Перечитав дневник лечаших врачей Ленина, думаю вот о чем.

Умирал Ленин долго и тяжело, с многочисленными параличами, отказом речи и сознания, галлюцинациями, небольшими улучшениями и проблесками
понимания происходящего - и с новыми ухудшениями. Всего полтора года мучений, для интеллектуала особенно тяжелых.

25 мая 1922 г. произошло первое расстройство речи, 28 мая приехал врач из Лечсанупра Кремля, 29 мая вызвали профессора Кожевникова, исследовавшего сифилитические поражения мозга, сделали реакцию Вассермана (для определения нейросифилиса), результаты которой в дневнике не записали, так что скорее всего она была положительной. 30 мая в дневнике записано "Приезжал Сталин, беседа о suicidium" - то есть именно тогда Ленин, которому, судя по всему, сказали диагноз (средний срок жизни у больных нейросифилисом в этой стадии составлял два с половиной года) первый раз просил у Сталина яд.

Впоследствии Сталин говорил: "Я ему сначала обещал, а потом не решился. Как это я могу дать Ильичу яд. Жалко человека. А потом, разве можно было знать, как пойдёт болезнь. Так я и не дал". И эта человеческая реакция Сталина вполне понятна; к тому же наверняка были и политические соображения - соратники по Политбюро потом Сталина-отравителя неизбежно сожрали бы.

Но.

Если бы просьба Ленина была выполнена - не было бы полутора лет мучений.

А с другой стороны - самоубийство смертный грех, финал духовной смерти человека. А так - кто знает. В конце концов, лечащие врачи фиксировали у Ленина не только слова "ах, черт, черт", но "айай, Боже мой".

К чему бы это?

В известнейший английский ежедневник The Guardian каким-то образом просочилась статья о пытках пророссийских граждан на Украине. На титульном листе статьи фотопруф - лицо заключённого, у которого на лбу вытутаировали слово "Орк" (так "титульные украинцы" называют пророссийских активистов). Также приводится несколько жутких историй (впрочем не самых жутких из существующих, Прасолову там не упоминают, например, или Мастикашеву), но всё же все эти истории довольно сильно ставят под сомнение методы современных украинизаторов.

К чему эта статья появилась и для каких целей мне пока неясно.

Одно хорошо, она пробивает броню лживой русофобской пропаганды.

Член Всемирного экономического форума: «Если мы сократим численность населения на 90%, мы сможем достичь нулевого уровня изменения климата».

Счастье это лежать в конце дня ногами кверху.

Счастливый билетик

Сегодня работаю в реанимации, а ночью в приёмном отделении. Состояние можно кратко описать, как эсхатологический оптимизм.

У санитарок наоборот)

🇱🇻Я за архивными и прочими делами упустил характерную новость из Латвии. Местный журналист Армандас Пуче в статье о необходимости закрытия русских школ сравнил русских со свинями на бойне: "Ни одну свинью перед забоем не спрашивают, нужен ли ей переходный период, чтобы подготовиться к жаркому..." И добавил, если в школах нацменьшинств весной будут проблемы с обучением на латышском, то такие школы следует просто закрыть.

На Пуче подали заявления в местное гэбэ, но Служба Госбезопасности ожидаемо не выявила в соравнении русских со свиньями на бойне признаков преступного деяния. А Совет по этике СМИ Пуче вчера все-таки пожурил.

Они так говорят о том, что Россия - Европа, как будто это что-то плохое.

Россия сейчас и есть Европа. А Европа перестает быть Европой. Мы воюем с Западом за европейскую идентичность, которую разрушает глобализм.

В сознании же авторов Россия «вернется». Да это не Россия вернется, а Запад, к самому себе, к тому, что быть равным России. Или погибнет.

https://yangx.top/rusbrief/198106

Абсолютно точно, Наталья. Христианская цивилизация спасает христианскую цивилизацию.

Не понимаю этой дикой паники в западных СМИ и уже просто неприличной публичной истерики киевской хунты по поводу интервью "изгоя-президента" страны "отправленной в 19й век" козаком Байденюком с "разорванной в клочья экономикой"

- Не бойся, они все вырублены.

5.30 утра. Я в отделении реанимации. Мне показали, где лежат тазы и чистые тряпки, как разводить воду, сколько добавлять жидкого мыла.

