В комментариях к последнему посту был вопрос о молчаливом согласии большинства. Модели рационального выбора, на мой взгляд, хорошо объясняют как и почему так происходит на индивидуальном уровне. Это не научная статья, а пост в ТГ, поэтому для простоты описания я сейчас откину возможные методологические надстройки к этим моделям. Например, я не учитываю пока влияние нерациональных факторов и переменных коллективного действия, так как они в данном случае лишь могут повысить объяснительную способность моделей, но не противоречат общей логике. Кроме того, в научной статье это все описывалось бы с использованием математического аппарата теории игр. Для широкой аудитории моих подписчиков обойдемся тоже пока без этого.

Каждый человек в определенный момент времени принимает решения, исходя из своего понимания выгод и издержек, которые связаны с тем или иным действием. Когда в 2011 году появилась критическая масса людей, осознавших, что элиты окончательно сломали институт выборов, на индивидуальном уровне выход на митинг не нес практически никаких угроз. Именно поэтому митинги были достаточно массовыми. Ответной стратегией элит стала максимизация рисков. С тех пор издержки, связанные с реализацией своего конституционного права, выросли до вероятности получить дубинкой по голове и подвергнуться административному или даже уголовному преследованию. В результате очевидные выгоды от протеста против авторитарных элит компенсируются резко выросшими издержками.

Но в таких моделях важнейшую роль играет еще один фактор — информационная асимметрия. Именно поэтому еще одной стратегией элит стало создание такой асимметрии, чтобы выгоды от протеста были неочевидны, а риски казались более высокими. Для этого постепенно уничтожалась журналистика, а информационный фон заполнялся пропагандой. На данный момент институт свободы слова практически уничтожен, а концентрация лжи и пропаганды достигла чудовищных масштабов. Кроме того, есть и более сфокусированные сигналы, призванные увеличить информационную асимметрию. Например, активное продвижение сильно искаженных результатов соцопросов или информации о всего 1% проценте мобилизуемых от общего числа находящихся в резерве.

Что получается в итоге? Доминирующая в обществе позиция "не все так однозначно" возникает как итог создаваемой авторитарной элитой информационной асимметрии. Но даже среди тех, кто имеет возможность строить картину мира на основе альтернативных источников информации, факторы выгод и рисков очень сильно искажены. На индивидуальном уровне многие видят высокие риски участия в протесте и при этом практически никаких потенциальных выгод. Более рационально сбежать или сидеть тихо, надеясь на высокие шансы не попасть в тот самый 1%. Вот так и возникает то самое большинство, молчаливым согласием которого так успешно пользуются авторитарные элиты.
#теорияигр

Кажется, что основная критика рациональных моделей в общественных науках сложилась в контексте исследований, направленных на изучение нерациональных аспектов поведения: ценностей, эмоций, ситуативной логики и т.д. Их основные результаты обычно демонстрируют, какую долю отклонений от рационального поведения могут объяснить те или иные факторы. Я не раз касался этой темы в канале, например, когда писал о конкретных исследованиях или научных дискуссиях, в целом.

Полагаю, что популярность этих подходов произрастает из их методической разработанности и доступности: собрали данные, построили регрессию или провели эксперимент, нашли объяснения вариациям, — отличный результат, который проще опубликовать в журнале. Но есть и еще целый пласт критики теории рационального выбора, который пока остается вне широкой дискуссии. Андрей Герасимов справедливо замечает, что сторонники рациональных моделей вынуждены постоянно подпирать свои теории различными костылями вместо того, чтобы "сшить" их с какой-то моделью социальной структуры. Полностью согласен с коллегой, тем более что частично моя текущая работа фокусируется и на этой проблеме.

