В 2017 году студентка, выпускной бакалаврской работой которой я руководил, изучала, как активность участников американских президентских выборов в социальных медиа влияет на динамику их поддержки. Для этого мы разработали с ней модель, основанную на методологии картирования процессов (process tracing).

Мы разместили на таймлайне кривые поддержки Трампа и Клинтон в течение всей кампании, а потом моя подопечная там же указала все посты, публиковавшиеся кандидатами и ведущими политиками обеих партий. Кроме того, держа в уме основные постулаты теории ретроспективного голосования, мы посчитали необходимым нанести там и множество других событий: от резонансных политических публикаций в ведущих СМИ до важных новостей, которые могут оказывать влияние на динамику поддержки (те, что в упомянутой теории называются irrelevant events). Затем студентка проанализировала этот большой массив собранных данных через призму пары количественных и качественных методов. Можно, конечно, делать скидку на то, что это была всего лишь выпускная работа бакалавра, но основной результат кропотливой работы заключался в том, что значимого долгосрочного влияния на динамику поддержки не было ни у каких событий, новостей и постов в социальных медиа.

В целом, теория ретроспективного голосования, которая многими учёными регулярно тестируется на американских выборах, об этом и говорит (1, 2). Чем лучше динамика макроэкономических показателей, тем больше вероятность, что избиратели поддержат инкумбента (действующего президента) на очередных выборах. И наоборот, в случае ухудшения экономической ситуации происходит смена правящей элиты. То есть американские избиратели ведут себя в определенной мере рационально.

Поэтому когда меня спрашивали о том, как покушение на Трампа повлияет на результаты выборов, я отвечал, что скорее всего никак. Нужно смотреть совсем на другое: на макроэкономические показатели, которые считаются хорошими предикторами результатов голосования в США. Более того, именно здесь кроется более интересная для политологов загадка. При Байдене выросли и американская экономика, и доходы домохозяйств. Но этот рост сопровождался и значительной инфляцией. Соответственно, возникает вопрос: какой фактор для избирателей более значим? Однозначного ответа пока нет. Есть исследования, показывающие, что в разных странах и в разные периоды вклад этих факторов может сильно варьироваться (3). Но оказывается, важен и эффект неожиданности (4). Если избиратели ожидали рост или инфляцию, то роль этих переменных в модели электорального поведения становится меньше. И, наоборот, неожиданные изменения макроэкономических показателей более значимы как предикторы голосования. По моим ощущениям, возникшим на фоне разговоров со специалистами по американской политике и чтения работ по текущей ситуации, рост сейчас воспринимается американцами как нечто само собой разумеющееся, а вот инфляция неожиданно высока. Если делать предположения с таких позиций, то шансы Трампа растут, а резонанс от покушения так и останется в информационной повестке, но не окажет влияния на исход выборов.

О том, что можно сказать с точки зрения политической науки о перспективах выборов в связи с заменой Байдена на другого кандидата, напишу в следующем посте.
#выборы #методология

(1) Fiorina, Morris P. Retrospective Voting in American National Elections New Haven: Yale University Press, 1981, pp. xi, 249
(2) Lewis-Beck, M.S. Economics and the American voter: Past, present, future. Polit Behav 10, 5–21 (1988). DOI: 10.1007/BF009893
(3) Kirchgässner, G. Voting and Popularity. In: The Oxford Handbook of Public Choice, vol. 2. 2016.
(4) Palmer H., Whitten G. (1999). The Electoral Impact of Unexpected Inflation and Economic Growth. British Journal of Political Science. Vol. 29. Issue 4. Pp. 623-629.

К моему посту у @moneyandpolarfox нашлась отличная иллюстрация — картина Нормана Роквелла «День выборов». Между прочим, у Ланы Дель Рей есть альбом Norman Fucking Rockwell, где в текстах песен можно услышать и политическую позицию (название альбома обязывает, а время его выхода — тем более). Но я не специалист в области американской политики, да и никаких эмоций и пристрастий в их избирательной гонке не имею. Было много постов моих коллег, где анализируется формируемый имидж кандидатов, их риторика и стратегия команд политтехнологов. Я, в свою очередь, абстрагируюсь от этой дискуссии, потому что считаю вышеперечисленные аспекты не очень значимыми для голосования в условиях политической поляризации.

