Свой и чужой Гегель

Закончил читать на днях биографию Гегеля авторства Жака Д'Онта. Если говорить совсем кратко, то это прекрасное биографическое исследование жизни одного из наиболее легендарных мыслителей в человеческой истории. Особым образом автор описывает эволюцию политических взглядов самого Гегеля, тщательно отбиваясь от обвинений последнего в консерватизме. Стоит уточнить, при этом, что в самой книге непосредственно философии уделено довольно мало времени. Сам Д'Онт в гораздо большей степени концентрируется на влияние политических порядков в тогдашней Германии (раздробленной на множество маленьких княжеств) на мысль Гегеля. Стремление автора описать Гегеля как либерала-прогрессиста, конечно, вызывает интерес, однако, постоянное стремление того или иного автора записать автора "Феноменологии духа" в свой лагерь в настоящее время вызывает уже некоторое раздражение.

C одной стороны, сам Д'Онт весьма убедительно обосновывает благосклонное отношение Гегеля к идеям Французской революции и к Наполеону, в частности, но сам он при этом практически полностью игнорирует тот факт, что практически все ключевые ученики Гегеля придерживались, мягко говоря, не очень либеральных взглядов на государство. Особым образом достаётся Розенкранцу как автору первой биографии Гегеля.

Хорошо известно, что французская традиция восприятия Гегеля ключевым образом связана с идеями Кожева. Русский переводчик книги Д'Онта даже слегка намекает на несколько ангажированный характер самого французского биографа, однако лично меня в данном случае скорее несколько захватила мысль того, что возможно стоит ввести специальный термин "агрессивная интерпретация", описывающий примеры агрессивного желания того или иного автора приписать конкретного мыслителя к собственному подходу. Конечно, можно в данном случае также использовать и более старый термин "деконструкция", однако, c учётом того факта, что сторонники агрессивного метода интерпретации далеко не всегда соглашаются с тем фактом, что они превращают мысль исходного философа в непонятную субстанцию, лично я полагаю, что термин "агрессивная интерпретация" как-то более предпочтителен.

Разумеется, при этом, что к самой книге Д'Онта это не относится. Это действительно качественная биография (хоть в ней и слишком мало именно философии). Я бы даже сказал, что, наверное, его подход наиболее близок к истине в сравнении со всеми остальными, но всё-таки для таких выводов нужно принадлежать к касте глубоких знатоков Гегеля, к коим я себя ни в коем случае не отношу.

Наша первая беседа с Андреем Александровичем Теслей в рамках небольшого цикла о марксизме в научной библиотека БФУ им.И.Канта (всего будет три выпуска). Записывали ещё в октябре прошлого года.

УЧРЕДИТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ В СПБГУ
Заседание СНК Философии права

Так уж вышло, что недавно по благословению Елены Владимировны Тимошиной я стал научным со-руководителем Студенческого научного кружка Философии права им. Л. И Петражицкого. И вот уже завтра первое заседание, которое пройдет совместно со Студенческим научным кружком Конституционного права. На нем уважаемый коллега Сергей Ребров любезно согласился прочитать нам лекцию про учредительную власть.
Думаю, что по учредительной власти будет серия заседаний. Тема это богатая и полезная для осмысления с самых разных точек зрения: философско-правовой, историко-идейной, политологической, конституционно-правовой и т.д.
Те, кто имеют отношения к СПбГУ, обязательно приходите. Для других, увы, пока не получится организовать проход. Впрочем, кто знает, может быть вскоре и открытые заседания поставим на поток.

В продолжение наших бесед с Андреем Александровичем Теслей вышел второй выпуск о марксизме. В этом раз поговорили о работе Плеханова "О материалистическом понимании истории".

Уже на следующей неделе! Программа также доступна.

Поль Рикёр в Иране

В феврале 1995 г. Поль Рикёр по приглашению иранского Министерства иностранных дел прибыл в Иран. Его встретил лично министр иностранных дел Али-Акбар Велаяти. Фарадж Сарухи, секретарь редакции одного из влиятельных интеллектуальных журналов того времени, Адине, посетил Рикёра, и пообщался с ним при поддержке переводчика Мехди Кашигара. Сам Рикёр прочитал в Иране три лекции.

