О неидеальном состоянии вооружения Красной Армии накануне Великой Отечественной войны можно также судить по любопытной дневниковой записи сотрудника «Правды» Лазаря Бронтмана (более известен под газетным псевдонимом Лев Огнев), сделанной в середине февраля 1939 года:
«Вспоминается одна встреча с Ворошиловым. Я был на заводе № 1, когда неожиданно приехал Клим Ефремович. Он пошел по цехам. Я с ним. Ворошилов внимательно осматривал самолеты, примерялся, спрашивал — удобно ли сидеть в задней кабине, удобно ли стрелять, выяснилось, что неудобно. Директор завода решил показать работу бомбосбрасывателей. Залез в кабину, крутанул, бомбы не сбросились. Ворошилов засмеялся».
О дальнейшей судьбе директора Бронтман умалчивает. Что касается продукции завода №1, то до войны он выпускал самолеты И-15 бис, И-153, ББ-22, МиГ-3. Описанный казус мог случиться с бомбардировщиком ББ-22 (на фото), проходившим на тот момент испытания.
«Вспоминается одна встреча с Ворошиловым. Я был на заводе № 1, когда неожиданно приехал Клим Ефремович. Он пошел по цехам. Я с ним. Ворошилов внимательно осматривал самолеты, примерялся, спрашивал — удобно ли сидеть в задней кабине, удобно ли стрелять, выяснилось, что неудобно. Директор завода решил показать работу бомбосбрасывателей. Залез в кабину, крутанул, бомбы не сбросились. Ворошилов засмеялся».
О дальнейшей судьбе директора Бронтман умалчивает. Что касается продукции завода №1, то до войны он выпускал самолеты И-15 бис, И-153, ББ-22, МиГ-3. Описанный казус мог случиться с бомбардировщиком ББ-22 (на фото), проходившим на тот момент испытания.
Канал «Германология» — все, что вы хотели знать о современной немецкой политике. Новости и события, факты и документы, анализ и синтез. С картинками.
Рекомендую: @germanologia
Рекомендую: @germanologia
Путаница с празднованием 23 февраля и 8 марта будет вечной. Дело в том, что 8 марта – это и есть 23 февраля (вспомним про «старый» и «новый» стиль). К тому же, в России Международный женский день, ставший первым шагом к свержению Николая II (именно 23 февраля 1917 года в Петрограде началась женская демонстрация, плавно перетекшая в Февральскую революцию), был связан пусть и не с Красной, но с армией - демонстрантки требовали увеличить продуктовый паек семьям военнослужащих (внимание на фото). Для понимания – цитата из автобиографии большевика Федора Раскольникова «Кронштадт и Питер в 1917 году»:
— Сегодня женский день, — промелькнуло у меня в голове утром 23 февраля. — Будет ли что-нибудь на улице?» Как оказалось, «женскому дню» суждено было стать первым днем революции. Женщины-работницы, выведенные из себя тяжелыми условиями жизни, терзаемые муками голода, вышли на улицу, требуя «хлеба, свободы, мира».
— Сегодня женский день, — промелькнуло у меня в голове утром 23 февраля. — Будет ли что-нибудь на улице?» Как оказалось, «женскому дню» суждено было стать первым днем революции. Женщины-работницы, выведенные из себя тяжелыми условиями жизни, терзаемые муками голода, вышли на улицу, требуя «хлеба, свободы, мира».
И еще одна путаница, связанная с сегодняшним праздником:
Да, запись добровольцев в Красную Армию началась 23 февраля 1918 года, на следующий день после подписания Лениным воззвания «Социалистическое отечество в опасности!» (из-за нарушения немцами перемирия и стремительного наступления на Москву). Однако декрет о создании рабоче-крестьянской Красной армии был принят Советом народных комиссаров 28 января.
Через год началась типичная отечественная волокита: 10 января 1919 года председатель Высшей военной инспекции РККА Николай Подвойский предложил отметить годовщину создания Красной Армии, как и полагается, 28 января. Инициативу сначала не поддержали (все-таки разгар Гражданской войны – не время для праздников), потом передумали и решили совместить с благотворительной акцией, приуроченной ко Дню красного подарка - 17 февраля. Но 17 февраля выпало на понедельник, и оба праздника перенесли на ближайшее воскресенье — 23 февраля.
Как бы то ни было, праздник все равно хороший.
Да, запись добровольцев в Красную Армию началась 23 февраля 1918 года, на следующий день после подписания Лениным воззвания «Социалистическое отечество в опасности!» (из-за нарушения немцами перемирия и стремительного наступления на Москву). Однако декрет о создании рабоче-крестьянской Красной армии был принят Советом народных комиссаров 28 января.