Это сложная задача, и вот почему. Представьте, что мы хотим объяснить с рациональных позиций, почему вдруг возник массовый протест в Дагестане. В простой теоретической модели можно предположить, что это обусловлено информационной асимметрией. Например, в большинстве других регионов мобилизуемые исходят из следующей информации: (a) за уклонение от повесток грозит уголовное преследование; (b) потери российской армии менее 6000 человек; (c) з/п мобилизованного от 200 тысяч рублей в месяц. Какую дилемму в таком случае разрешает индивид? Уголовное преследование за отказ или 200 тысяч в месяц с низкой вероятностью погибнуть. Выбор очевиден. В Дагестане же было много участников "операции" и до мобилизации, в связи чем, вероятно, у индивидов другие ощущения относительно (b). И это может оказывать значительное влияние на решение дилеммы на индивидуальном уровне. Описывая это мы как раз и будем подпирать модель множеством костылей, объясняющих социальную реальность в данном конкретном случае. То есть на универсальность такой подход точно претендовать не будет.

Дальше больше. Почему нет протестов в регионах, где тоже высокая вероятность другого восприятия (b)? И здесь мы опять упираемся в проблему социальной реальности. Можно предположить, что в других регионах нет инфраструктуры коллективного действия — устойчивых сетей горизонтальных связей. В то время как Дагестане, где "все друг другу родственники", такая инфраструктура есть. И работать она может в обе стороны. Поэтому Дагестан и электоральный султанат, и протестный регион в одном флаконе, — все зависит от ситуации, то есть изменяющейся социальной реальности.

Эту критику можно масштабировать на любую онтологию в общественных науках, где в основе лежит ТРВ. И разрешить эти противоречия представляется мне очень интересной и невероятно сложной научной задачей. #методология #теорияигр #сетевойподход

​​Вот уже несколько месяцев я наблюдаю, как один из моих американских студентов активно поддерживает Россию в происходящих событиях. Это, может, и не было бы так удивительно, если бы не один факт, — он левый активист, топящий за Берни Сандерса и регулярно цитирующий Маркса и Ленина. Я не специалист по идеологиям, но это сочетание показалось мне парадоксальным. Когда я решил поинтересоваться о его позиции лично, то полученный ответ еще больше всё запутал. Оказалось, что в этом конкретном вопросе он ориентируется на источники правого консервативного толка, которые почти во всех остальных аспектах кардинально противоречат его политическим ориентациям. Важно, что он не один такой. Судя по комментариям к его постам, это большое сообщество, представляющее географию от Калифорнии через Европу до Индостана.

В общем, я по-дилетантски предположил, что западные левые и правые радикалы конфликтуют во внутренних делах, но сходятся в вопросах внешней политики и глобального мироустройства. Поискал исследования на этот счет, пару раз поинтересовался у коллег, но внятного ответа тоже так и не получил. В принципе, я уже привык к таким регулярным постам, которые появляются у меня в ленте, и перестал интересоваться этим вопросом. Но на днях просматривая свои фотоархивы вдруг обнаружил кое-что интересное именно в этом контексте.

На фотографиях пикет левых активистов из LaRouche movement в Монреале в 2014 году. Я тогда принимал участие в Конгрессе Международной ассоциации политической науки и наткнулся на них гуляя по городу. В общем, вопрос опять актуален. Может, кто-то из подписчиков объяснит как-то этот феномен?

​​На днях Д. Трамп объявил о намерении принять участие в следующих президентских выборах. А тем временем в The Washington Post появился интересный материал о его влиянии на голосование избирателей на прошедших парламентских выборах. Оказалось, что кандидаты, которых Д. Трамп публично поддержал, получили голосов меньше, чем им давала прогнозная модель Cook Partisan Voting Index. На иллюстрации эти кандидаты обозначены оранжевыми точками: чем больше расстояние от пунктирной линии в сторону правого нижнего угла, тем больше отрицательное отклонение от ожиданий.

Не стоит, конечно, сразу делать громкие выводы. Как обычно, это скорее дополнительная информация для понимания. Важно, например, что речь здесь идет о тех округах, где традиционно есть сильная конкуренция между республиканцами и демократами (swing districts). При этом разница действительно впечатляющая: поддержанные Д. Трампом кандидаты недобрали в среднем пять пунктов, а те, кого он обошёл вниманием, наоборот, получили на 2.2 пункта больше прогнозируемого. Интересно и то, что в округах, где республиканцы не имеют серьезной конкуренции, поддержка Д. Трапа принесла кандидатам дополнительные 1,52%.

