Коллеги из СПбГУ напомнили о концепции эпистемической демократии - теоретическом подходе, который поддерживает идею о "мудрости большинства" и вывод о том, что демократическое принятие решений обеспечивает высокое качество управления именно по причине своей надежности. В качестве основы здесь выступает, например, теорема Кондорсе о жюри присяжных, доказывающая, что если вероятность правильного решения каждого присяжного больше 0.5, то с увеличением количества присяжных вероятность общего правильного решения стремится к 1.
При этом в классической статье, где Д. Коэн формулирует эту концепцию (1), он выстраивает её из критики не менее важной для теории демократии работы У. Райкера, который анализирует противоречия между демократией и теорией общественного выбора (2). Отталкиваясь от теоремы Эрроу о невозможности демократии как коллективного выбора, У. Райкер делает вывод о том, что результаты демократического голосования далеко не всегда могут быть стратегически правильными. Не вдаваясь в подробности теоретической дискуссии на этот счет, замечу, что эмпирические тесты в основном демонстрируют неприменимость теоремы Эрроу в реальной политике (3). Но, как это обычно бывает, есть и некоторые гипотетические исключения, об одном из которых я однажды упоминал (4).
Однако я хотел бы обратить внимание на теорию эпистемической демократии с другого ракурса, который актуализируется в современных условиях. Проф. Л.В Сморгунов замечает, что выборы можно рассматривать "как важный компонент формирования у избирателей правильных суждений относительно политики и стратегии развития общества". Эта идея созвучна принципам делиберативной демократии. Таким образом, эпистемическая демократия (и применимость в ее рамках теоремы Кондорсе о жюри присяжных) возможна при соблюдении трех важных условий: (i) наличие публичной сферы, где возможна свободная дискуссия и артикуляция политических интересов; (ii) имплементация институтов и процедур, которые обеспечивают высокое качество выборов и референдумов; (iii) относительно рациональное поведение граждан, учитывающее не только индивидуальные, но и групповые предпочтения (та самая вероятность индивидуального правильного решения >0.5).
И вот здесь, на мой взгляд, кроется целый ряд ограничений для эпистемической демократии. В демократических режимах это связано в первую очередь с информационным шумом, манипулятивными практиками и возрождением популизма. Но меня больше интересует российский контекст, и в этом отношении я бы не согласился с выводом о том, что "снижение явки на выборах создает условия для повышения уровня компетентности голосования". Думаю, наоборот, в условиях авторитарных выборов и характерной для них асимметричности информации снижение явки или, например, "умное голосование" - это индивидуальные стратегии, обратные классическому пониманию принципов эпистемической демократии. Вы скажете, что ничего нового тут и нет: с чего бы нам рассматривать авторитарный режим через призму концепции эпистемической демократии?
Но на проблему можно взглянуть и по-другому. Что если эпистемическое голосование в авторитарном режиме заключается не в выявлении "мудрости большинства" о том, кто должен представлять интересы граждан в следующем цикле, а в том, чтобы выступать механизмом публичного вотума недоверия или "опрокидывающих выборов"?
#методология #выборы
(1) Cohen, J. (1986). An Epistemic Conception of Democracy. Ethics, 97(1), 26–38.
(2) Riker, W. H. (1982). Liberalism against populism: A confrontation between the theory of democracy and the theory of social choice. San Francisco: W.H. Freeman.
(3) Mackie, G. (2014). The reception of social choice theory by democratic theory. In S. Novak, & J. Elster (Eds.), Majority decisions: Principles and practice (pp. 77–102). Cambridge: Cambridge University Press.
(4) Potthoff, R. F., Munger, M. C. (2021). Condorcet Loser in 2016: Apparently Trump; Condorcet Winner: Not Clinton? American Politics Research. DOI: 10.1177/1532673X211009499
При этом в классической статье, где Д. Коэн формулирует эту концепцию (1), он выстраивает её из критики не менее важной для теории демократии работы У. Райкера, который анализирует противоречия между демократией и теорией общественного выбора (2). Отталкиваясь от теоремы Эрроу о невозможности демократии как коллективного выбора, У. Райкер делает вывод о том, что результаты демократического голосования далеко не всегда могут быть стратегически правильными. Не вдаваясь в подробности теоретической дискуссии на этот счет, замечу, что эмпирические тесты в основном демонстрируют неприменимость теоремы Эрроу в реальной политике (3). Но, как это обычно бывает, есть и некоторые гипотетические исключения, об одном из которых я однажды упоминал (4).
Однако я хотел бы обратить внимание на теорию эпистемической демократии с другого ракурса, который актуализируется в современных условиях. Проф. Л.В Сморгунов замечает, что выборы можно рассматривать "как важный компонент формирования у избирателей правильных суждений относительно политики и стратегии развития общества". Эта идея созвучна принципам делиберативной демократии. Таким образом, эпистемическая демократия (и применимость в ее рамках теоремы Кондорсе о жюри присяжных) возможна при соблюдении трех важных условий: (i) наличие публичной сферы, где возможна свободная дискуссия и артикуляция политических интересов; (ii) имплементация институтов и процедур, которые обеспечивают высокое качество выборов и референдумов; (iii) относительно рациональное поведение граждан, учитывающее не только индивидуальные, но и групповые предпочтения (та самая вероятность индивидуального правильного решения >0.5).
