На каникулах мы, конечно же, много читали, и теперь с радостью возвращаемся к вам с рассказами о прочитанном. Вот, например, наш обозреватель Денис Лукьянов написал о новой книге Екатерины Звонцовой, назвав ее ни много ни мало «рождественским пряником со свинцовой дробью»! «Чудо, тайна и авторитет» — мрачный самобытный ретеллинг, объединивший в себе прозу Диккенса с произведениями русских классиков. Стилизуя текст под романы XIX века, авторка исследует вопросы гуманизма в духе Достоевского, помещая героев в Москву, дышащую атмосферой магического гоголе-тургеневского Петербурга.

Глазурь здесь — стилизованный под классические романы текст с вкраплением бесконечных цепочек родословных, статусов: кто в каких светских кругах вращается, кто в каком чиновничьем департаменте обитает. Но за всей этой, казалось бы, кружевной красотой, спрятана едкая начинка, которая многим может оказаться не по зубам.

О необходимости страдания на пути к счастью, трех рождественских духах и детективных элементах в романе — в рецензии на нашем сайте.

#рецензии

Вероника, дочь знаменитого хирурга, живет в центре Москвы и мечтает об идеальных отношениях. Однажды она встречает Кирилла — не принца из «Тиндера», но с ним легко. Легко переспать, поговорить о Кафке — и напиться до беспамятства, да так, что потом и не вспомнишь помолвку, свадьбу и путешествие на Бали.

Кирилл по-прежнему лежал на полу без сознания. Он очнулся, сидя в ванне прямо под ледяным душем. Сережа стоял рядом и курил, стряхивая пепел в унитаз.

— Серега, — тихо произнес Кирилл.

— Живой, — улыбнулся Сережа. — Слава богу, ну и перепугал ты меня. Хорошо, что я был недалеко, резину менял. Давай-ка вставай, брат.

Сережа помог ему подняться и довел до кухни. Достал из рюкзака две бутылки пива и поставил на стол.

— На вот, выпей, приди в себя.

— Только две? — спросил Кирилл, открывая бутылку.

— Нет, ящик привез! Ты сколько уже тут торчишь?

— А Ника где? — первая бутылка, опустошенная одним длинным глотком, направилась под стол, не устояла и покатилась к батарее.

— Откуда я знаю, — отмахнулся Сережа. — Уехала, наверное. Я бы на ее месте тоже уехал. Кирюх, давай допивай, и поедем домой. Хочешь ко мне? Сонька у родителей на даче, выспишься, а завтра поедем на капельницу. Я уже договорился с тем же врачом — полежишь пару дней, прокапаешься и вернешься домой. Ну и вонь же тут!

Дебютный роман Яны Верзун — это история о зависимостях разного порядка: от одобрения матери и от числа на весах, но прежде всего — от алкоголя.

О столе, сервированном пустыми бутылками, боязни позвонить в скорую и Сереже, который всегда приедет, чтобы спасти, — в отрывке на нашем сайте.

#отрывки

Отчужденность от мира ощущается сильнее, когда ты не такой, как все. Об этом не понаслышке знает героиня романа Виктории Ллойд-Барлоу «Маленькие птичьи сердца». У Сандей аутизм, а дочь Долли — самый близкий для нее человек — начинает отдаляться под влиянием других, более похожих не нее саму людей. Барлоу, опираясь на личный опыт, описывает жизнь женщины с РАС, стилистически точно передавая ее внутренний мир, отношения с близкими и с окружающей действительностью.

На примере своей героини Виктория Ллойд-Барлоу показывает, насколько несправедливо отношение общества к людям с аутизмом. И доказывает, что они способны жить среди нас — потому что практически ничем от нас не отличаются. Пусть они думают и чувствуют немного иначе, но так же, как и мы, умеют переживать, сочувствовать, любить. Они дорожат близкими, заботятся о них и бояться потерять. Им — как и нам — нужны те, кому можно довериться, и кому можно подарить часть себя.

О сложных переживаниях героев, развенчании мифов и реальности глазами особенного человека — в рецензии нашего обозревателя Марии Фадеевой.

#рецензии

«Подборка Никиты Пирогова императивна. Сила голоса в ней действенно-заклинательна и не просто способна к изменению реальности, но настаивает на нем» — так пишет куратор рубрики Борис Кутенков.

Твое лицо любимое лицо
Так близко, трогаю я пальцем
Твою губу, и твои брови
И мне не страшно, мне не страшно

В первом выпуске «Опытов» этого года — уверенность в преображении мира и знание, что все не напрасно.

#опыты

Москвичи обсудят деколониальный взгляд на российскую архитектуру с автором книги «Купола, дворцы, ДК» и побеседуют с Шамилем Идиатуллиным. Начинающие авторы зададут вопросы Майе Кучерской и узнают о правилах приема заявок на участие в премии «Лицей». Мы же встретимся с Екатериной Манойло и посмотрим фильм об Иосифе Бродском. А еще отправимся на презентацию книги Кати Морозовой и послушаем чувственные рассказы современных писателей.