В этом противоречии кроется сложная задача для политтехнологов. Д. Трамп очень популярен среди республиканских избирателей, и поэтому имеет хорошие шансы снова выиграть праймериз. Но при этом его антирейтинг среди неопределившихся скорее всего негативно скажется на результатах голосования в конкурентных округах (штатах). А ведь именно от них зависит победа на президентских выборах.

Наконец, не могу не сказать и несколько слов о самой модели ожиданий, которая представлена в этом материале. Результаты американских выборов действительно очень сложно предсказывать, поэтому среди американских политологов эта проблематика очень популярна. Я уже как-то писал о том, что разработано и апробировано множество разных подходов: от простой экстраполяции результатов предыдущих выборов до сложных регрессионных моделей, методологическую основу которых составляет теория ретроспективного голосования (1). Есть и совсем нетривиальные. Я, например, как-то рассказывал здесь об одной, в которой используется модель Изинга, применяемая в физике для описания намагничивания материалов (2).

Модель Cook Partisan Voting Index, которая представлена в заметке The Washington Post, в этом отношении довольно проста, так как в первую очередь учитывает наблюдаемые устойчивые уровни поддержки кандидатов в избирательных округах. Возможно, поэтому она демонстрирует небольшие отклонения от прогнозов в неконкурентных округах и большой разброс в конкурентных. К примеру, в последних динамика макроэкономических индикаторов может лучше объяснять поведение избирателей в сравнении с политическими ориентациями или поддержкой кандидатов тем или иным политиком. #выборы #методология

(1) Lewis-Beck, M. S., & Rice, T. W. (1984). Forecasting Presidential Elections: A Comparison of Naïve Models. Political Behavior, 6, 9−21.
(2) Siegenfeld, A.F., Bar-Yam, Y. Negative representation and instability in democratic elections. Nat. Phys. 16, 186–190 (2020). DOI: 10.1038/s41567-019-0739-6

Вчера, кстати, был Всемирный день философии, учрежденный ЮНЕСКО. Понятно, что многим сейчас не до таких праздников, но для политологии философия науки и политическая философия — важные элементы фундамента.

В России есть сильные научные школы в области философии, но они сконцентрированы в нескольких ведущих центрах. Поэтому доступ к качественному образованию по этому направлению есть далеко не у всех. Я уже неоднократно писал, что очень рад частным образовательным инициативам и с большой радостью их поддерживаю.

Сергей Коретко, автор канала Записки левого консерватора @leftconservativenotes набирает группу для дистанционного курса "Философия до XX века". Подробную информацию об авторе, программе курса и деталях можно найти здесь. Записаться можно до 20 ноября включительно.
#ресурсыполитолога

Кубок мира в Катаре помимо самого футбола наполнен и множеством разных политических контекстов. С профессиональной точки зрения меня "зацепило", как перед стартом первого матча с англичанами игроки сборной Ирана хором промолчали национальный гимн своей страны. Таким образом они попытались выразить свою поддержку протестному движению, которое не замолкает в стране уже более двух месяцев. Могла бы что-то подобное совершить российская команда? Ответ, думаю, для нас всех очевиден, и у меня в этой связи есть пара тезисов (гипотез).

Во-первых, российские элиты много лет убеждали всех, что чуть ли не любое публичное действие или высказывание носит политический характер просто по причине своей публичности. Возможно, свою роль в этом сыграл распространенный миф о том, что в России есть общественный договор, по которому граждане не вмешиваются в политику в обмен на экономический рост. Отталкиваясь от него элиты постепенно расширяли сферу "политического", чтобы сузить пространство для дискуссий. Хотя на самом деле не всякая публичная деятельность может однозначно трактоваться как политическая. Например, наблюдение на выборах и борьба за их качество, защита свободы слова и собраний, расследование коррупции и т.д. — это гражданские действия, а не политические.