И вот здесь, на мой взгляд, кроется целый ряд ограничений для эпистемической демократии. В демократических режимах это связано в первую очередь с информационным шумом, манипулятивными практиками и возрождением популизма. Но меня больше интересует российский контекст, и в этом отношении я бы не согласился с выводом о том, что "снижение явки на выборах создает условия для повышения уровня компетентности голосования". Думаю, наоборот, в условиях авторитарных выборов и характерной для них асимметричности информации снижение явки или, например, "умное голосование" - это индивидуальные стратегии, обратные классическому пониманию принципов эпистемической демократии. Вы скажете, что ничего нового тут и нет: с чего бы нам рассматривать авторитарный режим через призму концепции эпистемической демократии?
Но на проблему можно взглянуть и по-другому. Что если эпистемическое голосование в авторитарном режиме заключается не в выявлении "мудрости большинства" о том, кто должен представлять интересы граждан в следующем цикле, а в том, чтобы выступать механизмом публичного вотума недоверия или "опрокидывающих выборов"?
#методология #выборы
(1) Cohen, J. (1986). An Epistemic Conception of Democracy. Ethics, 97(1), 26–38.
(2) Riker, W. H. (1982). Liberalism against populism: A confrontation between the theory of democracy and the theory of social choice. San Francisco: W.H. Freeman.
(3) Mackie, G. (2014). The reception of social choice theory by democratic theory. In S. Novak, & J. Elster (Eds.), Majority decisions: Principles and practice (pp. 77–102). Cambridge: Cambridge University Press.
(4) Potthoff, R. F., Munger, M. C. (2021). Condorcet Loser in 2016: Apparently Trump; Condorcet Winner: Not Clinton? American Politics Research. DOI: 10.1177/1532673X211009499
Telegram
PolitGov
15 октября 2021 г. состоялось заседание Воронежского клуба политологов, на котором с докладом "Оценка выборов в Государственную Думу 2021 г. в аспекте концепции эпистемической демократии" выступил проф. Сморгунов Л.В.. Состоялось обсуждение доклада и результатов…
Возвращаясь после небольшой паузы напишу ещё об одной работе, показывающей, как социальное окружение влияет на политическое поведение. В статье Betting on the underdog: The influence of social networks on vote choice авторы экспериментируют с мотивами рационального поведения (1). Избиратели часто не готовы голосовать за непопулярные партии/кандидатов, даже если их идеи и программы этим избирателям близки. Стратегическое голосование заключается в том, что человек скорее выберет менее нравящегося кандидата, но с большими перспективами на победу или преодоление барьера. А откуда избиратели черпают необходимую для принятия решения информацию? Результаты исследования подтверждают казалось бы банальный тезис о том, что социальные сети и возникающие в них эхо-камеры могут выступать значимым источником информационной асимметрии и, следовательно, фактором голосования за "андердогов", если ваши контакты поддерживают именно их.
Безусловно, речь идёт о странах, где есть выборы. Но что в этом отношении можно сказать о таких авторитарных странах, как Россия? Полагаю, выводы можно частично экстраполировать и на политическое поведение, в целом. Гражданам авторитарных стран приходится делать выбор не реже: идти/не идти на митинг, выражать/не выражать публично свою позицию и т.д. И выбор этот, по всей видимости, сильно зависит от информационной асимметрии, порождаемой социальным окружением. Более того, в авторитарных режимах граждане в меньшей степени доверяют официальной информации, в том числе результатам опросов. Возможно, в таких условиях влияние социального окружения на принимаемые решения даже сильнее.
Естественно, под социальными сетями понимаются не только онлайн-платформы. Но парадоксально, что именно в виртуальном пространстве наши социальные контакты более однородны. И поэтому наиболее вероятно представляют из себя источник информационной асимметрии, которая обуславливает политическое поведение.
В этой связи я вспоминаю ещё классный наглядный материал из Washington Post. Этот небольшой тест на бытовом уровне очень хорошо объясняет, что же такое иллюзия большинства.
Если вы думаете, что никто не голосует за ЕР или, наоборот, считаете, будто в митингах принимают участие проплаченные Западом деструктивные элементы, то скорее всего это лишь ваша иллюзия.