Подробнее о событиях этой недели — в обновленном дайджесте «Прочтения».

#дайджест

Жизнь шестнадцатилетнего Егора переворачивается в тот день, когда его отца задерживают по подозрению в изнасиловании и убийстве маленькой девочки. «Дети в гараже моего папы» Анастасии Максимовой — это реалистическая история взросления с элементами тру-крайма и психологического триллера, герой которой встает перед выбором: верить случившемуся или нет. Но прежде всего Егору предстоит научиться доверять самому себе и «примириться с собой, когда в сердце нет мира».

Если бы они его знали, размышлял Егор, хоть чуть-чуть, они никогда бы его не задержали. Папа очень любил детей — господи, ну не в том смысле «любил»! Почему теперь каждая мысль о нем обрастает какой-то мерзостью, как птица, которая провалилась в нефть и, вся черная, ползет по берегу?

Но папа правда очень любил детей: возился с племянниками, а когда Егор ходил в бассейн в детстве, всегда присматривал за другими пацанами. Просто присматривал, без всякой грязи. Папа был нормальным! Не без закидонов, но нормальным: мог вспылить, мог наорать, каждый день смотрел новости и верил каждому слову, но глобально — он был хорошим мужиком.

Хорошие воспоминания о папе и плохие новости о семилетней Тане Галушкиной — в отрывке на сайте «Прочтения».

#отрывки

Спасение духа Алтайской принцессы, мертвые мужья, стремящиеся через сны контролировать своих жен, — все это сборник рассказов Анны Лужбиной «Юркие люди», где народный фольклор стал частью привычной реальности. Ее персонажи сломаны обыденной жизнью, в то время как все чудесное помогает им переродиться в новой роли. Своей судьбой они похожи на вазы, которые продает один из героев, — склеены из осколков золотым лаком, превращающим их раны в произведение искусства.

С одной стороны, проза Лужбиной продолжает традицию «маленького человека» в литературе, с другой — встраивается в ряд нового русского, преимущественно женского, магического реализма. В последние годы авторы все чаще используют вымысел и фантастическое допущение для художественного осмысления реальности, причем зачастую источником вдохновения служит именно фольклор. В обстоятельствах, когда прямой разговор невозможен, фантастическое допущение позволяет сохранить право на существование такого разговора. <...>

Чуткость, деликатность и способность видеть красоту там, где привычно замечать уродство, — то, что выделяет прозу Анны Лужбиной и делает ее по-настоящему утешительной.

О мире женщин, переходе в новую жизнь и умении видеть человеческую душу — в рецензии обозревательницы «Прочтения» Дины Озеровой.

#рецензии

Сосны, дождь, прогулки на велике, хорошая музыка и полная свобода на даче без родителей — вот рецепт идеального лета для героя повести Екатерины Аксеновой «Сосновая крепость». Приключений точно не избежать — тем более когда с курорта внезапно приезжает лучший друг. Мальчишки строят в лесу секретное убежище, которое окажется для них местом прощания с детством, когда между лучшими друзьями встанет что-то — или кто-то, — положив начало истории спасения и соперничества, истории обретения себя и собственного пути.

Я до сих пор пытаюсь понять, когда же включился обратный отсчет до Конца. Может, когда я нашел Волшебный автобус? Или когда забил первый гвоздь в Сосновую крепость? Или когда озеро Белое чуть не проглотило меня шесть лет назад?

Скорее всего, я просто не заметил, как что-то пикнуло внутри. Слишком громко хлопнула дверь машины. И побежали невидимые секунды.

— Ну что, сын, красота! — папа вдохнул полной грудью густой смолянистый воздух. — Я тебе даже завидую.

— Я сам себе завидую, — ответил я и тоже вдохнул. Смола и озон. Лес и гроза. Свобода и дикость.

— Ром, помоги. Отнеси пакеты в дом, — мама выгружала из багажника запас продуктов, которых хватило бы на небольшую страну.

Об инструкции от родителей, о первой грозе на даче и мгновениях красоты — в отрывке на нашем сайте.

#отрывки

Проза, похожая «на краткий побег через низкое окно в большую дачную неизвестность», воспоминания о детстве и эмигрантском отрочестве, взросление, за которым можно понаблюдать из безопасного сейчас, что-то увиденное так давно, что кажется придуманным, — все это найдется в новом автобиографическом сборнике Бориса Лейбова «Мелкий принц».