Поэтому продолжу рассуждать с позиций известных мне моделей, которые ориентируют наше внимание на ряд предикторов, хорошо объясняющих результаты голосования в штатах. Во-первых, на вопрос о том, как избиратели будут оценивать нового кандидата, отвечает несколько исследований ретроспективного голосования на уровне политических партий (1,2,3). В целом, они показывают, что избиратели частично экстраполируют свои оценки инкумбента на партию и, соответственно, его потенциального преемника. То есть упомянутые в предыдущем посте макроэкономические индикаторы всё ещё важны для прогноза голосования за кандидата от демократов (видимо, это будет Камала Харрис). Хотя и в меньшей степени, чем если бы это был Байден.

Во-вторых, хороший предиктор результатов голосования — даже не объем привлечённых средств на избирательную кампанию (здесь как раз учёные не находят значимую зависимость), а разнообразие источников донатов (4). Судя по тем данным, что я вижу, у той же К. Харрис в этом отношении ситуация довольно позитивная.

Так что если отталкиваться от рациональных моделей, то у кандидата от демократов, особенно после замены Байдена, перспективы, на мой взгляд, очень хорошие.

(1) Campbell J.E., Dettrey B.J., and Hongxing Yin. (2010). The Theory of Conditional Retrospective Voting: Does the Presidential Record Matter Less in Open-Seat Elections? The Journal of Politics. 72:4, 1083-1095
(2) Zudenkova, G. (2011). A Political Agency Model of Coattail Voting. DOI: 10.2139/ssrn.1813698
(3) Stiers, D. (2019). Beyond the distinction between incumbency and opposition: Retrospective voting at the level of political parties. Party Politics, 25(6), 805-816. DOI: 10.1177/1354068817744201
(4) Huang T., Shaw D.R., Roberts B.E., and Baek M. (2010). Money that Matters: The Role of Money in Campaigns and Elections. Behavioural & Experimental Economics.

И ещё про рациональные модели. Как учёный я стараюсь всегда обращать внимание на то, какие стимулы создают те или иные события или изменения.

По поводу вчерашнего обмена в этом отношении у меня есть важное, как мне кажется, предположение. Безусловно, можно и нужно порадоваться за большинство освобождённых людей и членов их семей. Но при этом нужно понимать, что обнуление обменного фонда создало у репрессивного аппарата дополнительные стимулы к его восполнению. Таким образом, растёт вероятность, что в скором времени будут новые уголовные дела с большими сроками за слова, мнения, "дискредитацию" чего угодно, гражданский и политический активизм.

Принимаю участие в конгрессе Бразильской ассоциации политической науки, который проходит в Сальвадоре, штат Баия. И хочу поделиться некоторыми интересными, на мой взгляд, наблюдениями.

Во-первых, бразильские политологи очень сфокусированы на изучении процессов в своей собственной стране. Здесь есть реальная политика на всех уровнях, и её можно и нужно изучать. В отличие, например, от России, где особенно на последних конференциях я часто обращал внимание на тенденцию к отстранению от внутрироссийских проблем. То есть российскую политику, конечно, исследовали и продолжают это делать, но при этом многие избегают острых тем, вообще предпочитают изучать другие страны или концентрируются на общетеоретических проблемах.

Во-вторых, я в очередной раз убедился в том, насколько в бразильской академии не любят, и скорее даже ненавидят Болсонару. К сожалению, в некоторых случаях это, на мой взгляд, сказывается на объективности и качестве исследований.