Первая лекция была в Офисе политических и международных отношений иранского МИДа называлась "Пустота политического тела и этика". В этой лекции Рикёр хотел обсудить с иранцами и сопоставить базовые концепции западной политической философии и сопоставить их с иранскими. Тут он сам хотел не только учить, но и учиться. В частности, одной из первых тем в рамках этой дискуссии была политическая власть как одна из необходимых структур политической жизни, и насколько человек является политическим животным по Аристотелю. Позже в ней он обсудил внутренние конфликты политического управления и необходимость гражданского чувства ответственности.

Вторая прошла в Фонде "Исламская энциклопедия", под названием "Воображение и правление". В ней он рассказывал об отношении между литературой и философией, и об одной общей проблеме: как творческое воображение может быть использовано как инструмент для изучения философских проблем таких как время и временной опыт человека. Также в ней он обсудил концепт правления, и также про аллегорический метод в искусстве и философии.

Третья лекция была в Ассоциации мудрости и философии, на тему "Память, забвение и история". В ней Рикёр обсуждал как коллективная идентичность создаётся памятью, проблемы памяти, а так же эффективность историков и критику истории как инструмент восстановления памяти.

Он подчёркивал один момент: различие между политической ответственностью политиков и философской работой политической философии. Для Рикёра "Ответственность политиков — это реальная и существующая ответственность, в то время как работа политической философии состоит в том, чтобы думать о проблемах политической власти."

Про литературу он говорил, что она "сама создает новые реальности, которых никогда не было. Литература — это искусственная и воображаемая история, и именно это повествование придает литературе ее силу. Литература — это не фотография реальности, а своего рода исследование сферы возможностей, и именно через это исследование и переосмысление реальности она обретает силу открывать в повседневной жизни новые пути, пути, которых еще не было. известно раньше. На самом деле повествование уводит литературу от реальности и возвращает ее к реальности."

Он также высказался о кризисе на Западе. В целом он призывал к осторожности, и говорил о том, что будущее неизвестно. "Никто не знает, что историки будут судить о нашем времени через тридцать лет." Помимо этого, Рикёр утверждал, что фокус мировой литературы смещается на незападный мир, в частности, на Латинскую Америку, и не видел в этом ничего плохого.

Для этого он приводил две причины. Первая состояла в том, что латиноамериканская литература подрывная, она борется с иностранным и колониальным влиянием. При этом в западном мире (Золя, Бальзак во Франции; Пушкин, Толстой в России) такую же роль литература играла в XIX веке, замещая недостаточно развитые социальные науки.

Вторая же состояла в том, что латиноамериканская литература уже сыграла свою роль как подрывная, и на тот момент стала более склонной к фэнтези, к темам любви и смерти, более характерным для западной литературы. В целом он радовался тому, что национальная литература стран становится мировой. В том числе потому что он благодаря этому не чувствует зависти, из-за того что его страна производит недостаточно литературы, и что ему приходится читать литературу других стран в переводе.

Источник: پل ریکور و فرج سرکوهی ؛ یک گفتگو و چند پرسش درباره ی قرائت نامتقارن تاریخ [Paul Ricoeur and Faraj Sarkohi; A conversation and some questions about the asymmetric reading of history]. February 1995. Adine Magazine. Archived by Passionofanna.

Руссо и материализм (1)

Как известно, сам Альтюссер в поздний период собственного творчества очень любил причислять к материализму самых различных мыслителей, которых ранее практически никто к данной традиции не относил. Так, к основаниям алеаторного материализма он отнёс Эпикура, Демокрита, Лукреция, Макиавелли, Гоббса, Спинозу, Руссо, Маркса, Ницше, Хайдеггера, Витгенштейна, Деррида и Делёза. Разумеется, о каждом из них стоит говорить совершенно отдельно, но в данном случае речь пойдёт об учении Руссо.

C одной стороны нельзя не обратить внимание, что о столь крупной фигуре как Жан-Жак Руссо Альтюссер написал не так уж и много. В частности, в ряде его прижизненных книг присутствовало лишь несколько разделов, посвящённых его идеям. При этом, как известно, изначальный проект докторской диссертации Альтюссера имел название «Политика и философия Франции XVIII века», что заставляет задуматься о том, что сам французский философ явно имел на Руссо большие планы, в сравнении с тем, которые он в итоге успел реализовать при жизни. Так или иначе, более интересный подход к прочтению трактатов Руссо мы можем найти в лекциях Альтюссера 1972 года, которые он читал для студентов ВНШ, готовящихся к агрегации. Интересным образом, данные лекции сохранились исключительно за счёт случайного эпизода с магнитофонной записью самих лекций, что лишь заставляет задуматься о связи альтюссеровской онтологии случайности с самим процессом его личного творчества.

