#управлениенаукой
Тут опять подняли проблему наукометрии: комплексного балла публикационной результативности (КБПР), индекса Хирша и импакт-факторов.
Скажу, конечно, крамольную вещь, но идеальный мир для учёного не такой, как его описывает @scienpolicy. На самом деле в нём нет места не только наукометрии, но и Минобрнауки.
Не соглашусь и с автором нового канала @jmultiverse, который поддерживает идею о том, что наукометрия неизбежна.

У меня два значимых, на мой взгляд, аргумента.
1. Любые целевые KPI в российских реалиях будут искажаться и фальсифицироваться. Давайте будем честными и признаем, что способов огромное множество, а бороться с ними нереально.

2. И почему мы вообще обсуждаем детали подсчета КБПР, а не сам смысл его внедрения? Копий, как верно замечают коллеги из НОП, действительно было сломано немало. Но я пока так и не услышал ни одного бесспорного аргумента, почему нельзя обойтись без КБПР.

https://yangx.top/scienpolicy/9503

Попытаюсь оперативно отреагировать на отклики по поводу KPI. Я не утверждаю, что целевые индикаторы нужно полностью отменять. Но считаю, что в условиях непрозрачности процессной и содержательной компонент работы, излишней бюрократизации и доминирования неформальных практик над формальными институтами KPI с большой вероятностью будут фальсифицироваться. То есть такой радикальный наукометрический подход точно не решит проблему оценки научной деятельности, а через 4-5 лет, когда все окончательно приспособятся, будет давать неадекватные результаты. Ниже несколько примеров, которые сразу пришли в голову.

1. Одним из ключевых KPI экономической политики считается динамика ВВП. Этот показатель важен, как для внутреннего потребления в качестве индикатора эффективности власти, так и для внешних аудиторий, например, в целях привлечения инвестиций. В экономических исследованиях есть верифицированная модель прямой зависимости между изменениями ночной освещенности и динамикой доходов, где освещенность измеряется с помощью спутниковых снимков (1). Если применить эту модель к сопоставлению данных о публикуемом разными странами росте ВВП (2), то оказывается, что есть целый ряд государств, данные которых из этой модели выбиваются. Некоторые страны завышают рост ВВП на 1.15-1.3 процентных пункта (это очень много). Несложно догадаться, что это недемократические страны (автор концентрирует выводы на Китае). Безусловно, к завышению данных стремятся власти во всех странах, но удается это сделать тем, где это позволяют институциональные условия, такие как я перечислил в первом абзаце этого поста.
(1) Henderson, J. V., Storeygard, A., Weil, D. N. (2012) Measuring Economic Growth from Outer Space. American Economic Review, 102 (2): 994-1028.
DOI: 10.1257/aer.102.2.994
(2) Martinez, L. (2019) How Much Should We Trust the Dictator's GDP Growth Estimates? DOI: 10.2139/ssrn.3093296

2. Важным KPI, применяемым для оценки работы губернаторов в России, уже более 10 лет является результат В. Путина и Единой России на выборах в регионе. Управление Президента по внутренней политике внимательно следит за этим индикатором, так как он существенно влияет на принятие решений о ротации глав субъектов. Что происходит в результате? Губернаторы всеми возможными способами влияют на членов избиркомов, чтобы был обеспечен нужный результат. Инструментов административного давления много, поэтому сравнительно легко дорисовываются голоса, необходимые для достижения целевого показателя. Про исследования на этот счет я уже писал. Посмотрите, например, работы по выявлению фальсификаций с точки зрения мат статистики (3) и статьи о региональных аспектах электорального авторитаризма (4).
(3) Kobak, D., Shpilkin, S. and Pshenichnikov, M. S. (2016) Statistical fingerprints of electoral fraud? Significance, 13(4), 20– 23. doi: 10.1111/j.1740-9713.2016.00936.x
(4) Golosov, G. (2011). The Regional Roots of Electoral Authoritarianism in Russia. Europe-Asia Studies, 63(4), 623-639.

3. В рамках одного из магистерских курсов я демонстрирую метод краш-тестов для проверки норм на устойчивость, который может быть применен в разработке нормативно-правовых актов. На практических занятиях мы со студентами берем реальные нормы и пытаемся придумать, как их обойти. Когда мы взяли университетское положение о премировании за публикационную активность, студенты за час разработали три реально работающих способа, чтобы "обмануть" положение. Представьте, что происходит, когда за это берутся опытные сотрудники и "бизнесмены", предлагающие опубликоваться или повысить индекс Хирша.
#управлениенаукой

Мы без конца ругаем Минобрнауки, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона пустых тезисов и статей?

Уважаемые коллеги @smp_rapn верно заметили, что у молодых политологов почти нет мотивации заниматься наукой. Но удивляться здесь особо нечему.