#методология #сетевойподход #выборы
(1) Fredén, A., Rheault, L., & Indridason, I. (2022). Betting on the underdog: The influence of social networks on vote choice. Political Science Research and Methods, 10(1), 198-205. doi:10.1017/psrm.2020.21
Безусловно, речь идёт о странах, где есть выборы. Но что в этом отношении можно сказать о таких авторитарных странах, как Россия? Полагаю, выводы можно частично экстраполировать и на политическое поведение, в целом. Гражданам авторитарных стран приходится делать выбор не реже: идти/не идти на митинг, выражать/не выражать публично свою позицию и т.д. И выбор этот, по всей видимости, сильно зависит от информационной асимметрии, порождаемой социальным окружением. Более того, в авторитарных режимах граждане в меньшей степени доверяют официальной информации, в том числе результатам опросов. Возможно, в таких условиях влияние социального окружения на принимаемые решения даже сильнее.
Естественно, под социальными сетями понимаются не только онлайн-платформы. Но парадоксально, что именно в виртуальном пространстве наши социальные контакты более однородны. И поэтому наиболее вероятно представляют из себя источник информационной асимметрии, которая обуславливает политическое поведение.
В этой связи я вспоминаю ещё классный наглядный материал из Washington Post. Этот небольшой тест на бытовом уровне очень хорошо объясняет, что же такое иллюзия большинства.
Если вы думаете, что никто не голосует за ЕР или, наоборот, считаете, будто в митингах принимают участие проплаченные Западом деструктивные элементы, то скорее всего это лишь ваша иллюзия.
#методология #сетевойподход #выборы
(1) Fredén, A., Rheault, L., & Indridason, I. (2022). Betting on the underdog: The influence of social networks on vote choice. Political Science Research and Methods, 10(1), 198-205. doi:10.1017/psrm.2020.21
Нападения волков на домашний скот — предиктор голосования за крайне правых?
Как мы знаем, электоральное поведение в большей степени объясняется рациональными факторами. Чем лучше динамика макроэкономических показателей, тем больше вероятность, что избиратели поддержат правящую элиту на очередных выборах. И наоборот, в случае ухудшения экономической ситуации инкумбенты проигрывают выборы. Но у этой теории ретроспективного голосования (1, 2, 3) есть и ограничения, о которых я не раз уже здесь писал. Во-первых, она работает только для стран, где институт выборов не сломан. А во-вторых, "в большей степени объясняется рациональными" означает, что в теоретических моделях есть ещё и другие факторы, которые делают свой вклад электоральное поведение. Именно этому и посвящено множество исследований: экзогенные шоки (4), стихийные бедствия (5), даже результаты спортивных событий (6) и лотерей (7), — всё это может оказывать влияние на поведение избирателей. Кроме того, эти факторы рассматриваются и через призму ценностных и культурных оснований в различных обществах.
И вот новое исследование из Германии (8). В последние годы в Европе восстанавливается популяция волков, практически исчезнувших в XX в. Усилия немцев по развитию зеленой экономики, восстановлению лесов и ареалов видов диких животных привели к тому, что волки совершили "впечатляющий камбэк". Это в свою очередь привело к росту нападений волков на домашний скот. Ученые построили модель на основе детальных пространственных данных о зафиксированных случаях волчьих атак (рисунок ⬇️) и результатах голосования в муниципалитетах. Они используют метод "разность разностей" (difference-in-difference) — регрессию с дополнительными фиксированными временными и индивидуальными эффектами. Кроме того, авторы включили в модель дополнительные контрольные переменные, которые в муниципалитетах различаются и по времени, и по месту: количество мигрантов, занятость и использование земель.
Результаты проведенного анализа демонстрируют, что в муниципалитетах с ростом нападений волков на домашний скот резко возрастает и популярность крайне правых кандидатов на выборах (Alternative für Deutschland). При этом рост поддержки правых, в целом, сочетается со снижением поддержки "зеленых", но авторы пока не находят подтверждений, что первые выигрывают за счет вторых.
Я много раз слышал, что популярность AfD вызвана недовольством мигрантами, скрытой поддержкой российских элит или ценностными ориентациями избирателей (обратите внимание, что на карте нападения волков преобладают на территории бывшей ГДР). Как видно, научный анализ дает и новую пищу для размышлений. На первый взгляд это не совсем очевидно, но результаты исследования делают больший вклад в рациональные модели голосования. Дело в том, что нападения волков, скорее всего, убеждают граждан предпочесть экономический рост защите природы. Поэтому они и голосуют за "анти-зеленую" AfD, а атаки волков на домашний скот выступают здесь в качестве триггера. Более того, оказывается, что в агитационных материалах AfD (буклеты, посты в соцсетях) волк нередко фреймируется как экономическая угроза.
Пока результаты исследования опубликованы в виде Brief report, поэтому до полноценной научной статьи, где наверняка будут ещё и дополнительные контрольные переменные в модели, ещё далеко. Но сам заход очень интересен, так что подождем. Ссылок на литературу много, поэтому убрал их в комментарии к посту.