И повесть, и рассказы, написанные довольно откровенно, без ложной стыдливости, фантомных болей по тому самому пломбиру и приукрашивания заблюренной забыванием действительности, наполнены нежностью. Отчасти ностальгической — по оставленной на загородной дороге бабушке, машущей белым платком внуку, которого больше никогда не увидит, отчасти экспериментальной — стилистически восстановленной в чужих писательских экзерсисах.

О заглавной новелле, связи творчества Лейбова с русской классической и современной литературой и особом — где-то кружевном, где-то чеканном — стиле автора рассказала наша обозревательница Анастасия Шевченко.

#рецензии

Рассказ Каси Кустовой о послеродовой депрессии не стоит воспринимать как заигрывание с актуальной темой. По мнению куратора рубрики Сергея Лебеденко, «в этом тексте, состоящем из отдельных ярких эпизодов, Кустова раскрывает, что любовь может быть столь же утомительной, как и нелюбовь, а человек в уязвимом положении вместо заботы и тепла может встретить лишь непонимание и тьму».

Васса смотрела вслед уходящему двести шесят седьмому. А следующий только через пятнадцать минут. Что делать, куда деваться. Эльвира Ильинична сделала лицо кирпичом. Васса помнила это лицо с детства. Пока мать носила его, она была недоступна для взаимодействия. Она могла три дня проходить с таким лицом, хлопая дверьми и швыряясь полотенцами, зато с Ванюшей она сюсюкала в такие моменты нарочито сладко. Вот она склонилась к нему, отряхнула от снега, проверила, не замерзли ли щечки. Он вроде успокоился. Васса нашарила в кармане наушники и воткнула их в айфон, не распутывая.
«Плохие деревья, плохие дома
Такие плохие кусты
Такие плохие какие дома
Особенно эти кусты
А хороший автобус уехал без нас
Хороший автобус уехал прочь»

В новых «Опытах» — сожаления о прошлом, страх настоящего и надежда на будущее.

#опыты

«Они не играют Шекспира — они им живут» — так пишет Мария Закрученко о героях одной из историй в нашей новой подборке.
Мы продолжаем рассказывать о книгах для детей и подростков и в этот раз решили совместить искусство литературы и театра.
Повесть, в которой на кону — вся жизнь, сказка о театральном мышонке в третьем поколении, психологический триллер в жанре «темной академии» и история одной школьной постановки — в нашем новом материале.

#ремарки

Москвичи проведут вечер в компании Ольги Птицевой и Екатерины Манойло, обсудят «Комнату Вагинова» с Антоном Секисовым и отправятся в Переделкино на презентацию нового романа Даши Благовой. Петербуржцы тоже могут строить планы на февраль: на этой неделе издательство SOYAPRESS расскажет, как зин становится книгой, а Александр Житенев представит исследование стихотворений Геннадия Айги. Мы же заглянем на открытые вебинары с Мариной Вишневецкой и Яной Вагнер.

Подробнее о литературных событиях февраля — в нашем новом дайджесте.

#дайджест

Кира и Яся — сестры, но знают друг о друге лишь по рассказам родных. Кира работает в хостеле, Яся оканчивает школу. Общего у них не так уж и много — погибший отец и обостренное чувство эмпатии. Но однажды, когда, словно из ниоткуда, появится большая белая птица, сестры поймут, что нуждаются друг в друге сильнее, чем хотелось бы им обеим.

Вечно птицы все портят.
Они никогда не бывают к добру, будь то влетевшая в комнату чайка, ворон на кладбище или еще кто. Даже если какой-нибудь парень, допустим, прикован к скале — так прилетит же орел и сделает жизнь в сто раз хуже.
Так что все началось с нее, с этой проклятой птицы.
Поначалу я стала замечать ее на улице. Слишком часто, чтобы это выглядело случайностью.
Она выглядывала из кустов — ветки сгибались под тяжестью тела. Птица была жирновата.

О смутном силуэте в окне и первом ночном визите, реакции «бей или беги», и о том, почему нужно помнить сказки, — в отрывке из дебютного романа литературного критика Марии Лебедевой «Там темно».

#отрывки

Молодость Виланда фон Тилла пришлась на становление нацистского режима. Его вдохновляют речи Геббельса и Гитлера, а все, происходящее в Германии, кажется правильным. Или нет? Журналистка Оксана Кириллова, скрупулезно изучив мемуары, архивные документы и письма того времени, через историю Виланда показывает нам, как меняется страна и как прекрасные идеи превращаются в клетку, из которой не выбраться ни герою, ни читателю.

Дни беззаботного отрочества Виланда выполнены в пастельных тонах будто бы одного из полотен импрессионистов, но краски постепенно блекнут, смешиваются с серым пеплом крематориев. И вот роман уже перетекает в черно-белое военное кино, где из саундтрека — только гул самолетов и стоны лагерных заключенных, заглушающие внутренний голос как Виланда, так и всякого другого немца.

