, а Берта с нами играет. Только сейчас она в деревню за молоком побежала. Так вот, играем мы позавчера в чижа: я, Берта, этот человек, Санька, и ещё один из посёлка. Берта бьёт палкой в чижа и попадает нечаянно этому самому Саньке по затылку, что ли…
— Прямо по макушке стукнула, — сказал Санька из-за телеги. — У меня голова загудела, а она ещё смеётся.
— Ну вот, — продолжал Пашка,— стукнула она этого Саньку чижом по макушке. Он сначала на неё с кулаками, а потом ничего. Приложил лопух к голове — и опять с нами играет. Только стал он после этого невозможно жулить. Возьмёт нашагнет лишний шаг, да и метит чижом прямо на кон.
— Врёшь, врёшь! — выскочил из-за телеги Санька. — Это твоя собака мордой ткнула, вот он, чиж, и подкатился.
— А ты не с собакой играешь, а с нами. Взял бы да и положил чижа на место. Ну вот. Метнул он чижа, а Берта как хватит палкой, так этот чиж прямо на другой конец поля, в крапиву, перелетел. Нам смешно, а Санька злится. Понятно, бежать ему за чижом в крапиву неохота… Перелез через забор и орёт оттуда: «Дура, жидовка! Чтоб ты в свою Германию обратно провалилась!» А Берта дуру по-русски уже хорошо понимает, а жидовку ещё не понимает никак. Подходит она ко мне и спрашивает: «Это что такое жидовка?» А мне и сказать совестно. Я кричу: «Замолчи, Санька!» А он нарочно всё громче и громче кричит. Я — за ним через забор. Он — в кусты. Так и скрылся. Вернулся я — гляжу: палка валяется на траве, а Берта сидит в углу на брёвнах. Я зову: «Берта!» Она не отвечает. Подошёл я — вижу: на глазах у неё слёзы. Значит, сама догадалась. Поднял я тогда с земли камень, сунул в карман и думаю: «Ну, погоди, проклятый Санька! Это тебе не Германия. С твоим-то фашизмом мы и сами справимся!»
Посмотрели мы на Саньку и подумали: «Ну, брат, плохая у тебя история. Даже слушать противно. А мы-то ещё собирались за тебя заступиться».»
Анекдоты о советских лидерах, как известно, иногда становились частью обвинения по статье 58-10 Уголовного кодекса РСФСР (Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений). По этой статье 30 октября 1937 года был осужден красноармеец 191-го артполка Исаак Шойхет. А вот и сам анекдот:
«— Почему Сталин в сапогах ходит, а Ленин в ботинках ходил?
— Почему?
— Потому что Сталин идёт прямо, несмотря на трудности, а Ленин трудности обходил».
Интересно, что просидел Шойхет за этот анекдот совсем недолго. 28 марта 1939 года дело было прекращено, а на следующий день его выпустили из Сретенской тюрьмы города Москвы.
Кстати, на большинстве совместных фотографий (и картин) Ленин действительно в ботинках, а Сталин - в сапогах.
«— Почему Сталин в сапогах ходит, а Ленин в ботинках ходил?
— Почему?
— Потому что Сталин идёт прямо, несмотря на трудности, а Ленин трудности обходил».
Интересно, что просидел Шойхет за этот анекдот совсем недолго. 28 марта 1939 года дело было прекращено, а на следующий день его выпустили из Сретенской тюрьмы города Москвы.
Кстати, на большинстве совместных фотографий (и картин) Ленин действительно в ботинках, а Сталин - в сапогах.
Эту картину нарисовал учитель труда и рисования Красносельской школы (Неманский район Калининградской области) Антип Васильевич Давыдов (он на фото в шляпе). На эшелон, в котором Антип во время Великой Отечественной войны направлялся на фронт, внезапно налетела вражеская авиация, и красноармейцу Давыдову осколком авиабомбы оторвало пятку. До передовой он так и не добрался, но страдал хромотой всю оставшуюся жизнь. В конце войны в Красную армию был призван младший брат Антипа Максим (на групповом фото он стоит справа). После войны семья Давыдовых перебралась в бывшую Восточную Пруссию и поселилась в Славском районе. Максим устроился на насосную станцию, которая располагалась между поселками Гастеллово и Большаково. В лодке на картине именно Максим.