#выборы #методология
Как мы знаем, электоральное поведение в большей степени объясняется рациональными факторами. Чем лучше динамика макроэкономических показателей, тем больше вероятность, что избиратели поддержат правящую элиту на очередных выборах. И наоборот, в случае ухудшения экономической ситуации инкумбенты проигрывают выборы. Но у этой теории ретроспективного голосования (1, 2, 3) есть и ограничения, о которых я не раз уже здесь писал. Во-первых, она работает только для стран, где институт выборов не сломан. А во-вторых, "в большей степени объясняется рациональными" означает, что в теоретических моделях есть ещё и другие факторы, которые делают свой вклад электоральное поведение. Именно этому и посвящено множество исследований: экзогенные шоки (4), стихийные бедствия (5), даже результаты спортивных событий (6) и лотерей (7), — всё это может оказывать влияние на поведение избирателей. Кроме того, эти факторы рассматриваются и через призму ценностных и культурных оснований в различных обществах.
И вот новое исследование из Германии (8). В последние годы в Европе восстанавливается популяция волков, практически исчезнувших в XX в. Усилия немцев по развитию зеленой экономики, восстановлению лесов и ареалов видов диких животных привели к тому, что волки совершили "впечатляющий камбэк". Это в свою очередь привело к росту нападений волков на домашний скот. Ученые построили модель на основе детальных пространственных данных о зафиксированных случаях волчьих атак (рисунок ⬇️) и результатах голосования в муниципалитетах. Они используют метод "разность разностей" (difference-in-difference) — регрессию с дополнительными фиксированными временными и индивидуальными эффектами. Кроме того, авторы включили в модель дополнительные контрольные переменные, которые в муниципалитетах различаются и по времени, и по месту: количество мигрантов, занятость и использование земель.
Результаты проведенного анализа демонстрируют, что в муниципалитетах с ростом нападений волков на домашний скот резко возрастает и популярность крайне правых кандидатов на выборах (Alternative für Deutschland). При этом рост поддержки правых, в целом, сочетается со снижением поддержки "зеленых", но авторы пока не находят подтверждений, что первые выигрывают за счет вторых.
Я много раз слышал, что популярность AfD вызвана недовольством мигрантами, скрытой поддержкой российских элит или ценностными ориентациями избирателей (обратите внимание, что на карте нападения волков преобладают на территории бывшей ГДР). Как видно, научный анализ дает и новую пищу для размышлений. На первый взгляд это не совсем очевидно, но результаты исследования делают больший вклад в рациональные модели голосования. Дело в том, что нападения волков, скорее всего, убеждают граждан предпочесть экономический рост защите природы. Поэтому они и голосуют за "анти-зеленую" AfD, а атаки волков на домашний скот выступают здесь в качестве триггера. Более того, оказывается, что в агитационных материалах AfD (буклеты, посты в соцсетях) волк нередко фреймируется как экономическая угроза.
Пока результаты исследования опубликованы в виде Brief report, поэтому до полноценной научной статьи, где наверняка будут ещё и дополнительные контрольные переменные в модели, ещё далеко. Но сам заход очень интересен, так что подождем. Ссылок на литературу много, поэтому убрал их в комментарии к посту.
#выборы #методология
На днях Д. Трамп объявил о намерении принять участие в следующих президентских выборах. А тем временем в The Washington Post появился интересный материал о его влиянии на голосование избирателей на прошедших парламентских выборах. Оказалось, что кандидаты, которых Д. Трамп публично поддержал, получили голосов меньше, чем им давала прогнозная модель Cook Partisan Voting Index. На иллюстрации эти кандидаты обозначены оранжевыми точками: чем больше расстояние от пунктирной линии в сторону правого нижнего угла, тем больше отрицательное отклонение от ожиданий.
Не стоит, конечно, сразу делать громкие выводы. Как обычно, это скорее дополнительная информация для понимания. Важно, например, что речь здесь идет о тех округах, где традиционно есть сильная конкуренция между республиканцами и демократами (swing districts). При этом разница действительно впечатляющая: поддержанные Д. Трампом кандидаты недобрали в среднем пять пунктов, а те, кого он обошёл вниманием, наоборот, получили на 2.2 пункта больше прогнозируемого. Интересно и то, что в округах, где республиканцы не имеют серьезной конкуренции, поддержка Д. Трапа принесла кандидатам дополнительные 1,52%.
В этом противоречии кроется сложная задача для политтехнологов. Д. Трамп очень популярен среди республиканских избирателей, и поэтому имеет хорошие шансы снова выиграть праймериз. Но при этом его антирейтинг среди неопределившихся скорее всего негативно скажется на результатах голосования в конкурентных округах (штатах). А ведь именно от них зависит победа на президентских выборах.
Наконец, не могу не сказать и несколько слов о самой модели ожиданий, которая представлена в этом материале. Результаты американских выборов действительно очень сложно предсказывать, поэтому среди американских политологов эта проблематика очень популярна. Я уже как-то писал о том, что разработано и апробировано множество разных подходов: от простой экстраполяции результатов предыдущих выборов до сложных регрессионных моделей, методологическую основу которых составляет теория ретроспективного голосования (1). Есть и совсем нетривиальные. Я, например, как-то рассказывал здесь об одной, в которой используется модель Изинга, применяемая в физике для описания намагничивания материалов (2).
