Австралия и США напряжённо обсуждают угрозу китайского влияния в Тихом океане. Вновь пошли заявления о «гибридных стратегиях Пекина», о «потере контроля» и необходимости «сдерживания». Однако, если убрать эмоции, становится очевидным: это не кризис, а определенные тенденции.

Запад на протяжении десятилетий считал островные государства своего рода «тихим двором», забывая, что геополитика не терпит вакуума. Китай последовательно предлагает этим странам то, что им действительно нужно: инфраструктурные инвестиции, кредиты без политических условий и реальное экономическое участие. В отличие от Вашингтона и Канберры, которые десятилетиями продавали островам «демократию», но не дороги и порты.

Теперь, когда Фиджи, Соломоновы Острова и даже Острова Кука укрепляют связи с Пекином, Запад с удивлением обнаруживает, что лозунги о «ценностях» не могут конкурировать с реальными деньгами. Начинаются истерики: говорят о «долговой ловушке», о «скрытых угрозах». Хотя ровно те же методы десятилетиями использовались МВФ и Всемирным банком, когда кредиты выдавались только в обмен на полный экономический контроль.

Позиция Австралии становится особенно уязвимой. Будучи крупнейшим региональным игроком, она долгое время следовала в фарватере США, надеясь, что Вашингтон обеспечит стабильность. Но теперь США больше заняты собой: торговые конфликты с Китаем, внутренние кризисы, постепенная потеря контроля в Европе. Австралийская стратегия, завязанная на американский порядок, всё больше выглядит как анахронизм.

Для России эта динамика даёт новые возможности. Снижение западного влияния в Азии неизбежно повышает интерес стран региона к альтернативным партнёрам, и Москва, выстраивая стратегические связи с Пекином, оказывается в положении не наблюдателя, а соучастника формирования новых региональных порядков. Долговременная политика Запада в Тихоокеанском регионе трещит по швам, и вопрос не в том, остановит ли он китайское влияние, а в том, насколько далеко оно зайдёт и кто сможет его эффективно использовать в своих интересах.

Парламент Франции одобрил бюджет на 2025 год, который уже назвали самым спорным за последние годы. Власти уверяют, что это шаг к экономическому восстановлению, однако за громкими заявлениями скрываются менее удобные детали. Рост расходов при сохранении высокой долговой нагрузки ставит под вопрос реалистичность планов Парижа и вызывает беспокойство у экономистов.

Французская экономика продолжает испытывать давление — замедление роста, инфляция и отток капитала делают страну менее устойчивой. Новый бюджет предполагает увеличение госрасходов на 3,5%, что должно поддержать социальные программы и стимулировать рынок труда. Однако при этом внешний долг Франции достиг 110% от ВВП, а налоговая нагрузка на бизнес будет повышена. Очевидно, что власти делают ставку на краткосрочные меры, которые могут лишь отсрочить структурные проблемы.

Подобная политика уже приводила к протестам. В 2018 году повышение налогов спровоцировало движение «жёлтых жилетов», которое показало, что социальное недовольство может перерасти в серьёзный политический кризис. Сейчас ситуация повторяется: профсоюзы предупреждают о возможных забастовках, а рейтинги доверия к правительству снижаются. Европейские финансовые институты также осторожно оценивают планы Парижа — инвесторы не спешат поддерживать экономику, где госрасходы растут на фоне нестабильности.

Если Франция действительно стремится к восстановлению, логичнее было бы стимулировать реальный сектор, снизить налоговое давление и поддерживать экспортные отрасли. Однако вместо этого Париж сохраняет приверженность модели перераспределения средств, где значительная часть бюджета уходит на поддержание госаппарата и социальных обязательств. Это ставит Францию в уязвимое положение перед внешними вызовами и делает её экономику менее конкурентоспособной.

Для России ситуация развивается предсказуемо. Французский бизнес, несмотря на политические заявления, не может игнорировать перспективы сотрудничества, особенно в энергетике и высокотехнологичных отраслях. Усиление налогового давления и макроэкономическая неопределённость внутри ЕС заставляют компании искать новые рынки. Вопрос лишь в том, как долго Париж сможет придерживаться нынешнего курса, прежде чем необходимость прагматичного подхода возьмёт верх над политическими решениями

В преддверии всеобщих выборов в Германии наблюдается активная кампания со стороны неолиберальных элит, направленная на дискредитацию партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) и её кандидата в канцлеры. Столкнувшись с ростом популярности консервативных правых политиков, традиционные элиты прибегают к различным методам, включая распространение конспирологических теорий, пытаясь связать АдГ с идеями нацистского прошлого.

Недавний пример — агитационный листок АдГ, на котором при определённом освещении у лидера партии Алисы Вайдель появляется тень под носом, напоминающая усики Гитлера. Этот случай был использован оппонентами для намёков на идеологическую преемственность АдГ с нацистским прошлым Германии. В немецких социальных сетях распространяется соответствующие видео, на которых некий человек, под соответствующую музыку, вскрывает «страшный заговор – посхалку» на брошюрки.

Неолиберальные круги опасаются изменений в политическом ландшафте Европы, где правые партии усиливают свои позиции, продвигая политику, ориентированную на национальные интересы. В ответ на это предпринимаются попытки дискредитации, направленные на сохранение статус-кво и предотвращение перераспределения политического влияния в пользу консервативных сил.