В этих лекциях Альтюссер выдвинул идею интерпретации естественного состояния как отсутствия социальности, основанной на всеобщем чувстве сострадания . Парадокс данного вывода заключается в том, что сам Руссо, использующий метафору естественного состояния как бесконечного леса, служащего пристанищем для первобытного дикаря, говорит о том, что человек изначально наделяется состраданием, которое, однако, постоянно сдерживается одиночеством . По этой причине Альтюссер в данном случае рассматривает сострадание как единственную форму социальности в доисторическом лесу естественного состояния в модусе «не-существования», не оказывающего преобразующего эффекта. Аналогичным способом элементы более ранних общественных образований также оказывались встроенными в сложное структурированное целое существующих способов производства, однако, в данном случае речь также может идти и об элементах возможных будущих систем общественной иерархии, которые лишь в случае высвобождения сверхдетерминированного противоречия способны сыграть преобразующую роль. Таким образом, политическая борьба между социальными классами также может не иметь единого времени в рамках долгого исторического периода, внутри которого различные темпоральности возможных будущих времён постоянно вступают в столкновение друг с другом, воплощаясь в социальных практиках и политических институтах.

Руссо и материализм (2)

При этом в отношении тезиса о множественной темпоральности важно подчеркнуть, что сосуществование локальных времён внутри крупной исторической совокупности (способа производства) обосновывалось Альтюссером с помощью концепта пустоты, связанного в первую очередь с его материалистическим содержанием. Различные исторические эпохи далёкого прошлого существуют внутри современности как «не-существующие». Например, во многих нынешних азиатских странах, подвергнувшихся капиталистической модернизации в XIX-XX веках, до сих пор значительную роль играют традиционные религиозные и мистические верования, являющихся основанием трудовой этики тамошнего населения (вспоминаем Вебера). В этом случае специфические черты более древних организаций данных обществ существуют внутри их собственных капиталистических систем, не оказывая на них преобразующего воздействия. Исходя из данного принципа, наиболее последовательной альтернативой исторической универсальности становится методологическая конкретизация отдельных обществ и периодов их развития, имеющих собственное уникальное содержание.

Максимальная произвольность политического вмешательства в существующее время в этом смысле становится наиболее фундаментальной характеристикой альтюссеровского виденья истории как совокупности различных периодов, каждый из которых сам по себе является структурным соединением локальных времён прошлого и будущего. Возникновение или не-возникновение преобразующей существующую действительность политической силы, исходя из данного мировоззренческого принципа, становится лишь одним из возможных исходов дальнейшего развития конъюнктуры как динамического соединения противоборствующих сил.

Возвращаясь непосредственно к Руссо стоит заметить, что само общество в рамках его системы взглядов становилось возможным исключительно посредством разделения первобытного леса (метафоры, иллюстрирующей естественное состояние) на отдельные замкнутые пространства, возникшие вследствие природных катастроф. В условиях разделения первобытного пространства на отдельные участки, способствующие постоянным встречам между индивидами, дальнейшее возникновение общественных и государственных структур происходит, в том числе за счет войны как одного из ключевых источников возникновения социальности . Как и в случае с Гоббсом, Руссо исходил из идеи общественного договора как закрепления практики послушания, что, однако, рассматривалось им в качестве доказательства случайной природы конкретного политического порядка. Согласно Альтюссеру, подлинно руссоистский взгляд на историю, таким образом, основывался на принципе случайности как необходимости непредвиденных обстоятельств, способных к радикальному переустройству всего хода исторического процесса.

Завершающий эпизод нашего совместного с Андреем Теслей цикла о марксизме посвящён "Анти-Дюрингу" Энгельса. На мой субъективный вкус, данный выпуск получился самым интересным!

Впервые предоставилась возможность публично порассуждать о политической теории Юргена Хабермаса. Вероятно, если и существует в современном мире в подлинном смысле антидецизионистский мыслитель, то это наверняка будет именно он.

Поздравляю всех своих калининградских друзей! Конкретно у меня с философией Канта отношения непростые, но и на этот счет есть у меня некоторая теоретическая задумка, которую я надеюсь реализовать в скором времени. Так или иначе, с Юбилеем!🎉🥳

Мой коротенький комментарий к ситуации вокруг битвы за наследие Канта в России и Германии. Фактически получилось так, что мне пришлось обосновывать необходимость политического либерализма как доктрины международных отношений. Я такого не ожидал😅

Благодаря одному очень хорошему человеку ко мне в руки попало, вероятно, одно из лучших монографических исследований об Альтюссере в плоскости современного материализма с его идеей радикальной контингентности. Ранее у меня уже была возможность ознакомиться со статьями Стефано Пиппа, однако до его книги я смог добраться только сейчас (файл я оставлю в комментариях). В общем, наслаждайтесь!