Модель Cook Partisan Voting Index, которая представлена в заметке The Washington Post, в этом отношении довольно проста, так как в первую очередь учитывает наблюдаемые устойчивые уровни поддержки кандидатов в избирательных округах. Возможно, поэтому она демонстрирует небольшие отклонения от прогнозов в неконкурентных округах и большой разброс в конкурентных. К примеру, в последних динамика макроэкономических индикаторов может лучше объяснять поведение избирателей в сравнении с политическими ориентациями или поддержкой кандидатов тем или иным политиком. #выборы #методология
(1) Lewis-Beck, M. S., & Rice, T. W. (1984). Forecasting Presidential Elections: A Comparison of Naïve Models. Political Behavior, 6, 9−21.
(2) Siegenfeld, A.F., Bar-Yam, Y. Negative representation and instability in democratic elections. Nat. Phys. 16, 186–190 (2020). DOI: 10.1038/s41567-019-0739-6
Не стоит, конечно, сразу делать громкие выводы. Как обычно, это скорее дополнительная информация для понимания. Важно, например, что речь здесь идет о тех округах, где традиционно есть сильная конкуренция между республиканцами и демократами (swing districts). При этом разница действительно впечатляющая: поддержанные Д. Трампом кандидаты недобрали в среднем пять пунктов, а те, кого он обошёл вниманием, наоборот, получили на 2.2 пункта больше прогнозируемого. Интересно и то, что в округах, где республиканцы не имеют серьезной конкуренции, поддержка Д. Трапа принесла кандидатам дополнительные 1,52%.
В этом противоречии кроется сложная задача для политтехнологов. Д. Трамп очень популярен среди республиканских избирателей, и поэтому имеет хорошие шансы снова выиграть праймериз. Но при этом его антирейтинг среди неопределившихся скорее всего негативно скажется на результатах голосования в конкурентных округах (штатах). А ведь именно от них зависит победа на президентских выборах.
Наконец, не могу не сказать и несколько слов о самой модели ожиданий, которая представлена в этом материале. Результаты американских выборов действительно очень сложно предсказывать, поэтому среди американских политологов эта проблематика очень популярна. Я уже как-то писал о том, что разработано и апробировано множество разных подходов: от простой экстраполяции результатов предыдущих выборов до сложных регрессионных моделей, методологическую основу которых составляет теория ретроспективного голосования (1). Есть и совсем нетривиальные. Я, например, как-то рассказывал здесь об одной, в которой используется модель Изинга, применяемая в физике для описания намагничивания материалов (2).
Модель Cook Partisan Voting Index, которая представлена в заметке The Washington Post, в этом отношении довольно проста, так как в первую очередь учитывает наблюдаемые устойчивые уровни поддержки кандидатов в избирательных округах. Возможно, поэтому она демонстрирует небольшие отклонения от прогнозов в неконкурентных округах и большой разброс в конкурентных. К примеру, в последних динамика макроэкономических индикаторов может лучше объяснять поведение избирателей в сравнении с политическими ориентациями или поддержкой кандидатов тем или иным политиком. #выборы #методология
(1) Lewis-Beck, M. S., & Rice, T. W. (1984). Forecasting Presidential Elections: A Comparison of Naïve Models. Political Behavior, 6, 9−21.
(2) Siegenfeld, A.F., Bar-Yam, Y. Negative representation and instability in democratic elections. Nat. Phys. 16, 186–190 (2020). DOI: 10.1038/s41567-019-0739-6
Если бы праймериз в США прошли в этом году, то в республиканском лагере я уверенно спрогнозировал бы победу Рона Десантиса. А как иначе? Ребятам из Флориды сейчас очень сильно везёт. Флорида Пантерс и Майами Хит — в финалах НХЛ и НБА. А ведь они в плей-офф еле попали, заняв 8-е места в конференции. Зато потом по очереди вынесли всех фаворитов. Да, финальные серии ещё впереди, но свои "праймериз" они прошли успешно. Думаю, и у губернатора Флориды, который уже заявил о своих президентских амбициях, в этом году были бы хорошие шансы. Тем более что один из вариантов слогана у его кампании очень подходящий: "Make America Florida".
Ну ладно, пошутили и хватит. Если серьёзно, то шансов на предстоящих выборах и даже на праймериз у Десантиса не так много. Дело в том, что он ещё достаточно молод по сравнению с конкурентами. К такому выводу подталкивают авторы препринта Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States (1). Исследование интересное, и я надеюсь, что дойдёт до публикации в хорошем журнале.
Действительно в некоторых странах мы наблюдаем устойчивый тренд на старение политических элит. И если с авторитарными государствами всё более или менее понятно: элиты захватили власть и стареют вместе с режимом, — то в США, видимо, есть какое-то другое объяснение.
