Очередной пример того, что даже люди, позиционирующие себя как специалисты по науке и образованию, не осознают, что такое политология. Уважаемая редакция НОП не понимает, что подавляющее число политических экспертов, в том числе и в Телеграме, это просто инсайдеры разного уровня, разбирающиеся в определённых политических процессах.
Но это не значит, что они политологи, даже если они себя так называют. Политолог - это учёный, а не просто эксперт пишущий или говорящий о политике. Для настоящего политолога большинство текстов этих экспертов звучат так же, как для футбольного тренера рассуждения А. Мостового - прекрасного футболиста в прошлом - о тактике Клоппа в эфире МатчТВ.
Пожалуйста, не называйте политологией то, что ей не является.

http://yangx.top/scienpolicy/9207

Высшая школа экономики опубликовала материал (1), где авторы приходят к выводу, что меры, связанные с переходом на дистант, "увеличивают стоимость реализации образовательных программ университета практически на 20%". Дело в том, что в этой статье все меры свалены в кучу: здесь и закупка ПО, и расходы на цифровую инфраструктуру, и усиление служб методической поддержки, и даже компенсация проезда домой малообеспеченным студентам, которые живут в общежитиях, и расходов сотрудникам и студентам за отмененные поездки и командировки. Если суммировать, то это затраты, вызванные совокупностью экстренных мер по переходу на дистант в связи с эпидемией коронавируса.

В целом же, содержание и следствия перехода на дистанционное или смешанное образование имеют много общего с традиционным внедрением ИТ. На начальном этапе требуются большие инвестиции, которые в краткосрочном периоде действительно увеличивают расходы, а в долгосрочной перспективе наблюдается резкое снижение издержек и затрат на организационные и бизнес-процессы (в случае университетов это образование и наука).
Поэтому здесь нет никакого противоречия исследованию, опубликованному той же Вышкой ранее (2).

Зная "кухню" отечественного высшего образования, я вижу один существенный риск. Университетская бюрократия соответствует всем признакам веберовской, а это значит, что цифровизация и внедрение дистанционных форм совсем не обязательно приведут к оптимизации бюрократического аппарата. А следовательно, и все потенциальные финансовые выгоды от перехода на дистанционное/смешанное обучение могут быть нивелированы.

https://yangx.top/youthpolicy/3180

(1) https://www.hse.ru/our/news/357826520.html
(2) https://iq.hse.ru/news/356117843.html

#теорияигр #методология
III. Где и как применить.
Теория игр хорошо подходит, как для ретроспективного анализа политических процессов или событий, так и для прогнозных сценариев. В качестве концептуальной рамки и методического инструментария применяется в изучении международных отношений, электорального процесса, принятия политических решений.
Из более-менее актуального в российском политическом контексте теория игр подойдёт для анализа стратегии "умного голосования" и ответа на неё со стороны политических партий и властных элит.

Для иллюстрации попробую пофантазировать на самую актуальную сейчас тему. Именно пофантазировать, так как методологическую базу подводить не буду, а использую "дилемму заключённого" в качестве дискуссионной модели для постановки гипотез.

Для властных элит большинства государств возникшая пандемия стала проблемой с высоким уровнем неопределённости, так как имелось недостаточно данных о скорости заражения, смертности и т.д. Кроме того, ситуация сулила и высокие риски в связи с трудно прогнозируемой реакцией общества на политику по противодействию эпидемии и возможным падением уровня электоральной поддержки. Таким образом, мы можем рассматривать этот контекст с позиции дилеммы заключённого.

В условиях высокой неопределенности элитам пришлось выбирать между двумя сценариями: ввести карантин и спасти людей, но пожертвовать экономикой или рискнуть здоровьем населения, но спасти экономику. Первый вариант был плохим, но второй казался ещё хуже. Напоминаю, что ключевыми с точки зрения теории игр становятся рациональные факторы, такие как приоритет человеческих жизней или наличие прямой зависимости между экономическим благополучием и уровнем электоральной поддержки. Но необходимо учитывать и ограничивающие рациональный выбор аспекты, основными из которых, на мой взгляд, стали всеобщая паника и информация о том, что в первую очередь страдают пожилые люди (а элиты как раз в группе риска). Мы знаем, что большинство стран выбрали первый вариант, постаравшись минимизировать риски для экономики огромными бюджетными тратами. Где-то даже такой выбор стал запоздалым и вызвал кризис медицинского обеспечения и последовавшую лавину летальных исходов (Италия, Испания, Нью-Йорк).

Новые данные свидетельствуют о том, что высокая смертность наблюдается только среди пожилых и имеющих хронические заболевания, а также что есть большое количество невыявленных переболевших, и это ещё сильнее снижает долю тяжёлых и летальных случаев. Судя по всему, проблемы Италии, Испании и Нью-Йорка вызваны не опасностью коронавируса, а запоздалостью реакции. Более того, есть пример Швеции, где, как мне кажется, ситуация начала улучшаться и без жесткого карантина.