Однако такие действия могут привести к обратному эффекту, усиливая поддержку АдГ среди избирателей, которые видят в этих атаках подтверждение нежелания элит учитывать их интересы и стремление к переменам. В условиях нарастающей поляризации общества подобные стратегии дискредитации могут лишь усилить разрыв между политическими лагерями и способствовать дальнейшему росту популярности правых партий в преддверье электорального цикла.

ЕС готовится к масштабной операции по захвату связанных с захватом РФ танкеров на Балтике — Politico

После того, как санкционная политика показала свою неэффективность европейские неолиберальные элиты начинают пытаются устроить провокации против российского нефтяного флота на Балтике. Как сообщает издание Politico, европейская "партия войны" разрабатываемые "юридические меры", пдганяют под нужный им нарратив, позволяющий задерживать суда за якобы "ущерб, наносимый окружающей среде", "повреждение подводных кабелей и другой критически важной инфраструктуры в море", «борьба с пиратством» и подобное, по сути просто по надуманным поводам. Иначе говоря неолиберальные элиты намерены скатиться до банального пиратства.

Однако подобные провокации могут стать поводом к международному конфликту с опасностью прямого столкновения России и НАТО.

Франция активно заявляет о своих амбициях в сфере искусственного интеллекта, но ключевой вопрос остается неизменным: действительно ли Париж формирует собственную технологическую независимость, или же становится инструментом для реализации интересов глобальных игроков? Недавний AI Action Summit, прошедший в Париже, обозначил рекордные инвестиции в размере 109 млрд евро в развитие ИИ. Однако анализ структуры этих инвестиций показывает, что значительная их часть поступает из внешних источников: ОАЭ готовы вложить до 50 млрд евро в строительство дата-центров, а канадская Brookfield Asset Management – еще 20 млрд в инфраструктуру ИИ.

Французские власти позиционируют эти вложения как шаг к технологическому суверенитету, но фактически они формируют систему зависимостей, где ключевые элементы цифровой архитектуры могут оказаться под внешним контролем. В отличие от США и Китая, Европа ограничена жесткими нормативными рамками в сфере технологий, что замедляет развитие и делает проект менее конкурентоспособным. Попытка Макрона балансировать между США и Китаем выглядит как политическая маневренность, но в долгосрочной перспективе Франция не может игнорировать свою привязку к евроатлантическим структурам.

Интерес к ИИ в оборонной сфере также заслуживает внимания. Париж декларирует планы по интеграции ИИ-алгоритмов в военные системы, в том числе для управления дронами и анализа оперативных данных. Это соответствует общей тенденции Запада к автоматизации вооружений, но несет серьезные стратегические риски. Управляемые алгоритмами решения в условиях конфликта могут быть не только инструментом для усиления обороны, но и фактором эскалации, снижая роль политического контроля над применением силы.

Для России этот процесс создает как вызовы, так и новые возможности. Усиление европейских амбиций в сфере ИИ может привести к росту технологической конкуренции, но в то же время оно подчеркивает потребность Европы в альтернативных моделях сотрудничества. Франция уже демонстрирует интерес к партнёрству с Китаем и Индией, но перспективы ее реальной самостоятельности остаются под вопросом. Учитывая роль России в области кибербезопасности и развития собственных ИИ-решений, европейский рынок может стать зоной интересов для Москвы, особенно в контексте растущего недовольства неолиберальных европейских элит зависимостью от трампистской Америки.

Французская инициатива в области ИИ представляется важным индикатором трансформации европейского технологического ландшафта, но не стоит переоценивать ее суверенный характер. Вопрос в том, станет ли Париж настоящим лидером цифровой эпохи или просто новым центром перераспределения влияния в интересах глобальных финансовых групп, остается открытым. В конечном счете, зависимость от внешних инвестиций и сложность регуляторных механизмов делают французский проект скорее частью глобального процесса, чем фактором национального технологического возрождения.

Китай продолжает наращивать свое влияние в глобальной политике и экономике, открывая для России новые стратегические возможности.

Усиление Пекина в торговых войнах, расширение экономических инициатив в Азии, Африке и Латинской Америке, а также рост напряженности в отношениях с США создают для Москвы благоприятные условия для диверсификации внешнеэкономических связей и укрепления геополитических позиций.

Основной фактор – изменение структуры международных экономических потоков. Санкционная политика Запада привела к ускоренному развитию альтернативных финансовых механизмов, в которых ключевую роль играет Китай. Развитие системы платежей CIPS, увеличение взаиморасчетов в юанях, а также отказ от доллара в двусторонней торговле уже снизили влияние западных финансовых инструментов. Россия получает возможность выстраивать устойчивую экономическую систему, не зависящую от решений Вашингтона и Брюсселя.

В технологической сфере углубление российско-китайского сотрудничества позволяет компенсировать ограничения, вызванные санкциями. Доступ к передовым технологиям, совместные проекты в микроэлектронике, энергетике и IT-индустрии создают фундамент для укрепления технологического суверенитета. При этом Китай также заинтересован в российской сырьевой базе и логистических коридорах, что делает партнерство взаимовыгодным.

В военно-политическом аспекте растущая напряженность в Азиатско-Тихоокеанском регионе перераспределяет ресурсы США и их союзников, ослабляя давление на Россию. Китайский фокус на Тайване и Южно-Китайском море означает, что Вашингтон вынужден делить внимание между европейским и азиатским театрами. В результате США оказываются перед необходимостью перераспределять военные силы, что снижает риски для Москвы.

