А вот здесь мы, дающие тепло в круглые бани, упоминаемся. https://yangx.top/Alarmatrix/7 Подписывайтесь на канал Аллы Горбуновой.

В преддверии весны приглашаю послушать стихотворения замечательных поэтов в авторском исполнении.

Сегодня день рождения Бориса Ивановича Дышленко , С теплом вспоминаю долгие разговоры с ним в Борее. На мой взгляд, его проза недооценена современниками, это - значительное явление в литературе, и я рекомендую, тем, кто не знаком с его творчеством найти в интернете и почитать. В конце 90х я сделал маленькое интервью с ним, предваряющее публикацию в "Питербуке", Помещаю его здесь:


Я познакомился с прозой Бориса Дышленко в начале восьмидесятых. Тогда я был одним из «читающих молодых людей», но современную русскую прозу знал плохо: почти все, что публиковалось (за исключением, пожалуй Аксенова-Стругацких-Битова), интереса не вызывало. Перелом произошел в один прекрасный день, когда в мои руки попали «Часы», журнал, к тому времени насчитывающий не один десяток номеров, а затем и прочий там и сам-издат. И мир современной русской литературы оказался гораздо шире и богаче того, что был представлен на полках книжных магазинов. Меня поразили тексты трех авторов: Элика Богданова («Заметки о чаепитии и землетрясениях»), Бориса Кудрякова («Рюмка Свинца») и Бориса Дышленко (рассказы о Жернове). Первый синхронизировал вселенские события с частной жизнью человека, второй демонстрировал неограниченные возможности русского языка, а третий создавал страшный абсурдный мир, удивительно созвучный тому, что творилось вокруг.
Мое личное знакомство с Борисом Дышленко, произошло позже, в котельной на улице Дзержинского. Аккуратный, невысокого роста человек в хорошо сшитом костюме-тройке, галстуке, белой рубашке… в интерьере полуподвала среди труб, котлов и иных механизмов. Этот контраст поначалу показался мне забавным, несколько искусственным, но впоследствии я понял, что безупречность во внешности, является следствием некой внутренней безупречности самого Бориса Ивановича. И я узнал в нем черты одного из героев его собственных произведений — профессора из повести «Что говорит профессор». Эта повесть затем вошла в книгу «НА ЦЫПОЧКАХ», выпущенную издательством журнала «Звезда» в 1997 году.
Недавно Питербук попросил меня поговорить с Борисом Дышленко о его новом романе «Контуры и Силуэты», и я попытался перенести контуры нашего разговора на бумагу.

Продолжение ниже

Продолжение – начало выше


— Борис Иванович, в журнале «Нева» название у романа другое «Ложный силуэт».

— Да, они почему-то решили, что такое название будет более соответствовать детективу, будет более коммерческим. Но полный вариант, который заметно отличается от журнального, следует называть «Контуры и Силуэты». Это гораздо больше отвечает концепции романа.

— Может быть, вы немного расскажете о том, что называете концепцией.

— Когда-то давно мой брат Юра (Юрий Дышленко — известный художник и теоретик искусства) показал мне картинку, на которой я сначала увидел каких-то людей, предметы, но когда присмотрелся, то понял, что там ничего нет - просто абстракция. Зритель или читатель стремиться воспринять нечто как какую-то реальность, и вдруг обнаруживает, что никакой реальности, собственно говоря, нет - картина распадается. В этом противостоянии зрителя и произведения получается, что зритель все время находится на пороге восприятия. Тогда Юра и употребил такой термин «Порог». Образ созданный чьим то сознанием, приобретает контуры, материализуется в ткани романа. Но и тут же рассыпается. «Ложный силуэт» — это слишком конкретно и узко.

— Ваш роман формально можно отнести к жанру детектива. Однако, как мне кажется, многие любители классического детектива, прочитав его, останутся в недоумении.

— Я понимаю. Но знаете, когда в шестьдесят девятом году вышла «Ловушка для золушки» Жапризо, вещь, на мой взгляд, великолепная, я брал его в библиотеке. И библиотекарша, выдавая роман, сказала, что многим он не нравится. «Я, — говорит, — сама читала и непонятно, кто погиб, кто остался жив». Но ведь на самом деле это уже не важно. И в контексте тех ролей которые играет герой моего романа, вопрос «кто убийца?» не важен. А если рассуждать о «жанре», то все, что я делаю близко «новому французскому роману». Так я сам считаю. Роб-Грийе, например очень мне созвучен.

— Кто то из критиков, кажется, говорил о близости мира ваших романов к миру Кафки.