И наконец, самое, как мне кажется, интересное. Если в России сейчас тема БРИКС очень популярна и в публичном дискурсе, и в социальных науках, то здесь о БРИКС я почти ничего не слышал и не видел. Среди большого количества докладов только в трёх в названии или аннотации фигурирует эта аббревиатура. В секциях, посвящённых глобальной политике и международным отношениям, намного больше внимания уделяется Глобальному Югу. Более того, в двух докладах, один из которых был на пленарном заседании, учёные использовали новый для меня подход к группировке стран: BASIC (Brasil, África do Sul, Índia, China). Россию из этой когорты просто выкинули. Правда, пока не знаю, совпадение это или уже какая-то тенденция.
#политология

Социальные науки нередко критикуют за низкий прогностический потенциал теорий. И правда, прогнозы политологов и экономистов регулярно проваливаются. А учёные-естественники в свою очередь часто подвергают сомнению "научность" социальных дисциплин. Изложу несколько тезисов, которые частично могут прояснить эту проблему:

1. Известный физик Р. Фейнман как-то сказал: "Представьте, насколько сложнее была бы физика, если бы у электронов были чувства". Действительно, особенность социальных наук в том, что объекты, которые они изучают, могут думать, принимать самостоятельные решения, договариваться и даже формулировать некоторые нормы и правила своей деятельности. Поэтому в науках об обществе теории, которые объясняют более 50% вариаций поведения, уже можно считать хорошими.

2. Низкий прогностический потенциал в большинстве случаев сочетается с высокой объяснительной силой теорий. Так происходит потому, что модели в социальных науках основаны на ретроспективных данных, качество которых можно строго верифицировать. В этом смысле внутренняя и внешняя валидность теорий вполне соответствует требованиям, которые применяются и в естественных науках. Проблема в том, что для прогнозов имеет значение не только качество модели, но и качество и объем собираемых и используемых данных. В социальных науках пока это невозможно реализовать в полной мере. Например, мы довольно точно знаем как состояние X влияет на Y, но не имеем возможности получить полную информацию об X в режиме реального времени. В результате складывается парадоксальная ситуация: учёный хорошо объясняет прошлое, так как использует ретроспективные данные, но при этом не может дать качественный прогноз. Критики в таких случаях говорят, что учёный натягивает сову на глобус. Иногда это, может, и так, но далеко не всегда.

3. Прогнозы, которые мы постоянно слышим, обычно исходят от учёных, занявших нишу публичных интеллектуалов. Здесь имеет место искажение нашей выборки. Некоторые учёные дают хорошие прогнозы, но их не видно: аргументация там сложная и неинтересная для коммуникаторов и обывателей. А популяризаторы становятся заложниками своей публичности: они начинают комментировать всё более далёкие от своей профессиональной компетенции области, неизбежно делают ошибки и тем самым снижают доверие к науке, в целом. При этом у высококлассного специалиста обычно нет времени и сил на публичность, а у публичного интеллектуала не остаётся времени на научную работу. Получается, о качестве экспертизы многие судят по плохим примерам, а хорошие остаются вне поля зрения.

4. В то же время даже отличные учёные и эксперты обычно работают только в рамках теорий и методов, с которыми они профессионально знакомы. А ведь социальные феномены настолько комплексны, что для хороших объяснений и прогнозов нужно использовать сразу несколько теоретических подходов и методов сбора и анализа данных. В этом отношении создать универсальную "теорию всего" в социальных науках невозможно. Опять же вполне реально собрать комплексный инструментарий для объяснения того, что уже произошло. Но сделать это в конкретный момент времени силами даже научной группы для хорошего прогноза невероятно сложно.

Помогают ли выборы добиться лучшего качества государственных услуг? Эвиденс фром Бразилия

Мне часто говорят, что демократия – это просто ширма для правления капиталистов. Мол, у кого больше денег, тот и будет выигрывать выборы, и от граждан ничего не зависит.

Однако исследования показывают, что точечные объединения граждан ради стратегии голосования вполне могут «наказывать» политиков за их бездействие и невыполнение своих обязательств перед избирателями.

Например, выборы в Бразилии весьма далеки от идеала. Клиентелизм, скупка голосов, политические машины – всё присутствует. Однако иногда координация происходит не сверху вниз, а снизу вверх.

Об этом свидетельствует новое исследование “Bloc Voting for Electoral Accountability” (2024)🔑, гипотеза которого заключается в том, что избиратели при условии высокого уровня доверия в общине способны на координацию при голосовании с целью выбрать другого кандидата, если публичные блага не предоставляются.