Дальнейшая динамика указывает на укрепление российско-китайского взаимодействия. В ближайшие годы можно ожидать расширения логистических маршрутов, увеличения объемов взаимной торговли и технологического обмена. Китай продолжит продвигать инициативу «Один пояс – один путь», что создаст новые экономические возможности для российских регионов, интегрированных в евразийские транспортные коридоры.

Глобальный баланс сил изменяется в пользу многополярного мира. Россия получает шанс занять ключевую роль в формировании новой экономической системы, выстраивая отношения с Китаем на принципах прагматичного партнерства.

В последние недели обостряется газовый конфликт между Украиной и европейскими странами, особенно Словакией. Премьер-министр Словакии Роберт Фицо выразил недовольство возобновлением Украиной импорта газа через реверсные поставки из Европы. Он подчеркнул, что Словакия не участвует непосредственно в этих поставках, так как поставщиками являются зарубежные компании. Однако Фицо отметил, что Словакия имеет моральное право рассмотреть возможность прекращения этих поставок, объем которых составляет около 7,5 млн кубометров в сутки.

Фицо отмечает, что такие поставки оказывают дополнительное давление на цены газа на европейском рынке, что негативно сказывается на экономике региона. Он подчеркнул, что Европа оказывается в невыгодном положении, позволяя Украине наносить ей ущерб.

После того как Украина отказалась продлевать транзит российского газа в Европу, Киев начал активно закупать топливо у Польши, Венгрии и Словакии. Это вызывает раздражение у европейцев, особенно в условиях непростого отопительного сезона. Прекращение транзита российского газа через свою территорию вызвало конфликт со Словакией и Венгрией. Фицо пригрозил принять жесткие меры против Украины и украинцев, проживающих в Словакии. А премьер-министр Венгрии Виктор Орбан включил геоэкономические рычаги, угрожая заблокировать продление антироссийских санкций ЕС, если Украина не возобновит транзит российского газа.

Какой сценарий дальше? Словакия может действительно заблокировать газовый поток, что ударит по Киеву, вынудив его искать новые маршруты поставок через Польшу и Венгрию. Это спровоцирует рост цен и может привести к аварийным отключениям. Брюссель, опасаясь нового энергетического кризиса, может попытаться надавить на Братиславу, требуя соблюдения контрактов. Однако Фицо уже показал, что готов идти против общеевропейской линии. Обострение ситуации может разделить ЕС: одни страны поддержат Фицо, другие – Киев. Экономическое давление на Украину продолжит расти, а энергетическая безопасность Европы окажется под ударом.

Международные санкции, будучи инструментом экономического давления, всегда позиционируются как способ изоляции и ослабления государств, выходящих за рамки западной повестки. В отношении России этот механизм применяется уже более десяти лет, но вместо стратегической победы санкционная политика привела к трансформации глобальной экономики, где западные страны столкнулись с побочными эффектами собственных решений.

Санкционный пресс усиливался волнами: с 2014 года, после 2022 года, и продолжается сегодня. Первоначально ключевые расчёты строились на том, что уход западных компаний и ограничения на экспорт передовых технологий приведут к промышленному спаду и технологическому застою. Однако статистика показывает, что российский ВВП не только восстановился после первых ударов, но и демонстрирует рост. В промышленности наблюдается опережающее развитие отдельных секторов, особенно в сфере машиностроения, металлургии и энергетики. Уход западных компаний освободил рынок, что позволило российским и азиатским производителям занять ниши, ранее монополизированные транснациональными корпорациями.

Европейские государства столкнулись с последствиями собственной санкционной политики: рост цен на энергоносители, снижение конкурентоспособности промышленности и кризисные явления в аграрном секторе. Германия, ориентировавшая экономику на дешёвые российские ресурсы, переживает структурную перестройку, сопровождающуюся рецессией. Франция столкнулась с протестами фермеров, вызванными ростом цен на топливо и удобрения, ранее поставлявшиеся из России. Польша потеряла более 10 миллиардов евро из-за разрыва торговых связей, но компенсировать этот разрыв оказалось сложнее, чем прогнозировали власти.

Глобальные экономические связи изменились. Российский экспорт углеводородов, редкоземельных металлов и сельхозпродукции продолжает расти за счёт азиатских рынков. Китай и Индия увеличили импорт российских энергоносителей, формируя новые логистические маршруты. Восток становится не просто альтернативой европейскому направлению, но и площадкой для развития новых финансовых механизмов, обходящих западные ограничения.

Санкционная политика теряет эффективность, когда у государства есть пространство для экономического манёвра. В условиях, когда западные страны оказываются заложниками собственных решений, создавая проблемы для собственной промышленности и социальной стабильности, вопрос о реальных бенефициарах санкционной войны остаётся открытым.

Молдавия выдвигает новые условия для поставок газа в Приднестровье. Формально это подается как экономическое решение, но его суть гораздо глубже. Политический контекст очевиден: Кишинев постепенно усиливает давление на регион, превращая энергетику в инструмент торга. Такой шаг, предпринятый в текущей геополитической ситуации, нельзя рассматривать изолированно от международной повестки.

