#Боровиков
Пётр Боровиков. На языке воды
Полдень. Лагуна пристань граненым грызет стаканом.
Коринфские капители, как прошлогодний снег.
Сеанс телепатии с мраморным великаном,
который больше призрак, нежели человек
ощущающий боль, в разомлевшем от зноя теле.
Лучи, как простынь, разглаживают бронзовый барельеф.
И, память, забыв, как сон в недорогом отеле
приближаешься к площади, где крылья расправил лев.
Словно уставший кучер, бросив у ног поводья
тень проникает в камень - движению вопреки,
и в негативе канала выныривают из подводья,
с каждым шагом, вдоль стен, стареющие двойники.
В облаке разогретом, синеют, рябя помарки
небесной грамоты; читается вслух глава.
Колокола развивают джаз, веющий над Сан - Марко,
и от колонн в квадрате кружится голова.
Мозг зарастает классикой, точно роскошным лесом.
Отраженье всплывает утопленником со дна
воды, набравшейся в горло сухим диезом,
которая, даже в августе холодна -
мелкий потоп. Мосты тишину чешуи вбирают,
окна приоткрывают влажные ставни век,
чтоб убедиться в том, что голуби не покидают
венецианский ковчег.
июль 2003
Пётр Боровиков. На языке воды
Полдень. Лагуна пристань граненым грызет стаканом.
Коринфские капители, как прошлогодний снег.
Сеанс телепатии с мраморным великаном,
который больше призрак, нежели человек
ощущающий боль, в разомлевшем от зноя теле.
Лучи, как простынь, разглаживают бронзовый барельеф.
И, память, забыв, как сон в недорогом отеле
приближаешься к площади, где крылья расправил лев.
Словно уставший кучер, бросив у ног поводья
тень проникает в камень - движению вопреки,
и в негативе канала выныривают из подводья,
с каждым шагом, вдоль стен, стареющие двойники.
В облаке разогретом, синеют, рябя помарки
небесной грамоты; читается вслух глава.
Колокола развивают джаз, веющий над Сан - Марко,
и от колонн в квадрате кружится голова.
Мозг зарастает классикой, точно роскошным лесом.
Отраженье всплывает утопленником со дна
воды, набравшейся в горло сухим диезом,
которая, даже в августе холодна -
мелкий потоп. Мосты тишину чешуи вбирают,
окна приоткрывают влажные ставни век,
чтоб убедиться в том, что голуби не покидают
венецианский ковчег.
июль 2003
#Туренко
Евгений Туренко. Воспоминание
Бессонница. Минздрав. Хорошие погоды.
Разрушен Карфаген, на Кушве – пух и прах.
Уж осень на корню и в скрежете природы,
И дуб над головой, и плесень на ушах.
Ни воли, ни хрена – ни в Вологде, ни в Бийске.
В купюрах прописных погряз кремнистый путь.
Там, где звезда с звездой гуторит по-английски,
Мне нечего ловить, вздымая тихо грудь.
Обыденность смешней, чем сивая кобыла.
Водитель ломовой буровит надурняк.
И близится конец всему, и мало мыла,
И содрагает рок, и назревает мак.
Обидно, наконец, что в супе нет укропа,
Хоть Пастернак уже в продажу поступил.
А вечный тут народ сомлел от ширпотрёпа,
И ударяет в грудь всяк сущий в нём дебил.
А верный друг вандал пуляет из обреза.
Уж он-то попадёт немножечко в меня.
Но весь я не загнусь, как окисел железа,
А круто заору: Поллитру за коня!
И выберут меня эвенки и этруски,
И я скажу потом, притом, открытым ртом,
И выкушавши из горла и без закуски,
Полягу чуть живым на Родину – пластом.
Велением С.П. – О, Муза, ты ли это? –
Во храме бытия фарцуя бытием…
Итак, я глух и нем, как местная газета, –
Обобществляюсь и жую, поскольку ем.
И в кайф тому пример убожества мирского,
Когда нечистый дух идёт на чистый брех,
Не помня за собой живого ни полслова,
Юродствуя над тем, чего касаться – грех.
А сей двудольный век венчает поголовья
Всех – кто один за всех, а все на одного.
Позволь же не любить, но странною любовью.
О, Господи, прости придурка своего!
Евгений Туренко. Воспоминание
Бессонница. Минздрав. Хорошие погоды.
Разрушен Карфаген, на Кушве – пух и прах.
Уж осень на корню и в скрежете природы,
И дуб над головой, и плесень на ушах.
Ни воли, ни хрена – ни в Вологде, ни в Бийске.
В купюрах прописных погряз кремнистый путь.
Там, где звезда с звездой гуторит по-английски,
Мне нечего ловить, вздымая тихо грудь.
Обыденность смешней, чем сивая кобыла.
Водитель ломовой буровит надурняк.
И близится конец всему, и мало мыла,
И содрагает рок, и назревает мак.
Обидно, наконец, что в супе нет укропа,
Хоть Пастернак уже в продажу поступил.
А вечный тут народ сомлел от ширпотрёпа,
И ударяет в грудь всяк сущий в нём дебил.
А верный друг вандал пуляет из обреза.
Уж он-то попадёт немножечко в меня.
Но весь я не загнусь, как окисел железа,
А круто заору: Поллитру за коня!
И выберут меня эвенки и этруски,
И я скажу потом, притом, открытым ртом,
И выкушавши из горла и без закуски,
Полягу чуть живым на Родину – пластом.
Велением С.П. – О, Муза, ты ли это? –
Во храме бытия фарцуя бытием…
Итак, я глух и нем, как местная газета, –
Обобществляюсь и жую, поскольку ем.
И в кайф тому пример убожества мирского,
Когда нечистый дух идёт на чистый брех,
Не помня за собой живого ни полслова,
Юродствуя над тем, чего касаться – грех.