— Такое бывает часто: берут какие-то внешние признаки, начинают обобщать, переносить. Гений Кафки отобразил, да и сам создал этот абсурдный мир, в котором мы сейчас. В таком плане все близки Кафке. Если же говорить о влияниях и идеях, то на мое творчество, еще когда я только начинал писать, оказала сильное влияние проза Андрея Белого. Я говорю о внутреннем, опосредованном влиянии, которое внешне может быть почти незаметно. Кстати, Кафку я прочитал впервые уже после того, как написал несколько «близких Кафке» вещей. Я почти уверен, что Хармс, когда писал «Старуху» тоже Кафку не читал.

— А кто вам близок из современых русских писателей? Входили ли вы в какую ни будь группу, учились ли у кого-нибудь?

— В свое время я учился в театральном институте на художника. Там был совершенно замечательный педагог Николай Павлович Акимов, он учил гибкости, широте восприятия, учил воспринимать пластический ряд как семантический и наоборот. Последующая работа в театре и в кино также сыграла большую роль. А что касается современников, то безусловно были друзья. Например, когда мне было лет двадцать, я какое-то время общался с Хвостенко. Мы писали и недописывали пьесы, наперегонки сочиняли стихи. Но литературных групп и кружков я всегда избегал. В каждом кружке вырабатывалась какая-то общая точка зрения, все это шло на уровне субкультуры, вплоть до жестов, междометий, высказываний. Вот, например, один раз Анри Волохонсий высказал следующее: «Никто так не подгадил в русской поэзии как Лермонтов!» А чем собственно Лермонтов подгадил? Как можно вообще подгадить в поэзии? Но подобные фразы воспринимались всеми и все это повторяли.

— Давайте вернемся к «Контурам и Силуэтам». Когда я читал ваш роман, в памяти вдруг всплывали отрывки из модных ныне фильмов типа «Нирваны» и «Матрицы», где стерты грани между реальным и виртуальным миром и герои легко переходят из одного в другой.

— В сущности, это не модная идея, это просто идея нового времени. Я познакомился с ней давно, когда впервые столкнулся с трудами Макклюэна. Я согласен с ним в том, что человек постепенно перестает быть цельной отдельной личностью, а все больше вливается в коллективное бессознательное и существует уже не как отдельный индивидуум, а как часть некоего пространства-времени. Человек теряет индивидуальность. Собственно и роман о растворении человека в океане информации. Временами он сам уже становится телегероем и осознает это. Многие бы приняли за рай существование вне физической субстанции, но на самом это более бедное существование чем здесь, это даже более бедное, чем первобытное существование, индивидуум лишен основного: личность, любой зверь любая особь сама питает свои идеи, а здесь он становится персонажем. Но он может заполнить пустоту, он случаен, он принимает ту форму где вакуум.

— Сам ваш герой не называет себя, мы ничего не знаем ни о его имени ни о его профессии. Телезритель. Действительно, неясный силуэт…

— «Предметы настаивают на идентичности с той же силой с какой они отвергают эту идентичность» Это из Ортеги-и-Гассета. Герой пытается самоидентифицироваться, он не знает кто он, и постоянно выстраивает разные комбинации. Он пытается осуществить себя через игровую модель, чтобы определить свою сущность. Но она все время меняется. Я не случайно взял эпиграфом к роману фразу из сериала Твин Пикс: «Когда мы встретимся в следующий раз, это буду уже не я». Персонаж перед телевизором вдруг чувствует, что является телегероем, он осознает свое умирание в этом мире, «здесь проявляется твоя воля, телезритель, смотри не войди в меня». Сон уже является не сном, как таковым, а другой реальностью, телепередачей. Но в романе есть старик, некая второстепенная фигура, она иногда проявляется то на фотоснимке то в фойе театра, она словно веха, знак существования более стабильного предметного мира с красками, запахами, мира, в который вернуться уже весьма трудно.

В 2013 году стараниями Сергея Чубукина и Игоря Сида был записан вот такой замечательный диск. Время идет, и он постепенно становится архивным. Я решил, что раз мой канал называется радиостанцией, начать поэтический концерт авторов этого диска по заявкам читателей-слушателей. Пишите в комментариях, кого из авторов, представленных на диске, вы хотите услышать, и я выложу запись. Первая заявка уже получена от Кирилла. Итак, читает Аркадий Драгомощенко. См. посты ниже.

По заявке от Кирилла, запись Аркадия Драгомощенко, 2013 год. (1 часть) Проект СПА, Кураторы Сергей Чубукин и Игорь Сид.

По заявке от Кирилла, запись Аркадия Драгомощенко, 2013 год. (2 часть) Проект СПА, Кураторы Сергей Чубукин и Игорь Сид. Жду следующих заявок (см. посты выше).