Продолжение весенне-осенних анонсов. В октябре месяце этого года в нашем институте состоится большая международная конференция «Мифологии, идеологии и утопии в современном мире». Так как сама тематика планируется максимально широкой подойдут как чисто теоретические доклады, так и более эмпирически ориентированные. Несмотря на то, что до самой конференции ещё довольно далеко, рекомендую подавать заявки уже сейчас. Сам я в данном случае планирую выступить по теме соотношения идеологии и фетишизма как некоторого столкновения марксистского и гегельянского подходов в социологии (спасибо книгам Балибара за вдохновение). Информационное письмо сего мероприятия также прилагаю: https://socinst.ru/conferences/mythology2024/#threads

Так получается, что в последнее время я всё чаще изучаю различные материалы, касающиеся моего главного научного хобби (Ближнего Востока). Хоть я и очень стараюсь, при этом, чтобы всё это не шло в ущерб основной работе, иногда удивительным образом удаётся совмещать обе темы. В этом случае предлагаю ознакомиться с небольшой лекцией Никиты Смагина (с конференции "Векторы 2024"), посвящённой вопросу интерпретации внешней политики Ирана сквозь призму концепции политического реализма. Материал получился просто потрясающим!

В 555 годовщину со дня рождения Никколо Макиавелли особо разглагольствовать не хочется. Скажу ли то, что для меня лично он остаётся ключевым политическим философом Нового времени, который вместе с Боденом и Гоббсом создал ту планку политического высказывания, до которой так и не смог дотянуться ни один последующий мыслитель. В крайнем случае получалась новая интерпретация подхода Макиавелли. С этой точки зрения любой, кто старается понять как на самом деле устроен реальный мир политики тоже в той или иной степени макиавеллист.

Сознание = собственность?

В своей книге о Джоне Локке Этьен Балибар развивает крайне интересную в рамках современной философии понятийную конструкцию, связанную с проблемой индивидуального сознания. Хорошо известно, что на данный момент философия сознания является одной из наиболее популярных областей знания (главным образом среди аналитических философов). Сама работа Балибара является некоторым большим комментарием к трактату Локка "Опыт о человеческом разумении". Фактически в тексте английского философа Балибар наблюдает определённый "эпистемологический разрыв" с предшествующей философской традицией, связанный с рождением самой идеи об индивидуальном сознании. Традиционно возникновение сознания принято связывать с Декартом, однако сам Балибар интерпретирует его в качестве теоретика несомненности (несомненность моего собственного существования). Конкретно Локк при этом также противопоставляет индивидуальные и коллективные начала.

Порядок исторического противопоставления коллективного и индивидуального с явным склонением в пользу последнего прослеживается Балибаром с противоречия между политико-философскими подходами Спинозы и Локка, которое главным образом относилось к вопросу о существовании индивидуального сознания. Согласно Балибару, именно изобретение индивидуального сознания как определённой формы восприятия самого себя в качестве объекта для философской рефлексии автоматически предполагало возникновение идеи моральной личности, независимой от конкретных теорий субстанции . Посредством создания различия между индивидом и личностью, Локк также особым образом обосновывал фигуру буржуазного субъекта-собственника, распоряжающегося своей частной собственностью как некоторым результатом индивидуального присвоения, которое впоследствии приобретает неотчуждаемый характер. Сама мысль при этом становится действием без субстанции. Отсюда, согласно Балибару, также выводится мысль о существовании индивидов, бытие которых предшествует обществу (собственность на самого себя).

В качестве некоторой альтернативы подходу Локка, который в итоге станет базовым основанием либеральной политической философии, французский мыслитель также обращается к Спинозе, с точки зрения которого непосредственным субъектом сознания является не индивидуальная личность, но разум в целом, который может теоретически осознать сам себя лишь посредством аффектов собственного тела. Можно также заметить, что в рамках политической философии Балибара спинозизм в целом имеет ярко выраженную антикапиталистическую окраску, направленную, в том числе, против концепций индивидуального накопления капитала, имеющих концептуальную связь с традицией философского эмпиризма. С этой точки зрения работа Балибара, несомненно, имеет высокую степень важности в контексте современных дискуссий о политике и сознании.