А сей двудольный век венчает поголовья
Всех – кто один за всех, а все на одного.
Позволь же не любить, но странною любовью.
О, Господи, прости придурка своего!
#современник #Балин
Денис Балин
Ну, подумаешь, было и было:
Первомай и Советская власть
в той стране, что в объятьях душила,
в той стране, что поэтов любила,
словно речи ненужную часть.
Завершилась, как титры, эпоха,
где росли: скорлупа, пацаны.
Знали точно, что шкериться плохо,
чем чушпан отличался от лоха,
и ушли во дворы тишины.
Стали мы меркантильны и слабы,
засмотревшись в гламурные рты,
потеряли былые масштабы,
сочиняли простые стартапы
для потомков славянской орды.
Мы хотели икеа и найки,
мы хотели ходить в общепит,
а страну, что росла из фуфайки,
её сказки, её балалайки
обменять на доступный кредит.
Был когда-то в ней Ленин и Летов —
всех живее, но их пережив,
мы растили людей-мемоведов,
не любили страну и поэтов,
полюбив новостной эксклюзив.
Обращаюсь к тебе через годы:
не суди и не будешь судьёй.
Мы поверили в сводки погоды,
мы покушали ихней свободы,
но, наевшись, не стали семьёй.
В этих строфах есть повод для сносок,
всё меняется в миг, но пока
мы — грядущего новый набросок,
мы — вчерашнего дня отголосок,
мы — бегущее время-строка.
Telegram-канал Дениса Балина
Денис Балин
Ну, подумаешь, было и было:
Первомай и Советская власть
в той стране, что в объятьях душила,
в той стране, что поэтов любила,
словно речи ненужную часть.
Завершилась, как титры, эпоха,
где росли: скорлупа, пацаны.
Знали точно, что шкериться плохо,
чем чушпан отличался от лоха,
и ушли во дворы тишины.
Стали мы меркантильны и слабы,
засмотревшись в гламурные рты,
потеряли былые масштабы,
сочиняли простые стартапы
для потомков славянской орды.
Мы хотели икеа и найки,
мы хотели ходить в общепит,
а страну, что росла из фуфайки,
её сказки, её балалайки
обменять на доступный кредит.
Был когда-то в ней Ленин и Летов —
всех живее, но их пережив,
мы растили людей-мемоведов,
не любили страну и поэтов,
полюбив новостной эксклюзив.
Обращаюсь к тебе через годы:
не суди и не будешь судьёй.
Мы поверили в сводки погоды,
мы покушали ихней свободы,
но, наевшись, не стали семьёй.
В этих строфах есть повод для сносок,
всё меняется в миг, но пока
мы — грядущего новый набросок,
мы — вчерашнего дня отголосок,
мы — бегущее время-строка.
Telegram-канал Дениса Балина
Telegram
Бесконечное сейчас (Денис Балин)
Заметки метамодерниста: #Стихи #Поэзия #Литература #Миниатюра #Метамедернизм #Метамодерн
(Все посты в этом канале являются художественным вымыслом)
Автор: vk.com/denis_balin
(Все посты в этом канале являются художественным вымыслом)
Автор: vk.com/denis_balin
#Литвак
Светлана Литвак. Алустон
Каждая нация твёрдо уверена, что
Крым – это их земля навсегда.
В солнечной Таврии крепость стоит Алустон,
Раньше здесь правили греки, потом – Золотая Орда.
Мощную власть Византии взял древний монгол.
В поймах ольшанник благоухал.
Флот Генуэзской республики в гавань зашёл
Мсти неумытая Луста, слепа и глуха.
Турки разрушили крепость на веки веков,
Крымское ханство сплотило татар,
Лишь в восемнадцатом веке далось нелегко
Славной Российской империи этой победы УРА.
Люто свирепые тавры казнили врагов,
Но принимали беглых армян.
Много народов нашло здесь защиту и кров:
Евреев, черкесов, цыган и булгар и восточных славян.
Снова Таврида во власти гражданской войны.
Новая власть – Советский Союз.
Носятся Гетман с Петлюрой на гребне волны,
Вторгся надменный германец, торопятся бритт и француз.
Смёл коммунар суету европейцев за борт,
Создана Крымская ССР.
Манит врага полуостров как лакомый торт,
Было немало попыток, немало испытано средств.
В ходе Великой Отечественной Войны
Был под фашистом солнечный Крым.
В будущий Готенланд немцы позвали румын,
Но воспротивились вместе ногаец, крымчак, караим.
Изгнаны в сорок четвёртом потомки германских племён.
Сталинский план изменит Хрущёв.
С лёгкой руки его Крым Украиной пленён
Лет через десять на долгие годы ещё.
Ельцин спешит захватить президентскую власть,
Чтоб развалить большую страну,
Вмиг, просто так, безо всяких условий отдать
Верный российский народ, до сих пор проживавший в Крыму.
И начала Украина мутить и бурлить,
Вновь подняла бандеровский флаг.
Шли к Севастополю натовские корабли,
Торжествовал упивавшийся властью зарвавшийся враг.
Керчь и Алушта, Судак, Симферополь, Джанкой –
Крым присягнёт на верность Москве.
С радостью примут крымчан из полона домой,
Свяжут мостом воедино людей, состоящих в родстве.
Братство и мужество стянуты крепким узлом.
Не отдадим вновь Алусту.
Яростно бродит и пенится древнее зло,
Издалека примеряется, целится, бьёт по мосту.
Высятся крепости Кафа, Чоргунь, Арабат.
Чёрное море снова штормит.
Ветры бушуют и волны о камни дробят.
Крепче держись Севастополь, Гурзуф, Коктебель, Партенит.
Telegram-канал Светланы Литвак
Светлана Литвак. Алустон
Каждая нация твёрдо уверена, что
Крым – это их земля навсегда.