Во-вторых, я бы оспорил популярное мнение о том, что российское общество атомизировано. Если бы оно было таковым, то практически любые коллективные действия были бы невозможны. А примеров таких действий довольно много. Здесь на первый план выходят различные идентичности, которые могут объединять группы людей или, наоборот, противопоставлять их друг другу. И если относительно тезиса, высказанного в предыдущем абзаце, можно сказать, что по гражданской идентичности общество действительно атомизировано, то по некоторым другим основаниям есть довольно высокий уровень сплоченности.

Так что я бы сказал, что современное российское общество — это общество разрозненных сетей разного уровня связанности. Внутри этих сетей могут довольно быстро и эффективно организовываться коллективные действия: от локальных протестов до сбора гуманитарной помощи. Проблема в отсутствии достаточного количества посредников (брокеров), которые были бы включены одновременно в разные сети и могли бы тем самым связывать их. А учитывая, что сети связываются на основе разделяемых индивидами идентичностей (в теории сетей — гомофилии), именно этот фактор может быть ключевым. Возможно поэтому противники антиковидных локдаунов, болельщики, выступающие против введения FanID и участники протестных митингов защищают одни и те же права и свободы, но при этом вряд ли объединятся в обозримом будущем.
#сетевойподход

Мне задают вопросы о забастовке курьеров Яндекс.Еды. Многие удивлены тем, что курьеры в отличие от многих других представителей прекариата смогли самоорганизоваться. А на мой взгляд, всё очень даже логично. Первый объясняющий фактор лежит на поверхности. Я уже много раз упоминал в разных контекстах, что для коллективного действия важна инфраструктура горизонтальной коммуникации и координации. В сообществе курьеров она в достаточной степени устойчива и обеспечивает поддержание плотных связей: рабочие чаты, общение в ожидании заказов и т.д. Символы коллективной идентичности в свою очередь усиливают возможности установления и поддержания связей. Человек в фирменной одежде и с коробом за плечами сразу воспринимается как свой, что резко повышает вероятность разговориться и обменяться честными мнениями о жизни и работодателе даже с незнакомым коллегой.

Но есть и второй фактор, который я пока сформулирую в виде гипотезы, так как не видел исследований на этот счет. Вероятно, курьеры считают, что обладают значительной переговорной силой (bargaining power). Яндекс.Еда для них далеко не единственный потенциальный работодатель, и, следовательно, они могут использовать преимущества достаточно конкурентного рынка неквалифицированного труда, сложившегося в крупных российских городах.

В этом контексте примечательна и дискуссия, возникшая вокруг моего предыдущего поста. В России государство — крупнейший работодатель, а нередко и монопсонист на рынке труда. Иногда напрямую (бюджетники, сотрудники компаний с государственным участием, работники госкорпораций и т.д.), иногда опосредованно как главный или единственный заказчик/покупатель. Таким образом, защита гражданских прав рассматривается индивидами как противостояние не с политическими элитами, а с единственным возможным работодателем. И в условиях монопсонии на рынке труда большинство граждан России обладают ничтожной переговорной силой.

Поэтому и российские футболисты не возьмут пример с иранских: здесь в России налогоплательщики платят им такую зарплату, какую они никогда не получили бы играя в Европе. Среди спортсменов есть множество противников происходящего, но они предпочитают молчать, так как подавляющее большинство имеет лишь один источник дохода — деньги налогоплательщиков. Обратите внимание, что свою публичную позицию обозначили, например, теннисисты, которые не зависят от бюджета.

Добавлю, что акцент на факторе захваченного авторитарными элитами государства как монопсонии мне кажется более справедливым, чем распространенный в подобных дискуссиях тезис о прекаризации российского общества. Да, второе имеет место, но наклеивание этого ярлыка чуть ли не на все социальные группы лишь размывает понимание феномена и практически ничего не объясняет в политическом смысле.

​​Поздравляю всех с наступающим новым годом!

Итогов прошедшего здесь не будет. И так всё ясно. О серьезном буду писать уже в следующем. А пока старый мем, чтобы хоть чуть улыбнуться и перевернуть страницу с подобием улыбки.