Во-первых, ролевыми моделями для них становятся не академические исследователи, а медийные "политологи". Я как-то провел эксперимент среди своих студентов и попросил составить списки известных современных российских и зарубежных политических учёных (кроме их преподавателей) и отечественных медийных политологов. В первом списке было не больше 10 фамилий, а во втором - намного больше. Тут, кстати, ещё одна проблема кроется: студенты знают много классиков и очень мало современных ученых и исследований.

Во-вторых, что ждет молодого учёного в региональном российском вузе? Ставка ассистента за 25 тысяч рублей, нагрузка в 700 аудиторных часов и надежда на крохи от какого-нибудь гранта и премию раз в полгода. Времени на науку не останется и придётся хитрить, так как эффективный контракт требует публикаций, желательно индексируемых WoS и SCOPUS. В столичных вузах ситуация лучше в финансовом плане, но преподавательская нагрузка всё равно почти не оставляет шансов на нормальную научную работу.
А вот, например, первая попавшаяся мне в поиске вакансия постдока - позиции, на которую можно претендовать сразу после защиты диссертации.
https://www.universitypositions.eu/job/5k52g/postdoctoral-researcher-in-political-theory-of-financial-debt
Минимальная зарплата после уплаты налогов 3177 евро (специально посчитал в tax calculator). На этой позиции предполагается только руководство PhD студентами. Иногда нужно преподавать, но обычно не более 150 часов в год. К этому ещё целый ряд бонусов, вплоть до детского сада для детей.
В таких условиях можно и "жить, чтобы работать".

Уточнения к предыдущему посту 👆

Действительно, условия работы в западных университетах и научных центрах не идут ни в какое сравнение с отечественными. По крайней мере, если говорить об общественных науках и начальных этапах академической карьеры. Но при этом нужно принимать во внимание и то, что получить эту работу намного сложнее, чем устроиться в России. Академический рынок труда уже давно стал сверхконкурентным, и роль здесь играют не только уровень квалификации, но и целый ряд субъективных факторов. Ниже пара комментариев от моей коллеги относительно возможностей трудоустройства в Северной Америке:

"Представь, тебе 35-36 лет (раньше PhD получают единицы) и ты 5-6 лет ... живёшь в городе N. И хорошо живёшь - у тебя дом в ипотеке, жена с хорошей работой, дети, собака (или кошка) и фикус в горшке. Денег не много, но твоей семье их хватает, так как у твоей жены приличная зарплата. В отпуск вы не едете на море, и машина у вас старая-страшная, но в остальном "живёте как люди".
Ты закончил PhD и перестал получать стипендию. Теперь ты дешёвая рабская сила в универе, где ты 6 лет учился. Ты стал сессионным преподом. Это значит, что у тебя преподавательский контракт на 2-3 месяца. Тебе платят $22 в час при минимальной оплате труда в $15. Узнаешь есть ли у тебя работа, ты за 4-5 недель до начала каждого семестра. Чтобы твоя семья не потеряла достаток, ты ещё идёшь в какое-нибудь ПТУ (aka колледж) учить каких-нибудь не очень одарённых людей, как писать официальные письма. По ночам ты пишешь статьи. Недосыпаешь, нервничаешь.
Так проходит год. Или два. Или три. Тебе скоро 40 лет. Допустим, тебе везёт - всё-таки через год после защиты диссера ты получил оффер на постдок.
Теперь за 31к (не такая уж и большая сумма, стипендия в хорошей PhD программе будет под 20-25к) тебе предлагают переехать в город Y, чтобы там на таком же эффективном контракте, как и здесь, родить 2-3 статьи или 1 статью + книгу, организовать серию семинаров или конференцию, а ещё кататься по конференциям за свой счёт. Максимум ещё на год тебе это счастье грозит растянуть. Не продлят - пожалуйте обратно в сессионные преподаватели. Поэтому в этот постдочный год тебе нужно ПОСТОЯННО искать новую работу. Из 10 постдоков только 2 получают нормальный долгий контракт. Остальные 8 получают очередной временный контракт. При этом, любой контракт повлечёт за собой переезд в город Y."

"Поэтому закономерный итог: только 2-3 PhD из 10 останутся в академии. Точная пропорция везунчиков зависит от специальности."

"Важно не кто ты, а кто писал тебе рекомендации."