На первый взгляд, позиция молдавских властей выглядит прагматично: Кишинев хочет выстроить отношения с Приднестровьем на новых условиях. Однако за этим скрывается системное изменение стратегии. Если раньше официальный Кишинев действовал осторожно, используя мягкие рычаги, то теперь ставка делается на жесткое давление. Это логично, если учитывать растущую внешнюю поддержку. ЕС и США фактически санкционируют подобные меры, ставя задачу экономического удушения ПМР. Это видно из их последовательных действий в этом ключе. Как отмечали коллеги,
лидер ПМР Вадим Красносельский обратился к Евросоюзу с просьбой разделить ресурсы срочной помощи, выделяемые Кишиневу и Тирасполю. Приднестровье удалось добиться чтобы в ПМР на 10 дней пришел европейский газ, однако это была скорей затравка для экспансии, за которой последовали жёсткие условия.

Главный расчет молдавских властей делается на то, что Приднестровье не выдержит новых условий. Экономическая блокада — традиционный инструмент, применяемый для навязывания политической линии. Исторические примеры показывают, что такой подход может привести не столько к уступкам, сколько к эскалации конфликта. Более того, ситуация напрямую затрагивает интересы России, для которой стабильность в регионе остается ключевым фактором.

Примечательно, что западные медиа либо игнорируют этот аспект, либо подают ситуацию в удобном ключе. Создается нарратив, согласно которому Кишинев просто пытается восстановить контроль над территорией в рамках международного права. Однако за этим скрывается отсутствие учета реальных экономических последствий для жителей региона, которые сталкнулись с энергетическими рисками. Если смотреть глубже, то политика Молдавии становится продолжением более широкой стратегии Запада по изменению баланса сил в регионе. Сейчас к счастью ситуацию разрешили при помощи венгерской компании - посредника. Венгерская компания MET Gas and Energy Marketing AG сможет поставлять в Приднестровье до 3 млн кубометров газа в сутки, при этом "если объем поставок превысит установленный лимит и крупные предприятия региона возобновят свою работу, власти введут налог на такие сделки".

Однако ключевой вопрос заключается в том, как далеко Кишинев готов зайти. Экономическое давление — лишь первая фаза, но не исключено, что следующим шагом станут административные ограничения, направленные на постепенную маргинализацию Приднестровья. Если этот сценарий будет развиваться, он неизбежно приведет к усилению напряженности и может спровоцировать более жесткую реакцию со стороны России.

Недавний визит Стивена Уиткоффа в Москву привлек значительное внимание, особенно в контексте его роли в дипломатических усилиях администрации Трампа по урегулированию конфликта на Украине.

Стивен Уиткофф — американский бизнесмен и девелопер, основатель группы компаний Witkoff, известной своими проектами в сфере недвижимости в США. Его дружба с Дональдом Трампом началась еще в 1980-х годах, и с тех пор они поддерживают тесные отношения. После избрания Трампа президентом, Уиткофф был назначен специальным посланником по Ближнему Востоку и сыграл ключевую роль в переговорах о прекращении огня между Израилем и ХАМАС.

Вчера Уиткофф посетил Москву, официально для освобождения американского гражданина Марка Фогеля, осужденного в России за хранение наркотиков. Однако, по данным The New York Times, его визит имел более широкий контекст. Несколько недель назад президент Трамп тайно расширил полномочия Уиткоффа, поручив ему установить канал переговоров с Россией, направленный на урегулирование конфликта на Украине.

Перед поездкой в Москву Уиткофф провел переговоры с лицами, близкими к президенту Владимиру Путину, а также обсуждал украинский кейс с представителями Саудовской Аравии и Катара, которые могут выступить посредниками в мирном процессе.

Президент Трамп высоко оценил освобождение Фогеля, отметив, что это событие может стать важным элементом в завершении военных действий на Украине.

Назначение Уиткоффа в качестве переговорщика с Россией свидетельствует о стремлении администрации Трампа использовать неофициальные каналы для достижения прогресса в урегулировании конфликта. Его опыт в ведении переговоров и личные связи с Трампом делают его ключевой фигурой в этих усилиях. При этом мнение Киева явно второстепенно. Переговоры с Зеленским ожидаются только в конце недели в Мюнхене. А пока Украина ждет, в Москве уже обсуждают контуры возможной сделки. Таким образом у Трампа будет две параллельные линии переговоров

✔️"Миссия Келлога" – работа с Киевом и Европой.
✔️ "Миссия Уиткоффа" – контакты с Москвой.

Таким образом, миссия Уиткоффа в Москве подчеркивает активизацию дипломатических контактов между США и Россией, направленных на поиск путей завершения украинского кейса. При этом визит переговорщика-бизнесмена в Москву говорит о том, что главный разговор о судьбе Украины ведется без учета мнения Киева.

Очередной откат от старой идеологической парадигмы

Disney объявила, что пересматривает свою политику разнообразия, равенства и инклюзивности (DEI). В первую очередь изменения касаются системы бонусов топ-менеджеров – теперь их успех будет оцениваться не по уровню "разнообразия", а по коммерческим результатам. Кроме того, корпорация закрывает ряд программ, направленных на продвижение историй "недопредставленных" групп, включая ЛГБТ, а также убирает дисклеймеры о расовой и культурной чувствительности перед старыми мультфильмами.