Получается, что на самом деле выбор в дилемме был не между плохим и очень плохим сценариями, а между плохим (всеобщий карантин и экономический спад) и хорошим (карантин только для групп риска и в результате минимальные издержки для экономики). Понимают ли это элиты и их консультанты? Возможно. Но теперь и исходная ситуация (дилемма) другая. Признать ошибку и откатить назад значит проиграть следующие выборы. Ведь по вине плохого прогнозирования и панических решений потрачены деньги налогоплательщиков, а экономика уже стагнирует.

#теорияигр #методология
IV. Ограничения.
Несмотря на то, что развитие математической теории игр ушло далеко вперед, а в экономической науке многие модели довольно успешно тестируются и используются, в политологии всё не так радужно. Я имею в виду "чистую" политологию, так как, например, теория игр успешно применяется в подготовке практико-ориентированных аналитических докладов (policy papers) в области публичной политики, то есть междисциплинарной сфере. Возможно, так происходит потому, что в экономике в отличие от политической науки речь идёт о поведении индивидов, которым действительно удаётся рационализировать свои действия. Даже популярная сейчас поведенческая экономика только корректирует эти стратегии.

В политике же процесс выработки и принятия решений находится под влиянием значительно большего числа факторов. Даже рациональностей здесь несколько: нужно эффективно управлять общественными благами, учитывать электоральную поддержку, согласовывать интересы разных групп давления, принимать во внимание сложность процедур легитимации - всё это для каждого конкретного решения. Прибавьте сюда ещё целый ряд факторов, ограничивающих рациональность, и попробуйте сформулировать для этой совокупности равновесное решение. Теперь становится понятно, что красивая гипотеза, предложенная в предыдущем посте, так и останется лишь гипотезой. Для её проверки придётся формулировать громоздкую модель, учитывающую чересчур много факторов, при операционализации каждого из которых нужно искать количественные и качественные данные из источников разной достоверности. Поверьте, это практически нереально даже для одной страны.

Вот и получается, что теория игр в политической науке чаще используется в качестве концептуальной рамки, нежели аналитического инструмента. Для общего понимания я бы предложил прочитать несколько хороших статей (1, 2, 3). В то же время я полагаю, что методический синтез теории игр и инкременталистских моделей принятия политических решений (например, модели пунктуационного равновесия) при должной адаптации для каждого конкретного исследования может давать интересные и верифицируемые результаты. Но об этом я напишу как-нибудь потом более подробно.

(1) Carter, A. (1999). Game Theory and Decentralisation. Journal of Applied Philosophy, 16(3), 223-234. DOI: 10.1111/1468-5930.00125
(2) Munck, G. (2001). Game Theory and Comparative Politics: New Perspectives and Old Concerns. World Politics, 53(2), 173-204. DOI: 10.1353/wp.2001.0005
(3) Landa, D., Meirowitz, A. (2009). Game Theory, Information, and Deliberative Democracy. American Journal of Political Science, 53(2), 427-444. DOI: 10.1111/j.1540-5907.2009.00379.x

Серьёзную проблему затронули @trueresearch и @krihtova_anthropology. На самом деле, вопрос языка науки актуален не только в России. Например, на генеральной конференции Европейского консорциума политических исследований 2015 года, которая проходила в Монреале, круглый стол The Language of Political Science сопровождался горячими дискуссиями. Сама конференция, кстати, была организована не в McGill University, а во франкофонном Université de Montréal.

Да, есть есть множество журналов, где авторы публикуются на испанском, французском, немецком языках. Но главный язык политической науки, конечно, английский. И можно сколько угодно ругаться по этому поводу, но если хочешь, чтобы с твоим исследованием ознакомились учёные по всему миру, придётся публиковаться на английском языке. Да, это сложно, требует дополнительных усилий, а для многих ещё и финансовых затрат на proofreading, но тут уж ничего не поделаешь.

Но я бы хотел затронуть и ещё один аспект, характерный, как минимум, для отечественной политологии. Это трудности перевода на русский. Не секрет, что большинство теорий и терминов, используемых в российской политической науке, пришли к нам из английского языка. Но при переводе они нередко приобретают новое содержание. Например, в русском языке есть только слово "политика", в то время как в английском есть "politics" и "policy". В итоге многие отечественные политологи ошибочно используют термин "публичная политика" не в значении "public policy", а как "public politics", что существенно видоизменяет смысл. Рассуждая о публичной политике и политиках они подразумевают их открытость в дихотомии публичная/теневая. Но самое интересное, что потом выступая на английском языке и направляя рукописи статей они опять используют "public policy", чем вызывают недоумение зарубежных учёных.

Бывает и обратная, более странная логика. На одной из молодёжных конференций коллега долго убеждала меня в том, что "политический имидж" и "политический образ" это разные понятия. На все мои аргументы, что "образ" - это перевод "image", она отсылала меня к какому-то российскому классику. Я долго искал, откуда это взялось, но так и не нашёл. Подозреваю, что кто-то выстроил на этом целую кандидатскую или даже докторскую диссертацию. Потом его бездумно цитировали коллеги и ученики, и так это разделение закрепилось в российской политической науке. Но до сих пор мне так никто толком и не объяснил, в чем же различие, и как они в таком случае "образ" переводят на английский язык.