На прошлой неделе несколько раз пришлось разъяснять коллегам и журналистам, как интерпретировать результаты опросов общественного мнения в современной России. Про это уже много сказано специалистами, но выскажу еще несколько своих тезисов.

Большинство людей смотрят в первую очередь на графики и диаграммы, немногие читают отчеты полностью и почти никто не копается в методиках. В результате я наблюдаю сильно искаженное восприятие результатов опросов, особенно в наиболее чувствительных тематиках, связанных с оценками текущей ситуации и отношением граждан к боевым действиям.

Первое и самое главное — огромное количество отказов от интервью или прерванных интервью. Стоит в этом отношении похвалить, например, Russian Field, которые не стесняются указывать что в разных волнах их опросов доля успешных интервью составляет менее 10% (в последней волне — 5,5% успешных). Полагаю, что у остальных дела обстоят не лучше. Что это значит? Что все представленные графики и диаграммы показывают ответы лишь малой части респондентов из тех, к кому обращались интервьюеры.

Многих вводит в заблуждение тот факт, что исследования сопровождаются утверждением о репрезентативности выборки. Да, они могут быть репрезентативными по социально-демографическим параметрам, но при такой доле отказов их репрезентативность относительно реальных позиций внутри генеральной совокупности всё равно стремится к нулю.

Вообще-то в социологии есть методические приемы, которые позволяют обходить эти препятствия в исследовательских дизайнах. Например, можно использовать списочные эксперименты или комбинационные эксперименты (conjoint experiments). Это требует более высокой квалификации исследователей и больших ресурсов, но совершенно точно такие подходы будут давать более релевантную картину.

Подчеркну, что я ни в коем случае не хочу обесценивать работу тех, кто проводит эти опросы. Они нужны, и это очень важная работа. Но всё-таки хочется, чтобы люди умели читать результаты, а сами исследователи думали над тем, как сделать свою работу лучше. И добавлю, что стоит в этом отношении больше внимания уделять качественным (в смысле — не только количественным) исследованиям. Например, меня без преувеличения восхищает работа, которую выполняют коллеги из Лаборатории публичной социологии @publicsociologylaboratory. Обратите внимание на их отчет, опубликованный по результатам качественных интервью с россиянами в феврале-июне 2022г.

Нашел статью, которая частично подтверждает мою мысль, высказанную в предыдущем посте. Напомню, что я очень критически оцениваю репрезентативность результатов опросов в России. То есть здесь важно подчеркнуть, что формально выборка представляет генеральную совокупность по социально-демографическим параметрам, и здесь у меня нет оснований не верить исследователям. Но эта репрезентативность иллюзорна, и те, кто проводит опросы, должны это понимать. При такой огромной доле отказов вероятность того, что выборка отражает реальное распределение мнений, стремится к нулю.

А ведь к этим результатам многие относятся очень серьезно. Пропагандисты используют их для подтверждения, будто подавляющее большинство россиян сплотилось вокруг "лидера", поддерживает руководство и его действия. Сами элиты на основе таких опросов продолжают гнуть свою линию, загоняя себя и страну в ещё более сложное положение. Граждане, выступающие против, думают, что они в меньшинстве. А для зарубежных аудиторий это ещё один аргумент в пользу коллективной ответственности россиян. Я уж не буду развивать сейчас тезисы об иллюзии большинства и спирали молчания, которые на фоне таких результатов "опросов" сразу приходят на ум.

Я упомянул, что экспериментальные исследовательские дизайны могут преодолеть эти ограничения традиционных опросов. Но здесь справедливо возражение: их тоже нередко критикуют в части репрезентативности выборки. Действительно, если более 90% потенциальных респондентов отказываются отвечать на вопросы обычной анкеты, то с чего бы это они согласятся заполнять анкету экспериментальную?

В статье Generalizability of heterogeneous treatment effect estimates across samples (1) авторы демонстрируют результаты исследования, в котором они воспроизвели 27 экспериментов (survey experiments). Разница заключалась в том, что в оригинальных экспериментах использовалась репрезентативная выборка, а в этой работе — произвольные онлайн-выборки. И оказалось, что в случае экспериментальных дизайнов в произвольных выборках успешно воспроизводятся результаты исследований, в которых использовались репрезентативные.