- Умывай, как ты обычного человека умываешь. Кровь смывай, где потекла, грязь... ну и всё остальное.

Мне проводят краткую инструкцию на женщине, потерпевшей аварию. Она ещё не знает, что погибла вся семья, что вчера похоронили её дочь.

- Поняла? Действуй.

Я подхожу к койке возле окна. У бойца замотаны глаза , голова плотным слоем бинта, сзади на голове кровоточащая рана. Он настоящий великан и черты лица у мужчины, как у деревянного идола из учебника истории. Смотрю, руки и ноги - батюшки! - привязаны мужскими галстуками, красивыми, дорогими! Бесполезная в Донецке часть туалета нашла себе применение в реанимации.

От прикосновения тёплой воды боец... улыбается и морщит нос, оставшийся абсолютно целым, даже не сломанным. И мне вдруг кажется, что я его уже где-то видела, прямо вот сто процентов, что он давал мне интервью и балагурил. Это впечатление настолько сильное, что я даже пытаюсь вспомнить его имя и часть.

Это обстоятельство внезапно и полностью снимает мою брезгливость, я мóю его, как бы мыла любого родственника, ужасно радуясь каждый раз - и эта часть тела целая, и эта...

Лежат вперемешку женщины и мужчины, мирные и военные. Из шести реанимационных мест занято пять: авария, диабет, военное ДТП, прилёт, прилёт.

Боец со второй койки "свежий", прибыл вчера после военного ДТП. Ночью там, где принято ездить без фар, столкнулись две военные машины. Он без трубки в трахее, так что может говорить. Говорит неразборчиво, но сестра понимает: просит пить. Склоняюсь с водой с трубочкой... и вдруг понимаю, что и этого бойца я "сто процентов встречала", пытаюсь ему улыбнуться, ведь русские улыбаются только знакомым, и он улыбается мне своим виднеющимся из-под повязки светло-карим глазом - благодарит.

Такой фокус с якобы "узнаванием", происходит с моей психикой возле каждой койки. Так, что когда доходит до самого тяжёлого, с обширным загноением, с большой площадью ожогов на лице и руках, я понимаю, что от меня ни обмороков, ни тошноты враги не дождутся. Это все мои родные.

...
Продолжение следует...

Нереальные уроды, они святому ещё месяц назад дом сожгли. Лонгин больше 400 детей усыновил и призывал не разрывать общение с Русской Церковью

https://yangx.top/grafynia/18412?single

- Куда ты столько набираешь? Этой водой ты можешь сама вымыться вся и косу ещё свою вымыть. Отливай! - журит меня мой "инструктор", санитарка Ирина.

Вода на всю огромную больницу носится вручную санитарами, дворниками и волонтёрами. Набираются огромные баки, в каждом туалете стоит батарея вëдер, заряженных на смывание, её надо обновлять три раза в день.

На умывание в реанимации всех больных выставлен один маленький таз горячей воды, вскипяченный вручную на печке, который надо разбавлять кратно пациентам холодной водой.
Утописты, а следом за ними и антиутописты, как западные, так и отечественные дружно обосрались, описывая 21 век. Они не смогли предвидеть такого свинского явления, как Киевский режим, лишающий последовательно своих граждан сначала права на родной язык, на жизнь, и в конце , тех кто выжил - права на воду.

Самого тяжёлого больного зовут также, как моего сына. На базу был прилёт, и моя напарница по милосердию, мать Маркелла, монахиня, когда я ей в красках рассказываю про его раны вечером, вспоминает, как принимала его в приёмнике недели три назад.

- Он до сих пор в реанимации??

Весь вечер я наблюдаю, как парень борется за жизнь. Его грудь ходит ходуном, он хрипит, в щетине засохшая пена, которую я тщетно пытаюсь отмыть. При мытье замечаю, что волосы у него полностью обожжены, короткие, чрезвычайно жёсткие, как у негра.

- Его бы на Россию, у него был бы шанс, - вздыхает санитарка. Она по привычке мыслит ещё границами 91 года, впрочем что очень часто случается и на "Большой Земле".

- А почему же не везут?

- Так нужна же авиация. Он очень тяжёлый.

После мытья больных, процедура номер два - переворачивание, растирание от пролежней спиртом, смена постельного белья.

Самый тяжёлый пациент оказывается лёгким, как пушинка. Без особого труда меняем ему памперс.