В солнечной Таврии крепость стоит Алустон,
Раньше здесь правили греки, потом – Золотая Орда.
Мощную власть Византии взял древний монгол.
В поймах ольшанник благоухал.
Флот Генуэзской республики в гавань зашёл
Мсти неумытая Луста, слепа и глуха.
Турки разрушили крепость на веки веков,
Крымское ханство сплотило татар,
Лишь в восемнадцатом веке далось нелегко
Славной Российской империи этой победы УРА.
Люто свирепые тавры казнили врагов,
Но принимали беглых армян.
Много народов нашло здесь защиту и кров:
Евреев, черкесов, цыган и булгар и восточных славян.
Снова Таврида во власти гражданской войны.
Новая власть – Советский Союз.
Носятся Гетман с Петлюрой на гребне волны,
Вторгся надменный германец, торопятся бритт и француз.
Смёл коммунар суету европейцев за борт,
Создана Крымская ССР.
Манит врага полуостров как лакомый торт,
Было немало попыток, немало испытано средств.
В ходе Великой Отечественной Войны
Был под фашистом солнечный Крым.
В будущий Готенланд немцы позвали румын,
Но воспротивились вместе ногаец, крымчак, караим.
Изгнаны в сорок четвёртом потомки германских племён.
Сталинский план изменит Хрущёв.
С лёгкой руки его Крым Украиной пленён
Лет через десять на долгие годы ещё.
Ельцин спешит захватить президентскую власть,
Чтоб развалить большую страну,
Вмиг, просто так, безо всяких условий отдать
Верный российский народ, до сих пор проживавший в Крыму.
И начала Украина мутить и бурлить,
Вновь подняла бандеровский флаг.
Шли к Севастополю натовские корабли,
Торжествовал упивавшийся властью зарвавшийся враг.
Керчь и Алушта, Судак, Симферополь, Джанкой –
Крым присягнёт на верность Москве.
С радостью примут крымчан из полона домой,
Свяжут мостом воедино людей, состоящих в родстве.
Братство и мужество стянуты крепким узлом.
Не отдадим вновь Алусту.
Яростно бродит и пенится древнее зло,
Издалека примеряется, целится, бьёт по мосту.
Высятся крепости Кафа, Чоргунь, Арабат.
Чёрное море снова штормит.
Ветры бушуют и волны о камни дробят.
Крепче держись Севастополь, Гурзуф, Коктебель, Партенит.
Telegram-канал Светланы Литвак
#современник #Власов
Герман Власов
от мартена могилой и серой
потянуло красою и силой
это китель значки офицера
это пот перемешан с могилой
и не знает как свежестью страшен
вырываясь из пасти дракона
орудийных малеванных башен
орденов и полосок икона
он с другими на ласточке быстрой
растворился на общей картине
и к нему приближаясь на выстрел
воспоследует новый мартынов
я узнаю их по оперенью
по повадкам кукушки и дятла
по прищуру охотника зренью
по затвору туда и обратно
по зарубкам и выправке лицам
опаленным по едкому мату
и чем дальше от милой столицы
по березам в своих масхалатах
Telegram-канал Германа Власова
Герман Власов
от мартена могилой и серой
потянуло красою и силой
это китель значки офицера
это пот перемешан с могилой
и не знает как свежестью страшен
вырываясь из пасти дракона
орудийных малеванных башен
орденов и полосок икона
он с другими на ласточке быстрой
растворился на общей картине
и к нему приближаясь на выстрел
воспоследует новый мартынов
я узнаю их по оперенью
по повадкам кукушки и дятла
по прищуру охотника зренью
по затвору туда и обратно
по зарубкам и выправке лицам
опаленным по едкому мату
и чем дальше от милой столицы
по березам в своих масхалатах
Telegram-канал Германа Власова
#современник #Филиппов
Дмитрий Филиппов
Когда мы домой вернёмся,
Когда мы с войны вернёмся,
Живые когда вернёмся -
Оставив усталость и страх, -
Всё также пусть светит солнце.
Огромное русское солнце.
Пусть желтым играет солнце
В седеющих волосах.
Дружище, рюкзак твой в дырах.
Сынок, твоё тело в дырах.
Любимый, душа твоя в дырах.
Так много их, этих дыр...
И я объяснить не в силах,
Что в светлых ваших квартирах,
Что в чистых наших квартирах
На дыры обменян мир.
Чтоб бес не маячил слева,
Чтоб дома хватало хлеба,
Мы чутко слушаем небо
И зорко глядим наверх.
Когда мы придём с победой,
Огромной, как мир, победой,
Беззвучной, как всхлип, победой -
Мы вспомним повзводно всех
Оставшихся в лесополках,
Убитых от пуль, осколков,
Ушедших на штурм посёлков,
Не встретивших свой рассвет.
И лишь на одно мгновенье,
Покажется на мгновенье,
Поверится на мгновенье,
Что смерти в природе нет.
Telegram-канал Дмитрия Филиппова
Дмитрий Филиппов
Когда мы домой вернёмся,
Когда мы с войны вернёмся,
Живые когда вернёмся -
Оставив усталость и страх, -
Всё также пусть светит солнце.
Огромное русское солнце.
Пусть желтым играет солнце
В седеющих волосах.
Дружище, рюкзак твой в дырах.
Сынок, твоё тело в дырах.
Любимый, душа твоя в дырах.
Так много их, этих дыр...
И я объяснить не в силах,
Что в светлых ваших квартирах,
Что в чистых наших квартирах
На дыры обменян мир.
Чтоб бес не маячил слева,
Чтоб дома хватало хлеба,
Мы чутко слушаем небо
И зорко глядим наверх.
Когда мы придём с победой,
Огромной, как мир, победой,
Беззвучной, как всхлип, победой -
Мы вспомним повзводно всех
Оставшихся в лесополках,
Убитых от пуль, осколков,
Ушедших на штурм посёлков,
Не встретивших свой рассвет.