Я сам был на стажировках и научных мероприятиях в нескольких европейских университетах и, конечно, интересовался тем, как обстоят дела с трудоустройством. Кроме того, знаю информацию "из первых рук" от множества коллег. Ситуация не такая мрачная, как в североамериканских университетах, но конкуренция на самом деле очень высокая. Многие сетуют на то, что получить позицию постдока не так сложно (исследовательских проектов с хорошим финансированием в Европе очень много), но потом невероятно тяжело перейти на ставку ассистента/доцента. Кроме того, работает и фактор неформальных связей. Знаю несколько случаев, когда с большими сложностями в университет пробивается один выходец с пост-советского пространства, который потом постепенно подтягивает и "выращивает" своих аспирантов и младших коллег.

Я люблю наблюдать. Даже иногда думаю, что во мне погиб не только политолог, но и антрополог.

Вообще, во время самоизоляции я выхожу погулять почти каждый день, а на выходных всей семьёй выезжаем за город. К счастью, я живу в районе, где много пространства и сравнительно мало жителей, поэтому дистанцию соблюдать легко.

Сегодня в Петербурге начал действовать "масочный и перчаточный режим". И я вышел прогуляться до метро, чтобы посмотреть, как его соблюдают граждане. Каюсь, даже надеялся понаблюдать за тем, как полицейские выписывают штраф в 4000 рублей. Но ничего не изменилось! В маске так же ходит примерно каждый третий, в перчатках - почти никто. Впору штрафовать людей не за отсутствие масок, а за неуважение к власти.

Вот так слабые институты приводят к полному их игнорированию со стороны граждан. В условиях, когда ничего не понятно: ни мотивации решений, ни их содержания, ни конкретики, - люди реагируют соответствующим образом. Это и есть антропологический маркер bad governance.

Вчера @scienpolicy опубликовал информацию о законопроекте, который будет рассматриваться в Государственной Думе. Похоже, планируют возвращать аспирантуру к тому формату, что был раньше.

Эксперимент с внедрением аспирантуры как образовательной ступени признан неудачным. Хотели сделать так, как это делается во всем мире, но сделали лишь наполовину. В итоге несколько лет аспиранты были подопытными кроликами.
Одной из причин реформы было желание довести показатель защит до приемлемого уровня. Если говорить о политических науках, то могу сказать, что до защиты ВКР стали доходить действительно многие, но вот количество защит кандидатских диссертаций не изменилось или даже уменьшилось.

Все, абсолютно все мои коллеги недоумевали по поводу реформы. Но ведь у нас никто не спросил. Как обычно, всё решалось в высоких кабинетах без учёта реальной практики и специфики отдельных направлений подготовки. В итоге и на преподавателей, и на аспирантов "упала" дополнительная учебная нагрузка, которая по большей части выполнялась лишь формально. Зато научная работа была отодвинута на задний план, хотя в аспирантуре как раз и нужно учиться исследовательской деятельности.

Пока писал этот пост, увидел, что об этом же пишет и @trueresearch. Приятно, что позиции по этому вопросу у нас похожие.
#аспирантура #управлениенаукой

https://yangx.top/trueresearch/426

#данные
Неприятная история с публикацией в NY Times, которую сейчас активно обсуждают, имеет много измерений, в том числе и для научных исследований. Речь идёт о занижении количества смертей от коронавируса в то время, как общее количество смертей значительно выросло. Ведь в связи с ошибками в данных возникает проблема релевантности и верификации множества статистических моделей, которые используются для изучения различных аспектов пандемии.

Десять лет назад мы с коллегами задумали масштабное сравнительное исследование, где в качестве зависимых переменных планировались результаты опросов общественного мнения и выборов, в том числе и в России. Мы представляли дизайн нашего проекта на семинаре в Вышке и получили порцию критики относительно того, насколько можно доверять результатам отечественных выборов или опросов. Опытные коллеги убеждали нас, что большая работа будет проделана зря, так как рецензенты в журналах сразу же подвергнут сомнению достоверность ключевых переменных. Это было справедливое замечание, так как уже тогда было понятно, что результаты выборов (и тем более опросов) в России фальсифицируются. Об этом я уже писал, например, здесь. Мы так и не нашли хорошего решения этой проблемы, и исследование пришлось отложить.

С тех пор я уже, как минимум, три раза слышал от коллег, что их статьи "завернули" в журналах Q1 и Q2 по причине того, что данные из российских источников скорее всего недостоверны. Тут, конечно, необходимо разбираться в каждом конкретном случае. Сложно утверждать, что все данные в России не отражают реальность, но это и не главное. Основная проблема в том, что российские органы власти не способствуют созданию этого доверия. Об этом я тоже писал в одном из предыдущих постов. В условиях непрозрачности многих сфер, а также политической и административной ориентации на достижение ключевых индикаторов, многие данные искажаются. Поставлена задача снизить смертность от сердечных заболеваний? Отлично, она выполнена: в государственной статистике это отражается переводом необходимой доли смертей в другие причины. А палочная система в полиции? В общем, за примерами далеко ходить не нужно.