По данным из препринта, опросы общественного мнения в штатах демонстрируют желание граждан видеть больше молодых политиков, а более 70% опрашиваемых поддерживают даже имплементацию возрастных ограничений. Но при этом американский Конгресс уступает по среднему возрасту только легислатуре Камбоджи. Почему так происходит? Ответ, как это часто бывает, кроется в финансовой стороне дела.
Авторы используют термин participation gaps и находят, что: (i) средний возраст избирателей довольно большой, (ii) избиратели на праймериз старее, (iii) пожертвования на кампании идут от людей ещё старее, (iv) и, наконец, самые крупные финансовые доноры очень стары (см. рис ⬇️).
"Медианный доллар" в американской политике приходит от 66-летнего избирателя. В свою очередь регрессионый анализ данных по избирательным округам и по донорам показывает, что донатят чаще и больше тем кандидатам, которые ближе по возрасту к самим пожертвователям.
От количества денег, которыми распоряжается избирательный штаб, в США зависит многое. А тот факт, что пожилые люди более богаты, получается, в значительной степени влияет и на результаты предвыборной гонки. Так что для "молодых" кандидатов и, в частности, Десантиса плохие новости. #выборы
(1) Adam Bonica, Jacob M. Grumbach. Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States. WORKING PAPER.
Ну ладно, пошутили и хватит. Если серьёзно, то шансов на предстоящих выборах и даже на праймериз у Десантиса не так много. Дело в том, что он ещё достаточно молод по сравнению с конкурентами. К такому выводу подталкивают авторы препринта Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States (1). Исследование интересное, и я надеюсь, что дойдёт до публикации в хорошем журнале.
Действительно в некоторых странах мы наблюдаем устойчивый тренд на старение политических элит. И если с авторитарными государствами всё более или менее понятно: элиты захватили власть и стареют вместе с режимом, — то в США, видимо, есть какое-то другое объяснение.
По данным из препринта, опросы общественного мнения в штатах демонстрируют желание граждан видеть больше молодых политиков, а более 70% опрашиваемых поддерживают даже имплементацию возрастных ограничений. Но при этом американский Конгресс уступает по среднему возрасту только легислатуре Камбоджи. Почему так происходит? Ответ, как это часто бывает, кроется в финансовой стороне дела.
Авторы используют термин participation gaps и находят, что: (i) средний возраст избирателей довольно большой, (ii) избиратели на праймериз старее, (iii) пожертвования на кампании идут от людей ещё старее, (iv) и, наконец, самые крупные финансовые доноры очень стары (см. рис ⬇️).
"Медианный доллар" в американской политике приходит от 66-летнего избирателя. В свою очередь регрессионый анализ данных по избирательным округам и по донорам показывает, что донатят чаще и больше тем кандидатам, которые ближе по возрасту к самим пожертвователям.
От количества денег, которыми распоряжается избирательный штаб, в США зависит многое. А тот факт, что пожилые люди более богаты, получается, в значительной степени влияет и на результаты предвыборной гонки. Так что для "молодых" кандидатов и, в частности, Десантиса плохие новости. #выборы
(1) Adam Bonica, Jacob M. Grumbach. Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States. WORKING PAPER.
В самом общем виде разграничение выборов в демократиях и авторитарных режимах проходит по принципу "прозрачные процедуры и непредсказуемый результат" и "непрозрачные процедуры с предсказуемым результатом". Шкалы, конечно, могут двигаться, но в целом, эта логика соблюдается. Мы прекрасно понимаем, какой будет исход президентских выборов в России. Но несмотря на множество дискуссий относительно кандидатуры Б. Надеждина и его перспектив, главное произошло. И уже не так важно, допустят его до выборов или нет. Поясню, как это всё выглядит с точки зрения моделей коллективного действия. Значение здесь имеют три важных аспекта.
1. Выдвижение Б. Надеждина стимулировало обмен информацией в социальных сетях (офлайн и онлайн). В результате вырос социальный капитал тех, кто его поддержал. Люди установили новые связи и укрепили существующие, и таким образом, инфраструктура горизонтальной коммуникации, необходимой для коллективных действий, вероятно, стала более разветвленной и устойчивой.
2. Снижается уровень неопределенности, что очень важно для принятия решений на индивидуальном уровне. Усиливающиеся ограничения свободы слова, результаты нерепрезентативных опросов и другие факторы в последние годы сильно исказили восприятие граждан. Очереди желающих оставить подпись, разговоры и дискуссии, выросшая публичность Б. Надеждина, — всё это снижает неопределенность, даёт более полную информацию и частично разрушает иллюзию большинства.
3. Наконец, на индивидуальном уровне вследствие роста количества и качества социальных связей и роста информированности меняется конфигурация стимулов, ожидаемых выгод и рисков от коллективного действия. Это касается, кстати, не только простых граждан, но и элитных групп, для которых наличие массового запроса на политические изменения тоже имеет значение.