И лишь на одно мгновенье,
Покажется на мгновенье,
Поверится на мгновенье,
Что смерти в природе нет.
Telegram-канал Дмитрия Филиппова
#современник #Миронов
Олег Миронов
"Может быть, наконец-то убьют" -
Сказал старший группы и пошёл в полный рост вперёд
Вокруг умирали люди, рвались снаряды, визжали дроны,
А его как ничто не брало, так ничто до сих пор не берёт.
Он молился, чтобы Всевышний избавил его от этой судьбы:
Остаться живым и целым и дойти до целей святой ЭсВэО
Где лишь тишина, забитая тем, что когда-то было людьми:
Куски человеческих тел: тел тех, кто смел, кому не слабо
Telegram-канал Олега Миронова
Олег Миронов
"Может быть, наконец-то убьют" -
Сказал старший группы и пошёл в полный рост вперёд
Вокруг умирали люди, рвались снаряды, визжали дроны,
А его как ничто не брало, так ничто до сих пор не берёт.
Он молился, чтобы Всевышний избавил его от этой судьбы:
Остаться живым и целым и дойти до целей святой ЭсВэО
Где лишь тишина, забитая тем, что когда-то было людьми:
Куски человеческих тел: тел тех, кто смел, кому не слабо
Telegram-канал Олега Миронова
Forwarded from ПОЭЗИЯ | Стихи нового дня
#современник #Артис
Дмитрий Артис
Со мной никогда ничего не случится.
Я скукой проверен, печалью испытан.
Смотри, как меня подпирает отчизна:
и справа, и слева могильные плиты.
И снизу, и сверху сплошная солома,
венки от подруги, от жён и детишек.
Я виделся им вымирающим словом,
и был я, как есть, покаяния тише.
И всякие мысли сжимал до глаголов,
и было глаголам отказано в действе.
Июньское небо, февральское горло,
апрельская зрелость и –
вечное детство.
Telegram-канал Дмитрия Артиса
Дмитрий Артис
Со мной никогда ничего не случится.
Я скукой проверен, печалью испытан.
Смотри, как меня подпирает отчизна:
и справа, и слева могильные плиты.
И снизу, и сверху сплошная солома,
венки от подруги, от жён и детишек.
Я виделся им вымирающим словом,
и был я, как есть, покаяния тише.
И всякие мысли сжимал до глаголов,
и было глаголам отказано в действе.
Июньское небо, февральское горло,
апрельская зрелость и –
вечное детство.
Telegram-канал Дмитрия Артиса
#современник #Сабиров
Амир Сабиров
Обуянное лето двадцать четвертого года
желтизной поселковой, словно щеки старухи,
сильно сушит; потеет бумажная рота,
генерал уставной — как машина на грязевом брюхе.
Я уже собираюсь, протирая от пыли годичной
рюкзаки и броню, кожу с въевшейся солью,
говорят: жизнь, здоровье солдата первичнее...
эта чаша с тоской, это небо, чистополе с бусолью.
Я не ною, не лгу — дай лишь высказать, брат, что кипело
месяцами за кашей консервной и делом продольным,
где плывёт, козыряя смертям, подростковая вера;
дай на вытяжку мрак — станет молодость светлой, раздольной.
Батальон отдымит на стоянке, приталившись к пыльной деревне,
воду высушит всю из бутылок, наполненных смертью,
за деревней маячит зима — громыхает осаженный Днепр
с человеческой снедью.
2024
Telegram-канал Амира Сабирова
Амир Сабиров
Обуянное лето двадцать четвертого года
желтизной поселковой, словно щеки старухи,
сильно сушит; потеет бумажная рота,
генерал уставной — как машина на грязевом брюхе.
Я уже собираюсь, протирая от пыли годичной
рюкзаки и броню, кожу с въевшейся солью,
говорят: жизнь, здоровье солдата первичнее...
эта чаша с тоской, это небо, чистополе с бусолью.
Я не ною, не лгу — дай лишь высказать, брат, что кипело
месяцами за кашей консервной и делом продольным,
где плывёт, козыряя смертям, подростковая вера;
дай на вытяжку мрак — станет молодость светлой, раздольной.
Батальон отдымит на стоянке, приталившись к пыльной деревне,
воду высушит всю из бутылок, наполненных смертью,
за деревней маячит зима — громыхает осаженный Днепр
с человеческой снедью.
2024
Telegram-канал Амира Сабирова
#современник #Косогов
Владимир Косогов
Нас токарить учили в УПК…
Станки, глотая медные окурки,
Выплёвывали из-под резака
Патроны и свистульки,
Клинцы на грабли, прочий ширпотреб,
Бракованный неточною настройкой,
На дно картонной тары, точно в склеп,
Отправленный учительскою двойкой.
Хрусти, подшипник, дёргайся, рычаг.
Сорвись, резьба, на десять лет к началу,
Где я ещё над книгой не зачах
Очередной бракованной деталью.
И потому я токарем не стал,
В слепом цеху, позолочённом стружкой,
Словесный неподатливый металл
Кромсая авторучкой…
Telegram-канал Владимира Косогова
Владимир Косогов
Нас токарить учили в УПК…
Станки, глотая медные окурки,
Выплёвывали из-под резака
Патроны и свистульки,
Клинцы на грабли, прочий ширпотреб,
Бракованный неточною настройкой,
На дно картонной тары, точно в склеп,
Отправленный учительскою двойкой.
Хрусти, подшипник, дёргайся, рычаг.
Сорвись, резьба, на десять лет к началу,
Где я ещё над книгой не зачах
Очередной бракованной деталью.
И потому я токарем не стал,
В слепом цеху, позолочённом стружкой,
Словесный неподатливый металл
Кромсая авторучкой…
Telegram-канал Владимира Косогова
#современник #Молдавский
Дмитрий Молдавский
Слесаря вы мои, слесаря!