Полагаю, что ситуация с эконометрическими индикаторами обстоит получше, так как есть целый ряд ограничивающих факторов. В целом же, это огромная проблема. В том числе, как я уже сказал, и для достоверности результатов научных исследований.

Я вижу два решения: политическое и методическое.
Первое заключается в постоянном давлении на органы власти с целью раскрытия информации и формирования культуры открытости данных, сборе альтернативных данных и их публикации в открытых источниках. Этим с разным успехом занимаются институты гражданского общества (например, АНО "Информационная культура" @begtin), но это длительный процесс, результат которого зависит от множества политических факторов.
Второе решение - это научный поиск моделей, которые позволят нивелировать негативные эффекты от использования некачественных или недостоверных данных в научных исследованиях. Здесь работы - непаханное поле.

Молодёжная наука
Честно, не хотел писать на эту тему, так как проблема очень сложная и требует большой дискуссии и серьёзной аргументации. Но раз уж мои коллеги @aspirantura_dva_nol, @trueresearch и @jmultiverse высказались, решил тоже очень кратко и тезисно высказать свою позицию.

1. Особое отношение к какой-либо социальной группе, даже из лучших побуждений, почти всегда в долгосрочной перспективе приводит к дискриминации этой группы. Особенно, если она большая и неоднородная сама по себе. Квоты для женщин в парламентах и менеджменте дискриминируют женщин. Лимит на иностранцев в футболе приводит к неконкурентоспособности российских игроков. Требование включать молодого игрока в заявку на матч свидетельствует о том, что нормальные механизмы отбора по спортивному принципу не работают.

2. Существование отдельной молодёжной политики в этом контексте - свидетельство того, что в обществе есть возрастное неравенство (слышите, уважаемые коллеги из @youthpolicy?). Но выделение отдельного политического курса в отношении молодежи это паллиатив, который дискриминирует саму молодёжь.
Зачем вообще нужна государственная молодёжная политика? Патриотическое воспитание? Люди становятся патриотами не потому, что им это внушают с трибуны на очередном форуме на берегу озера или показывают героизм в фильме про войну. Патриот просто любит место, где родился. И чувство это в нем крепнет, если он видит, как справедливо расходуется бюджет (это его деньги), что полиция реально защищает, а не нарушает его права, все равны перед законом, у человека есть перспективы получить достойное образование, работу, пенсию. В общем, если всё функционирует нормально. Удивительно, что я ещё об этом должен писать.
Специальные молодежные гранты? Конечно, если обычный не получить, так как всё уже поделили "старшие товарищи". Помощь в организации бизнеса? Безусловно, так как бизнес-климат в стране ужасный. Таким образом, молодёжная политика - это борьба с симптомами, а не с болезнью. И опять же в конечном итоге её наличие дискриминирует молодёжь.

3. Наконец, о молодёжной науке. Это что такое? Я всегда настоятельно советую своим студентам не участвовать в молодежных конференциях. Это фикция, науки там нет. Хочешь стать умнее, играй с более умным соперником. Хочешь стать профессионалом, участвуй во "взрослых" научных мероприятиях. А что получается на самом деле? Создали песочницу, где не умеющие делать исследования обмениваются опытом с подобными себе. А где же им учиться? Так им и отвечают: вот же, есть молодежные отделения, гранты, конференции, журналы (разделы в журналах). Я много раз рецензировал заявки на молодёжные конференции. В большинстве случаев там нет никакой науки. А если есть, то эти заявки спокойно проходили бы отбор и на "взрослые" мероприятия. То же самое и со статьями в журналы. Мои студенты не раз успешно участвовали в серьёзных научных мероприятиях. Даже студентка 3 курса бакалавриата ездила с докладом на Генеральную конференцию ECPR - топовое мероприятие, куда не просто пробиться и состоявшемуся учёному. Так что проблема не в молодёжной науке, а в том, что для неё построен загон, которому молодые учёные почему-то рады.

В диалоге с учёным, представляющим естественные науки, возник ряд уточнений ко вчерашнему посту о молодежной науке (курсивом - слова моего собеседника). Всё-таки отличия есть, и довольно значительные.

"В целом, насчёт молодёжных конференций согласен. Но и они бывают разного рода. Опять же, не знаю, как в гуманитарных науках, я говорю о естественных. Большинство таких конференций в России в последнее время (по химии) проходят в формате «пленарные лекции крупных учёных, секционные доклады начинающих учёных, аспирантов и студентов». Собственно, это стало стандартом и всех крупных международных конференций.
В любом случае, что-то вроде молодёжных конференций - это необходимое явление. Нужно учиться. Без этого не станешь учёным. Не подготовишь доклад на конференцию высокого полёта. Нужно приобрести опыт, обжечься на локальном мероприятии. Но, без сомнения, на таких конференциях должны быть крупные учёные, дающие адекватную обратную связь. На таких конференциях (с участием крупных учёных) присутствует наука."