Это, конечно, в первую очередь свидетельствует о том, что такие эксперименты сами по себе устойчивы к возможным ошибкам (робастны). Но и в контексте того, куда двигаться отечественным поллстерам, здесь тоже есть о чем подумать. Естественно, подумать стоит не только нам, но и самим поллстерам. #методология

(1) Coppock A., Leeper Thomas J., Mullinix Kevin J. (2018). Generalizability of Heterogeneous Treatment Effect Estimates Across Samples. Proceedings of the National Academy of Sciences 115 (49): 12441–12446. DOI: 10.1073/pnas.1808083115

Приближается новый учебный семестр, а значит пора разместить анонсы от образовательных инициатив. Всегда с удовольствием готов поддержать своих коллег.

1. Набор на онлайн-курс по исследованиям социальных и гуманитарных наук

Правда ли, что гуманитарная академия состоит из сетевых банд? В чем секрет успеха публичного интеллектуала? Можно ли сказать, что социальное знание не описывает общество, а производит его? Как европейский империализм влиял на социальные науки в XIX веке, а Холодная война – в веке XX? На эти и многие другие вопросы попытаются дать ответы Андрей Герасимов и Сергей Машуков (естественно, совместно со слушателями) на своем новом курсе «Наблюдая наблюдателей: введение в исследования социальных и гуманитарных наук».

2. Новая школа политических наук

В программе базовые курсы по основам политики, международным отношениям и государственному управлению, специальные курсы по экологической политике, политической роли искусства, а также эмоциональным режимам и политике психотерапии в России. Новшество этого семестра - ридинг-группа.

В качестве гостевых лекторов обещают Григория Юдина, Наталью Зубаревич и Владимира Гельмана. Гостевые лекции открыты для всех участников школы вне зависимости от того, на какой курс они записались.

Вся информация и форма для записи на сайте Новой школы политических наук: https://learnpolitics.online/

Прочитал статью Майкла МакФола в Foreign Affairs. Вроде, ничего нового, но тем не менее опять выпячивается очевидная, на мой взгляд, логическая ошибка. Думаю, возникает она не только на почве непонимания контекста, но и, в целом, в результате ряда искажений при постановке вопросов и поиске ответов на них. И встречается она не у одного МакФола, но и у множества "интеллектуалов" и "аналитиков" со всех сторон.

В части статьи, посвященной вопросам "кто виноват", неизменно всё крутится вокруг Путина и частично российских политических элит. Здесь вполне понятно обоснование, которое кроется в особенностях современного политического режима в России и его политико-административных конфигурациях. Но вот когда речь заходит о том, "что делать", то сразу возникают российские граждане, которые должны стать одной из целей для поражения санкциями, кэнселлингом и т.д.

Рассуждения про ошибочность принципа коллективной ответственности уже набили оскомину, поэтому я хочу сконцентрироваться на другом. Эта статья снова напомнила мне о диффузии политик (policies) и политических практик. В современной политической науке уже есть довольно много посвященных этому феномену исследований и, как следствие, обзорных статей (1) и мета-исследований (2). Само собой диффузия часто происходит как "списывание" более эффективных решений у соседей. Для авторитарных режимов это тоже актуально, так как они подглядывают за тем, как удается удерживаться у власти другим автократам (3). Но к чему это я? К тому, что диффузия такая может происходить и как следствие конфронтации.

Предположу, что географическая близость в случае такой диффузии является одним из важных факторов. Именно поэтому примеры unrule of law мы в последнее время чаще встречаем в близких к России государствах. Сюда можно отнести и громкий скандал с Дождем в Латвии, и тихий кэнселлинг россиян в Финляндии. Например, коллегу не пустили на самолет до Хельсинки в связи с таким сообщением финской погранслужбы: "Finnish Border Guard does not recommend boarding the passenger". Вот это "не рекомендует" и есть индикатор unrule of law, так как оставляет окончательное решение за авиакомпанией (ее сотрудником).