Вас не мало, вас всё-таки трое.
Окажись вдруг директором я —
вы б не хрен доедали без соли,
не побухивали втихаря,
а работали бы не зазря,
слесаря вы мои, слесаря!
Мужики вы мои, мужики!
Если с сотней друзей подфартило,
можно скинуться на шашлыки,
на работе натырить этила.
Полполучки — дорога, квартира.
На подарок жене не хватило
и ребёнку на лыжи-коньки.
Мужики вы мои, мужики!
Пацаны вы мои, пацаны,
три родные мои человека,
уроженцы великой страны,
отщепенцы минувшего века.
Даже льготная вам ипотека
ни в какие не лезет штаны:
заработал на два чебурека —
заплатил, как за две шаурмы.
Не рабы мы, но люмпены мы.
Птица тройка, три бледных коня
в сикось-накось залатанных робах.
Вам придётся работать до гроба
подо мною, но не на меня.
Это я — вот такая хреня —
говорю вам не как Павел Глоба.
Тридцать лет за еду проработав,
перспективы не вижу, увы.
Как докатится фриц до Москвы,
мы пойдём в ополченье, в пехоту,
все четыре сложить головы
супротив одного пулемёта.
Лишь бы ради народной молвы
нашим детям досталось хоть что-то.
22.04.2024
Telegram-канал Дмитрия Молдавского
Дмитрий Молдавский
Слесаря вы мои, слесаря!
Вас не мало, вас всё-таки трое.
Окажись вдруг директором я —
вы б не хрен доедали без соли,
не побухивали втихаря,
а работали бы не зазря,
слесаря вы мои, слесаря!
Мужики вы мои, мужики!
Если с сотней друзей подфартило,
можно скинуться на шашлыки,
на работе натырить этила.
Полполучки — дорога, квартира.
На подарок жене не хватило
и ребёнку на лыжи-коньки.
Мужики вы мои, мужики!
Пацаны вы мои, пацаны,
три родные мои человека,
уроженцы великой страны,
отщепенцы минувшего века.
Даже льготная вам ипотека
ни в какие не лезет штаны:
заработал на два чебурека —
заплатил, как за две шаурмы.
Не рабы мы, но люмпены мы.
Птица тройка, три бледных коня
в сикось-накось залатанных робах.
Вам придётся работать до гроба
подо мною, но не на меня.
Это я — вот такая хреня —
говорю вам не как Павел Глоба.
Тридцать лет за еду проработав,
перспективы не вижу, увы.
Как докатится фриц до Москвы,
мы пойдём в ополченье, в пехоту,
все четыре сложить головы
супротив одного пулемёта.
Лишь бы ради народной молвы
нашим детям досталось хоть что-то.
22.04.2024
Telegram-канал Дмитрия Молдавского
Telegram
Тексты и подтексты
Молдавский Дмитрий со своими текстами и "тараканами"
#Леонович
Владимир Леонович. Страсти Егория
Небо иконы подобно огню.
Горы подобны щелявому пню.
Корни - угорья.
Ангел стоит за горою. В горе
нечисть гнездится. А здесь на костре
жарят Егорья.
Он принимает назначенный труд:
вот уж на дыбу его волокут,
вот и в купели -
в чёрном котле, что кипит не шутя,
варят его -
он глядит, как дитя
из колыбели.
Видя мучители доблесть его,
чудной женою прельщают его,
вынув из вара.
Тут, пролетев, ему зренье затмил
ангел - и мученик наш посрамил
лесть Велиара.
Коник святого стоял и не ржал.
Правый лишь глаз его перебежал
на левую щёку.
Коник печальный все муки следил,
рядом стоял или где-то ходил
неподалёку.
Стерпит, покоен во славе венца,
страсти Егорий свои до конца
повествованья.
Глядючи в небо, дракона сразит,
но никакого не изобразит
лик ликованья.
Владимир Леонович. Страсти Егория
Небо иконы подобно огню.
Горы подобны щелявому пню.
Корни - угорья.
Ангел стоит за горою. В горе
нечисть гнездится. А здесь на костре
жарят Егорья.
Он принимает назначенный труд:
вот уж на дыбу его волокут,
вот и в купели -
в чёрном котле, что кипит не шутя,
варят его -
он глядит, как дитя
из колыбели.
Видя мучители доблесть его,
чудной женою прельщают его,
вынув из вара.
Тут, пролетев, ему зренье затмил
ангел - и мученик наш посрамил
лесть Велиара.
Коник святого стоял и не ржал.
Правый лишь глаз его перебежал
на левую щёку.
Коник печальный все муки следил,
рядом стоял или где-то ходил
неподалёку.
Стерпит, покоен во славе венца,
страсти Егорий свои до конца
повествованья.
Глядючи в небо, дракона сразит,
но никакого не изобразит
лик ликованья.
#современник #Чухонцев
Олег Чухонцев
Стоит село
невесело.
Петух поет,
народ не встает.
Ели, пили,
прибрать забыли,
а легли спать —
некому встать.
Кричит петух,
а народ-то глух,
хоть кричи, хоть вой —
ни души живой.
Черная корова
всех запорола.
Стоит дом,
ни души в нем.
Хаты, хаты.
Где вы тут, ребяты?
Молчат хлопцы,
спит звезда в колодце.
Черная корова
всех поколола.
Где ты, Степан,
Микола, Иван,
Ганка, Степанида?
Поля все светлей,
кличет Див с ветвей,
Дева ли Обида,
а тут панихида.
Который уж год
терн без вас цветет,
черешня да вишня,
а мовы не слышно.
Лишь звенит полынь
в червонную синь:
динь-динь...
Черная корова
весь мир поборола.
Аминь!
Олег Чухонцев
Стоит село
невесело.