Исследовательница изучает северные засушливые общины, где доступ к воде затруднён, а поломка водяных насосов может привести к катастрофе. Результаты показали, что в тех общинах, где политики плохо справляются с предоставлением воды для граждан, граждане кооперируются и выбирают другого кандидата.

Но самое интересное в том, что в большинстве общин новый кандидат реально улучшает водоснабжение! То есть координация при голосовании не только наказывает неудачного управленца, но и создаёт стимулы для нового кандидата переизбраться. Так что по крайней мере на низовом уровне это реально работает даже не в самой устойчивой демократии.

Методами на этот раз душить не буду, и так пост получился большой, но вы чекните сами – имхо это идеальный баланс интервью и количественных методов, в связке получилось очень хорошо.

Да, приходится регулярно проговаривать такие банальные тезисы. Даже не очень качественно работающие электоральные институты (но всё же работающие!) создают стимулы для политиков и бюрократов. Более того, работают эти механизмы, вероятно, в первую очередь на низовом уровне. Во-первых, граждане могут адекватно оценивать качество предоставления услуг, которые важны для всего локального сообщества, и самоорганизовываться, чтобы наказывать или поощрять управленцев. Во-вторых, имеют для таких действий институциональные возможности в виде хоть как-то работающих выборов.

Сейчас в Сан-Паулу я наблюдаю похожую ситуацию. Губернатор штата Tarcísio de Freitas и мэр города Ricardo Nunes активно готовятся к предстоящим выборам мэра. Хотя и представляют они разные политические партии, но состоят в коалиции, поддерживаемой бывшим президентом Ж. Болсонару. По данным последних опросов 61% жителей Сан-Паулу не готовы проголосовать за кандидата от Болсонару, в то время как за кандидата, поддерживаемого действующим президентом Лулой, не проголосует 45%.

В этих неблагоприятных условиях нынешний мэр старается максимально использовать доступные рычаги, чтобы продемонстрировать успехи. Например, с января стоимость проезда в метро, которое управляется властями штата (есть ещё частные ветки, но там правила такие же), выросла с 4,20 до 5 реалов. А мэрия, которая управляет автобусным парком, с января же сделала бесплатный проезд в городских автобусах по воскресеньям. На контрасте с удорожанием билета в метро такие действия получают даже более положительную оценку, чем можно было ожидать. А ещё мэр регулярно отчитывается о строительстве социального жилья и ремонте и развитии дорожной сети. О первом ничего сказать не могу, а вот на постоянный ремонт дорог, активизировавшийся в последние полгода, сам регулярно обращаю внимание. Можно, конечно, сказать, что действующий мэр "покупает" лояльность горожан за их же деньги. Это правда. Но почему он так делает? Потому что реальная конкуренция и выборы создают для него стимулы для действий, за которые избиратели будут поощрять, а не наказывать.

Чуть больше десяти лет назад мы с коллегами провели серию исследований гражданского активизма и его влияния на городское управление в России. Тогда был бурный рост таких инициатив на фоне протестов 2011-12 годов, которые помимо всего прочего привели к появлению устойчивой инфраструктуры горизонтальной самоорганизации. И мы увидели, что местные политические элиты тоже видели в гражданской самоорганизации угрозу. Но предпочитали принципиально другую реакцию на неё: усиление контроля над региональными политическими машинами и дальнейшую деградацию и без того плохо работающего института выборов. Почему? Потому что такие возможности появились в связи с резким снижением уровня политической конкуренции и молчаливым согласием, а где-то даже содействием, федеральных элит, которые в таких институциональных трансформациях тоже были заинтересованы.

Я, естественно, не собираюсь сводить консолидацию авторитарного режима в России лишь к этому основанию. Но это хорошая иллюстрация того, (i) как режимные трансформации порой происходят без какого-то централизованного руководства, (ii) как меняются стимулы в разных политических контекстах, и (iii) почему конкуренция — один из центральных феноменов не только для экономики, но и для политики.

Добавлю ещё несколько слов вдогонку к предыдущему посту. Я уверен, что более пристальное изучение политики в местном, городском или хотя бы региональном разрезе может во многом дополнить картину и аргументы, объясняющие политические процессы в больших масштабах. Эту мозаику очень сложно собрать методологически. Но оно того стоит, чтобы познать всю сложность политических процессов.