Я и сам даже уверен, что молодежные конференции в естественных и технических науках сильно отличаются от наших. Мне кажется, что в этих отраслях сложно имитировать научный результат.
А вот в материалах политологических молодежных конференций порой такой бред пишут, что волосы дыбом встают. Там часто не наука, а описания в стиле "что вижу, то пою". Или ещё хуже - махровая идеология про план Даллеса или либералов-ватников. Теоретическая рамка, методология, гипотезы, методика? В большинстве случаев этого там нет. Иногда - прикладные исследования с описательной статистикой.
Кроме того, организаторы обычно запихивают по 10 докладов в секцию на 1,5-2 часа, поэтому даже участие состоявшегося учёного не гарантирует качественной обратной связи.

"... в естественных науках есть такая присказка: "Ты настолько крут, насколько крут твой научный руководитель". Ну, это справедливо для студентов и аспирантов, а когда становишься самостоятельным - уже сам за себя. Имеется в виду, что какой бы одарённый студент или аспирант не был, уровень его работы во многом определяется тематикой, оборудованием и финансированием, имеющимся в группе. При том, что в одной группе всегда есть очень успешные студенты, аспиранты, так и слабые."

В политической науке используется специализированное программное обеспечение, доступ к которому обычно бесплатный (R, Python, Pajek, Gephi) или стоит недорого для студентов (NVivo, Atlasti, UCINET). Поэтому методические возможности молодых ученых ограничены лишь их умением собирать и обрабатывать данные. Роль научного руководителя не такая большая. То есть то, что студенты могут делать классные исследования и участвовать в топовых конференциях, в большей степени их собственное достижение. Даже больше: у меня было несколько случаев, когда мои студенты умели пользоваться некоторыми аналитическими инструментами лучше меня.

Чтобы закончить (пока!) дискуссию о молодёжной науке, хочу написать о возможностях, которые есть для желающих учиться. В общественных науках для молодых исследователей уже давно сформировался устойчивый формат, который сочетает в себе и научный, и образовательный аспекты.

Это краткосрочные летние/зимние школы. Обычно туда нужно подаваться с проектом, который уже имеет какие-то очертания (исследовательский вопрос, предполагаемые методология и методика, первичный набор данных и т.д.). В течение 1-2 недель интенсивной работы молодые учёные получают качественную обратную связь по своим проектам, приобретают и прокачивают методические навыки, знакомятся с коллегами, которые занимаются похожими темами. Ниже далеко не полный список ресурсов, которые я советую регулярно мониторить, а где это возможно, и оформить подписку на рассылку:

1. Страница летних школ НИУ ВШЭ https://www.hse.ru/sumschool/
2. Информация о летних школах в ЕУ СПб https://eusp.org/news/letnyaya-shkola-fakulteta-pnis-universitet-bez-professorov
3. Летние школы, организуемые под эгидой IPSA https://www.ipsa.org/page/ipsa-concordia-summer-school-applied-diplomacy
4. Методические школы ECPR https://ecpr.eu/Events/EventTypeDetails.aspx?EventTypeID=5
5. Летние школы IPPA https://www.ippapublicpolicy.org/summerschool/ippa-summer-schools/17

#ресурсыполитолога

#методология
Сейчас работаю над статьей, где анализирую результаты публичного управления через призму концепций good governance и performative governance. И поймал себя на мысли, что всё чаще выводы, в основе которых лежит анализ деталей на микроуровне, контринтуитивны по отношению к выбранной теоретической рамке. То есть анализ публичной политики с помощью традиционных моделей обработки данных опровергает гипотезы, выстроенные в соответствии с логикой выбранных подходов. При этом данные берутся не только из государственных, но и из академических источников, что, надеюсь, снижает вероятность их искажения.

Из этого следует, что либо не работают методы, либо потеряна объяснительная сила теорий, либо я где-то ошибаюсь. Чтобы ответить на этот вопрос, конечно, можно вынести это на обсуждение на конференции. Но следующая конференция не скоро, а текст отправить нужно уже в среду. Придётся переписывать параграф с выводами, а над проблемой думать после.

Но вообще, вопрос серьёзный. Похоже, что признанные подходы к публичному управлению и его анализу не работают в кардинально изменившихся условиях. Речь здесь не о коронавирусном периоде, а в целом об изменившемся мире. В общем, нужно думать.