Безусловно, не стоит делать вывод, что эти факторы прямо сейчас станут решающими. Но подчеркну ещё раз: самое важное уже произошло — все три обозначенных выше фактора получили развитие. Когда кто-то принимал решение о том, чтобы дать Б. Надеждину возможность принять участие, видимо, это рассматривалось как способ придать выборам видимость конкурентных. Ну, говорил бы он там что-то, критиковал — это не страшно. Как я уже писал, для авторитарных элит критична не столько свобода слова, сколько потенциал коллективных действий. Этого не предусмотрели, но теперь им понятно, что допускать до выборов его точно нельзя, чтобы не мобилизовать несогласных ещё больше. Но повторю снова: для потенциала коллективных действий участие или неучастие Б. Надеждина в дальнейших электоральных процедурах уже не так важно.
#выборы #методология
1. Выдвижение Б. Надеждина стимулировало обмен информацией в социальных сетях (офлайн и онлайн). В результате вырос социальный капитал тех, кто его поддержал. Люди установили новые связи и укрепили существующие, и таким образом, инфраструктура горизонтальной коммуникации, необходимой для коллективных действий, вероятно, стала более разветвленной и устойчивой.
2. Снижается уровень неопределенности, что очень важно для принятия решений на индивидуальном уровне. Усиливающиеся ограничения свободы слова, результаты нерепрезентативных опросов и другие факторы в последние годы сильно исказили восприятие граждан. Очереди желающих оставить подпись, разговоры и дискуссии, выросшая публичность Б. Надеждина, — всё это снижает неопределенность, даёт более полную информацию и частично разрушает иллюзию большинства.
3. Наконец, на индивидуальном уровне вследствие роста количества и качества социальных связей и роста информированности меняется конфигурация стимулов, ожидаемых выгод и рисков от коллективного действия. Это касается, кстати, не только простых граждан, но и элитных групп, для которых наличие массового запроса на политические изменения тоже имеет значение.
Безусловно, не стоит делать вывод, что эти факторы прямо сейчас станут решающими. Но подчеркну ещё раз: самое важное уже произошло — все три обозначенных выше фактора получили развитие. Когда кто-то принимал решение о том, чтобы дать Б. Надеждину возможность принять участие, видимо, это рассматривалось как способ придать выборам видимость конкурентных. Ну, говорил бы он там что-то, критиковал — это не страшно. Как я уже писал, для авторитарных элит критична не столько свобода слова, сколько потенциал коллективных действий. Этого не предусмотрели, но теперь им понятно, что допускать до выборов его точно нельзя, чтобы не мобилизовать несогласных ещё больше. Но повторю снова: для потенциала коллективных действий участие или неучастие Б. Надеждина в дальнейших электоральных процедурах уже не так важно.
#выборы #методология
Telegram
Политический ученый
На прошлой неделе несколько раз пришлось разъяснять коллегам и журналистам, как интерпретировать результаты опросов общественного мнения в современной России. Про это уже много сказано специалистами, но выскажу еще несколько своих тезисов.
Большинство людей…
Большинство людей…
В 2017 году студентка, выпускной бакалаврской работой которой я руководил, изучала, как активность участников американских президентских выборов в социальных медиа влияет на динамику их поддержки. Для этого мы разработали с ней модель, основанную на методологии картирования процессов (process tracing).
Мы разместили на таймлайне кривые поддержки Трампа и Клинтон в течение всей кампании, а потом моя подопечная там же указала все посты, публиковавшиеся кандидатами и ведущими политиками обеих партий. Кроме того, держа в уме основные постулаты теории ретроспективного голосования, мы посчитали необходимым нанести там и множество других событий: от резонансных политических публикаций в ведущих СМИ до важных новостей, которые могут оказывать влияние на динамику поддержки (те, что в упомянутой теории называются irrelevant events). Затем студентка проанализировала этот большой массив собранных данных через призму пары количественных и качественных методов. Можно, конечно, делать скидку на то, что это была всего лишь выпускная работа бакалавра, но основной результат кропотливой работы заключался в том, что значимого долгосрочного влияния на динамику поддержки не было ни у каких событий, новостей и постов в социальных медиа.
В целом, теория ретроспективного голосования, которая многими учёными регулярно тестируется на американских выборах, об этом и говорит (1, 2). Чем лучше динамика макроэкономических показателей, тем больше вероятность, что избиратели поддержат инкумбента (действующего президента) на очередных выборах. И наоборот, в случае ухудшения экономической ситуации происходит смена правящей элиты. То есть американские избиратели ведут себя в определенной мере рационально.
