В поезде на Симферополь ехала молодая красивая девушка. Она была одновременно изящная барышня и угловатая пацанка. В купе она поправляла локон русых волос, и это было очень женственно, по девичьи округло и нежно. А когда она курила на перонах во время остановки поезда - это был чистый пацан, который всеми жестами тела доказывал своё авторитетное место в пространстве. В короткие моменты общения с ней обнаруживалась абсолютно не женская искренность, даже прямолинейность. Её можно было принять за представительницу единоборств, там бывают такие, скажем прямо, мужские адреналиновые характеры... Но вот глаза у неё были не упëртые, холодно спокойные, то есть совсем не спортивные, - в них как-будто жила боль, огромная человеческая боль, которую можно прикрыть только внешним пацанским поведением. Удивительные глаза! Неспокойные! Все время ищущие что-то в тебе, - какой-то душевной поддержки и вроде как помощи... У самых незлобливых псов бывают такие глаза, прячущие в своей глубине великий укор человеческому роду. Наверно это не правильное сравнение, все-таки девушка?!
Она отводила на конкретный разговор и строила СВОшников... Маленькая девочка, заглядывала в глаза пьяному снайперу (с позывным "Философ"), у которого, между прочим, на линии снарядом "разобрало на мясо" лучшего друга и командира, и снайпер сникал, как псина, отводил пьяные, виноватые глаза.
Снайпер был забран ею из-за стола вагона-ресторана, где он бухал с ялтинскими проститутками, посажен за наш общий стол, и тут из их разговора стало понятно, что эта маленькая девочка забирает таких пацанов у смерти. Она отрезает им руки, ноги, может быть ещё что-то из ненужного, - но дарит им продолжение жизни!
Она оказалась медиком! Она знала как и где накладывать турникет после ранения, где в ноге искать перебитую осколком и подпрыгнувшую вверх в человеческой плоти вену, отчего человек вытекает внутренним кровотечением, она ругалась на предложение затыкать открытые раны женскими тампонами, утверждая, что этим нельзя перекрыть мелкие сосуды... Она знала многое такое, чего в её возрасте знать вроде как не положено...
Девочка с позывным "Карелия", с искренними, прямыми пацанскими глазами, в которые не хотелось врать!
Снайпер, качаясь на пьяных ногах, ушёл в своё купе, потом вернулся, и подарил ей шприц-обезбол, в белой пластиковой коробочке. Это обезболивающее "Философ" отрывал  от себя, как отрывал от себя почти все свои фронтовые зарплаты, отдавая их своим раненым, нуждающимся в лечении и помощи близким.
Этот подарок был чем-то большим самого красивого букета цветов!