К сожалению, в России среди политологов городские исследования не очень популярны. Более того, значительная часть исследований политики в городах делается руками социологов. А ведь городские исследования, в том числе и в области политической науки, — одно из наиболее популярных направлений сегодня: тут есть и отдельные международные ассоциации, и рабочие группы/комитеты в консорциумах политологов и социологов, и регулярные грантовые конкурсы, и множество научных мероприятий по городской проблематике.

Давно не давал никаких рекомендаций. Но раз тут появился повод, напишу о паре маленьких тг-каналов учёных, с которыми я знаком лично.

Канал @urbanhistorians Городские историки. Его ведёт команда учёных из Сибири, а редактирует историк-урбанист Игорь Стась из Тюмени.

Канал политолога Евгения Негрова @iberica_nomada Иберика Номада об урбанистических путешествиях по Испании. Внутри много фоток от автора, который самостоятельно посещает все описываемые локации. Сегодня, например, он выложил целый фотоальбом о муниципалитете Канет-де-Мар.

Я не устану повторять, что важнейшим автором в своей научной области считаю Элинор Остром. Её концепция лежит в основе одного из моих текущих проектов и самого любимого курса для студентов. Мой ключевой научный интерес — как в результате общественной самоорганизации создаются институты и правила. Но работа работой, а жизнь порой тоже подкидывает интересные [антропологические] наблюдения.

Разве можно представить Бразилию без футбола? Мне повезло найти здесь местных любителей, и мы играем по вечерам прямо в кампусе университета. Но самое интересное, что многие нормы здесь такие же, как и в России. Я имею в виду не правила игры в футбол (хотя и здесь есть интересное наблюдение), а то, каким образом сложились нерегламентируемые — неформальные — правила локального футбольного сообщества:

1. Мы играем на три команды. Матч длится 10 минут, но заканчивается раньше, если одна из команд забила два гола.
2. Если после 10 минут игры ничья, то поле покидает команда, которая сыграла больше игр подряд.
3. Если в команде нет вратаря, то все полевые стоят на воротах по очереди, а сменяются после пропущенного гола. Кстати, мне это всегда казалось не очень логичным (почему не после любого гола?), но такое неформальное правило было всегда и в России.
4. По правилам ФИФА вратарь не может трогать мяч руками, если партнёр по команде вбрасывает его из аута. Удивительно, но и здесь, и в России, по моему опыту, это правило на любительском уровне никогда не соблюдается.

В России я играл в трёх разных городах во множестве различных любительских сообществ, и в двух здесь в Сан-Паулу. И везде эти правила были такими же. Выборка моя скорее всего искажена, и я не претендую на то, чтобы сразу обобщить свои наблюдения и выстроить теорию. Но этот феномен сложно объяснить трансфером и/или диффузией. Для интерпретации совпадения норм (особенно 3 и 4) в непересекающихся сообществах, находящихся в тысячах километров друг от друга, можно попробовать сформулировать гипотезу о том, что здесь существует какой-то универсальный оптимум.

И ещё одно интересное наблюдение, но уже не о нормах, а об используемой лексике. Например, для поддержки действий партнёра по команде, которые были правильными, но не привели к голу, в России часто подбодрят словом "пойдёт!", а в Бразилии — достаточно близким по смыслу "valeu!". Зато предупреждая партнёра с мячом об опасности мы кричим "горишь!", а бразильцы — "ladrão!" (вор). Что в национальной культуре считается наиболее вероятной и серьёзной опасностью, то и попало в футбольный лексикон?

В связи с началом учебного года в Северном полушарии обращаю внимание подписчиков на толковые учебные материалы, которыми делится Андрей, автор канала @structurestrikesback. По отзывам слушателей его курсов, там очень классные и полезные штуки для любителей и профессионалов в социальных науках.

В оригинальном посте по ссылкам есть подробное описание тем всех занятий:
📕 Академическое чтение;
📙 Академическое письмо;
📒 Введение в современную социологическую теорию;
📗 Введение в исследования социального и гуманитарного знания;
📘 Структурное воображение в социологической теории.