Поэтому когда меня спрашивали о том, как покушение на Трампа повлияет на результаты выборов, я отвечал, что скорее всего никак. Нужно смотреть совсем на другое: на макроэкономические показатели, которые считаются хорошими предикторами результатов голосования в США. Более того, именно здесь кроется более интересная для политологов загадка. При Байдене выросли и американская экономика, и доходы домохозяйств. Но этот рост сопровождался и значительной инфляцией. Соответственно, возникает вопрос: какой фактор для избирателей более значим? Однозначного ответа пока нет. Есть исследования, показывающие, что в разных странах и в разные периоды вклад этих факторов может сильно варьироваться (3). Но оказывается, важен и эффект неожиданности (4). Если избиратели ожидали рост или инфляцию, то роль этих переменных в модели электорального поведения становится меньше. И, наоборот, неожиданные изменения макроэкономических показателей более значимы как предикторы голосования. По моим ощущениям, возникшим на фоне разговоров со специалистами по американской политике и чтения работ по текущей ситуации, рост сейчас воспринимается американцами как нечто само собой разумеющееся, а вот инфляция неожиданно высока. Если делать предположения с таких позиций, то шансы Трампа растут, а резонанс от покушения так и останется в информационной повестке, но не окажет влияния на исход выборов.
О том, что можно сказать с точки зрения политической науки о перспективах выборов в связи с заменой Байдена на другого кандидата, напишу в следующем посте.
#выборы #методология
(1) Fiorina, Morris P. Retrospective Voting in American National Elections New Haven: Yale University Press, 1981, pp. xi, 249
(2) Lewis-Beck, M.S. Economics and the American voter: Past, present, future. Polit Behav 10, 5–21 (1988). DOI: 10.1007/BF009893
(3) Kirchgässner, G. Voting and Popularity. In: The Oxford Handbook of Public Choice, vol. 2. 2016.
(4) Palmer H., Whitten G. (1999). The Electoral Impact of Unexpected Inflation and Economic Growth. British Journal of Political Science. Vol. 29. Issue 4. Pp. 623-629.
Мы разместили на таймлайне кривые поддержки Трампа и Клинтон в течение всей кампании, а потом моя подопечная там же указала все посты, публиковавшиеся кандидатами и ведущими политиками обеих партий. Кроме того, держа в уме основные постулаты теории ретроспективного голосования, мы посчитали необходимым нанести там и множество других событий: от резонансных политических публикаций в ведущих СМИ до важных новостей, которые могут оказывать влияние на динамику поддержки (те, что в упомянутой теории называются irrelevant events). Затем студентка проанализировала этот большой массив собранных данных через призму пары количественных и качественных методов. Можно, конечно, делать скидку на то, что это была всего лишь выпускная работа бакалавра, но основной результат кропотливой работы заключался в том, что значимого долгосрочного влияния на динамику поддержки не было ни у каких событий, новостей и постов в социальных медиа.
В целом, теория ретроспективного голосования, которая многими учёными регулярно тестируется на американских выборах, об этом и говорит (1, 2). Чем лучше динамика макроэкономических показателей, тем больше вероятность, что избиратели поддержат инкумбента (действующего президента) на очередных выборах. И наоборот, в случае ухудшения экономической ситуации происходит смена правящей элиты. То есть американские избиратели ведут себя в определенной мере рационально.
Поэтому когда меня спрашивали о том, как покушение на Трампа повлияет на результаты выборов, я отвечал, что скорее всего никак. Нужно смотреть совсем на другое: на макроэкономические показатели, которые считаются хорошими предикторами результатов голосования в США. Более того, именно здесь кроется более интересная для политологов загадка. При Байдене выросли и американская экономика, и доходы домохозяйств. Но этот рост сопровождался и значительной инфляцией. Соответственно, возникает вопрос: какой фактор для избирателей более значим? Однозначного ответа пока нет. Есть исследования, показывающие, что в разных странах и в разные периоды вклад этих факторов может сильно варьироваться (3). Но оказывается, важен и эффект неожиданности (4). Если избиратели ожидали рост или инфляцию, то роль этих переменных в модели электорального поведения становится меньше. И, наоборот, неожиданные изменения макроэкономических показателей более значимы как предикторы голосования. По моим ощущениям, возникшим на фоне разговоров со специалистами по американской политике и чтения работ по текущей ситуации, рост сейчас воспринимается американцами как нечто само собой разумеющееся, а вот инфляция неожиданно высока. Если делать предположения с таких позиций, то шансы Трампа растут, а резонанс от покушения так и останется в информационной повестке, но не окажет влияния на исход выборов.
О том, что можно сказать с точки зрения политической науки о перспективах выборов в связи с заменой Байдена на другого кандидата, напишу в следующем посте.
#выборы #методология
(1) Fiorina, Morris P. Retrospective Voting in American National Elections New Haven: Yale University Press, 1981, pp. xi, 249
(2) Lewis-Beck, M.S. Economics and the American voter: Past, present, future. Polit Behav 10, 5–21 (1988). DOI: 10.1007/BF009893
(3) Kirchgässner, G. Voting and Popularity. In: The Oxford Handbook of Public Choice, vol. 2. 2016.
(4) Palmer H., Whitten G. (1999). The Electoral Impact of Unexpected Inflation and Economic Growth. British Journal of Political Science. Vol. 29. Issue 4. Pp. 623-629.