- Ноги на песочники, рыба моя, так чтобы пятка свисала, ноги больше всех страдают, посмотри!

Я смотрю на страшные красные пятки парня и старательно подкладываю подушечки - "песочники".

Парень хрипит страшно, когда его кладут обратно на подушку, и одна из медсестёр вдруг точно повторяет этот звук, которого, очевидно, наслушалась.

Я с ужасом кошусь на лежащую через койку крупную женщину, которую нам предстоит ворочать напоследок. Не знаю почему, но по запаху, который идёт от неё по всему отделению , я вдруг отчётливо понимаю, что это диабет. Хотя диабетом у меня в семье никто не болел, я с ним вообще не сталкивалась.

- У неё диабет? - переспрашиваю , чтобы проверить свою интуицию.

- Да - несколько удивлённо подтверждает медсестра.

Справляемся с ней вчетвером, приходит на помощь молодой врач.

После, разрезая фрукты, я вдруг понимаю, что это тот самый запах, и меня впервые, уже дома, неудержимо тошнит.

Начало здесь

Продолжение следует

Предполагаемый брат нового главкома ВСУ Александра Сырского в 2013 году был оштрафован во Владимире на 30 тыс рублей за заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве. На сайте Ленинского районного суда Владимира опубликованы материалы дела в отношении Сырского Олега Станиславовича, привлекавшегося как раз по такой статье российского УК.

Приводятся детали: 7 ноября 2012 года в 16.20 Сырский О.С. находился у магазина "Атак" … где из хулиганских побуждений, с целью отомстить охраннику магазина, со своего мобильного телефона набрал номер "911" и сообщил ... о заложенном в вышеуказанном магазине взрывном устройстве. Помимо штрафа в 30 тыс рублей, суд взыскал и материальный ущерб в пользу регионального УМВД (но сколько - неизвестно).

Сырский, по данным СМИ, родился во Владимирской области, где и сейчас проживают его родные, в том числе брат Олег.

Не знаю, почему так вышло, но не секрет, что мы все рано или поздно обречены сгнить в земле, и в материальном мире нам здесь ловить абсолютно нечего.

С этой платформы эсхатологического оптимизма я начну свою третью часть , первая и вторая здесь.

***

Мы несем с матушкой Маркеллой ампутированные предплечье и голень в морг.

Вынесла их нам в коридор из операционной, где пациенты лежат даже в коридоре, милая женщина, со словами:

- Вот вам подарки. Вот один поменьше, и вот второй побольше.

И у меня в голове, о, чудо, только одна мысль: кого-то смогли спасти. Радость.

Ещё вчера мне казалось, что жизнь ампутанта это что-то вроде жизни русских за бортом России после 91 года. Вроде бы ты есть, и вроде бы тебя нет - ни для России, ни для недостраны, в которой ты вдруг оказался. Но сегодня, пообщавшись с легендарной личностью из Пятнашки, потерявшим ногу во время спасения товарищей, я уже совсем другой человек. Сегодня я уже вижу жизнь, как чудо. Впрочем, об этом позднее.

Конечности, которые мы относим на гистологию, завернуты в пелёнки и уложены в пакеты. Сквозь пелёнки немедленно начинает сочиться кровь.

На улице темно и мерзко, под ногами - "говнище", жидкая коричневая масса, больше всего напоминающая понос. Учитывая все обстоятельства остаётся одно - смотреть в небо.

Там начинается предрассветная пронзительная синева, над чёрными ветками летают чёрные птицы. Но, увы, даже подняв глаза вверх, вижу, словно следы чудовища - иссеченные прилётами стены медцентра, ставшего уже давно "законной целью" для ВСУ, так как принимает вместе с мирными наших мальчиков, заслонивших Донецк своими спинами.

В морге несколько дверей и матушка упорно пытается открыть неподходящим ключом неподходящие замки. Её монашеское сознание "имею послушание - не вижу препятствий", упорно пытается сделать невозможное.

- Матушка, но ведь тут явно не от этих замков, здесь смотрите, другие типы ключей.

Матушка слышит мои аргументы, но делает, что сказали.

Наконец-то в этой кромешной тьме мы различаем проходящий мимо силуэт живого человека, женщины, и набрасываемся на неё с вопросами, как нам пройти в библиотеку, как нам попасть в морг. И самое удивительное, что вместо того, чтобы упасть в обморок, женщина буднично объясняет нам, что вход в морг с другой стороны. Такой он, Донецк.