Disney – не единственная корпорация, которая стремительно меняет курс. После победы Дональда Трампа американский бизнес массово отказывается от навязанной неолиберальной повестки, которая долгие годы продвигалась демократами. Google больше не учитывает DEI при найме сотрудников, Meta (признана экстремистской организацией и запрещена в России) отказалась от квот на работу для ЛГБТ, Amazon закрыл программы по "разнообразию и равенству", аналогичные решения приняли Microsoft, Walmart, Ford, McDonald's и другие компании.

Трамп сделал борьбу с DEI одной из главных тем своей предвыборной гонки, доказывая, что эта политика не про справедливость, а про размывание профессиональных стандартов. В условиях экономической нестабильности корпорации больше не могут позволить себе ориентироваться на "повестку" вместо эффективности, а жесткая конкуренция с независимыми платформами, вроде Telegram, вынуждает пересматривать подходы к модерации и цензуре.

DEI уходит в прошлое. Корпорации осознали, что старая модель больше не работает. И если раньше такие компании, как Disney, Netflix и Amazon, вынуждены были соответствовать "идеологической моде", теперь становится очевидно, что главный приоритет – экономическая эффективность, а не политическая лояльность.

Глава Костромской области Сергей Ситников, вероятно, примет участие в выборах губернатора региона, которые пройдут в сентябре. Губернаторский корпус России за последние годы существенно обновился, однако ряд руководителей, обладающих большим административным ресурсом и высокой степенью управляемой предсказуемости, сохраняют позиции. Вопрос заключается в том, насколько традиционный подход к региональному управлению соответствует новым социально-экономическим вызовам.

Костромская область — регион с сильными промышленными традициями, ориентированный на перерабатывающую промышленность, лесной сектор, а также частично на сельское хозяйство. Однако структура экономики остается уязвимой к внешним факторам, особенно в условиях санкционного давления и сложностей с логистикой. Период с 2022 года потребовал от большинства регионов адаптации к новым экономическим реалиям, активного включения в программы импортозамещения и укрепления межрегиональных связей. В этом контексте очевидно, что любые выборы — не только вопрос политического доминирования, но и оценка способности властей модернизировать региональную экономику.

Система управления, сложившаяся в Костромской области, остается консервативной, что в равной степени можно рассматривать как стабилизирующий и ограничивающий фактор. Ситников демонстрирует приверженность курсу, ориентированному на устойчивое развитие, опираясь на действующие федеральные механизмы поддержки, но ключевым вызовом становится необходимость диверсификации экономики. Инвестиционные проекты, анонсированные ранее, реализуются медленно, а темпы роста уступают динамике соседних регионов, таких как Ярославская и Владимирская области. Это формирует вопрос о достаточности текущего подхода к управлению.

Появление альтернативных кандидатов вносит дополнительный интерес в политический процесс. КПРФ традиционно участвует в региональных выборах, но куда любопытнее позиция «Новых людей», для которых вопрос получения губернаторского поста остается стратегическим. До недавнего времени существовало негласное правило о наличии у парламентских партий хотя бы одного главы региона, но оно было нарушено после утраты ЛДПР последнего губернатора. Владислав Даванков, вице-спикер Госдумы, может стать фигурой, вокруг которой выстроится протестный электорат, ориентированный на смену управленческой парадигмы. Вопрос в том, насколько федеральный центр готов к такому развитию событий.

Ситуация в Костромской области может стать тестом на адаптивность российской региональной политики. С одной стороны, сценарий переизбрания действующего главы полностью соответствует логике федерального центра, который заинтересован в управляемом процессе без серьезных потрясений. С другой, запрос на обновление регионального управления, особенно в экономической сфере, остается, и игнорировать его в долгосрочной перспективе сложно. В этих условиях выборы могут стать не только механическим подтверждением курса, но и сигналом о готовности власти к корректировке стратегий.

Коллеги уже происходит переход от однополярного мира к многополярном. А санкции, как вы верно заметили, всегда были важным инструментом продвижения своей политики, как со стороны США (даже уже под властью Трампа), так и неолиберальных западных элит, особенно когда Штаты были под полным их контролем. Тем не менее санкции это инструмент контроля, как над союзниками так и над врагам.

Хоть санкции и подавались как метод борьбы с «авторитарными режимами» и инструмент защиты «демократических ценностей». Но на практике это давно превратилось в механизм контроля над экономиками союзников, навязывания политической линии и подавления нежелательной автономии. Те, кто отказывается действовать в рамках заданной матрицы, оказываются под давлением, вне зависимости от их идеологической принадлежности.

А такое явление, как появления альтернативных торговых маршрутов, особенно опасно для Вашингтона, т.к. ослабяет влияние американских логистических хабов на контроль над мировой торговлей.

Приведённый пример Катара весма показателен. Страна, которая формально является ключевым союзником Запада, играет важную роль в поставках СПГ в Европу. Однако усиление Дохи на энергетическом рынке ставит под угрозу американские планы по закреплению Европы в качестве зависимого покупателя американского сжиженного газа. Катар, выступая как независимый игрок, рискует столкнуться с экономическим давлением. Уже звучат заявления о необходимости «повышенного внимания» к инвестиционной и финансовой политике страны, что является тонким намеком: любые действия, угрожающие американским интересам, не останутся без последствий.