Поэтому такие рассуждения и предложения МакФола для меня совсем не удивительны. Вполне возможно, что источником искажений может быть именно желание противопоставить хоть что-то, что может сработать. Но есть и ещё один тезис, который я бы предложил пока в качестве гипотезы. Одним из ключевых индикаторов качества публичного управления считается именно соблюдение принципов rule of law. И полагаю, что именно стремление других стран "обыграть" Россию будет одним из факторов снижения этого качества. То есть можно будет проверить, есть ли диффузия bad governance из России, если, мы увидим падение некоторых стран, допустим, в рейтингe World Governance Indicators.

(1) Gilardi, F. and Wasserfallen, F. (2019), The politics of policy diffusion. European Journal of Political Research, 58: 1245-1256. DOI: 10.1111/1475-6765.12326
(2) Mallinson, D. J. (2021). Growth and gaps: a meta-review of policy diffusion studies in the American states. Policy & Politics, 49(3), 369-389. DOI:10.1332/030557321X16119271286848
(3) Bader, M. (2014). Democracy Promotion and Authoritarian Diffusion: The Foreign Origins of Post-Soviet Election Laws. Europe-Asia Studies, 66(8), 1350–1370.

Несколько мыслей про нашумевший случай, когда студент написал текст дипломной работы с помощью ChatGPT.

Во-первых, если верить тому, как описал весь процесс сам студент, то над текстом пришлось поработать и руками. Да и в итоге он получил "удовлетворительно", что вообще-то для дипломных защит может означать всё что угодно. Я несколько раз был свидетелем того, как комиссия "натягивает" оценку на трояк, ибо "неуд" воспринимается в том числе как свидетельство плохой работы выпускающей кафедры в течение всех нескольких лет обучения студента.

Во-вторых, студент, видимо, успешней остальных продемонстрировал навык, который лейтмотивом проходит через абсолютное большинство компетентностно-ориентированных учебных планов и рабочих программ дисциплин. Я имею в виду "умение использовать современные ИТ в профессиональной деятельности". Кто ж виноват, что профессиональная деятельность видится преподавателям и составителям учебных планов такой, что нейросеть может в ней заменить человека с таким дипломом? Уж явно не студент.

В-третьих, о самой профессиональной деятельности. В начале января я попробовал потестировать возможности ChatGPT. Но результаты настолько меня разочаровали, что я даже решил не писать об этом пост. Да, я получил неплохие абстракты и несколько толковых абзацев для введения в научной статье. Но все остальное было очень плохо. Нейронка не смогла нормально ни критически сопоставить разные подходы к решению научной проблемы (а это тоже в большой степени "реферативная" задача), ни сформулировать исследовательский дизайн, ни интерпретировать результаты (я давал теоретическую рамку и данные). Более того, решение несложной задачи, которую я даю студентам в рамках одного из курсов, я все-таки зачёл бы, но только на тройку. Скорее всего нейронка сейчас может заменить низкоквалифицированных специалистов, но мне пока бояться нечего. Это при том, что я не такой уж большой учёный, да и сам тексты пишу средние. В том числе в этом могут убедиться читатели канала.

И последнее. В социальных науках в России основной упор идет на создание текстов. От учёных и преподавателей требуют статьи, те в свою очередь требуют тексты от студентов. Эту задачу студенту и помог решить ChatGPT. Что хотели на выходе, то и получили. С таким же успехом можно "сварганить" статью и опубликовать в средненьком российском журнале. Но помимо написания текстов нужно уметь проводить исследования, анализировать, принимать решения и т.д. А с этим в российских общественных науках большая проблема. Обратите внимание, что даже регулярные семинары для учёных и преподавателей посвящены тому, как писать статьи для высокорейтинговых журналов. Хотя большинство нужно учить умению проводить научные исследования. Навыки написания текстов и компиляции знания из источников, конечно, важны, но они вторичны по отношению к умениям разрабатывать исследовательские/аналитические дизайны и создавать новое знание в результате своей работы. Но подробнее об этом напишу ещё на следующей неделе. #управлениенаукой #политология