Это не единичные случаи. Ведь есть ещё такие сложные для перевода термины, как state capacity, empowerment, public values и т.д. Закончу ещё одним интересным казусом. Я как-то уже писал, что мне в целом понравилась последняя книга В. Гельмана "Недостойное правление. Политика в современной России", но покритиковал вольность перевода устоявшегося термина "bad governance", отражённого и в содержании, и в названии работы. И что вы думаете? Буквально на днях уважаемый автор удивился, что его монография в американском книжном магазине получила название "Inappropriate Governance".
#политология

https://yangx.top/trueresearch/389

https://yangx.top/krihtova_anthropology/1554

Ректор ЕУ СПб Вадим Волков в колонке на РБК поделился своими мыслями о том, какие перемены ждут университеты после пандемии. Это, конечно, в первую очередь не про российские вузы. У нас вряд ли что-то сильно изменится. Иностранные студенты выбирают Россию не только из-за любви к нашей стране, но и потому что учиться здесь довольно дёшево. С падающим рублём образование становится ещё дешевле, так что после пандемии поток абитуриентов из-за рубежа может даже вырасти. Кстати, многие студенты учатся в России за государственный счет: платит либо направляющая страна, либо российский бюджет. И эти планы по госрасходам не сильно скорректируются.

Я совершенно согласен с тем, что университет - это не только место, где учат профессии. Это интеллектуальный, научный, наконец, культурный центр силы. Вместе с учёбой здесь проходит социализация, взросление, становление социального капитала. Поддерживаю и идею о том, что часть обучения действительно уйдет в онлайн. Я достаточно хорошо знаю учебные планы, по которым учат политологов, и считаю, что 1/3 дисциплин смело можно переносить в онлайн. Это курсы, направленные на формирование конкретных знаний и навыков. В. Волков упоминает неявное знание, которое сложно передать дистанционно, вне университетского контекста. И это главное, на чём должны концентрироваться программы в оффлайн.

Я бы, правда, поспорил с тем, что доходы западных университетов сильно пострадают. Ведь многие студенты из этих стран тоже не поедут за рубеж, и поступят в вузы на родине. В любом случае у большинства университетов есть серьёзные "подушки безопасности" в виде эндаумент-фондов, средства которых обычно инвестируются в довольно консервативные бумаги, и поэтому пандемия на их доходности не сильно скажется.

Да, ещё небольшое уточнение. Автор пишет, что "в США обнулились и доходы от спортивных соревнований, организуемых университетскими лигами". Думаю, это не совсем так. Наибольшие доходы генерируются университетскими турнирами по американскому футболу и баскетболу. Так вот футбольный сезон успешно закончился по расписанию ещё в январе, а следующий начнётся только осенью, когда меры по изоляции, надеюсь, будут отменены. В баскетболе ситуация сложнее. В этом году пришлось отменить "Мартовское безумие" (да, именно так называется финальная стадия студенческого баскетбольного турнира в США!), но большая часть сезона всё же позади, и доходы от неё никуда не денутся.

https://www.rbc.ru/opinions/society/22/04/2020/5e9eaabf9a794752fa732ae9

Давайте признаемся, что мы привыкли всё делать впритык к дедлайну. Поэтому, если речь о научном тексте, время в лучшем случае остаётся лишь на то, чтобы проверить его на грамотность. Но в готовом материале могут быть ошибки поважнее орфографических и пунктуационных. Так удачно получилось, что в этот раз мне удалось закончить большой аналитический доклад за неделю до даты, оговорённой с заказчиком. И теперь у меня есть несколько дней на то, чтобы поискать в тексте confirmation bias ("предвзятость подтверждения").

Для тех, кто не знает, это когнитивное искажение, которое направляет мышление в сторону поиска фактов и данных, подтверждающих заранее сформированную точку зрения. То есть мы полагаем, что заранее знаем ответ, а "анализ" проводим для того, чтобы "убедительно подтвердить" своё априорное знание. К сожалению, в науке это встречается не так уж и редко. В отечественной политической науке - повсеместно. Меня всегда удивляло, как часто подтверждаются гипотезы в текстах статей, курсовых, диссертаций (почти всегда). Тут два варианта: либо гипотеза совсем уж очевидная, либо исследователь целенаправленно искал то, что подтверждает гипотезу, и отметал противоречия. Как-то на защите магистерской диссертации моей подопечной задал вопрос один из членов аттестационной комиссии (доктор наук, между прочим): "А как же у вас так получилось, что гипотеза не подтвердилась? Зачем вы тогда исследование проводили?" Она даже не знала, что на это ответить, кроме как посетовать на его некомпетентность мне уже после защиты. Ещё чаще в статьях коллег в российских журналах даже и гипотез-то нет никаких, просто собственная позиция по какому-либо вопросу и система доказательств, подтверждающая мнение автора. К науке, конечно, это не имеет почти никакого отношения.

