Трактат о бессмертии,
посвящённый светлой памяти
моей дальней родственницы,
которой давно уже нет на этом свете,
как и её мужа,
написавшего этот трактат.
Но рукопись — вот она,
вполне себе живая
потёртая машинопись, третья копия,
правленая ручкой с синими чернилами,
в самодельном переплёте —
около ста страниц текста
с множеством цитат
от Библии до философов и физиологов
середины прошлого века,
говорящих о бессмертии души.
Почему-то семнадцатая страница
заложена газетной вырезкой
с заголовком
«Китайская народная республика»,
и далее цитаты из китайских газет
о беседе товарища Сталина
18 февраля с корреспондентом газеты «Правда»,
например, из газеты «Дагунбао»:
«Сталин делает заявление по вопросам
связанным с нынешним международным положением…,
и разоблачает все лживые утверждения
англо-американских империалистов…»
А под этим листочком машинопись:
«Иисус Христос воскресил из мертвых
сына наинской вдовы,
а также друга своего, Лазаря,
находившегося в могиле четыре дня…
…в животе и смерти Бог волен…»
пишет мой дальний родственник.
Надо бы прочесть до конца эту рукопись,
да всё некогда,
разные дела неотложные —
свежие газетные вырезки
скрывают пожелтевшие страницы
трактата, где наше бессмертие
между тёмных строчек таится.
посвящённый светлой памяти
моей дальней родственницы,
которой давно уже нет на этом свете,
как и её мужа,
написавшего этот трактат.
Но рукопись — вот она,
вполне себе живая
потёртая машинопись, третья копия,
правленая ручкой с синими чернилами,
в самодельном переплёте —
около ста страниц текста
с множеством цитат
от Библии до философов и физиологов
середины прошлого века,
говорящих о бессмертии души.
Почему-то семнадцатая страница
заложена газетной вырезкой
с заголовком
«Китайская народная республика»,
и далее цитаты из китайских газет
о беседе товарища Сталина
18 февраля с корреспондентом газеты «Правда»,
например, из газеты «Дагунбао»:
«Сталин делает заявление по вопросам
связанным с нынешним международным положением…,
и разоблачает все лживые утверждения
англо-американских империалистов…»
А под этим листочком машинопись:
«Иисус Христос воскресил из мертвых
сына наинской вдовы,
а также друга своего, Лазаря,
находившегося в могиле четыре дня…
…в животе и смерти Бог волен…»
пишет мой дальний родственник.
Надо бы прочесть до конца эту рукопись,
да всё некогда,
разные дела неотложные —
свежие газетные вырезки
скрывают пожелтевшие страницы
трактата, где наше бессмертие
между тёмных строчек таится.
А еще немного об авторе: Виктор Стасевич родился в 1961 году в Казахстане, в городе металлургов, Темиртау. В этом же городе окончил школу и поступил в Томский университет на биологический факультет. В 1985 году был распределен в Институт систематики и экологии животных РАН, где работает и по сию пору. За этот промежуток времени успел опубликовать больше сотни научных статей и стать академиком, создать множество взрослых и детских рассказов и повестей. А еще он — замечательный фотограф, участник множества выставок, в том числе и в Санкт-Петербурге.
А вот мое стихотворение посвященное Виктору Стасевичу,
биологу, фотографу и писателю
Помнишь, мы шли наверх
вдоль русла реки,
говорили о разнообразии видов,
о том, как стрекоза ловит свет
фасетками своих глаз,
о жуках типографах,
письменами убивающих деревья,
о грибах — не растениях и не животных,
о буйных старцах,
что варили эти грибы,
разгоняя облака в походном котле,
о снежном барсе на снежной тропе,
об орлах Сайлюгема,
о рыбе в Катунь реке.
Ты стучал перед бурей
в красный бубен луны,
ты забивал звезды
в монгольское небо,
чтобы привязать коней,
зная, что Алтын казык не выдернуть
даже древним богам,
что пустыня смотрит
фасетками песка,
а у реки каждый глаз — омут,
ты падал на землю
пытаясь поймать
то, что поймать невозможно,
поднимал с холодных камней
правильный свет,
смотрел сны на ветру,
что рассыпает лица на пиксели
и собирает их в цветные пейзажи:
Курайская степь —
спокойный взгляд старика
или карельский ручей —
смех девочки,
падающий лучами
на весеннюю трассу.
Ловец внимания,
ты помнишь
мы сидели у огня,
пили синее пламя
из металлических кружек,
говорили: это было и это,
и то, чего не было
вдруг происходило:
снежный барс
тёрся у наших ног,
орел приносил алмазы в клюве
и свет лампы дрожал
когда в прозрачном воздухе
плыли большие рыбы
отбрасывая тени
на наши лица.
Что ты теперь нам расскажешь?