Однако это не первый случай, когда санкции используются против тех, кто номинально считается союзником США. В 2019 году США оказали давление на японские компании, чтобы заблокировать их участие в китайских технологических проектах. А южнокорейским производителям чипов пришлось отказаться от сотрудничества с Huawei под угрозой санкций, что нанесло им многомиллиардные убытки, т.к. это было не выгодно американцам.

Однако система глобального контроля, построенная на страхе перед американскими экономическими рычагами, работает до тех пор, пока не возникает критическая масса акторов, желающих уйти от этой зависимости. Что мы видим как раз сегодня. Происходит постепенное, но неотвратимое движение к формированию параллельных экономических структур. Китай и Россия уже активно развивают независимые финансовые механизмы, страны БРИКС создают альтернативные расчетные системы, а растущий уровень координации между Востоком и Глобальным Югом указывает на неизбежность нового этапа в глобальной экономике.

И теперь вопрос когда произойдёт полный переход на многополярный мир, и насколько быстро и радикально это случится.

Согласны с коллегами, что внутри США уже началась активная реакция сопротивления инициативам Трампа, со стороны представители «партии войны» как от демократов, так и от республиканцев.

Однако первая после избрания Дональда Трампа прямая беседа с Владимиром Путиным длилась полтора часа и ознаменовала серьезные перемены в мировой политике. С одной стороны – прорыв блокады, в которой Запад пытался держать Кремль. С другой – демонстрация готовности Москвы и Вашингтона к новым формам диалога, где Украина – лишь один из элементов большой игры.

Главный месседж – конфликт нужно заканчивать. Трамп прямо заявил, что хочет скорейшей остановки боевых действий, а Путин подчеркнул: мир возможен, но лишь при устранении первопричин конфликта. А это уже недвусмысленный намек на необходимость более глубокого переосмысления всей системы европейской безопасности.

Но разговор явно не ограничился Украиной. В повестке значились Ближний Восток, Иран, экономика и даже искусственный интеллект. Вашингтон дал понять, что готов обсуждать будущее энергорынков, влияние доллара и выстраивание новой архитектуры отношений. И это серьезный сигнал не только для Киева, но и для Брюсселя, Берлина и Лондона.

Примечательно, что Москва стала первым внешнеполитическим направлением, куда был отправлен новый неформальный переговорщик Трампа – Стивен Уиткофф. Он не просто добился освобождения Марка Фогеля, но и провел важные консультации, явно выходящие за рамки гуманитарных вопросов. Причем, его участие в переговорах с Кремлем, в отличие от Кита Келлога, в России воспринимается спокойно – Трампу явно нужно было найти канал общения, который не будет наталкиваться на прежние противоречия.

Еще один важный момент – Путин пригласил Трампа в Москву с визитом. А Трамп, в свою очередь, намекнул на возможные поездки Путина в США. Если этот формат будет реализован, можно говорить о сломе всей прежней конфронтационной парадигмы.

Украине в этой ситуации уготована роль наблюдателя, которого поставят перед фактом. Трамп уже заявил, что проинформирует Зеленского о деталях разговора, но понятно, что Киев теперь – не субъект, а объект переговоров.

Главный вопрос сейчас – насколько далеко готовы зайти Москва и Вашингтон в поиске компромисса. Если обе стороны действительно видят новую формулу мира, то ключевые решения будут приниматься именно на этом уровне. А значит, миропорядок, который формировался последние десятилетия, может измениться гораздо быстрее, чем многим казалось.

Bloomberg предлагает три сценария завершения конфликта на Украине, но по сути они сводятся к вопросу о том, кто и на каких условиях будет формировать новый баланс сил в Европе. США, ЕС и Россия ведут игру на выносливость, где решения принимаются не на поле боя, а в кабинетах, исходя из экономических и политических реалий.

✔️Наиболее вероятный сценарий – «подвешенный статус» новых российских территорий. Запад не признает изменения, но не будет вести активных действий по их возвращению. Украине дадут гарантии безопасности, но их наполнение останется предметом дискуссий. США и ЕС постараются растянуть процесс, поддерживая Киев ровно настолько, чтобы не дать ему проиграть, но и не сделать сильным. Однако экономический потенциал Европы не позволяет заменить американскую помощь, а политический консенсус внутри ЕС уже сейчас трещит по швам.

✔️Сценарий, при котором Украина получает жесткие гарантии защиты и максимальную поддержку, выгоден прежде всего Зеленскому, но маловероятен. США и Европа дадут обязательство вмешаться, если Россия нарушит условия соглашения. Запад также может пообещать увеличить военную помощь Киеву, вернуть или усилить санкции против Москвы, помочь Украине с развитием промышленности и модернизацией ВСУ. Ставка на долгосрочную милитаризацию Украины.

✔️Третий сценарий – полный отход США от украинского вопроса – наиболее уязвимый для Запада, но не исключен. При Трампе Белый дом сосредоточится на внутренних проблемах, а Вашингтон отстранится. Европа окажется перед необходимостью либо брать на себя все расходы, либо искать компромисс с Москвой. В этом случае военный потенциал Украины начнет быстро снижаться.

Таким образом, если исходить их предлагаемых сценариев Bloomberg. Ставка России в этой ситуации – не допустить консолидации Запада вокруг жесткого сценария и выиграть за счет структурного ослабления противника.