Петух поет,
народ не встает.
Ели, пили,
прибрать забыли,
а легли спать —
некому встать.
Кричит петух,
а народ-то глух,
хоть кричи, хоть вой —
ни души живой.
Черная корова
всех запорола.
Стоит дом,
ни души в нем.
Хаты, хаты.
Где вы тут, ребяты?
Молчат хлопцы,
спит звезда в колодце.
Черная корова
всех поколола.
Где ты, Степан,
Микола, Иван,
Ганка, Степанида?
Поля все светлей,
кличет Див с ветвей,
Дева ли Обида,
а тут панихида.
Который уж год
терн без вас цветет,
черешня да вишня,
а мовы не слышно.
Лишь звенит полынь
в червонную синь:
динь-динь...
Черная корова
весь мир поборола.
Аминь!
#современник #СоколоваНадежда
Надежда Соколова
Ты любезен к выродкам, голос твой кастрирован
Выхолощен, вымотан и лишен искры.
Говоришь уклончиво. Жизнь твоя закончена –
Ковылем-ракитником ноги поросли.
Ты пропал, ты выдохся, ты живешь навыворот
Точно отработанный, лишний матерьял.
Не понять Россиюшку нашу без надрыва-то
Ты – сапог ободранный да степной бурьян.
Детки с выгоранием! Помогите раненным!
Гойда! Жуть бездонная по груди серпом.
Члены человечие ранами расцвечены
Да гремят железные волки под селом.
Воссияй же пламенно брат мой неприкаянный
Разбуди гортань свою, вырасти хребет.
Как запахло жаренным шалою Окраиной
Нам война – раскаянье. Та, которой нет.
Telegram-канал Надежды Соколовой
Надежда Соколова
Ты любезен к выродкам, голос твой кастрирован
Выхолощен, вымотан и лишен искры.
Говоришь уклончиво. Жизнь твоя закончена –
Ковылем-ракитником ноги поросли.
Ты пропал, ты выдохся, ты живешь навыворот
Точно отработанный, лишний матерьял.
Не понять Россиюшку нашу без надрыва-то
Ты – сапог ободранный да степной бурьян.
Детки с выгоранием! Помогите раненным!
Гойда! Жуть бездонная по груди серпом.
Члены человечие ранами расцвечены
Да гремят железные волки под селом.
Воссияй же пламенно брат мой неприкаянный
Разбуди гортань свою, вырасти хребет.
Как запахло жаренным шалою Окраиной
Нам война – раскаянье. Та, которой нет.
Telegram-канал Надежды Соколовой
Telegram
СКИРДА (SKIRDA)
поэтическое alter ego беглого философа
#современник #Пузыревская
Лада Пузыревская. не рядом
мой сын не рожденный не сгинет на этой войне
чужих сыновей бинтовать мне случится едва ли
я слишком давно на земле – и обидно вдвойне
за маленьких девочек плачущих в тёмном подвале
и те ли молитвы твержу я всю ночь напролёт
и те ли лампада моя освещает иконы
и кто колыбельные в грязных окопах поёт
мальчишкам упрямо идущим на смерть в терриконы
вон – пастбищем боли становится твой чернозём
скажи мне господь что просить где и в чем виновата
что ж медленно медленно медленно слишком ползёт
над грешной землёю несладкая русская вата
густых облаков прикрывающих то ли тылы
балы фейерверки советы господ нечестивых
а то ли мишени для смерти из черной дыры –
отчаянных дерзких до дури святых и строптивых
пока мы в ковчеге своём уплываем в ничто
они с неизменным прищуром следят за снарядом
пока им по следу по свету идти за мечтой
мы будем молиться: не рядом не рядом не рядом
2024
Telegram-канал Лады Пузыревской
Лада Пузыревская. не рядом
мой сын не рожденный не сгинет на этой войне
чужих сыновей бинтовать мне случится едва ли
я слишком давно на земле – и обидно вдвойне
за маленьких девочек плачущих в тёмном подвале
и те ли молитвы твержу я всю ночь напролёт
и те ли лампада моя освещает иконы
и кто колыбельные в грязных окопах поёт
мальчишкам упрямо идущим на смерть в терриконы
вон – пастбищем боли становится твой чернозём
скажи мне господь что просить где и в чем виновата
что ж медленно медленно медленно слишком ползёт
над грешной землёю несладкая русская вата
густых облаков прикрывающих то ли тылы
балы фейерверки советы господ нечестивых
а то ли мишени для смерти из черной дыры –
отчаянных дерзких до дури святых и строптивых
пока мы в ковчеге своём уплываем в ничто
они с неизменным прищуром следят за снарядом
пока им по следу по свету идти за мечтой
мы будем молиться: не рядом не рядом не рядом
2024
Telegram-канал Лады Пузыревской
#современник #Купреянов
Иван Купреянов
Есть красота у людских и древесных морщин —
та красота, что в вопросах скрывается вечных,
в хриплой гармонии русских военных машин,
в суффиксах наших в полезных трофейных словечках.
Солнышку рад одуванчик, сломавший бетон,
под миномётным огнём оставаясь бесплотным.
Солнышку рад и оставивший жизнь на потом,
полный огнём — титаническим, вздыбленным, взлётным.
Выйдешь во двор — чернокаменный август прижал
землю к себе, плохо выбритый, разнорабочий.
Завтрашний хлеб поднимается в божьей избе.
Музыка дня нарождается в музыке ночи.
Telegram-канал Ивана Купреянова
Иван Купреянов
Есть красота у людских и древесных морщин —
та красота, что в вопросах скрывается вечных,
в хриплой гармонии русских военных машин,
в суффиксах наших в полезных трофейных словечках.
Солнышку рад одуванчик, сломавший бетон,
под миномётным огнём оставаясь бесплотным.