А вот мое стихотворение посвященное Виктору Стасевичу,
биологу, фотографу и писателю
Помнишь, мы шли наверх
вдоль русла реки,
говорили о разнообразии видов,
о том, как стрекоза ловит свет
фасетками своих глаз,
о жуках типографах,
письменами убивающих деревья,
о грибах — не растениях и не животных,
о буйных старцах,
что варили эти грибы,
разгоняя облака в походном котле,
о снежном барсе на снежной тропе,
об орлах Сайлюгема,
о рыбе в Катунь реке.
Ты стучал перед бурей
в красный бубен луны,
ты забивал звезды
в монгольское небо,
чтобы привязать коней,
зная, что Алтын казык не выдернуть
даже древним богам,
что пустыня смотрит
фасетками песка,
а у реки каждый глаз — омут,
ты падал на землю
пытаясь поймать
то, что поймать невозможно,
поднимал с холодных камней
правильный свет,
смотрел сны на ветру,
что рассыпает лица на пиксели
и собирает их в цветные пейзажи:
Курайская степь —
спокойный взгляд старика
или карельский ручей —
смех девочки,
падающий лучами
на весеннюю трассу.
Ловец внимания,
ты помнишь
мы сидели у огня,
пили синее пламя
из металлических кружек,
говорили: это было и это,
и то, чего не было
вдруг происходило:
снежный барс
тёрся у наших ног,
орел приносил алмазы в клюве
и свет лампы дрожал
когда в прозрачном воздухе
плыли большие рыбы
отбрасывая тени
на наши лица.
Что ты теперь нам расскажешь?
_2024_RA_#4(19)_preview_&_cover.pdf
16.9 MB
Дорогие друзья. Замечательный поэт и переводчик Сергей Морейно уполномочил меня представлять здесь Рижский Альманах. Альманах отличный, и я с удовольствием размещаю здесь пдф 4-го номера. Читайте на здоровье! 1.2.3 у меня тоже имеются.
нашел в черновиках такое стихотворение
* * *
Что можно мёртвому
нельзя живому...
Я долго ходил вокруг церкви,
не мог найти цветы,
только одна бабушка
продавала искусственные розы -
сто рублей штука.
Мёртвому можно дарить
цветы из бумаги,
а живому не принято.
Я слышал,
что мёртвым нравится
запах бумажных цветов,
мы,, живые, его не чувствуем.
Бумажные цветы не имеют корней
и колючек на стеблях,
они не осыпаются,
хотя размокают под дождем,
выцветают на солнце,
тоже по-своему умирают...
И я всё же купил их –
живые цветы для мёртвых,
мёртвые – для живых…
* * *
Что можно мёртвому
нельзя живому...
Я долго ходил вокруг церкви,
не мог найти цветы,
только одна бабушка
продавала искусственные розы -
сто рублей штука.
Мёртвому можно дарить
цветы из бумаги,
а живому не принято.
Я слышал,
что мёртвым нравится
запах бумажных цветов,
мы,, живые, его не чувствуем.
Бумажные цветы не имеют корней
и колючек на стеблях,
они не осыпаются,
хотя размокают под дождем,
выцветают на солнце,
тоже по-своему умирают...
И я всё же купил их –
живые цветы для мёртвых,
мёртвые – для живых…
На "Кастоправде", которой недавно исполнилось 24 года - новая подборка моих стихотворений: https://www.kastopravda.ru/verse/dg/sobak.html
Кастоправда
Кастоправда / Поэзия / Дмитрий Григорьев / Где зарыта собака
Некоторые стихотворения 2023-2024 гг.
Forwarded from Потенциальный театр
Внимание! 30.11., в последнюю субботу ноября, первый спектакль « Потенциального театра»в сезоне 2024-2025: пьеса Генриха Теодора Бёлля « Час ожидания».
Встречаемся в 20-00 в галерее Борей.
Вход свободный! Количество мест ограничено)
P.S. Друзья, если Вы уже были на спектакле и Вам понравилось, пожалуйста, расскажите об этом своим друзьям!
Встречаемся в 20-00 в галерее Борей.
Вход свободный! Количество мест ограничено)
P.S. Друзья, если Вы уже были на спектакле и Вам понравилось, пожалуйста, расскажите об этом своим друзьям!
Еще выкопал из черновых записей:
Несут кого-то на щите,
а кто-то умер в нищете,
но этот сам идёт вперёд,
почти мертвец, а всё идёт,
кого-то тащат на горбу,
а кто-то катится в гробу,
а этот, видишь, сам идёт
и не клянёт свою судьбу:
несёт он крест и боль внутри,
струится кровь из-под венца,
ты, парень, лучше не смотри,
а то пойдешь с ним до конца.
Несут кого-то на щите,
а кто-то умер в нищете,
но этот сам идёт вперёд,
почти мертвец, а всё идёт,
кого-то тащат на горбу,
а кто-то катится в гробу,
а этот, видишь, сам идёт
и не клянёт свою судьбу:
несёт он крест и боль внутри,
струится кровь из-под венца,
ты, парень, лучше не смотри,
а то пойдешь с ним до конца.
ЦВЕТЫ
Бессмертник песчаный или
цмин, златоцвет,
названий у него много,
я видел его на заброшенной железной дороге...