Как же искать такие ошибки в собственной работе? Во-первых, нужно постоянно сеять сомнения в своей правоте. Вообще, это касается не только научной работы. Сомнение - фундамент критического мышления, важного для любого человека. Cogito - это не только мыслить, но и сомневаться.
Во-вторых, нужно учиться целенаправленно подвергать сомнению свои выводы, задавая соответствующие вопросы.
В-третьих, искать факты и данные, которые искажают картину, опровергают результаты исследования и выводы. Вот этим я и займусь в оставшиеся до дедлайна пять дней.

Нашёл интересную статью Negative representation and instability in democratic elections (1), в которой рассматривается проблематика электорального поведения в США. Необычно, что опубликовали её два учёных-физика из MIT и New Ingland Complex Systems Institute в журнале Nature Physics.

Авторы используют модель Изинга, которая применяется для описания намагничивания материалов. Они утверждают, что масштабные явления можно понимать без достаточных знаний о микроуровне. То есть учёным необязательно было понимать поведение электронов, чтобы выявить закономерности в намагничивании. Точно так же и с электоральным поведением: в индивидуальном или стратифицированном измерении оно обусловлено целым рядом долгосрочных и краткосрочных факторов, но на макроуровне демонстрирует определенные результаты, которые объясняются и прогнозируются масштабированными моделями.

Например, в работе показано, что в последние 50 лет в США выборы представляют собой всё более нестабильную систему, в которой небольшие изменения политических предпочтений приводят к серьезным сдвигам в результатах выборов. Авторы используют одномерную шкалу (например, "левые-правые"), но утверждают, что их модель можно адаптировать и для многомерных шкал. Очень интересно, что результаты исследования говорят об устойчивой тенденции "отрицательной репрезентации" (negative representation). Это значит, что если электоральные предпочтения слегка сдвинулись "влево", то в результате выборов значительно большую поддержку получит "правый" кандидат. Вообще, похоже на правду: на прошлых выборах в США среди демократического электората выросла поддержка Берни Сандерса, который представляет "левое крыло", а в результате на выборах неожиданно победил "правый" Дональд Трамп.

В общем, статья хороша со всех сторон: демонстрирует пример настоящей междисциплинарности и предлагает модель, обладающую хорошей объяснительной силой.
Конечно, речь идёт о демократических выборах, так что для России эта модель неприменима. Но для науки это и здорово! Может, есть ещё какие-то модели в естественных науках, которые могли бы объяснять результаты выборов в недемократических контекстах?
#выборы

(1) Siegenfeld, A.F., Bar-Yam, Y. Negative representation and instability in democratic elections. Nat. Phys. 16, 186–190 (2020). DOI: 10.1038/s41567-019-0739-6

Я считаю, что нашей науке не хватает управленцев такой специализации, как STS (Science and Technology Studies).
"Видеть науку и технологии по-новому. С одной стороны, это мировоззренческая подготовка. Дело в том, что ученые и инженеры производят довольно устойчивый дискурс о том, чем они занимаются. Эти истории носят идеологический характер, и через них трудно прорваться к истине. Студентов мы просим обращать внимание не на то, что исследователи говорят, а больше наблюдать за тем, что они делают. Для этого нужно занять определенную точку зрения, правильно подобрать момент для старта исследования, суметь критически отнестись к информации, не принимая на веру объяснения учеными, инженерами и инноваторами их собственной деятельности, но и не отрицая ценность их работы."

И ещё от себя. Я давно заметил, что в ЕУ СПб любят Б. Латура. Да и не только там: его идеи действительно популярны среди социологов и политологов. Но вот лично я применение акторно-сетевой теории в политических исследованиях постоянно критикую, как и конструктивистские подходы, в целом. Возможно, об этом как-нибудь напишу здесь подробно. Тем не менее, всем, кто занимается научными исследованиями, рекомендую "Лабораторную жизнь" и "Пастеризацию Франции". Уверен, они полезны и физику, и лирику.

https://eusp.org/news/socialnye-issledovaniya-nauki-i-tekhnologiy-kto-i-zachem-izuchaet-laboratorii-tekhnicheskie-sistemy-i-startapy

Специально для @youthpolicy

Тут в ряде каналов, посвящённых молодёжной политике, зародилась дискуссия относительно причин низкой политической активности молодёжи, особенно участия в выборах. Дошли чуть ли не до того, что молодёжи флэшмобы интереснее, чем выборы.

На самом деле, с точки зрения политической науки всё намного проще. Люди не участвуют в выборах, когда в списках нет их кандидатов, и когда нет реальной политической конкуренции. За последние 15 лет было сделано очень много, чтобы сделать избирательный процесс управляемым.

Есть одно правило: демократические выборы характеризуются прозрачностью процедур и непредсказуемостью результатов, а в электоральных автократиях, наоборот, непрозрачные процедуры приводят к ожидаемым "нужным" результатам. Побочным эффектом выстроенной системы стала деполитизация граждан, которая в молодежной среде проявляется в большей степени.