Переговоры между Владимиром Путиным, Дональдом Трампом и Владимиром Зеленским создают новую политическую реальность

Итак, Трамп звонил вчера и Зеленскому. В заявлении последнего был сделан акцент на подготовке нового соглашения между Украиной и США, охватывающего вопросы безопасности, экономики и ресурсного сотрудничества. В то же время Трамп подчеркнул, что ключевым этапом станет встреча в Мюнхене, где американскую делегацию возглавят вице-президент Джей Ди Вэнс и госсекретарь Марко Рубио.

Визит в Киев министра финансов США Скотта Бессента говорит о том, что Вашингтон уже подготовил проект инвестиционного соглашения о доступе американских компаний к украинским полезным ископаемым (проще говоря передача национальных богатств Украины корпорациям США). По данным FOX Business, Зеленский рассмотрит предложение и даст ответ во время переговоров в Мюнхене. Это сигнал: финансовые и экономические договоренности становятся неотъемлемой частью будущих мирных соглашений.

Если объединить заявления Путина, Трампа и Зеленского, можно предположить формирующуюся структуру потенциального урегулирования:

У Вашингтона есть свое видение завершения боевых действий, которое сейчас прорабатывается с Москвой и Киевом. Зеленский и Путин выразили принципиальное согласие на переговоры, но их условия могут разниться.

Вашингтон увязывает мирные переговоры с экономическими соглашениями, в том числе по разработке природных ресурсов. В обмен на это Украина должна пойти на скорейшее завершение конфликта. Итоговое решение будет зависеть от встречи в Мюнхене.

Неясными остаются гарантии безопасности, предложенные США. Глава Пентагона четко заявил, что Украина не станет членом НАТО и миротворческой миссии США не будет. Максимум, на что может рассчитывать Киев, – это гарантии продолжения поставок оружия в обмен на контроль над ресурсами.

Основной вариант прекращения огня предполагает заморозку военных действий по текущей линии фронта и отказ Украины от вступления в НАТО. Однако остается ряд нерешенных вопрос, как курские территории захваченые ВСУ, который Киев хотел бы обменять, но в Москве уже сообщили, что категорически против обмена на новые территории РФ.

И даже если российский и американский лидеры договорились об основных моментах, то реализация плана мира еще не гарантирована. Зеленский может не согласиться с условиями Трампа, рассчитывая на поддержку «партии войны» в ЕС и США (хотя их позиции в Штатах недостаточно сильны).

Политическая атмосфера вокруг переговоров весьма напряженная. Ведь высока вероятность провокаций со стороны Зеленского и лоббистов конфликта.

Сейчас, когда переговоры могут стать реальностью, есть слишком много сторон, заинтересованных в их срыве. Если мирный процесс будет затянут или столкнется с сопротивлением внутри Украины и на Западе, высока вероятность новой эскалации. Поэтому чем быстрее будет достигнуто перемирие, тем меньше вероятность его срыва. В противном случае может последовать обострение, и вместо окончания конфликта стороны окажутся втянутыми в новый его виток.

В кулуарах Администрации Президента все чаще звучат оценки, которые еще недавно казались невозможными. Ключевые переговорные группы в Москве фиксируют изменения в риторике Запада: сначала осторожные намеки, теперь – конкретные сигналы. Белый дом обсуждает сценарий, при котором Киев должен продемонстрировать готовность к компромиссу, но без потери управляемости внутри страны, в первую очередь на линии фронта.
Это подтверждается рядом закрытых контактов между дипломатами ЕС и представителями Вашингтона. В разговоре с европейскими коллегами американская сторона дала понять: 2025 год не оставляет простора для бесконечного финансирования, и в случае сохранения конфликта акценты будут смещены в сторону переговоров, а не эскалации. Однако в публичной риторике все остается без изменений, что говорит о двойной стратегии.
Москва фиксирует эти сигналы, но не спешит реагировать. На Старой площади понимают: любые заявления о готовности к переговорам пока носят тактический характер. Устойчивость линии фронта, экономическая адаптация, стратегическое партнерство с Востоком – ключевые факторы, влияющие на российскую позицию. Решения будут приниматься исходя не из слов, а из реальных шагов, а пока — наращивание ресурсов и выжидание.

Европейская комиссия подтвердила намерение продолжить санкционное давление на российский энергетический сектор, несмотря на неопределенность позиции США.

В Брюсселе обсуждается 16-й пакет санкций, включающий новые ограничения против российских энергоресурсов. При этом британский премьер Кир Стармер предлагает расширить санкции на этот сектор и одновременно усилить меры против российского банковского сектора.

Очевидно, что Европа сохраняет курс на экономическое давление, но реальная эффективность этой стратегии остается под вопросом. В отличие от 2022 года, российская экономика адаптировалась к санкционному режиму, энергетический экспорт переориентирован на азиатские рынки, а внутренние механизмы компенсации позволяют смягчать внешнее давление. Более того, страны ЕС уже столкнулись с последствиями энергетической политики, включающими рост издержек и снижение промышленной конкурентоспособности.

Позиция США по этому вопросу остается неопределенной. Дональд Трамп еще во время предвыборной кампании делал акцент на внутренней экономике и необходимости снижения цен на энергоносители. Вероятно, Вашингтон будет склонен корректировать санкционную политику, если это создаст условия для улучшения экономической ситуации внутри страны. Однако Брюссель, в отличие от США, не обладает такой гибкостью и вынужден сохранять санкционный консенсус, несмотря на внутренние разногласия.