Зачем ей бессмертие, если времени нет,
лишь ржавые рельсы, деревянные шпалы,
станция сгорела,
вокзал разрушен,
только цветы желтеют
слезами солнца,
и рядом с ними теплее,
Есть еще безвременник
растение другого семейства и вида,
говорят – в нем кровь Прометея
он вырос на песнях Колхиды,
в дозах больших -- ядовитый
а в малых – целебный,
он растёт возле храма:
над чёрной землей,
где уже всё отцвело
– его лепестки —
кусочки осеннего неба…
Здесь рано темнеет,
и в домах выключают свет,
смерть прячут в сарае,
считая, что её вовсе нет,
и все засыпают,
дети, родители, бабка и дед,
лишь старый священник
в заснеженном храме читает:
— Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей,
и по множеству щедрот Твоих
очисти беззаконие моё.
Бессмертник песчаный или
цмин, златоцвет,
названий у него много,
я видел его на заброшенной железной дороге...
Зачем ей бессмертие, если времени нет,
лишь ржавые рельсы, деревянные шпалы,
станция сгорела,
вокзал разрушен,
только цветы желтеют
слезами солнца,
и рядом с ними теплее,
Есть еще безвременник
растение другого семейства и вида,
говорят – в нем кровь Прометея
он вырос на песнях Колхиды,
в дозах больших -- ядовитый
а в малых – целебный,
он растёт возле храма:
над чёрной землей,
где уже всё отцвело
– его лепестки —
кусочки осеннего неба…
Здесь рано темнеет,
и в домах выключают свет,
смерть прячут в сарае,
считая, что её вовсе нет,
и все засыпают,
дети, родители, бабка и дед,
лишь старый священник
в заснеженном храме читает:
— Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей,
и по множеству щедрот Твоих
очисти беззаконие моё.
СМЕРТЬ И СОЛДАТ
Смерть приходит в посёлок,
собаки на неё не лают,
проходит во двор,
гладит створку ворот,
ставит косу возле стены,
потом говорит солдату,
что вышел покурить из хаты:
— Мы с тобой ведь давно знакомы
часто вместе смотрели сны.
Они поднимаются на сеновал —
на ней нет ничего
кроме накидки с большим капюшоном,
под ними высохшие цветы и трава,
он ласкает её молодое тело,
смотрит ей в глаза
и видит себя на цветущем лугу…
— Не бойся – шепчет она, —
о нас никто не узнает,
только ты сам — ни гугу.
Он слышит — вдали грохочет,
Где-то внизу храпят ребята,
и чувствует, как её хочет.
Но смерть говорит солдату:
— Я тебя не возьму, прости,
пусть приходит другой кто-то,
на небо не ходит такси,
все ангелы заняты —
больше не будет прилётов.
Солдат просыпается:
«Надо ж присниться такому!»
Остальные спят, ещё слишком рано,
он выходит во двор,
лезет за сигаретой,
но достает из кармана
луг, залитый солнечным светом,
и дорогу, ведущую к дому.
Смерть приходит в посёлок,
собаки на неё не лают,
проходит во двор,
гладит створку ворот,
ставит косу возле стены,
потом говорит солдату,
что вышел покурить из хаты:
— Мы с тобой ведь давно знакомы
часто вместе смотрели сны.
Они поднимаются на сеновал —
на ней нет ничего
кроме накидки с большим капюшоном,
под ними высохшие цветы и трава,
он ласкает её молодое тело,
смотрит ей в глаза
и видит себя на цветущем лугу…
— Не бойся – шепчет она, —
о нас никто не узнает,
только ты сам — ни гугу.
Он слышит — вдали грохочет,
Где-то внизу храпят ребята,
и чувствует, как её хочет.
Но смерть говорит солдату:
— Я тебя не возьму, прости,
пусть приходит другой кто-то,
на небо не ходит такси,
все ангелы заняты —
больше не будет прилётов.
Солдат просыпается:
«Надо ж присниться такому!»
Остальные спят, ещё слишком рано,
он выходит во двор,
лезет за сигаретой,
но достает из кармана
луг, залитый солнечным светом,
и дорогу, ведущую к дому.
Дорогие друзья!
9 декабря, в понедельник, в 19:00,
выступаю в Москве в кафе «Гоген»
(ул. Нижняя Сыромятническая, д. 10, стр. 10).
Это один из цикла вечеров «ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ»,
проводимых «Культурной инициативой».
Возможно будет представлена новая (толстая) книга
избранных стихотворений «Принцип лёгкой руки».
Будет также и специальный гость –
замечательный петербургский поэт Валерий Земских.
Приходите, вход свободный.
9 декабря, в понедельник, в 19:00,
выступаю в Москве в кафе «Гоген»
(ул. Нижняя Сыромятническая, д. 10, стр. 10).
Это один из цикла вечеров «ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ»,
проводимых «Культурной инициативой».
Возможно будет представлена новая (толстая) книга
избранных стихотворений «Принцип лёгкой руки».
Будет также и специальный гость –
замечательный петербургский поэт Валерий Земских.
Приходите, вход свободный.