Если заинтересовались, то пишите сразу ему в личку сюда @theghostagainstthemachine

​​Продолжаю разбираться с факторами рационального поведения. И если с классическими моделями всё более или менее ясно, то меня в большей степени интересует влияние социального окружения: как видоизменяется рациональность в сетевых контекстах. В этой связи появляются и новые факторы условно прямого действия, и ряд прокси.

Например, натолкнулся на интересный препринт о последствиях Брексита. Работа ещё совсем сырая и ждёт рецензирования, поэтому ссылку пока не даю, а сам текст размещу в комментариях к посту. Но и в таком виде, если отбросить критику интерпретаций, тут есть на что обратить внимание. Авторы последовательно используют методы синтетического контроля (SCM) и разности разностей (DiD). Первый показывает, что после Брексита один из важных показателей благосостояния — стоимость жилой недвижимости — стагнирует (см. рис⬇️). Второй метод демонстрирует, что в большей степени эта проблема характерна для тех мест, где большинство проголосовало за Брексит.

Ещё раз подчеркну, что это пока предварительные результаты, то есть и сам метод, и интерпретации ещё будут рецензироваться специалистами. Я в этом отношении добавить ничего не могу, но моё внимание привлекла гипотеза, которая имеет отношение и к области моих исследований.

Авторы предполагают, что граждане, голосовавшие за Брексит, ориентировались не только на прямые выгоды и издержки, но и на относительные. Да, они допускали, что выход из ЕС может негативно повлиять на их благосостояние, но при этом была и параллельная логика: если выгоды от глобализации, распределяются неравномерно, то и проигрыш от Брексита будет более критичен для тех, кто от глобализации выигрывал больше. То есть граждане, получавшие меньше экономических благ от ассоциации с ЕС, в результате Брексита могли надеяться на то, что диспропорции нивелируются.

На мой взгляд, это очень интересный ракурс. Тем более что работы, посвященные факторам относительной рациональности, уже есть (1,2). В целом же, это просто напоминание о сложности даже рациональных моделей поведения, объяснительная сила которых зависит от достаточно комплексных комбинаций переменных.

(1) Cass R. Sunstein & Robert H. Frank, Cost-Benefit Analysis and Relative Position (John M. Olin Program in Law & Economics Working Paper No. 102, 2000).
(2) Aytaç, S. E. (2018). Relative Economic Performance and the Incumbent Vote: A Reference Point Theory. The Journal of Politics, 80(1), 16–29.

Как я не раз писал ранее, учёные из социальных наук находятся под постоянным давлением. Им всё время приходится доказывать, что их занятие — тоже наука. Поэтому сомнения в общении с неспециалистами они нередко прячут. Вот же, мол, есть эксперименты, статистические модели, сложные методы. И если в научных статьях вопросы внутренней и внешней валидности почти всегда чётко обозначены, то в учебниках для широкой аудитории и особенно научно-популярных работах эти аспекты замалчиваются. Зачем же сеять сомнения у читателей?
В результате начитанный обыватель без тени сомнения объяснит, почему одни страны богатые, а другие бедные, зачем думать быстро, а решать медленно, и вообще, что главное — это институты.

Физики в этом плане молодцы. Вот, например, в научно-популярной книге Джозефа Конлона Why String Theory? автор целую главу посвятил одному простому тезису: теория струн не подтверждена экспериментально.

В научпопе из социальных наук вы, скорее всего, ничего подобного не найдёте.

Как обычно, с удовольствием поддерживаю полезные начинания коллег. Хотя это уже и не начинание даже, а вполне состоявшийся проект.

Новая школа политических наук открыла запись на пятый поток, где можно выбрать из:
- базовых курсов «Основы политики» и «Политическая история современной России»;

- специальных курсов «Глобальная этнополитическая динамика», «Искусство и политика в XIX-XX веках» и «Личное и политическое: введение в гендерные исследования»;

- специального семинара для магистрантов и аспирантов «Методология социальных исследований».

Коллеги приглашают на день открытых дверей 12 сентября в 19:00 (по Москве). Преподаватели осеннего семестра представят свои курсы и ответят на ваши вопросы.

Записаться можно здесь.