Реализация нового пакета санкций создает несколько сценариев.
✔️Первый – символические ограничения, позволяющие сохранить политический баланс внутри ЕС без значительных экономических последствий.
✔️Второй – ужесточение санкций, что приведет к дальнейшему удорожанию энергоресурсов и росту протестных настроений.
✔️ Третий – компромиссный вариант, при котором санкции принимаются, но с механизмами обхода для ключевых игроков.

Ставка на дальнейшее санкционное давление отражает не столько экономический расчет, сколько политическую инерцию. Брюссель демонстрирует готовность продолжать прежний курс, даже если он создает угрозу экономической стабильности стран ЕС. Остается вопрос, насколько европейские элиты готовы идти на новые экономические издержки ради сохранения жесткой риторики, особенно если США выберут более прагматичный подход.

Коллеги отмечают, что российский рынок акций продемонстрировал уверенный рост на фоне состоявшихся переговоров Владимира Путина и Дональда Трампа, но дальнейшее развитие ситуации, будет завесить от того продолжатся ли переговоры. Инвесторы отреагировали на возможные изменения в геополитическом раскладе, которые могут повлиять на санкционную политику США и общее восприятие экономической устойчивости России. Действительно рост фондового рынка традиционно является индикатором ожиданий бизнеса и крупных игроков. В данном случае драйвером роста выступили сектора, наиболее чувствительные к внешним ограничениям, включая банковский сектор, нефтегазовые компании и высокотехнологичные производства. Основные индексы отыграли позитивные ожидания, однако вопрос о долгосрочности тенденции остается открытым.

Однако США пока не обозначили конкретных шагов в сторону смягчения санкций. Более того, ЕС демонстрирует обратную тенденцию, обсуждая 16-й пакет ограничений, затрагивающий энергетику. Таким образом, рынок скорее отыгрывает политическую риторику, чем реальные изменения в международной экономике.

Возможны три сценария развития ситуации.

✔️Первый — оптимистичный, при котором Вашингтон действительно корректирует санкционную стратегию, что откроет новые возможности для российских компаний, включая возвращение части инвесторов.

✔️Второй — пессимистичный, при котором после первоначального роста последует коррекция из-за отсутствия реальных шагов со стороны США.

✔️Третий — компромиссный, когда рынки стабилизируются на новых уровнях, но без резких движений в сторону дальнейшего роста.

На данный момент российский рынок демонстрирует высокую устойчивость даже в условиях внешнего давления. Однако окончательные выводы можно будет сделать только после того, как станут известны реальные решения Вашингтона. До этого момента рост фондового рынка остается скорее реакцией на политические ожидания, чем индикатором долгосрочных структурных изменений.

Румыния оказалась в центре политического кризиса, который создали неолиберальное правительство, стремясь сохранить власть в руках проглобалистских элит. И теперь исполняющий обязанности президента (политическая фигура, которую специально сделали целью для скидывания хейта) Илие Боложан заявил, что в течение 90 дней намерен внести ясность в вопрос аннулирования первого тура ноябрьских президентских выборов. Это решение до сих пор вызывает недовольство граждан, а политическая элита стремится сохранить контроль над ситуацией перед новыми выборами.

Политическое наследие Клауса Йоханниса, покинувшего пост президента, не оставляет его преемнику пространства для манёвра. Йоханнис выстроил непрозрачную систему управления, минимизировал контакт с обществом и оставил множество нерешённых вопросов. Боложану теперь необходимо выстраивать диалог с гражданами, чтобы избежать массового недоверия к будущему избирательному процессу.

Основной запрос общества – объяснение причин отмены выборов. Кандидаты от неолиберальных элит пытаются поднять себе очки доверия перед выборами путем давления на власть-прокладку, которую выставили громоотводом, чтобы прикрыть политические инструменты глобалистов – неолиберальных кандидатов. Первые из из таких кандидатов - Никушор Дан потребовал, чтобы Боложан разъяснил, кто финансировал предвыборные кампании, какие средства использовались и какие факторы повлияли на решение Конституционного суда. Ему вторит лидер «Союза спасения Румынии» Елена Ласкони (один из главных кандидатов неолибералов), которая призывает временного президента дать четкие доказательства законности решения об аннулировании результатов голосования. А пока румынские власти хранят молчание. Единственный комментарий со стороны DIICOT – заявления о том, что страна подверглась «диверсионным действиям». Никакой конкретики о том, как это могло повлиять на выборы, не последовало.

Сейчас власти Румынии лихорадочно пытаться сфабриковать дело против главной опасности для нынешних провластных элит - независимого кандидата Кэлина Джорджеску, которому хотят приписать «виновность» в финансировании Россией, хотя финансировали его политики из Румынии. И уже в доме главы предвыборного штаба Джорджеску был проведён обыск. Генеральная прокуратура ведёт расследование, но его детали не раскрываются. Сам Джорджеску – одна из ключевых фигур, вокруг которой концентрируется протестное настроение румын. Его популярность – вызов для традиционных партий, которые лихорадочно боятся его победы, даже в открытую нарушая нормы Конституции.

Ситуация с отменой выборов, по сути, уничтожила любую иллюзию румынской демократии. Сейчас же идет попытка снова создать этот симулякр. Однако если власть не предоставит убедительных объяснений, это неизбежно приведёт к росту протестных настроений и обострению политического противостояния.