Через год началась типичная отечественная волокита: 10 января 1919 года председатель Высшей военной инспекции РККА Николай Подвойский предложил отметить годовщину создания Красной Армии, как и полагается, 28 января. Инициативу сначала не поддержали (все-таки разгар Гражданской войны – не время для праздников), потом передумали и решили совместить с благотворительной акцией, приуроченной ко Дню красного подарка - 17 февраля. Но 17 февраля выпало на понедельник, и оба праздника перенесли на ближайшее воскресенье — 23 февраля.
Как бы то ни было, праздник все равно хороший.
Сегодня исполняется 98 лет немецкому антифашисту Морицу Мебелю. Он, хоть и живет в Берлине, но имеет полное право праздновать одновременно и свой день рождения, и День Красной Армии. 14 октября 1941 года Мебель добровольно ушел на фронт. Вот как она сам об этом вспоминает:
- Немецко-фашистские соединения сумели прорвать нашу оборону у Можайска и продвигались в сторону Москвы. Столица Советского Союза оказалась в смертельной опасности. Я сразу поехал в свой институт. На двери комитета комсомола была записка: «Прошу явиться в райком городской секции». Там я узнал, что для защиты Москвы во всех районах формируются коммунистические батальоны добровольцев. Я записался в один из списков, и моя семья одобрила это решение. В то время я был 18-летним студентом и переехал с родителями из Эрфурта в Москву в 1932 году.
На первом фото, сделанном в Дрездене в 1945 году, Мебель слева. Второе – из его личного дела. Далее фрагменты наградных документов к орденам Красной звезды и Отечественной войны 2-й степени
- Немецко-фашистские соединения сумели прорвать нашу оборону у Можайска и продвигались в сторону Москвы. Столица Советского Союза оказалась в смертельной опасности. Я сразу поехал в свой институт. На двери комитета комсомола была записка: «Прошу явиться в райком городской секции». Там я узнал, что для защиты Москвы во всех районах формируются коммунистические батальоны добровольцев. Я записался в один из списков, и моя семья одобрила это решение. В то время я был 18-летним студентом и переехал с родителями из Эрфурта в Москву в 1932 году.
На первом фото, сделанном в Дрездене в 1945 году, Мебель слева. Второе – из его личного дела. Далее фрагменты наградных документов к орденам Красной звезды и Отечественной войны 2-й степени
Константин Паустовский – о коррупции в российском военном ведомстве во время Первой Мировой войны, спровоцировавшей серию революционных взрывов 1917 года:
«Воровали все, вплоть до старых гвоздей и старых рогож. Это делалось внизу. А что происходило вверху, об этом можно было только догадываться. Все темное, мелкое и алчное было взвинчено до истерии примером Распутина. О нем говорили всюду. Тобольский конокрад, кулак с блудливыми глазами, властвовал над страной, сидел на российском престоле.
- Чем мы хуже Гришки Распутина, - гоготали ломовые извозчики и свистели вслед проходящим женщинам. - Навались, ребята! Тащи, пока есть, что брать! Григорий Ефимович за нас постоит. Небось, знаем, как ханжу варят, как коней по ярмаркам воруют.
У всей этой банды воров было одно нерушимое святое правило - делиться. Делиться с каждым, кто замешан в краже, давать ему его "законную" долю. А склады! Я видел огромные подвалы, набитые вещами для армии: папахами, что расползались в руках, продувными шинелями из сукна, похожего на рядно, фуражками, потерявшими всякую форму, с поломанными козырьками и кокардами, бутсами с подошвами из горелой кожи, бязевым бельем, раздиравшим до крови тело, - столько в этой бязи было каких-то колючих остей. Все это зашивали в пахучие новые рогожки и отправляли на фронт. Пожалуй, рогожи были единственным добротным товаром в этом навале гнилья и брака».
«Воровали все, вплоть до старых гвоздей и старых рогож. Это делалось внизу. А что происходило вверху, об этом можно было только догадываться. Все темное, мелкое и алчное было взвинчено до истерии примером Распутина. О нем говорили всюду. Тобольский конокрад, кулак с блудливыми глазами, властвовал над страной, сидел на российском престоле.
- Чем мы хуже Гришки Распутина, - гоготали ломовые извозчики и свистели вслед проходящим женщинам. - Навались, ребята! Тащи, пока есть, что брать! Григорий Ефимович за нас постоит. Небось, знаем, как ханжу варят, как коней по ярмаркам воруют.
У всей этой банды воров было одно нерушимое святое правило - делиться. Делиться с каждым, кто замешан в краже, давать ему его "законную" долю. А склады! Я видел огромные подвалы, набитые вещами для армии: папахами, что расползались в руках, продувными шинелями из сукна, похожего на рядно, фуражками, потерявшими всякую форму, с поломанными козырьками и кокардами, бутсами с подошвами из горелой кожи, бязевым бельем, раздиравшим до крови тело, - столько в этой бязи было каких-то колючих остей. Все это зашивали в пахучие новые рогожки и отправляли на фронт. Пожалуй, рогожи были единственным добротным товаром в этом навале гнилья и брака».