Солнышку рад и оставивший жизнь на потом,
полный огнём — титаническим, вздыбленным, взлётным.
Выйдешь во двор — чернокаменный август прижал
землю к себе, плохо выбритый, разнорабочий.
Завтрашний хлеб поднимается в божьей избе.
Музыка дня нарождается в музыке ночи.
Telegram-канал Ивана Купреянова
#современник #Носов
Сергей Носов. Гостиница
В этой старой гостинице тихо, спокойно, дешёвая койка.
Только двери скрипят, да еще целый день с мухобойкой
ходит ключница, бродит хозяйка-старуха, и глухо
бьёт она по стене, истребляя за мухою муху.
Кроме мух и меня, в этом доме живут тараканы.
А на кухне хранятся в шкафу, между прочим, стаканы,
вилки, ложки, ножи, и тарелки, и миски, и чтобы
веселее жилось – обязательно старенький штопор.
А за стенкой одна, как бы мне обозвать её – данность.
Когда шёл мимо окон, взгляд царапнула странность.
Я сказал бы «к стыду моему», только где ж тут бесстыдство,
в общем, глянул в окно, не уняв любопытство.
В общем, как бы сказать, – если были бы вёдра и мётлы,
вот такие предметы, а там, там – имущество мёртвых:
громоздятся гробы вместо застланных коек,
и венков очень много там – ленты на коих.
Я спросил у хозяйки насчёт этой, что ли, мертвецкой.
Отвечала негромко старушка с улыбкою детской:
плохо если я сплю, то гостиница не виновата,
этот номер не их – это собственность военкомата.
Тут армейское всё, по уставу тут все, по ранжиру. Без тапочек.
Тут приводит солдат, быть бы живу, за имуществом прапорщик.
Говорит, не видала давно их. Сказать без увёрток,
хорошо, что сезон у них там – как в гостинице, мёртвый.
А хозяйку зовут, я спросил как ее – Марья Глебовна.
А когда бы не я у неё, то была бы она не востребована.
И у смерти на дальней войне тоже мёртвый сезон, тут дело простое –
у обеих у них свой у каждой резон в отношенье простоя.
Ведь у каждого сезона есть свои преимущества,
и свои цветы, и свои резоны, и своё имущество.
Но какое сегодня число? Не в страну – в эту странность
как меня принесло, где преданность – данность?
Как ей тут, Марье Глебовне, в межсезонье одной, когда время не тает?
Где у смерти и где у неё почти выходной и где витают
тени прежних приезжих – поевших, поспавших, попивших,
и предвестники будущих павших, погибших?
Я и сам, посмотреть на меня – я поевший, попивший, хотя не поспавший,
потому что сон у меня, не попишешь – пропавший.
Здесь дешевая койка, здесь тихо, спокойно,
только ходит она с мухобойкой, и случаются войны.
В коридоре стоит холодильник, и опять же – вот тапочки.
Печь с дровами. Будильник. Кипятильник на тумбочке.
Ну и что, Марья Глебовна, что в вашем мне имени?
Может здесь, Марья Глебовна, конец времени?
Между тем, между тем. Там, в поселке гулянка, гулянка. Мотивчик
популярный звучит. Не покажется проблематичным
счёт бессонный до ста, до двухсот. А и верно – как много
звезд в окне. И кусты. Ну так вот. И дорога, шаги по дороге, дорога, дорога.
Опубликовано: журнал поэзии «Плавучий мост» № 1(35)-2024
Telegram-канал Сергея Носова
Сергей Носов. Гостиница
В этой старой гостинице тихо, спокойно, дешёвая койка.
Только двери скрипят, да еще целый день с мухобойкой
ходит ключница, бродит хозяйка-старуха, и глухо
бьёт она по стене, истребляя за мухою муху.
Кроме мух и меня, в этом доме живут тараканы.
А на кухне хранятся в шкафу, между прочим, стаканы,
вилки, ложки, ножи, и тарелки, и миски, и чтобы
веселее жилось – обязательно старенький штопор.
А за стенкой одна, как бы мне обозвать её – данность.
Когда шёл мимо окон, взгляд царапнула странность.
Я сказал бы «к стыду моему», только где ж тут бесстыдство,
в общем, глянул в окно, не уняв любопытство.
В общем, как бы сказать, – если были бы вёдра и мётлы,
вот такие предметы, а там, там – имущество мёртвых:
громоздятся гробы вместо застланных коек,
и венков очень много там – ленты на коих.
Я спросил у хозяйки насчёт этой, что ли, мертвецкой.
Отвечала негромко старушка с улыбкою детской:
плохо если я сплю, то гостиница не виновата,
этот номер не их – это собственность военкомата.
Тут армейское всё, по уставу тут все, по ранжиру. Без тапочек.
Тут приводит солдат, быть бы живу, за имуществом прапорщик.
Говорит, не видала давно их. Сказать без увёрток,
хорошо, что сезон у них там – как в гостинице, мёртвый.
А хозяйку зовут, я спросил как ее – Марья Глебовна.
А когда бы не я у неё, то была бы она не востребована.
И у смерти на дальней войне тоже мёртвый сезон, тут дело простое –
у обеих у них свой у каждой резон в отношенье простоя.
Ведь у каждого сезона есть свои преимущества,
и свои цветы, и свои резоны, и своё имущество.
Но какое сегодня число? Не в страну – в эту странность
как меня принесло, где преданность – данность?
Как ей тут, Марье Глебовне, в межсезонье одной, когда время не тает?
Где у смерти и где у неё почти выходной и где витают
тени прежних приезжих – поевших, поспавших, попивших,
и предвестники будущих павших, погибших?
Я и сам, посмотреть на меня – я поевший, попивший, хотя не поспавший,
потому что сон у меня, не попишешь – пропавший.
Здесь дешевая койка, здесь тихо, спокойно,
только ходит она с мухобойкой, и случаются войны.