В минувшие выходные пополнил коллекцию еще одним обломышем значка, выпущенного в честь окружного съезда кёнигсбергского отделения Союза красных фронтовиков (Roter Frontkämpferbund). Судя по накопившимся экземплярам и имеющейся открытке с жуткой ретушью, можно предположить, что первый значок был выпущен ко второму съезду RFB в Кёнигсберге, который состоялся 15 августа 1926 года. Через год, чтобы не тратить деньги на выпуск новой штамповки, у значков из оставшегося тиража отрезалась нижняя часть, где были указаны дата и название города. При этом, слева от трубача выбивалась новая дата – 1927 год. Ну, а еще через год знак просто ломался пополам, и на нем оставались лишь слово «Gautreffen» и вертикальная надпись «Rot Front» (оговорюсь, что это всего лишь моя версия).
7 сентября 1926 года в еженедельной газете «Кино» вышла заметка киноведа Григория Болтянского, в которой он обратил внимание на важность кинофрагмента с Лениным, записанного через полтора месяца после покушения на него Фанни Каплан. По ссылке на 33-й секунде второй минуты ролика действительно можно увидеть, как Ильич, шутя, демонстрирует Бонч-Бруевичу место ранения в левую руку. Сам Бонч-Бруевич показывает, что первая пуля попала Ленину в шею под челюстью. Это было самое опасное ранение, кровь от него попала в легкое. Съемки проходили у кремлевской Царь-пушки в середине октября 1918 года.
Отрывок из репортажа футуриста Сергея Третьякова, опубликованного в журнале «Смена» за сентябрь 1932 года. Третьяков был лично знаком со многими левыми деятелями культуры Германии (с Пискатором, Брехтом, Эйслером), а потому стал кем-то вроде переводчика смыслов и идей западных товарищей в СССР. В этом эпизоде он, например, объясняет, что за дудки такие у немецких работников Электрозавода.
К слову, фото оркестра германских рабочих московского Электрозавода было также опубликовано в журнале «Пролетарское фото» за декабрь 1932 года.
К слову, фото оркестра германских рабочих московского Электрозавода было также опубликовано в журнале «Пролетарское фото» за декабрь 1932 года.
Стихотворение о том, как комсомолец подавляет чувство ревности к африканцу, идущему под руку с девушкой, в которую он влюблен. Было опубликовано в сентябрьском журнале «Смена» за 1932 год.
Напомню, что именно в 1932 году в СССР развернулась широкомасштабная протестная кампания против приговора девяти чернокожим юношам из Скоттсборо (они на фото). Их обвинили в изнасилованиях белых американок, которых они не совершали (самому младшему из обвиняемых было 13 лет). Весной 1931 года суд штата Алабама приговорил всех их к смертной казни, однако из-за международных протестов слушания несколько раз переносились. Вскоре и смертный приговор был отменен, однако обвинения были сняты только с четверых парней, остальные пятеро получили сроки вплоть до пожизненного заключения. В настоящее время дело признано судебной ошибкой, и трое умерших в тюрьме афроамериканцев были оправданы лишь в 2013 году.
Напомню, что именно в 1932 году в СССР развернулась широкомасштабная протестная кампания против приговора девяти чернокожим юношам из Скоттсборо (они на фото). Их обвинили в изнасилованиях белых американок, которых они не совершали (самому младшему из обвиняемых было 13 лет). Весной 1931 года суд штата Алабама приговорил всех их к смертной казни, однако из-за международных протестов слушания несколько раз переносились. Вскоре и смертный приговор был отменен, однако обвинения были сняты только с четверых парней, остальные пятеро получили сроки вплоть до пожизненного заключения. В настоящее время дело признано судебной ошибкой, и трое умерших в тюрьме афроамериканцев были оправданы лишь в 2013 году.