Допустите всех кандидатов к участию, пустите на участки реальных наблюдателей, сделайте прозрачными и честными процедуры от регистрации до подсчёта, дайте равный доступ к СМИ и прозрачные бюджеты, и увидите резкое повышение явки на первых же выборах.
Результат, правда, будет непредсказуемым. А среди элит этого не хочет никто.
#выборы

Последний пост с казалось бы очевидным тезисом вызвал множество откликов. В том числе было несколько вопросов о том, насколько мои мысли научно обоснованны. Приходится констатировать, что политологи мало знают о современных исследованиях. Я не хочу писать большой текст об этом, так как есть уже целый ряд работ, которые затронутую проблематику рассматривают очень подробно. Поэтому кратко дал небольшой обзор по ключевым аспектам со ссылками на актуальные работы.

1. Конкуренция и явка.

2. Результаты выборов и мат статистика.

3. Россия и электоральный авторитаризм.
#выборы
https://telegra.ph/O-rossijskih-vyborah-04-30

Практически в любой беседе с русскоязычными коллегами и друзьями в последнее время так или иначе мы обмениваемся мнениями о фильме Ю. Дудя "Как устроена IT-столица мира". Резонанс, вызванный фильмом, вполне понятен: почти 16 млн просмотров трёхчасового видео за полторы недели - это серьёзное достижение.

Очень интересно, что реакция совершенно противоположная. Одни, как в комментариях под видео, восхищаются моделью Кремниевой долины и возможностями, которые она сулит. Другие же - в основном это люди, знающие "кухню" Долины изнутри - разбивают фильм и самого Ю. Дудя в пух и прах. Первые вообще-то и являются целевой аудиторией канала "вДудь", поэтому здесь он попал в запрос. А вторые критикуют его за то, что он не показывает, так знают намного больше. А не показывает он многое: тех, чей стартап так и не "взлетел", условия жизни рядовых разработчиков и инженеров, нищету обслуживающего класса, пренебрежительное отношение к Долине в профессиональной среде IT. Есть и более сбалансированные и даже немного противоречивые позиции, как у коллег-политологов @politkoleno, с которыми готов подискутировать.

Мне фильм понравился, хотя как ученый я всегда делаю скидку с того пафоса, который есть у авторов подобных репортажей. Но для меня в фильме есть два важных аспекта, которые имеют прямое отношение к моей профессиональной деятельности.
Во-первых, это роль Университета, который не просто "кузница кадров", а целая экосистема, которая воспроизводит культуру и среду вокруг себя. Стэнфорд хорош тем, что удачно реализует модель "управления общим" Э. Остром в цифровом контексте, где главным ресурсом уже давно стало знание. Вот, кстати, почему упоминание Сколково вызывало такие усмешки у собеседников Дудя. Да, у Стэнфорда для этого были и есть возможности, в первую очередь финансовые, но ими тоже нужно умело распоряжаться. В 2012 году я принимал участие в большой конференции, которая проходила в Indian Institute of Science в Бангалоре - индийском аналоге Кремниевой долины - и много общался с коллегами, которые имели отношение к управлению создаваемой инфраструктурой. Они понимали свои реальные возможности и тоже создали экосистему, использующую их конкурентные преимущества, но не копирующую то, что есть в США.

Во-вторых, это ценностный аспект, который, кстати, подчеркивает в самом начале и сам Ю. Дудь. Мне вспомнились семинары с моими американскими студентами. Я около 10 раз читал курс американцам, где в рамках одной из тем мы сравнивали ценностные ориентации в России и США. Помимо традиционного обсуждения World Values Survey я всегда спрашивал, какие ценности наиболее важны для них. И всегда (!) первой ценностью, которую они называли, была liberty (именно liberty, а не freedom). То есть тот самый настоящий либерализм в понимании Дж. Локка, развитого Дж. Миллем. Такое единодушие меня даже начало как-то смущать, так как это были студенты совершенно разных основных специальностей (major) от компьютерных наук до менеджмента и международных отношений. И я думаю, что именно эта ценность делает американскую конкурентную среду такой продуктивной. Важна не только конкуренция, которая заставляет компании и индивидов быть эффективными, но и ценностная основа этой конкурентной среды. Грубо говоря, одних конкурентных правил игры недостаточно для того, чтобы рынок развивался и давал наибольшую отдачу для потребителей.
Мне кажется, это важно для понимания экономической модели, так как вместе с возможностями такое сочетание существенно увеличивает риски. Именно в такой парадигме существует, например, и Голливуд, обратной стороной которого стали миллионы сломанных карьер и обманутых перспектив людей с амбициями актеров, сценаристов и режиссеров. От этого выигрывают потребители, но ведь и риски разделяет в конечном итоге всё общество.