Однажды уже писал об Обществе пролетарского туризма и экскурсий, образованном с СССР весной 1930 года. Занималось это общество чем-то вроде хождения в народ: комсомольцы пробирались в отдаленные местности пешком, на лыжах или на велосипедах и приносили свежие советские идеи "темному" крестьянскому населению. Кроме того, было у ОПТЭ и милитаристское направление, которое развивалось, в основном, на приграничных территориях. Его активисты изучали местность на случай военной агрессии соседних государств.
Однако комсомольский туризм развивался и в 20-е годы, то есть до появления официальных структур. В середине 30-х это самодеятельное и свободолюбивое направление было задавлено. Его начали называть обидным словом «бродяжничество». Недавно на «Мешке», например, продавалась вот эта открытка 1928 года, на которой изображен некий комсомолец Федор Нырков, одетый в тельмановку. Он путешествовал по СССР пешком и занимался пропагандой идей ОСОАВИАХИМа в деревнях.
Однако комсомольский туризм развивался и в 20-е годы, то есть до появления официальных структур. В середине 30-х это самодеятельное и свободолюбивое направление было задавлено. Его начали называть обидным словом «бродяжничество». Недавно на «Мешке», например, продавалась вот эта открытка 1928 года, на которой изображен некий комсомолец Федор Нырков, одетый в тельмановку. Он путешествовал по СССР пешком и занимался пропагандой идей ОСОАВИАХИМа в деревнях.
На тему Советской России в кольце врагов есть и белогвардейский плакат. Оппоненты большевиков, сами того не подозревая, поставили себя в один ряд с интервентами.
К слову, образ англичанина, который тащит за собою связку крошечных корабликов, художники ОСВАГа уже использовали в другом не очень удачном пропагандистском плакате.
К слову, образ англичанина, который тащит за собою связку крошечных корабликов, художники ОСВАГа уже использовали в другом не очень удачном пропагандистском плакате.
Музыкальная пауза. Слушаем неофициальный гимн пролетарских районов Берлина – «Der Rote Wedding» под видеонарезку конца 1920-х. Помимо колоритных персонажей и интересных деталей формы членов Союза красных фронтовиков, на видео можно увидеть:
0:34 – транспарант в поддержку Макса Гёльца;
0:37 – митинг 1928 года в честь освобождения Гёльца из тюрьмы;
1:03 – газетные заголовки, посвященные «Кровавому маю» 1929 года;
1:14 – кадры «Кровавого мая», драк рабочих с полицией и баррикад в пролетарских районах;
1:42 – похороны жертв «Кровавого мая»;
2:02 – митинг с выступлением Эрнста Тельмана у памятника Карлу Либкнехту и Розе Люксембург.
Слова Эриха Вайнерта, музыка Ганса Эйслера, исполняет Герман Хэнель.
0:34 – транспарант в поддержку Макса Гёльца;
0:37 – митинг 1928 года в честь освобождения Гёльца из тюрьмы;
1:03 – газетные заголовки, посвященные «Кровавому маю» 1929 года;
1:14 – кадры «Кровавого мая», драк рабочих с полицией и баррикад в пролетарских районах;
1:42 – похороны жертв «Кровавого мая»;
2:02 – митинг с выступлением Эрнста Тельмана у памятника Карлу Либкнехту и Розе Люксембург.
Слова Эриха Вайнерта, музыка Ганса Эйслера, исполняет Герман Хэнель.
YouTube
Der Rote Wedding (1929)
Gesang: Hermann Hähnel Musik: Hanns-Eisler Text: Erich Weinert
Заметка из «Красной Татарии» за 21 февраля 1928 года о том, как в Берлине отметили 10-летие Красной Армии. Об упоминаемом в тексте Вилли Леове и его незавидной судьбе пару раз уже писал. На фото Леов выступает с трибуны Берлинского дворца спорта (очень может быть, что это то самое выступление в честь юбилея РККА).
Самарский историк Григорий Циденков написал сегодня об абсурдистской демонстрации лейпцигских комсомольцев. Его рассказ основан на воспоминаниях Ханны Гиммлер, участницы тех событий:
«В 1924 году в Лейпциге участились пожары на крупных оборонных фабриках. Причем пожары сопровождались взрывами. Пресса заподозрила "саботаж большевиков". Местные коммунисты отнекивались, но пожары не утихали. Кому-то, видать с пьяных глаз, померещилось, что на территорию одного из заводов забегали кошки с привязанными к хвостам бомбами. Эту околесицу перепечатали газеты. Полиция, поддавшись поднятой истерии, начала аресты местных лидеров левых. Ничего у них, естественно, не находила. Тем не менее, их привлекли к суду, где предъявили обвинение в саботаже "по заданию Чека".