В коридоре стоит холодильник, и опять же – вот тапочки.
Печь с дровами. Будильник. Кипятильник на тумбочке.
Ну и что, Марья Глебовна, что в вашем мне имени?
Может здесь, Марья Глебовна, конец времени?
Между тем, между тем. Там, в поселке гулянка, гулянка. Мотивчик
популярный звучит. Не покажется проблематичным
счёт бессонный до ста, до двухсот. А и верно – как много
звезд в окне. И кусты. Ну так вот. И дорога, шаги по дороге, дорога, дорога.
Опубликовано: журнал поэзии «Плавучий мост» № 1(35)-2024
Telegram-канал Сергея Носова
Telegram
Музей обстоятельств
Сергей Носов здесь
#современник #Кучерова
Инна Кучерова
Лето встречает Осень в секретном месте,
Слёзы, потом объятия, честь по чести.
Солнце следит за ними из чёрных туч,
Лето вручает Осени старый ключ.
- Ну-ка, смотри внимательно, всё по смете?
Травы, цветы, деревья, приростом дети.
- Сколько у нас осталось небесных вод?
- Знаешь, лимит урезан за прошлый год.
Людям не очень нравится - так дождить.
- Помню о невозможности угодить...
Даже чуть-чуть обидно. А как зовут!
- Полно, никто не ценит любовь и труд.
Сказки и мы с тобою плели когда-то...
Ладно, пиши: «проверено», подпись, дата.
Осень привычно ставит свою печать,
Ей бы казаться ветреной, не молчать...
- Будешь ли хоть проездом в моих краях ты?
- Свидимся бабьим летом. Удачной вахты.
Telegram-канал Инны Кучеровой
Инна Кучерова
Лето встречает Осень в секретном месте,
Слёзы, потом объятия, честь по чести.
Солнце следит за ними из чёрных туч,
Лето вручает Осени старый ключ.
- Ну-ка, смотри внимательно, всё по смете?
Травы, цветы, деревья, приростом дети.
- Сколько у нас осталось небесных вод?
- Знаешь, лимит урезан за прошлый год.
Людям не очень нравится - так дождить.
- Помню о невозможности угодить...
Даже чуть-чуть обидно. А как зовут!
- Полно, никто не ценит любовь и труд.
Сказки и мы с тобою плели когда-то...
Ладно, пиши: «проверено», подпись, дата.
Осень привычно ставит свою печать,
Ей бы казаться ветреной, не молчать...
- Будешь ли хоть проездом в моих краях ты?
- Свидимся бабьим летом. Удачной вахты.
Telegram-канал Инны Кучеровой
#современник #Возжаева
Наталья Возжаева
«- Вечные сны, бесследные чащи...
А сердце всё тише, а флейта всё слаще...» (Крысолов. М. Цветаева)
—————-
У бездны осенней печально замрёт
В последнем раздумии август.
Земля разомкнёт обескровленный рот –
Ловить невесомую влагу.
В зелёном плаще побредёт Крысолов,
Багрянец и золото – следом.
А женщина, сделанная из слов,
Захочет остаться с летом.
Что осень? Воронка, что тянет в дыру
И мысли, и дни, и тетради,
Где строки, как листья – чуть вспыхнув, умрут.
А надо ли строки? Не надо.
Что счастье? Мгновенье, с которого вниз
И вдребезги. Хрупнут осколки.
Так надо ли снова цепляться за жизнь?
Жалеют несчастных? Нисколько.
И всё, что останется – книга из снов
И чаща, где «зайки и сойки».
И женщина, сделанная из слов,
Попросится в судомойки.
Telegram-канал Натальи Возжаевой
Наталья Возжаева
«- Вечные сны, бесследные чащи...
А сердце всё тише, а флейта всё слаще...» (Крысолов. М. Цветаева)
—————-
У бездны осенней печально замрёт
В последнем раздумии август.
Земля разомкнёт обескровленный рот –
Ловить невесомую влагу.
В зелёном плаще побредёт Крысолов,
Багрянец и золото – следом.
А женщина, сделанная из слов,
Захочет остаться с летом.
Что осень? Воронка, что тянет в дыру
И мысли, и дни, и тетради,
Где строки, как листья – чуть вспыхнув, умрут.
А надо ли строки? Не надо.
Что счастье? Мгновенье, с которого вниз
И вдребезги. Хрупнут осколки.
Так надо ли снова цепляться за жизнь?
Жалеют несчастных? Нисколько.
И всё, что останется – книга из снов
И чаща, где «зайки и сойки».
И женщина, сделанная из слов,
Попросится в судомойки.
Telegram-канал Натальи Возжаевой
#современник #Силкин
Владимир Силкин. Осень во Владивостоке
Владимиру Тыцких
Осень коснулась причала:
Время бросать якоря.
Чайка – и та прокричала
Здравицу в честь сентября.
Ветер прошёлся со свистом.
Флаги спускают не зря.
Хрипло ответила пристань:
Время бросать якоря!
Листья проносятся мимо,
Всеми цветами горя.
Слышится голос любимой –
Время бросать якоря!
Но под созвездием Рака
Мысль заедает одна –
Что если всё-таки якорь
Вновь не почувствует дна?
Опубликовано Бюро Постышева
Владимир Силкин. Осень во Владивостоке
Владимиру Тыцких
Осень коснулась причала:
Время бросать якоря.
Чайка – и та прокричала
Здравицу в честь сентября.
Ветер прошёлся со свистом.
Флаги спускают не зря.
Хрипло ответила пристань:
Время бросать якоря!
Листья проносятся мимо,
Всеми цветами горя.
Слышится голос любимой –
Время бросать якоря!
Но под созвездием Рака
Мысль заедает одна –
Что если всё-таки якорь
Вновь не почувствует дна?
Опубликовано Бюро Постышева