Матушка, у которой в голове наконец-то сошлось всё (и картина мира при этом не постарадала) , сует правильный ключ в правильный навесной замок и мы попадаем в тёмный коридор с каталкой в углу.

- Давайте не будем заходить внутрь, я боязливая - просит моя спутница. Я охотно соглашаюсь, хотя давно не боюсь ни кладбищ, ни мёртвых тел.

Мы оставляем "подарки" у входа на каталке и снова выходим в февральскую тёмную рань.

- Давайте зайдем ненадолго в храм, - предлагает мать Маркелла.

В больничном храме, деревянном, с бумажными иконками меня охватывает такое чувство, что я оказалась на маленьком островке. Я вдруг понимаю, как дико устала вытаскивать из мутных волн бытия свою тонущую любовь, а здесь она наконец-то сидит на берегу. Уходить совершенно не хочется, но надо.

Только переступив порог санпропускника мы получаем новое задание:

- Девочки, - молит медсестричка приёмного для "лёгких" - унесите мусор, мы скоро задохнёмся!

Вздохнув, грузим курточки и штаны с ботинками, пропитанные кровью, на тележку...

---

Продолжение следует

Не знаю, со мной это - или какой-то кадр из фильма, такого, что никогда никто не снимет, но вот я сижу на стуле возле койки лёгкого раненого, согнувшись от резкой душевной боли, рыдая в обе ладони, а передо мной на коленях стоит боец, бледнея, обливаясь холодным потом, умоляет шёпотом :

- Пожалуйста, не плачь, я не так выразился, я не то хотел сказать.

Меня привели к нему, когда я вспомнила, что у меня вообще-то редакционное задание, что хватит "пропускать через себя", пора заниматься своими прямыми обязанностями.

- Вот здесь рядом боец после вчерашнего военного ДТП. Лёгкий.

Я с радостью побежала к нему. Во-первых второго пострадавшего, его товарища, я вчера мыла и поила через трубочку в реанимации, а значит могу сообщить радостные вести. Во-вторых я же мечтала взять интервью у героев, которые вывозят на своих плечах весь под-Авдеевский ужас.

Меня встречает очень вежливый, красивый мужчина. У него гематома и сильный кровоподтёк на глазу, сильное растяжение связок в районе плеча, отчего он не может поднять руку. Охотно рассказывает, как они уворачивались от дронов и вот в результате аварии попали сюда, но по поводу интервью говорит сразу:

- Я себе не враг, я вам интервью не дам. Мы можем просто пообщаться.

И дальше мой герой торопливо вываливает на меня все неолиберальные паттерны, не пропуская ни один, (про "полезли в чужое государство", тоже, конечно) добавляя к этому всему сермяжную солдатскую жесть, которая ему, мобилизованному из Питера банковскому работнику, конечно, снилась в гробу в белых тапках.

Не помню на какой именно фразе меня подкосило окончательно, но дальше был мой недолгий монолог, вся суть которого свелась к упрекам, что герою плевать на русских, в частности - на меня, монолог, который возможен только здесь, когда каждый тебе - брат, монолог, который я так и не смогла закончить из-за рекой полившихся слëз.

А дальше - вот этот весь Достоевский, со слезами, взаимными мольбами простить, утиранием слез, Христом, и всем тем, что со стороны, наверно, кажется, безумием.

Напоследок и он расплакался, конечно, по-мужски, одной единственной слезой из здорового глаза. Я её вытерла, погладила его по мокрой от холодного пота голове.

Когда кое-как успокоились, почувствовали оба облегчение. И он от своего озлобления, и я, от своей усталости.

Вечером ещё раз встретились, поговорили спокойно, как хорошие друзья. А потом, когда я в красках рассказала это в нашей "сестринской", маленькая хрупкая Птичка (так мы её назвали), Женечка, сказала мне:

- Я знаю его. Он мне сказал, что "главное в жизни это ощущения", и я сразу в нём разочаровалась...


А я лежу сейчас и думаю: нет, не ощущения у него главное. Просто от злости так сказал, чтобы вылить на кого-то свою накопившуюся горечь...

А о Птичке я расскажу в следующий раз