Я как раз работаю над проблемой сочетания конкуренции и сотрудничества в контексте публичного управления и регулирования, но вот про ценности в качестве важного фактора задумался только сейчас.

https://yangx.top/politkoleno/90

#управлениенаукой
Тут опять подняли проблему наукометрии: комплексного балла публикационной результативности (КБПР), индекса Хирша и импакт-факторов.
Скажу, конечно, крамольную вещь, но идеальный мир для учёного не такой, как его описывает @scienpolicy. На самом деле в нём нет места не только наукометрии, но и Минобрнауки.
Не соглашусь и с автором нового канала @jmultiverse, который поддерживает идею о том, что наукометрия неизбежна.

У меня два значимых, на мой взгляд, аргумента.
1. Любые целевые KPI в российских реалиях будут искажаться и фальсифицироваться. Давайте будем честными и признаем, что способов огромное множество, а бороться с ними нереально.

2. И почему мы вообще обсуждаем детали подсчета КБПР, а не сам смысл его внедрения? Копий, как верно замечают коллеги из НОП, действительно было сломано немало. Но я пока так и не услышал ни одного бесспорного аргумента, почему нельзя обойтись без КБПР.

https://yangx.top/scienpolicy/9503

Попытаюсь оперативно отреагировать на отклики по поводу KPI. Я не утверждаю, что целевые индикаторы нужно полностью отменять. Но считаю, что в условиях непрозрачности процессной и содержательной компонент работы, излишней бюрократизации и доминирования неформальных практик над формальными институтами KPI с большой вероятностью будут фальсифицироваться. То есть такой радикальный наукометрический подход точно не решит проблему оценки научной деятельности, а через 4-5 лет, когда все окончательно приспособятся, будет давать неадекватные результаты. Ниже несколько примеров, которые сразу пришли в голову.

1. Одним из ключевых KPI экономической политики считается динамика ВВП. Этот показатель важен, как для внутреннего потребления в качестве индикатора эффективности власти, так и для внешних аудиторий, например, в целях привлечения инвестиций. В экономических исследованиях есть верифицированная модель прямой зависимости между изменениями ночной освещенности и динамикой доходов, где освещенность измеряется с помощью спутниковых снимков (1). Если применить эту модель к сопоставлению данных о публикуемом разными странами росте ВВП (2), то оказывается, что есть целый ряд государств, данные которых из этой модели выбиваются. Некоторые страны завышают рост ВВП на 1.15-1.3 процентных пункта (это очень много). Несложно догадаться, что это недемократические страны (автор концентрирует выводы на Китае). Безусловно, к завышению данных стремятся власти во всех странах, но удается это сделать тем, где это позволяют институциональные условия, такие как я перечислил в первом абзаце этого поста.
(1) Henderson, J. V., Storeygard, A., Weil, D. N. (2012) Measuring Economic Growth from Outer Space. American Economic Review, 102 (2): 994-1028.
DOI: 10.1257/aer.102.2.994
(2) Martinez, L. (2019) How Much Should We Trust the Dictator's GDP Growth Estimates? DOI: 10.2139/ssrn.3093296

2. Важным KPI, применяемым для оценки работы губернаторов в России, уже более 10 лет является результат В. Путина и Единой России на выборах в регионе. Управление Президента по внутренней политике внимательно следит за этим индикатором, так как он существенно влияет на принятие решений о ротации глав субъектов. Что происходит в результате? Губернаторы всеми возможными способами влияют на членов избиркомов, чтобы был обеспечен нужный результат. Инструментов административного давления много, поэтому сравнительно легко дорисовываются голоса, необходимые для достижения целевого показателя. Про исследования на этот счет я уже писал. Посмотрите, например, работы по выявлению фальсификаций с точки зрения мат статистики (3) и статьи о региональных аспектах электорального авторитаризма (4).
(3) Kobak, D., Shpilkin, S. and Pshenichnikov, M. S. (2016) Statistical fingerprints of electoral fraud? Significance, 13(4), 20– 23. doi: 10.1111/j.1740-9713.2016.00936.x
(4) Golosov, G. (2011). The Regional Roots of Electoral Authoritarianism in Russia. Europe-Asia Studies, 63(4), 623-639.

3. В рамках одного из магистерских курсов я демонстрирую метод краш-тестов для проверки норм на устойчивость, который может быть применен в разработке нормативно-правовых актов. На практических занятиях мы со студентами берем реальные нормы и пытаемся придумать, как их обойти. Когда мы взяли университетское положение о премировании за публикационную активность, студенты за час разработали три реально работающих способа, чтобы "обмануть" положение. Представьте, что происходит, когда за это берутся опытные сотрудники и "бизнесмены", предлагающие опубликоваться или повысить индекс Хирша.
#управлениенаукой

Мы без конца ругаем Минобрнауки, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона пустых тезисов и статей?

Уважаемые коллеги @smp_rapn верно заметили, что у молодых политологов почти нет мотивации заниматься наукой. Но удивляться здесь особо нечему.