Во время взятия Берлина и его пригородов весной 1945-го в немецкой столице все вставало с ног на голову. Те, кого больше десятка лет нацисты гнобили, стали поднимать голову. Выяснилось, что немецкие антифашисты все это время прятали по чердакам и подвалам реликвии, связанные с Советским Союзом. Ниже приведен отрывок из донесения начальника политического отдела 2-й гвардейской танковой армии гвардии полковника Литвяка начальнику Политического Управления 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту Галаджеву:
«22 апреля в 21:00 в р-не кондитерской фабрики пригорода Берлина Вейсензее на КП командира 19-й механизированной бригады явилась группа немцев в числе 7 человек, одетых в гражданскую одежду. Они принесли с собой Красное знамя с надписью на русском языке, которое якобы было преподнесено физкультурниками гор. Москвы рабочим-физкультурникам гор. Берлина в 1932 г. во время Берлинской всемирной спартакиады.
Знамя принесли:
Средки Игильд, 1917 г. рождения, электросварщик по профессии;
Галеруд Макс, 1900 г. рождения, строитель;
Эцхольц Лос, 1921 г. рождения, портниха;
Средки Кевда, 1917 г. рождения, машинистка;
Ветерлис Ганс, 1916 г. рождения, столяр;
Эльцгольц Пауль, 1922 г. рождения, кондитер;
Берлрман Гертруда, 1918 г. рождения, безработная.
Эти немцы заявили, что при гитлеровском режиме они подвергались преследованию как антифашисты, сидели в тюрьмах и с приближением Красной Армии к Берлину усилили свою активность: 16 апреля отпечатали на множительном аппарате 25 тыс. листовок и распространили их среди жителей города (листовки на немецком языке прилагаю).
[…]
Отмечается много случаев, когда в занятых нашими войсками немецких городах и в самом Берлине немцы из гражданского населения предъявляют членские билеты коммунистической партии Германии, а отдельные из них обращаются к нашим офицерам с просьбой разрешить им организацию коммунистических ячеек и дать разрешение на это. Экземпляр такого билета, изъятого при предъявлении в местечке Бланкебурге, направляю Вам».
«22 апреля в 21:00 в р-не кондитерской фабрики пригорода Берлина Вейсензее на КП командира 19-й механизированной бригады явилась группа немцев в числе 7 человек, одетых в гражданскую одежду. Они принесли с собой Красное знамя с надписью на русском языке, которое якобы было преподнесено физкультурниками гор. Москвы рабочим-физкультурникам гор. Берлина в 1932 г. во время Берлинской всемирной спартакиады.
Знамя принесли:
Средки Игильд, 1917 г. рождения, электросварщик по профессии;
Галеруд Макс, 1900 г. рождения, строитель;
Эцхольц Лос, 1921 г. рождения, портниха;
Средки Кевда, 1917 г. рождения, машинистка;
Ветерлис Ганс, 1916 г. рождения, столяр;
Эльцгольц Пауль, 1922 г. рождения, кондитер;
Берлрман Гертруда, 1918 г. рождения, безработная.
Эти немцы заявили, что при гитлеровском режиме они подвергались преследованию как антифашисты, сидели в тюрьмах и с приближением Красной Армии к Берлину усилили свою активность: 16 апреля отпечатали на множительном аппарате 25 тыс. листовок и распространили их среди жителей города (листовки на немецком языке прилагаю).
[…]
Отмечается много случаев, когда в занятых нашими войсками немецких городах и в самом Берлине немцы из гражданского населения предъявляют членские билеты коммунистической партии Германии, а отдельные из них обращаются к нашим офицерам с просьбой разрешить им организацию коммунистических ячеек и дать разрешение на это. Экземпляр такого билета, изъятого при предъявлении в местечке Бланкебурге, направляю Вам».
Хороший пример приспособления под общественные нужды церковного здания - Георгиевский собор в Гусь-Хрустальном. В 20-х годах храм был перестроен под клуб-театр (второе фото – из книги Николая Лухманова «Архитектура клуба», вышедшей в 1930 году), а в 1983 году в здании разместился Музей хрусталя, который работает там и сегодня. Однако РПЦ уже не раз предпринимала попытки выселить музей на улицу. Как утверждают сотрудники, куда денется коллекция, священников не интересует. В июле 2019 года они даже провели службу прямо среди стеклянных витрин и экспонатов.