О важности исторической дистанции, коллективной вине в романе и о том, почему героя хочется ненавидеть, но получается лишь сочувствовать, — рассказал наш обозреватель Денис Лукьянов.

#рецензии

Вы еще не устали от списков? Мы — точно нет! Поэтому — хоть и позже наших коллег — сунули нос в издательские планы на 2024-й и присмотрели ни много ни мало 43 самых ожидаемых новинки.

Том писем Набокова, автофикшен о переезде в деревенский дом, сатира на книжный рынок, роман-гид по «фантастическим тварям» Петербурга, комикс о славе и забвении в духе «Черного зеркала», исследование кровавых боев в России, антология детского рассказа и триллер об исчезновении в карельских лесах — это и многое другое в новой подборке от редакции и авторов «Прочтения».

Расскажите в комментариях, какие новинки вы ждете в этом году?

#ремарки #подборки

«Горько-сладкая» — так описала любовную страсть Сапфо. Из этой же характеристики исходит Энн Карсон в своем эссе «Горько-сладкий эрос» (1986) — «широкомасштабном размышлении о противоречивой природе романтической любви», основанном на текстах древнегреческих поэтов и философов.

Существует важный, не имеющий ответа вопрос: случайно ли поэты, которые изобрели Эрота, сделали его божественным созданием и были одержимы им в творчестве, оказались также первыми в нашей традиции, кто оставил нам свои стихи в письменном виде? Или даже так, острее: что эротического в алфавитной письменности? Поначалу вопрос может показаться не столько не имеющим ответа, сколько глупым, но давайте посмотрим на личности первых писателей. Личность для писателя чрезвычайно важна.

О том, хорошо ли таять при прикосновении Эрота и как изобретение письменности повлияло на самоконтроль над телом, — в отрывке на нашем сайте.

#отрывки

Когда в Кьертанию пришла вечная Стужа, страна оказалась на грани гибели. В тяжелых условиях ответственность за выживание народа легла на плечи препараторов — охотников за единственными обитателями пустоши.

Искусно сплетая атмосферу текстов Джорджа Мартина, Ли Бардуго, Сьюзен Коллинз с элементами русского быта, Яна Летт создает в «Препараторах» самобытную реальность Кьертании. Мрачная Стужа обретает в истории множество смыслов: это и загробный мир, и политическая изоляция, и сама Судьба, определяющая, кто вознесется на вершину жизни, а кто останется умирать в нищете и холоде. Но даже Судьбу, если очень постараться, можно изменить. Вопрос только в том — что делать с долгом, который она возложила на твои плечи.

Это история о вынужденном служении обществу, которое лишает права выбирать, и о верховном владетеле, — за которым остается последнее слово. Чем не наша реальность, только населенная полу механическими зверями и чуть более романтизированная. И герои этой истории — тоже обычные люди, пусть и имеют сверхспособности: высокую выносливость, умение читать мысли, отделяться душой от тела. Они ходят на учебу и работу, сдают или проваливают экзамены, получают стипендию и тут же тратят ее на развлечения. Они ежедневно выходя в Стужу, — и каждый раз может оказаться последним, — а в перерывах между схватками и дикими зверями, — влюбляются, разбивают друг другу сердца, заводят и теряют друзей, делают вечный выбор между собой и другими. За их жизнью просто интересно подсматривать, местами даже узнавать себя или своих знакомых.

О борьбе за счастье в условиях народной беды, охоте на снитиров и трагедии избранного — в новой рецензии нашего обозревателя Марии Фадеевой.

#рецензии

Траву б жевал, не понимая,
с чего мне август хуже мая,
с тобой бы шел опять. Опять
одна подгорная тропа
и снова, снова не прямая,
а ты глядишь в глаза быку,
почти такая же немая,
но ты всё знаешь... Не бегу
и не могу смотреть в глаза,
но взгляда отвести нельзя.

«Поэтика Лёна впитала ноты обэриутства, инфернализм Федора Сологуба» и даже цинизм Александра Тинякова — и этот же цинизм «уравновешивается жестами беззащитного отчаяния». В новом выпуске «Опытов» — поэзия Яна Лёна, в которой есть место и непосредственному юношескому переживанию, и поискам себя с оттенками сослагательного наклонения.

#опыты

Москвичи побеседуют с Алексеем Сальниковым, узнают о новой книге Даши Благовой и обсудят «Кошки-мышки» Гюнтера Грасса с Татьяной Соловьевой. Петербуржцы же отправятся в путешествие по вселенной классиков вместе с Глебом Шульпяковым, Денисом Ахапкиным и Ниной Щербак. А тем, кто никак не может оторваться от компьютера, советуем вебинар с Дарьей Бобылевой о страшных историях и благотворительный писательский марафон от CWS.

Подробнее о событиях первой половины февраля — в обновленном дайджесте «Прочтения».

#дайджест