Союз коммунистической молодежи Саксонии решил провести по этому поводу акцию. Так как в Лейпциге полиция была на нервах, то поехали в Хемниц. Молодежь, в основном девчонки, надела картонные кошачьи ушки и несла длинные шесты, на которых были картонные красные кошки с привязанными к хвостам шарами. Колонна маршировала и пела:
Мы - союз красных кошек.
Мяу! Мяу! Мяу!
Мы помогаем Чека бросать бомбы.
Мяу! Мяу! Мяу!
Сначала молодых людей было всего несколько десятков, но очень скоро к шествию присоединились местные студенты и подростки, и толпа выросла до тысячи человек».
«В 1924 году в Лейпциге участились пожары на крупных оборонных фабриках. Причем пожары сопровождались взрывами. Пресса заподозрила "саботаж большевиков". Местные коммунисты отнекивались, но пожары не утихали. Кому-то, видать с пьяных глаз, померещилось, что на территорию одного из заводов забегали кошки с привязанными к хвостам бомбами. Эту околесицу перепечатали газеты. Полиция, поддавшись поднятой истерии, начала аресты местных лидеров левых. Ничего у них, естественно, не находила. Тем не менее, их привлекли к суду, где предъявили обвинение в саботаже "по заданию Чека".
Союз коммунистической молодежи Саксонии решил провести по этому поводу акцию. Так как в Лейпциге полиция была на нервах, то поехали в Хемниц. Молодежь, в основном девчонки, надела картонные кошачьи ушки и несла длинные шесты, на которых были картонные красные кошки с привязанными к хвостам шарами. Колонна маршировала и пела:
Мы - союз красных кошек.
Мяу! Мяу! Мяу!
Мы помогаем Чека бросать бомбы.
Мяу! Мяу! Мяу!
Сначала молодых людей было всего несколько десятков, но очень скоро к шествию присоединились местные студенты и подростки, и толпа выросла до тысячи человек».
Пообщался с жительницей поселка Домново Калининградской области Ириной Свириденко, переехавшей вместе с родителями весной 1948 года из Костромской области:
«Поначалу, когда вербовщики в 1946 году приезжали, родители побоялись ехать. Все-таки Германия, немцы там. А когда второй раз вербовали, они уже были морально готовы. У мамы брат Петр Николаевич Булыгин воевал в Восточной Пруссии, Кёнигсберг брал. Он и говорит однажды: «Ненка (у нас так Анна звалась), да поезжайте вы, там все есть! Ничего с собой не берите. Климат там хороший, яблоки растут».
А уже после переезда семья столкнулась с таким же голодом, как и на родине:
«Мне один случай запомнился, и эта картина до сих пор у меня перед глазами. Немец-мальчонка у стенки сидит, как будто бы уже на последнем издыхании, лягушку в руках держит, сдирает с нее шкуру и ест. Прямо сырую! Были случаи, когда люди умирали от голода. С моим братом, которого тетка Александра Михайловна вскоре привезла, нянчился такой же мальчишка, его звали Вальтер. Он постоянно водил его за руку. Мы-то от него убегали, потому что с маленькими играть было неинтересно, они же плачут все время. А немчонок нянчился только из-за того, что они вместе ели».
#истории_первых_переселенцев
«Поначалу, когда вербовщики в 1946 году приезжали, родители побоялись ехать. Все-таки Германия, немцы там. А когда второй раз вербовали, они уже были морально готовы. У мамы брат Петр Николаевич Булыгин воевал в Восточной Пруссии, Кёнигсберг брал. Он и говорит однажды: «Ненка (у нас так Анна звалась), да поезжайте вы, там все есть! Ничего с собой не берите. Климат там хороший, яблоки растут».
А уже после переезда семья столкнулась с таким же голодом, как и на родине:
«Мне один случай запомнился, и эта картина до сих пор у меня перед глазами. Немец-мальчонка у стенки сидит, как будто бы уже на последнем издыхании, лягушку в руках держит, сдирает с нее шкуру и ест. Прямо сырую! Были случаи, когда люди умирали от голода. С моим братом, которого тетка Александра Михайловна вскоре привезла, нянчился такой же мальчишка, его звали Вальтер. Он постоянно водил его за руку. Мы-то от него убегали, потому что с маленькими играть было неинтересно, они же плачут все время. А немчонок нянчился только из-за того, что они вместе ели».
#истории_первых_переселенцев
Комсомольская правда
Истории первых переселенцев: «Сбежать из Калининградской области пришлось из-за кукурузы»
Ирина Свириденко – о голодном детстве, немцах-воспитателях и факельных шествиях в кинотеатр