Например, в России государством создано множество некоммерческих организаций в форме АНО ("Агентство стратегических инициатив", "Россия - страна возможностей" и т.д.), которые отвечают за реализацию конкретных направлений государственной политики. Они получают солидное бюджетное и квазигосударственное финансирование, но не должны отчитываться по расходам перед гражданами. Таким образом значительные средства выводятся из под законодательства о государственных закупках и обеспечении прозрачности публичных институтов. С точки зрения политической науки, это плохие (некачественные) институты. Мы, безусловно, понимаем, что это коррупционная практика, используемая для извлечения ренты различными элитными группами, но в контексте моего исследования это не так важно.

Я фокусируюсь на другом. Одной из важнейших задач этих организаций по ряду причин всё равно является демонстрация хоть каких-то положительных результатов в достижении заявленных целей. Нам сложно судить об эффективности, так как финансовые отчёты недоступны, но результативность оценить в некоторых случаях мы можем. Естественно, нередко их деятельность представляет собой "потемкинские деревни", но оказывается, что есть отдельные случаи, когда эти организации демонстрируют хорошие не фиктивные результаты. Это значит, что плохие институты иногда могут быть результативными. Ничего удивительного, конечно, в этом нет: им нужно доказывать свою нужность и курирующим органам власти, и гражданам, и заинтересованным группам. Но если копаться дальше в деталях, то на вопрос, от чего зависит результативность в каждом конкретном случае, универсального ответа нет. Что решает: кадры, институциональные факторы, влияние групп интересов, мобилизация сверху, случайность? Ответ, в принципе, всегда находится, но меня как позитивиста эти объяснения не удовлетворяют - в качестве теоретической рамки и методической основы же мы используем позитивистские подходы.

С похожими наблюдениями мы сталкиваемся и во множестве других кейсов не только в России. Поэтому я и думаю над двумя вопросами:
1. Можно ли предложить какую-то стройную объяснительную модель для подобных случаев?
2. Есть ли перспективы у позитивистских подходов в современных общественных науках?

#методология #публичноеуправление

Объявлен очередной конкурс "на исследование проблем и подготовку предложений", который выиграет НИУ ВШЭ.

Я, конечно, поддерживаю стремление снизить регуляторную нагрузку в российской экономике, но считаю, что существующий подход не даст долговременных положительных результатов. На мой взгляд, причиной чудовищной зарегулированности всего и вся в России являются не сами устаревшие многочисленные нормы, а принципы политического управления, направленные на повсеместный контроль каждого аспекта хозяйственной деятельности. В основании этой парадигмы лежат неверие в способность объектов регулирования к самостоятельной выработке правил и желание бюрократии "кормиться" на выделенных ей наделах. Первое, кстати, опровергается теорией сетевого управления (network governance), а второе уже давно стало одним из столпов устойчивости российского политического режима.

В условиях, когда вершина исполнительной ветви власти существует в режиме проектного офиса, а её нижние этажи обосновывают свою необходимость и численность регуляторным функционалом, регуляторная гильотина не решит эти фундаментальные проблемы. Немедленно вместо старой головы у бюрократической гидры вырастет много новых. Здравая идея создания саморегулируемых организаций (СРО) была в итоге реализована в виде имитационных институтов. Внедрение оценки регулирующего воздействия (ОРВ), даже выполняемой очень хорошими экспертами, не смогло пробить сопротивление мощного бюрократического аппарата. Скорее всего, похожая судьба ожидает и "регуляторные песочницы", которые изменятся до неузнаваемости в процессе масштабирования.

Я считаю, что необходимо коренным образом пересматривать сами принципы политического управления и государственного регулирования. И именно это должно стать предметом широкой научной и экспертной дискуссии, а не очередная настройка механизмов и инструментов, которые все равно не дают должного эффекта.

Кстати, вот ещё один конкурс на 6 млн с такой же формулировкой, но с добавлением "цифровой экономики": https://zakupki.gov.ru/epz/order/notice/ok504/view/common-info.html?regNumber=0173100009520000074

А это похожий, но уже завершённый для нужд Минобрнауки на 7,51 млн: https://zakupki.gov.ru/epz/order/notice/ok504/view/supplier-results.html?regNumber=0173100003119000029

#публичноеуправление

Чрезмерное регулирование как побочный (а может даже и основной) продукт системы глубоко проникло и в науку и образование, а также в головы бюрократов, которые администрируют эту сферу. Логика так популярного сейчас неоинституционализма подсказывает, что множество усилий учёными будет тратиться на поиск наиболее удобных способов подстроиться под регуляторные рамки вместо того, чтобы заниматься реальной деятельностью - наукой и преподаванием.