Во-первых, ролевыми моделями для них становятся не академические исследователи, а медийные "политологи". Я как-то провел эксперимент среди своих студентов и попросил составить списки известных современных российских и зарубежных политических учёных (кроме их преподавателей) и отечественных медийных политологов. В первом списке было не больше 10 фамилий, а во втором - намного больше. Тут, кстати, ещё одна проблема кроется: студенты знают много классиков и очень мало современных ученых и исследований.

Во-вторых, что ждет молодого учёного в региональном российском вузе? Ставка ассистента за 25 тысяч рублей, нагрузка в 700 аудиторных часов и надежда на крохи от какого-нибудь гранта и премию раз в полгода. Времени на науку не останется и придётся хитрить, так как эффективный контракт требует публикаций, желательно индексируемых WoS и SCOPUS. В столичных вузах ситуация лучше в финансовом плане, но преподавательская нагрузка всё равно почти не оставляет шансов на нормальную научную работу.
А вот, например, первая попавшаяся мне в поиске вакансия постдока - позиции, на которую можно претендовать сразу после защиты диссертации.
https://www.universitypositions.eu/job/5k52g/postdoctoral-researcher-in-political-theory-of-financial-debt
Минимальная зарплата после уплаты налогов 3177 евро (специально посчитал в tax calculator). На этой позиции предполагается только руководство PhD студентами. Иногда нужно преподавать, но обычно не более 150 часов в год. К этому ещё целый ряд бонусов, вплоть до детского сада для детей.
В таких условиях можно и "жить, чтобы работать".

Уточнения к предыдущему посту 👆

Действительно, условия работы в западных университетах и научных центрах не идут ни в какое сравнение с отечественными. По крайней мере, если говорить об общественных науках и начальных этапах академической карьеры. Но при этом нужно принимать во внимание и то, что получить эту работу намного сложнее, чем устроиться в России. Академический рынок труда уже давно стал сверхконкурентным, и роль здесь играют не только уровень квалификации, но и целый ряд субъективных факторов. Ниже пара комментариев от моей коллеги относительно возможностей трудоустройства в Северной Америке:

"Представь, тебе 35-36 лет (раньше PhD получают единицы) и ты 5-6 лет ... живёшь в городе N. И хорошо живёшь - у тебя дом в ипотеке, жена с хорошей работой, дети, собака (или кошка) и фикус в горшке. Денег не много, но твоей семье их хватает, так как у твоей жены приличная зарплата. В отпуск вы не едете на море, и машина у вас старая-страшная, но в остальном "живёте как люди".
Ты закончил PhD и перестал получать стипендию. Теперь ты дешёвая рабская сила в универе, где ты 6 лет учился. Ты стал сессионным преподом. Это значит, что у тебя преподавательский контракт на 2-3 месяца. Тебе платят $22 в час при минимальной оплате труда в $15. Узнаешь есть ли у тебя работа, ты за 4-5 недель до начала каждого семестра. Чтобы твоя семья не потеряла достаток, ты ещё идёшь в какое-нибудь ПТУ (aka колледж) учить каких-нибудь не очень одарённых людей, как писать официальные письма. По ночам ты пишешь статьи. Недосыпаешь, нервничаешь.
Так проходит год. Или два. Или три. Тебе скоро 40 лет. Допустим, тебе везёт - всё-таки через год после защиты диссера ты получил оффер на постдок.
Теперь за 31к (не такая уж и большая сумма, стипендия в хорошей PhD программе будет под 20-25к) тебе предлагают переехать в город Y, чтобы там на таком же эффективном контракте, как и здесь, родить 2-3 статьи или 1 статью + книгу, организовать серию семинаров или конференцию, а ещё кататься по конференциям за свой счёт. Максимум ещё на год тебе это счастье грозит растянуть. Не продлят - пожалуйте обратно в сессионные преподаватели. Поэтому в этот постдочный год тебе нужно ПОСТОЯННО искать новую работу. Из 10 постдоков только 2 получают нормальный долгий контракт. Остальные 8 получают очередной временный контракт. При этом, любой контракт повлечёт за собой переезд в город Y."

"Поэтому закономерный итог: только 2-3 PhD из 10 останутся в академии. Точная пропорция везунчиков зависит от специальности."

"Важно не кто ты, а кто писал тебе рекомендации."

Я сам был на стажировках и научных мероприятиях в нескольких европейских университетах и, конечно, интересовался тем, как обстоят дела с трудоустройством. Кроме того, знаю информацию "из первых рук" от множества коллег. Ситуация не такая мрачная, как в североамериканских университетах, но конкуренция на самом деле очень высокая. Многие сетуют на то, что получить позицию постдока не так сложно (исследовательских проектов с хорошим финансированием в Европе очень много), но потом невероятно тяжело перейти на ставку ассистента/доцента. Кроме того, работает и фактор неформальных связей. Знаю несколько случаев, когда с большими сложностями в университет пробивается один выходец с пост-советского пространства, который потом постепенно подтягивает и "выращивает" своих аспирантов и младших коллег.

Я люблю наблюдать. Даже иногда думаю, что во мне погиб не только политолог, но и антрополог.