Я уже много писал про наукометрические подходы и в частности про КБПР, который стал примером излишнего регулирования. Сколько было разговоров о методиках его подсчета, удельных весах разных публикаций, применимости в различных научных направлениях. Почему же не сделать проще? Например, в политических науках одна публикация в журнале Q1 или Q2 в год уже говорит о высоком уровне научного исследования. Вот и нужно ставить такой ориентир. Если авторов больше 3, что в политологии бывает редко, то тогда это должно быть издание из Q1. Монография? Отлично, есть список уважаемых международных издательств. Всем остальным необходимо давать одну публикацию на оценку, допустим, независимым экспертам из исследовательских комитетов Международной ассоциации политической науки (IPSA). Это будут сравнительно небольшие деньги в контексте бюджетных трат Минобрнауки. В таком случае учёные уже не будут отправлять статьи в мусорные журналы, а будут стараться работать всего над одной статьёй, но зато высокого качества. Уверен, что адекватные методы можно разработать для любого научного направления.

А рабочие программы учебных дисциплин (РПУД) и фонды оценочных средств (ФОС)? Ну, ясно же, что их разрабатывали люди, которые никогда не преподавали. А если преподавали, то очень плохо и теперь думают, что без такого регулирования другие преподаватели тоже будут плохо учить студентов. Оценивать работу преподавателей нужно по существу, а не по соответствию документов форме. Зайдите на лекцию, практическое занятие, проверьте знания и навыки студентов, спросите у работодателей, наконец.

Безусловно, минимизация регуляторной нагрузки приведёт к резкому сокращению бюрократического аппарата (вот, кстати, и деньги на оплату работы независимых экспертов). Но ведь это профессионалы своего дела. Их же на рынке труда разберут, как горячие пирожки! Или нет?
#управлениенаукой

Наблюдаю за интересным обменом мнениями, который развернулся сегодня в каналах, посвящённых научно-образовательной политике. Но помимо содержательной стороны меня как учёного заинтересовало то, как вообще происходит распространение информации в Телеграме.

Дело в том, что сетевая теория и исследования в области онлайн-коммуникации обращают наше внимание на то, что ключевыми факторами диффузии информации являются алгоритмы платформ и топология сетей. Более того, стохастические модели распространения информации в онлайновых социальных сетях указывают, как мне кажется, на то, что топология тоже зависит от алгоритмов платформы. Именно поэтому во ВКонтакте, Фэйсбуке, Твиттере так часто возникают эхо-камеры.

Но наблюдая за тем, как возникает дискурс в Телеграме, я вижу, что он достаточно быстро выходит за рамки устойчивых сетевых кластеров. Даже если это не довольно распределённая "сетка Незыгаря", но и более локальные сегменты, вроде нашего.

Насколько я знаю, серьёзных исследований Телеграма на этот счёт нет (поправьте меня, если это не так). Возможно, здесь играет роль не только движок и топология, но и особая культура коммуникации, которая сложилась здесь в связи с анонимностью, форматом постов и особенностями аудитории. Будем ждать исследований!

UPD. Пост без ссылок на академические исследования, так как решил сразу зафиксировать то, что пришло в голову. На следующей неделе напишу подробнее.

Комиссия по регуляторике @smart_regulation интересно отреагировали на мой пост о фундаментальных проблемах российского государственного регулирования.

Но я бы хотел подчеркнуть, что несмотря на тесную связь политического и административного в России анализ различных направлений политики показывает, что в большинстве случаев качество политических институтов не критично, в то время как на первый план выходит своевременность и качество институтов административных. Да, издержки режима и рентоориентированность элит приводят к множеству негативных эффектов для общественного развития, но в том, что касается, например, государственного регулирования, это влияние не такое большое, хотя и требует отдельного изучения. Кроме того, даже авторитарный режим заинтересован в результативности государственного управления, так как это обеспечивает устойчивость политических конструкций. Поэтому в исполнительных органах власти, особенно в экономическом блоке, востребованы высококвалифицированные кадры, а не только лояльные политической элите исполнители. Можно согласиться с принципом "курочка по зёрнышку клюёт", что в данном контексте означает, например, кропотливую работу по снижению регуляторной нагрузки.
Но при этом необходимо, на мой взгляд, и совершенствовать подходы к публичному управлению, в целом.

Я намеренно отмечаю не только качество, но и своевременность институтов, то есть их соответствие реалиям общественного развития. Я уже писал ранее, что в основе российских административных реформ лежала концепция нового государственного менеджмента, которая уже давно устарела в связи с существенными трансформациями современной публичной политики.
В этом отношении мне вспоминается одна из лучших пленарных лекций, на которых мне приходилось бывать. Это было выступление Р. Родса (R.A.W. Rhodes) на конгрессе IPSA (1), где он отметил качественный переход современного публичного управления в контексте концепции New Public Governance. Да, регулирование, результативность и эффективность всё ещё важны. Но при этом усложнившаяся общественная структура требует и постоянного поиска консенсуса, выстраивания равноправных отношений между администраторами и управляемыми, гибкости, а не универсализма в решении задач. И здесь возникает второй аспект: не только институты играют роль, но и "искусство управления", которое Р. Родс называет "craft of public administration" (2). Возможно, именно в этом кроется ответ на вопрос, который я сформулировал ранее: почему некачественные институты иногда на выходе дают качественные результаты публичного управления?

(1) R.A.W. Rhodes. Recovering the ‘craft’ of public administration in network governance // Plenary address to the International Political Science Association World Congress,
Montreal, July 19-24, 2014
(2) Rhodes, R.A.W. (2016), Recovering the Craft of Public Administration. Public Admin Rev, 76: 638-647. doi:10.1111/puar.12504
#публичноеуправление

Канал @hobbes_channel опять порадовал своей интерпретацией интересного материала. Кстати, эту статью я не так давно читал. И у меня есть несколько мыслей по этому поводу.
Действительно, в современной политической теории и философии имеет место некоторое разочарование делиберативной и патиципаторной демократией, особенно в контексте развития и применения современных технологий. У разочарования этого, как мне представляется, два важных аспекта, каждый из которых важен здесь и сейчас, но скорее всего их очертания будут трансформироваться ещё долгое время.

Во-первых, это технопессимизм, который преобладает в среде политологов и философов. Он пришёл на смену оптимизму, имевшему место на рубеже веков. Это такой маятник, и сейчас он качнулся в диаметрально противоположную сторону. Например, среди исследователей цифровых трансформаций сегодня огромной популярностью пользуется книжка Шошаны Зубофф (Shoshana Zuboff) "The Age of Surveillance Capitalism: The Fight for a Human Future at the New Frontier of Power". Я как-нибудь напишу отдельный пост со своим видением этой работы, а сейчас лишь отмечу, что по моим ощущениям она больше похожа на манифест, чем на объективный научный труд. Большинство современных учёных выросло на поп-культуре киберпанка, поэтому пессимизм неудивителен. Трудно быть технооптимистом, если взрослел под впечатлением от "Бегущего по лезвию", "Джонни-мнемоника", "Робокопа" или "Матрицы". Но думаю, что постепенно маятник качнётся назад, и учёные найдут какой-то консенсус, который не будет столь радикальным по отношению к проникновению технологий во все сферы общественного устройства.

Во-вторых, критика делиберативной и патиципаторной модели разворачивается в процессе, который ещё открыт. Разочарование западных учёных связано с тем, что не оправдываются ожидания, связанные с расширением механизмов участия граждан в политике. Одним из результатов такого расширения многими видится успех популистских проектов по всему миру. И политологам это очень не нравится. Кстати, нелюбовь эта взаимна, так как популисты видят опасность для себя именно в сообществе ученых-общественников. Но я считаю, что здесь важен фактор научения новым практикам. Гражданам дали инструмент, которым они ещё не научились пользоваться, что и приводит к таким последствиям. Но это не значит, что этот инструмент нужно забирать или ограничивать его использование. Наоборот, нормализация практик возможна только через его постоянное применение.

Итак, мы ещё в процессе, поэтому следует воспринимать подобные работы как дискуссию относительно того, что происходит сейчас, а не как выводы об уже устоявшемся состоянии дел. И хотя я часто с ними не соглашаюсь, они очень нужны, так как представляют собой неотъемлемую часть научного дискурса и уравновешивают работы, которые предлагают противоположный взгляд (а таких тоже немало).

Кстати, о киберпанке 👆. Многие ошибочно думали, что дело в технологиях, а оказывается, проблема в людях. Не искусственный же интеллект придумал и внедряет "Социальный мониторинг". Вот и коллеги из @smp_rapn пишут о проблемах коммуникации на различных платформах и предполагают, что в основе - человеческое поведение.

И ещё о кино. Все помнят фильм "Социальная сеть"? Ведь в названии подразумевается не Фэйсбук, а сеть социальных взаимодействий, в результате которых Фэйсбук появился. Попробуйте посмотреть на это с точки зрения акторно-сетевой теории Б. Латура: как от диады взаимоотношений с девушкой через сеть интеракций (случайных и не очень) в результате появляется IT-гигант. Так и научное знание формируется только через сотрудничество, конкуренцию, широкую дискуссию и постоянное продвижение своих идей.

Шутки ради сделали с коллегой из Мексики тест по политической теории и методологии. Тест небольшой, но, думаю, что довольно сложный. Кроме того, он на английском языке. Ориентирован на бакалавров старших курсов.
Можете проверить себя, а заодно и меня.

http://yangx.top/QuizBot?start=iMs7yTXt