Вообще, во время самоизоляции я выхожу погулять почти каждый день, а на выходных всей семьёй выезжаем за город. К счастью, я живу в районе, где много пространства и сравнительно мало жителей, поэтому дистанцию соблюдать легко.

Сегодня в Петербурге начал действовать "масочный и перчаточный режим". И я вышел прогуляться до метро, чтобы посмотреть, как его соблюдают граждане. Каюсь, даже надеялся понаблюдать за тем, как полицейские выписывают штраф в 4000 рублей. Но ничего не изменилось! В маске так же ходит примерно каждый третий, в перчатках - почти никто. Впору штрафовать людей не за отсутствие масок, а за неуважение к власти.

Вот так слабые институты приводят к полному их игнорированию со стороны граждан. В условиях, когда ничего не понятно: ни мотивации решений, ни их содержания, ни конкретики, - люди реагируют соответствующим образом. Это и есть антропологический маркер bad governance.

Вчера @scienpolicy опубликовал информацию о законопроекте, который будет рассматриваться в Государственной Думе. Похоже, планируют возвращать аспирантуру к тому формату, что был раньше.

Эксперимент с внедрением аспирантуры как образовательной ступени признан неудачным. Хотели сделать так, как это делается во всем мире, но сделали лишь наполовину. В итоге несколько лет аспиранты были подопытными кроликами.
Одной из причин реформы было желание довести показатель защит до приемлемого уровня. Если говорить о политических науках, то могу сказать, что до защиты ВКР стали доходить действительно многие, но вот количество защит кандидатских диссертаций не изменилось или даже уменьшилось.

Все, абсолютно все мои коллеги недоумевали по поводу реформы. Но ведь у нас никто не спросил. Как обычно, всё решалось в высоких кабинетах без учёта реальной практики и специфики отдельных направлений подготовки. В итоге и на преподавателей, и на аспирантов "упала" дополнительная учебная нагрузка, которая по большей части выполнялась лишь формально. Зато научная работа была отодвинута на задний план, хотя в аспирантуре как раз и нужно учиться исследовательской деятельности.

Пока писал этот пост, увидел, что об этом же пишет и @trueresearch. Приятно, что позиции по этому вопросу у нас похожие.
#аспирантура #управлениенаукой

https://yangx.top/trueresearch/426

#данные
Неприятная история с публикацией в NY Times, которую сейчас активно обсуждают, имеет много измерений, в том числе и для научных исследований. Речь идёт о занижении количества смертей от коронавируса в то время, как общее количество смертей значительно выросло. Ведь в связи с ошибками в данных возникает проблема релевантности и верификации множества статистических моделей, которые используются для изучения различных аспектов пандемии.

Десять лет назад мы с коллегами задумали масштабное сравнительное исследование, где в качестве зависимых переменных планировались результаты опросов общественного мнения и выборов, в том числе и в России. Мы представляли дизайн нашего проекта на семинаре в Вышке и получили порцию критики относительно того, насколько можно доверять результатам отечественных выборов или опросов. Опытные коллеги убеждали нас, что большая работа будет проделана зря, так как рецензенты в журналах сразу же подвергнут сомнению достоверность ключевых переменных. Это было справедливое замечание, так как уже тогда было понятно, что результаты выборов (и тем более опросов) в России фальсифицируются. Об этом я уже писал, например, здесь. Мы так и не нашли хорошего решения этой проблемы, и исследование пришлось отложить.

С тех пор я уже, как минимум, три раза слышал от коллег, что их статьи "завернули" в журналах Q1 и Q2 по причине того, что данные из российских источников скорее всего недостоверны. Тут, конечно, необходимо разбираться в каждом конкретном случае. Сложно утверждать, что все данные в России не отражают реальность, но это и не главное. Основная проблема в том, что российские органы власти не способствуют созданию этого доверия. Об этом я тоже писал в одном из предыдущих постов. В условиях непрозрачности многих сфер, а также политической и административной ориентации на достижение ключевых индикаторов, многие данные искажаются. Поставлена задача снизить смертность от сердечных заболеваний? Отлично, она выполнена: в государственной статистике это отражается переводом необходимой доли смертей в другие причины. А палочная система в полиции? В общем, за примерами далеко ходить не нужно.

Полагаю, что ситуация с эконометрическими индикаторами обстоит получше, так как есть целый ряд ограничивающих факторов. В целом же, это огромная проблема. В том числе, как я уже сказал, и для достоверности результатов научных исследований.

Я вижу два решения: политическое и методическое.
Первое заключается в постоянном давлении на органы власти с целью раскрытия информации и формирования культуры открытости данных, сборе альтернативных данных и их публикации в открытых источниках. Этим с разным успехом занимаются институты гражданского общества (например, АНО "Информационная культура" @begtin), но это длительный процесс, результат которого зависит от множества политических факторов.
Второе решение - это научный поиск моделей, которые позволят нивелировать негативные эффекты от использования некачественных или недостоверных данных в научных исследованиях. Здесь работы - непаханное поле.